***
Следующее воспоминание встретило Нила слабым закатным светом и запахом морковной выпечки. В животе приятно заныло, а по спине пробежали мурашки. Как наяву он вспомнил тот восхитительный вкус приготовленного Клэр пирога. Отчего то, это было приятно. Странные ощущения. Словно разделяешь с пациентом одно воспоминание на двоих. Ева тоже как-то готовила морковный пирог. Это было очень давно. Мать в детстве так же часто готовила пироги, только уже не морковные. Каждый из них пах совершенно по разному. — Надо же… — Ох, твоим пирогом провоняло всё воспоминание, Нил. Он не ответил, лишь усмехнулся. А в это время мир вокруг них всё никак не мог собраться в ясную картину. Лишь тёмные очертания предметов становились то чётче, то расплывались, словно отдаляясь от их взора. От всего этого круговорота Нил почувствовал лёгкую головную боль. Он сделал шаг вперёд, туда, где едва заметно мерцал неяркий слабый свет. Он стал ярче, а вот мир вокруг потемнел ещё сильнее. Головная боль усиливалась с каждым шагом. — Е…Ева? Он позвал её так тихо, что сам едва смог расслышать свой голос. Он почему-то дрожал, а в груди с каждым шагом давило всё сильнее. Впору было бы паниковать, но Нил лишь глубоко вздохнул, стиснув зубы. — Ева? Он оглянулся. Её нигде не было. Лишь странная темнота. Вот всё, что сейчас окружало его. — Что за чёрт… — он тихо выругался себе под нос, тяжело переводя дыхание. — Ева! Голова уже раскалывалась на части. Паника брала над ним контроль, чему он противиться больше не мог. Он начал задыхаться, рухнув на коленях и схватившись за грудь. «Да что за чёрт?! Нет, нет, нет…» — Нил… Боль разрасталась всё сильнее и пускала свои корни всё глубже, захватывая тело. А он по-прежнему не мог понять, что происходит. Потому что знал, что такого не должно быть, не должно… — Нил! Размытый силуэт. Протянутая к нему рука. Голос, усиленно пытающийся докричаться до него сквозь всю эту пелену. — Давай же… иди на свет… — А? Идти на свет? Какой абсурд… Он же не покойник в конце концов. От таких мыслей стало ещё дурней, поэтому он тут же отмёл их, усилием воли заставив себя отойти от оцепенения и схватиться за протянутую руку. Стоило ему вновь оказаться на ногах, как боль начала стремительно отходить на второй план. — Е…Ева? Однако, перед ним оказалась вовсе не Ева. — Что за… так ты всё-таки… Как, чёрт возьми?! Фэй лишь улыбнулась. — Это ты дал мне жизнь, разве нет? — Но… Я не понимаю… Ты не должна находиться здесь, вот так… — Однако я здесь. И понимай, как хочешь. И Нил ни черта не понимал. Но что-то во всём этом его тревожило, не давало покоя. Что-то, вертевшееся на границе сознания. Мужчина резко дёрнулся и поднял голову. Холодные капли разбились о стёкла очков, раздробив мир на тысячу осколков. Шум. Шум дождя. Он слышал только его, в то время как рот Фэй продолжал ритмично открываться и закрываться, будто повторяя одно и тоже из раза в раз. — Иди на свет, Нил Уоттс. «Иди на свет Нил Уоттс, Иди на свет Нил Уоттс, Иди на свет, Нил Уоттс…» Нил растерянно обернулся. Там вдалеке и правда виднелся свет. Неяркий, словно где-то далеко горела одинокая лампа. — Не бойся, иди, — голос Фэй раздавался где-то рядом, но видеть он её больше не мог. — Тебе нужно просто идти на свет. — Хватит… хватит изъясняться такими странными предложениями… Но вперёд всё же пошёл. На слабый отблеск впереди. Уже не рассчитывая не на что. Только голос над ухом настойчиво продолжал нашёптывать ту фразу. С каждым разом всё тише и тише. Пока совсем не растворился. — Эй, Нил, ты чего застыл? Мужчина моргнул, обернулся. Посмотрел на недовольное лицо Евы, на котором чётко читалось что-то в дух: «Прекрати тратить драгоценное время, идиот!» — Прости… просто слегка задумался. Снова эта улыбка. Где-то внутри его самого покоробило то, как легко и непринуждённо он натягивает эту маску. Ему хотелось кричать и бить тревогу. Хотелось сказать Еве о том, что происходит. Но… — Тогда хватит стоять столпом. Идём. Он лишь кивнул. Сейчас… сейчас всё хорошо. Боли