Не без пятен

      Уже-не-Ледибаг сидела на табуретке, бессмысленно разглядывая стыки кафеля на полу. Кот, долго не разбираясь, притащил ее в запертую на ночь аптеку: Тикки, ослабев после тяжелого боя, не удержала трансформацию над чьей-то захламленной крышей, и Маринетт, жестко приземлившись, ссадила колени, ладони и поймала обломанный деревянный штырь внутренней стороной бедра.       Кстати, из ремня от черного костюма получается великолепный жгут.       Тикки еле слышно сопела, прикорнув на подоконнике. Кот деловито вскрывал когтем крохотные замочки на витринах. «Были герои, а стали воры», — грустно подумала Маринетт. Всего света — отблески уличного фонаря в стеклах: Кот не включал, ему и так видно, а Маринетт незачем смотреть. Наконец, он отошел от прилавка и, поставив поднос с неразличимой мелочевкой прямо на пол, встал на колени, осторожно ослабляя ремень на ее бедре.       Маринетт поежилась, чувствуя тянущий жилы ток крови в ноге. Кот был как никогда собран и сосредоточен; они до сих пор не перекинулись и парой слов. Маринетт тошнило от боли, запаха крови и тревоги за свою никчемную настоящую личность, внезапно ставшую известной.       — Так… — Нуар тихо кашлянул, скрывая хрипотцу в голосе, — так не получится. Нужно снять брюки. Я поддержу тебя, а ты расстегнешь, хорошо? — Он, не дожидаясь ответа, сжал ее талию и заставил Маринетт подняться, почти полностью приняв ее вес на руки.       Маринетт непослушными пальцами пыталась вытащить пуговицу из тугой джинсовой петлички.       — Мне не тяжело, — на всякий случай напомнил Кот, непристально наблюдая мельтешение на уровне своего лба. — Не торопись и получится.       Тихий щелчок, узнаваемый звук разъехавшейся молнии, шорох одежды. Руки Маринетт, дважды ударившиеся о его собственные.       Он посадил ее на место.       — Дальше я сниму сам, ты можешь случайно вогнать занозы, — хмуро пояснил Кот, вытягивая из штанины правую ногу, ту, которая пострадала меньше. — А это еще откуда… — пробормотал он, заметив кровь на среднем шве брюк. Маринетт вздрогнула, спешно сводя ноги, и шумно втянула воздух сквозь зубы, задев рану на левой ноге. Впрочем, ее бедра были слишком худыми, чтобы сойтись плотно, и кровавые разводы на белье все еще остались видимы.       — Здесь ты тоже поранилась? — Кот глянул на нее исподлобья. — Нам в больницу. Срочно. — Он взлетел бы на ноги, если бы не ее руки, удержавшие его за плечи.       — Кот, нет. Эта кровь… — Маринетт помотала головой, отгоняя дурноту, — естественного происхождения. Никакой больницы.       — Что ты… а! — осекся он и повторил еще раз: — А. Понятно.       Маринетт отстранилась и беззвучно заплакала, изнемогая от стыда и усталости. Кот торопливо отвел глаза и с преувеличенным рвением продолжил стаскивать с нее узкие брюки.       — Да что ты… не реви… подумаешь, мелочи… — бормотал Кот, растягивая ткань так, чтобы не задеть рану. — Я найду тебе что-нибудь для этого, когда достану занозы. Сейчас будет перекись… т-ш-ш, тихо, тихо. Дать нашатырь?       Маринетт неопределенно всхлипнула. Кот вложил в ее негнущиеся пальцы остро пахнущую ватку. То, как крепко он прижал ее ногу свободной рукой, не сулило ничего хорошего, как и ее ступня, стиснутая между его коленей. Как и сияющий в ночном полумраке медицинский пинцет.       Это было гораздо больнее, чем напороться на штырь. К пятой занозе Маринетт забыла данное самой себе обещание извиваться поменьше, не открывая Нуару великолепный вид на свою грязную одежду.       — Шесть… Еще две точно, может быть три. Ну-ну, все будет хорошо…       — Я тебя ненавижу! — выпалила она. — Тебя и твои палачные навыки!       Кот застыл в неестественной, скованной позе, потом, словно пересиливая себя, медленно-медленно, по волоску, обратил к ней лицо.       — Я знаю, что ты так не думаешь. Тебе больно, и ты хочешь сделать больно мне. Все в порядке.       — Не смотри на меня! — запаниковала Маринетт, одной рукой удерживая у лица полувыдохшийся нашатырь, а другой пытаясь натянуть ниже край блузки.       — Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе, — со странной обреченностью в голосе процитировал Кот и, пользуясь замешательством Маринетт, вытащил оставшиеся занозы.       Маринетт снова заплакала, когда он принялся прибинтовывать чистую повязку. «Глупая и беспомощная, никакого толку, вечно все порчу… порчу… порчу…».       — Ах! — Мысли ее были грубо прерваны: Нуар, вспомнив о меньших ранах, промокал ее коленки чем-то мягким, пропитанным, судя по жжению, той же перекисью.       — Терпи, почти все. Дома ляжешь спать, утром уже все из головы вылетит… будет не настолько остр… ярким, — на ходу исправился он и, пересев с пола на соседний табурет, попросил: — Руки давай.       Маринетт протянула обе ладонями вверх. Он, поочередно подложив свою руку, увлажнил антисептиком их тоже, больше для перестраховки, так как ссадины еле виднелись.       Одна ее рука все еще лежала на его раскрытой ладони, когда Маринетт отважилась увидеть его обеспокоенное, полное жалости лицо.       — Спасибо.       — Да ерунда. Ты должна показать свою квами хранителю, — прямо и серьезно говорил Кот. — Нельзя, чтобы это повторилось. Ладно, я обещал найти тебе что-нибудь подходящее…       — Не надо. Тут нет условий, чтобы… неважно. Все равно все уже грязное… И на кольце только две подушечки… Просто отнеси меня домой. И возьми визитку, хочу возместить убытки этой аптеке. — Маринетт постаралась сымитировать свойственный Ледибаг неунывающий тон, но получилось так себе.       Она сдалась.       — Кто еще бы стал со мной возиться… Знаешь, я думала, ты фразёр… О господи, как я ошибалась! — Кот, борясь с устойчивым желанием закатить глаза и дурно пошутить, длинным фатоватым жестом стянул из подставки визитку и сунул в карман на животе. Маринетт вытирала слезы высохшей нашатырной ваткой.       — Послушай, ты просто устала, тебе надо поесть и отдохнуть. — Кот подхватил ее двумя руками, пытаясь пересадить к себе на колени, но Маринетт неожиданно цепко схватилась за табуретку.       — Ты… испачкаешься, — смущенно пояснила она.       — П-ф-ф, — вот и весь ответ, который последовал от Кота Нуара.       У него оказались обычные неудобные коленки худого человека и теплые надежные объятия. В полной тишине пискнуло кольцо.       — Итак, нам пора, — резюмировал Нуар, вставая с Маринетт на руках. — Бери квами, джинсы и уходим.       — Тикки, — прошептала Маринетт, перекладывая ее с подоконника к себе на живот. — Ее зовут Тикки.       Как оказалось, они были всего в двух кварталах от пекарни. Кот настоял на том, чтобы внести Маринетт прямо в комнату, а не просто оставить на балконе.       — Давай ты завтра не пойдешь в коллеж? — небрежно предложил он на прощанье. — А я занесу тебе конспекты после уроков, идет?       Маринетт в который раз за ночь лишилась дара речи. А Кот подмигнул ей и скрылся крышами.

***

      — Здравствуйте, мадам Чэн. Я принес Маринетт домашнее задание, могу я подняться к ней?       — О, Адриан! Молодец, что зашел! Зови меня просто Сабин. Том, у нас гости! Милая, к тебе тут пришел…