Всякий воин, вступая в битву, должен быть готов к смерти. Но всякий воин, даже самый отчаянный храбрец, всегда лелеет надежду остаться в живых. М. и С. Дяченко, Ритуал
Единственная причина, которая вынуждала сбежавшую от отца Хлою Буржуа сидеть на ресепшене вокальной студии «Дореми», сейчас за гипсокартонной перегородкой учила детей петь. И звали эту причину Лука Куффен.***
В общем-то, сначала все было неплохо. Хлою взяли администратором нового филиала в пригороде Парижа, она сняла крохотную квартирку в мансарде того же дома и первые две недели только поливала цветы, подпиливала ногти и отвечала на телефонные звонки. Но однажды в четверг в студию зашел молодой человек со словами: — Здравствуйте, э-э-э… я у вас тут работаю, да, педагог по вокалу. И смущенно поправил челку, загородив рукой пол-лица. Тогда-то и наступил bordel de merde[1].***
Сложно сказать, что именно стало причиной всех несчастий. То ли черная рубашка с воротником-стойкой, в которой Лука походил на католического священника (так Хлоя узнала, что такое «прист-кинк», и решила покупать батарейки оптом), то ли необыкновенный грудной голос, то ли непробиваемое спокойствие, когда младшая группа пыталась разобрать студию на детали и унести с собой, — но факт остается фактом, Хлоя Буржуа влюбилась. Однако она мужественно сопротивлялась этой болезни почти полгода, хотя ее иммунитету не способствовали трехчасовые разговоры ни о чем с Куффеном в окнах между уроками. И как-то с признаниями не складывалось, то одно, то другое, потом, когда Хлоя была уже на грани, Лука стал встречаться с этой дурочкой Дюпен-Чен, а спустя полтора месяца они расстались, и Хлоя со своими нелепыми чувствами опять пришлась бы не к месту... Но сегодня во всем были виноваты энергосети, которые обещали отключить электричество в восемь утра, и Хлое пришлось встать на полчаса раньше, чтобы успеть вскипятить чайник и погреть кашу в микроволновке. Освободившееся время Хлоя решила потратить на сложный макияж глаз, и мысль о том, что с ним она не расплачется, даже если очень захочет, была по-настоящему шальной.***
Сегодня она ему все скажет, надо только дождаться вечера. Пять групповых по два часа каждое, недолгий разговор, и все будет кончено. Эта мысль жгла виски и края век, разливалась свинцом по суставам, ртутью по венам. Лука репетировал что-то с подростковой группой. Затягивает по привычке, как некстати, ну почему все так… — Девушки, я понимаю, что одноклассники для вас – нечто мелкое и раздражающее, — слышится из-за двери после короткого перебора гитарных струн, — но, пожалуйста, обратите на них внимание! Хлоя фыркнула и нацепила наушники. Все, что меня раздражает, — это твой голос. О, неужели закончили?.. — До вторника, до свидания, хороших выходных, — заученно повторяла она, провожая взглядом цветные спины. «Уходите, уходите скорее, сколько можно переобуваться, ну что вы торчите в фойе… прочь, прочь…». — Будем рады видеть вас в «Дореми», ваша курточка, возьмите, а то забыли... да не за что... Когда дверь хлопнула за последней ученицей, Хлоя вдохнула, выдохнула и направилась в аудиторию. Лука все еще прибирался после занятия. — Ты никуда не опаздываешь? У меня к тебе разговор буквально на пять минут. — Хлоя отодвинула стул и села, скрестив ноги. — Опаздываю, но не так чтобы очень сильно, — отозвался Лука, экономными движениями убирая инструменты в кофры. — Лучше поговорим сейчас; что случилось? — Когда мне нужно решить свои мелкие проблемы, я создаю себе проблемы покрупнее, чтобы те проблемы, которые уже есть, на их фоне казались незначительными. — Хлоя витиевато разводила руками перед собой, как дирижер. — На прошлой неделе я взяла талон к врачу, завтра с утра иду на прием, а ты же помнишь, как я боюсь врачей? В общем, когда мне через двенадцать часов в поликлинику, мне море по колено. Так что я решила заняться своими мелкими проблемами уже сегодня, а самая большая из всех моих мелких проблем — это ты, — тараторила Хлоя, — потому что я влюблена в тебя с ноября. У Куффена было такое лицо, словно он шел по торговому центру и не просто врезался в стеклянную дверь, а стеклянная дверь напала на него и побила. — Теперь-то я тебе все скажу! — без запинки продолжила Хлоя. — Когда я от отца смоталась, думала, ну все, вот я заживу спокойно, так нет ведь! Мне же много не надо, Сабрина насчитала всего три пункта: жест, которым ты поправляешь челку, развратная аббатская рубашка и голос. Тебя вообще ничего не бесит, никогда! Ты слушаешь все, что я несу, даже когда это полный бред, даже сейчас, когда я абсолютно неадекватна, и говоришь «угу»! Мне хватило, понимаешь, Куффен? Этого оказалось достаточно. Просто скажи мне в лицо, что это невзаимно, и я буду жить спокойно, зная, что ты знаешь. Скажи, что я хороший друг, или приятный собеседник, или что там говорят в таких случаях, или скажи правду, — Хлоя споткнулась, но все-таки сумела договорить, — что тебя от меня тошнит. — Подожди… — Лука сел на стул задом наперед и набрал в грудь воздуха на длинный монолог, но Хлоя не дала ему даже начать: — Ну уж нет, я не собираюсь выслушивать тебя до пенсии! Любую книгу можно пересказать тремя-четырьмя словами, и если уж я пересказала «Собор Парижской Богоматери» в шести словах, то и ты мне в шести словах скажешь вот это вот все! Лука опасливо вскинул ладони. — По пунктам, хорошо? — Он помолчал немного, но возражений не последовало. — Во-первых, я изначально не рассматривал тебя в таком качестве, потому что мы коллеги. Во-вторых, нет, ты меня не бесишь. В-третьих, ну да, ты действительно хороший собеседник, а что такого? — Да, хорошо, — механически пробормотала Хлоя, уставившись на свои неожиданно сцепленные руки. — Странно, мне не стало легче. Может, потом... Ты считаешь, что это было глупо? — по-детски спросила она, вновь смотря ему в лицо. — Нет, — ответил он, ни секунды не раздумывая. — Это не может быть глупо: испытывать чувства... — Да, я тоже так решила, — с жаром перебила Хлоя, почти физически ощущая, как последние силы летят на то, чтобы держать лицо, — нет ничего постыдного: испытывать чувства и быть в них отвергнутым. Определенность... всегда лучше. Я пойду, пожалуй. Тебя подождать или сам закроешься? — Сам, иди. — Лука хлопнул по карману, проверяя ключи. — Пока, — сказала Хлоя уже из гардеробной, накидывая ветровку прямо на форменную рубашку. — Пока. Хлоя шла по прямой, напрочь забыв, где ее дом. Она действительно не заплакала; и не заплачет; и нечего тут плакать. Если удастся, выбить бы завтра из врача больничный, залечь дома с глупыми комедиями, где все всегда получается так, как хочется, и дешевым вином из супермаркета... Гребаный телефон, что же ты вибрируешь... кому я там понадобилась почти в девять вечера... Пропущенные вызовы 20:37 Пропущенных вызовов: 2 1 новое сообщение 20:39 Luka Couffaine Я зайду за тобой завтра в 8 и вместе пойдем к врачу. Примечания: * [1] полный пи//ец.