нет. Фэй нет. Ева в порядке. Поэтому ему просто надо идти вперёд. Хотя всё вокруг вопило об обратном. То, что Нил издалека принял за неяркое светлое пятно, и правда оказалось обычной лампой, стоявшей на небольшой тумбочке около дивана. Только этот маленький клочок и был освещён. Всё остальное же тонуло в непроглядном мраке. На этом маленьком островке света разместились две фигуры. Она из них сидела, облокотившись о подлокотник, и держа в руках книгу, другая лежала рядом под пледом, устроившись головой на коленях своего партнёра. В последней без труда угадывались размытые очертания Терезы. Первую Нил смог опознать, только когда фигура наконец заговорила. Этот голос уже был им знаком. — Ты же говорила, что тебе нравятся книги, разве нет? — в голосе Тони слышалась лёгкая добрая поддёвка. — Не говорила я такого, дурень. — Ах, не говорила? Просто так и скажи: «Тони, почитай мне сказку на ночь!» Послышалось лёгкое бурчание, после чего Тони рассмеялся. — Ну и что же тебе почитать, бельчонок? — За такое и в лицо можно получить, знаешь ли… — фыркнула она, понизив голос до шёпота. — Почитай мне… Название книги они так и не услышали. Но Нил чувствовал странное тепло. Это несомненно было приятное, тёплое воспоминание. Одно из немногих. — Эй, смотри Ева, это созвездие Журавля. Или, его ещё называют Фламинго. В него входит Альтаир, двенадцатая по яркости звезда на небе… — Здоровооо! А это что за созвездие, Нил? Уоттс моргнул, развернувшись на голоса, но вокруг стояла лишь лёгкая дымка, обволакивающая ноги. Ева была неподалёку. Она не слышала. Нил поморщился, чувствуя, как тошнотворная головная боль накатывает с новой силой. Но он лишь закусил губу. И похоже сильно, потому что на языке остался солоноватый металлический привкус. — Нил? Нил! — М-м? — А? Стоило открыть глаза, как он встретился с непонимающим взглядом Розалин. А он, в край запутавшись, молчал. — Ты что-то говорил? — Не-а. — Лаадно… Идём, нам надо пробираться дальше. Нил кивнул. В голове звенело. Он чувствовал, как его сознание мутит. Как от боли сводит желудок. Он хотел позвать Еву или проверить систему, но что-то каждый раз останавливало его. Образ Фэй так ясно стоял перед его глазами, что он просто не мог избавится от этого наваждения. Она была повсюду. Она наблюдала тысячью глаз. Она была частью этого мира. И это, отчего-то, не пугало. Нил чувствовал где-то внутри себя, что так оно и должно быть. Странно. Нереально. Ненормально. Потому, что иначе мира бы просто не существовало.***
— Ты что-то говорил? Ева развернулась, окинув напарника пристальным взглядом. Каменное, почти что белое лицо, опущенное так низко, что чёлка закрывала и без того плохо различимые за стёклами очков глаза. Нил застыл на месте, сунув руки в карманы, и витал, казалось, где-то очень и очень далеко. Но, стоило ей подать голос, как его тело дрогнуло, пришло в движение, хоть и с видимым трудом, как застоявшийся пыльный механизм. — Не-а. Даже если и говорил, то не скажет. Ева видела это по этим странным неловким движением, когда он то тянулся поправлять очки, то, будто бы передумав на пол пути, начинал тереться ладонью о ладонь, как если бы ему резко стало зябко. О чём думает Уоттс? Об аномалиях? О пациентке? О своих жутких секретах? Если раньше она была готова на всё, чтобы докопаться до правды, то сейчас её энтузиазм заметно поутих, притупился. Чем ближе она подступалась, тем более скрытничал Уоттс. И что с этим делать она пока попросту не знала. Для себя она решила одно — сначала они разберутся с Терезой, а уже потом разберутся друг с другом. Так будет правильно. — Идём, нам надо пробираться дальше. Нил кивнул, вызвав в воздухе сенсорную панель управления. Не прошло и нескольких секунд, как мир дрогнул, переместив их в совершенно другую обстановку. Здесь было… слишком. Слишком ярко, слишком шумно, а пахло всем подряд. Сладкой выпечкой, хвоей, мандаринами и декоративными свечами. Рождество. И множество людей. Но мешанина голосов слишком сильно давила на нервы. В какой-то момент от возбуждения Евы не осталось и следа. На смену ему пришло лёгкое раздражение и желание хоть на пару секунд закрыть уши, или и вовсе очутиться где-нибудь подальше, там, за стенами этого уютного шумного мира. Всё это резко контрастировало с визуализацией. Она вновь была ей знакома. Это было то самое рождество, что они справляли вместе с коллегами в компании. В то рождество, когда Нил хотел остаться один. А Ева настояла на празднике. Уоттс молча окидывал взглядом комнату, прислонившись к стене. Ему явно было неуютно. — Что-ж, отличный воспоминание, для визуализации. Он хмурился, сощурившись наблюдая за носящимися перед глазами размытыми силуэтами. Прямо как тогда, в тот самый вечер, когда он выскользнул за дверь, подальше от всеобщего веселья. Когда одиноко брёл по снегу домой. — Тётя Тереза! Голос отвлёк её от собственных мыслей. Ева оторвала взгляд от Уоттса и осмотрла комнату. Долго искать не пришлось, силуэт Терезы она узнала сразу. Она стояла рядом со столом, под руку с Тони, а на встречу ей летел низенький детский силуэт с длинными ярко-рыжими волосами. Маленькие ручки обвили ноги их пациентки и потянулись выше к ней. Тери засмеялась, наклонилась и заключила ребёнка в крепкие объятия, потрепав по макушке. — Селия уже такая большая! Копия мамы! — Тётя Тери, а я скоро пойду в первый класс! — Хах, да кто туда возьмёт тебя, глупенькую… Последний голос явно принадлежал мальчишке чуть постарше самой девочки. У него были точно такие же рыжие волосы. — Маааам! Эдвард снова меня обижает! — Эд! Ты уже расставил тарелки?! — Ябеда. — Эдвард так нельзя… Словно в ускоренной съёмке она наблюдала за всеми приготовлениями. Как стол накрывала белоснежная скатерть, как зажигались свечи на ели и рождественских венках, как расставлялись на столе расписные тарелки. И всё это в декорациях их офиса. Это было… очень странно. Воспоминание пахло фруктами и шампанским. Рождественским пирогом. Звучала смехом детей и долгими разговорами. Запоминалось улыбками. Ева отвернулась. Ей было не по себе. — Они так быстро растут, — звонко прозвучал голос Мэй где-то там, за спиной, — Только были вот такииие вот малюсенькие, и вот уже вымахали два кабанёнка… — Мааааам… — А ну цыц! Раздался смех Терезы. Она улыбнулась. Улыбка эта была вымученной. Больше всего на свете ей сейчас хотелось сбежать. Воспоминание померкло и поплыло, закручиваясь хороводом красок и цветов. Она глянула на Нила. Но тот кивком головы указал ей повернуться назад. Перед ними возникла небольшая терраса, на ступеньках которой сидела Тереза. Женщина протягивала руку вперёд, туда, где с неба спускались огромные хлопья снега. На улице не ощущалось сильного холода. Наоборот — было как никогда приятно. Хотелось задержаться подольше на свежем воздухе, забыть о шуме, доносящемся из дома. Эти чувства настолько слились с Евой, что ей пришлось приложить усилие, что бы отбросить их, выйти из этого оцепенения. — Ей здесь не комфортно. — обречённо подвела итог Розалин. — Ну, браво, Шерлок. Нил притих. И уже давно, хоть и пытался с переменным успехом шутить. Ей это не нравилось. — Так… что думает обо всём этом Нил Уоттс? — Я? — Ну, я вижу перед собой только одного Нила, Нииил. Он медлил, с усилием переводя взгляд на их пациента. Заключение буквально читалось на его лице. — Она хочет домой. — Я не совсем об этом. — Ох, неужели? Ну, хочешь знать моё мнение — то я не понимаю. Не понимаю её желание, — он сделал паузу, подставляя ладонь под хлопья снега, но они лишь пролетали сквозь неё. — Она сформулировала это так: «Хочу увидеть морской закат». Но она слепа. И мало нам этого заката, так и сама проблема отсутствие зрения её в принципе мало беспокоит… — Да, я тоже это заметила. Это странно. У желания должны быть истоки. А воспоминания, которые мы наблюдаем, обычно должны соотноситься с желанием клиента. — Ева тяжело вздохнула. — Но со сложностями мы встречаемся уже не в первый раз… — Именно. Поэтому мы просто должны дойти до конца. А уже там думать. Вот… вот, что я думаю, Ева. Она кивнула и присела рядом с Терезой, положив голову на колени и прикрыв глаза. Лишь краткая передышка. Небольшое мгновение, когда выныриваешь из водоворота, хаотично заглатывая порцию воздуха, чтобы снова погрузиться на самое дно, всё глубже и глубже. С каждым разом таких передышек было всё меньше и меньше. С каждым воспоминанием она понимала всё меньше и меньше. С каждым разом… — Эй, Тер, наконец я нашла тебя! Идём в дом, замерзнешь… — Мэй подхватила Терезу под локоть, утаскивая вглубь дома. Она не сопротивлялась. Или не хотела обидеть старую подругу, или просто смирилась. Ева поднялась. Но глаза так и не раскрыла. Чуть морозный воздух приятно холодил лицо, запутываясь в волосах и между пальцев. Это же, наверняка, чувствовала Тереза. Только в сто крат острее. — У меня до сих пор чувство, что она ещё ребёнок, — с лёгкой грустью прошептала Розалин, адресуя свои слова в пустоту. Но Нил всё-таки смог её расслышать, так как с его стороны донёсся лёгкий смешок. — По моим подсчётам, ей уже лет… тридцать пять… — Ни семьи, ни детей. — Ха… чему ты удивляешься? — Ничему, — отрывисто бросила Ева, раскрывая глаза. — Хах… Нил сделал протяжный вдох, а его тело резко качнулось в сторону. Ева даже не успела открыть рот. Ну успела вскрикнуть, удивиться. Отреагировать хоть как-то. В тот момент, когда он всё-таки сумел сохранить равновесие, зацепившись рукой за перила, женщина уже подбегала к нему, подхватывая его руку. Его ноги дрожали, а лицо побелело настолько, что почти слилось с белоснежными сугробами. На висках и лбу выступил пот. Нила лихорадило, причём давно и сильно. Ева ощутила, как её сердце пропускает удары. Как прерывается от страха дыхание, когда она наконец дотрагивается до его халата и заглядывает в его помутневшие от боли глаза. — Ни…и… Крик замирает на пол пути. Захлёбывается своей же силой. Её руки в страхе прижимают его к себе, а губы неустанно шепчут лишь одно имя. Его тело обмякает, и она сползает с ним на деревянные ступени, как не стараться удержать. Должно быть, это сон. Очередная иллюзия. Галлюцинация. Это не может быть правдой, просто не может быть… Паника мешает думать. Мыслить здраво не выходит. Единственное решение, которое приходит ей в голову — сейчас же покинуть систему и звать на помощь. Но руки Нила настойчиво тянуться к рукавам её халата, отвлекая на себя всё внимание. Его некогда ярко изумрудные глаза подёрнулись болезненной пеленой, но даже так, он упорно продолжает сверлить её тяжёлым взглядом. Будто бы пытаясь докричаться до неё не используя слов. Его цепкие пальцы наконец хватают за руку, едва заметно сжимая её ладонь и тянут её в сторону. Ева не понимает, до того момента, пока не переводит взгляд в ту сторону. И застывает. Она наконец замечает то, что давно заметил Нил. Мурашки пробегают по её спине. Девушка в коричневом платье. Она уже видела этот силуэт. Не так давно это было. Её образ странно дробился, то собираясь из множества маленьких осколков, то распадаясь вновь. Она стояла под дождём и с грустью смотрела вперёд. В какой-то момент она подняла голову, развернувшись к ней и посмотрев ей в глаза. Ева почувствовала лёгкий приступ боли. — А ты по-прежнему предпочитаешь игнорировать моё существование, Ева Розалин, — с каждым шагом она приближалась всё ближе и ближе, из-за чего головная боль лишь усиливалась. — Когда же ты поймёшь, что бегать вокруг да около вот так вечность не получиться?! Тело не двигалось. Суставы словно закостенели. Она застыла. Не могла двинуться с места. Да и не хотела, потому, что понимала — в словах Фэй есть смысл. Вот только стоило ей лишь задуматься об это, как оцепенение усилилось, а тело и разум наливались свинцовой тяжестью. Всё что она могла — это вот так сидеть на сырой земле, прижимая к себе Нила, пока в это время на неё непрерывно наступало нечто, уже мало походившее на человека. Оно было близко. Так близко, что можно было протянуть руку к этому стремительному водовороту, состоящему из множества образов и голосов. Её глаза едва успели выхватить один — темнокожая женщина сидит на краешке кровати и плачет. Так горько, что казалось, в тот момент для неё рухнул без малого целый мир. В тот момент, когда она наконец осмысливает увиденное, глаза уже наполняются слезами. Она непонимающе утёрла их грязным рукавом халата. Её взгляд застыл, зрачки расширились от ужаса. В этот же момент Нил смог выпутаться из её рук, вызвав сенсорную панель. По его подбородку с нижней губы бежала яркая струйка крови. Он упорно тянул пальцы вперёд, вводя команду. Глаза его горели лихорадочным огнём. Мир вокруг вспыхнул. Ева истошно закричала, но крик быстро смешался с хором других голосов, что в ту же секунду вырвались из водоворота, коим когда-то была Фэй.***
— Знаешь, я считаю, что то, на что ты растрачиваешь своё время — полнейший идиотизм. Нил сглотнул, поперхнувшись от такого внезапного высказывания. Закашлялся. Роб, присевший напротив него за столик, даже не дёрнулся с места. Лишь холодно смотрел, как тот заходится мучительным кашлем. А он не хило так подавился горячим кофе. Горло горело и неприятно першило. И Нил почувствовал, как внутри уже закипает злость. — Ты, черт его дери, совсем рехнулся так пугать?! — Извини. Извини? Да пусть засунет свои извинения… — Но я серьёзно. Ты знаешь, я предпочитаю не лезть в личные дела других людей, но… Мне правда интересно, к чему всё это. И чего ты этим хочешь добиться. Он промолчал. А Роб будто бы и не ждал ответа. Лишь пристально смотрел в окно, где на небе начали собираться грозовые тучи. В кафетерии было тихо и малолюдно. Но, несмотря на это, он слышал лёгкий гул голосов. За столиком в углу громко переговаривались. Сзади, почти не двигаясь, читал газету парень из техотдела. У дверей стояли пара их знакомых коллег. Роб говорил тихо, но достаточно чётко, чтобы в голове Нила отпечаталось каждое слово. Он явно старался, проявляя понимание к его маленькой просьбе. Но проблема даже не в этом. Он вообще не хотел об этом говорить. Особенно с этим человеком. — Разве я уже не говорил? Это не более чем эксперименты. Отпить кофе он больше не решался, вот и оставалось только сидеть да пялиться на жидкое чёрное месиво. Уж лучше, чем смотреть на Роба. — Ага, кажется говорил. — Тогда что ты ещё хочешь от меня услышать? Роб оставил его вопрос без ответа. Пока они так молча сидели друг напротив друга, Нил успел раз десять помешать чёрную бурду, а Лин поздороваться с проходившими мимо коллегами. Он быстро перебрасывается с ними парочкой фраз. На его лице мелькает мимолётная улыбка. Прозвучало имя Роксаны. Светловолосая женщина рассмеялась, почему-то яростно мотая головой. Но и они уходят. А Лин сидит. Будто бы это не он подсел так нагло к нему, а сам Нил вторгся на его территорию. Неприятно. Прочистив горло, он встал. Мелькает мысль взять ещё одну кружку кофе, но он сразу же отметает её. Восьмой порции кофеина паршивого качества за пол дня его тело вряд-ли сможет выдержать. — Ты ведёшь себя так, будто тебе уже нечего терять. Нил застывает на месте. Рука, тянущаяся к кружке замирает вместе с остальным телом. Отчего-то такую простую фразу он долго не может раскусить. Смысл убегает от него, вновь и вновь настойчиво извращая сказанные слова. Они словно теряют свои изначальные значения, становясь бессвязным потоком звуков. Роб поднимается. — Человек, у которого есть престижная работа с весьма неплохим заработком, не станет так зазря копать себе могилу, — он остановился рядом с ним, сунув руки в карманы. — Он либо глупец, который не понимает, что творит, либо безумец, у которого нет выхода. Он сказал ещё что-то и просто ушёл. А Нил остался стоять на месте, не в силах отвести взгляда от двери, где буквально только что скрылся Роб. Не злости, не досады, не обиды. Лишь странная обволакивающая пустота. » — И если уж творишь дела, то делай это аккуратнее. Не ради себя. Есть люди, которые о тебе беспокоятся.» Чашка с черным как смоль кофе так и осталась нетронутой.