22 января, 9:31
В кабинете Фукудзавы-сана душно. Капельки пота уже медленно закатываются под белую футболку, насквозь мокрую. Бинты неприятно греют кожу. Глаза судорожно бегают от предмета к предмету. Нервы на пределе у всех. Из открытого окна доносится гул машин с трассы неподалеку, но Чуе сейчас совсем не до этого. Он в ужасе смотрит на полицейского, который роется в бумагах. Дазай ничего не говорит и не делает. Ожидание снедает. «ГУ МВД Японии по г. Йокогаме и префектуре Канагава Эдогава Рампо» — Итак. Думаю, можно начать? — Осаму кивает. По нему не скажешь, что он волнуется, но на самом деле внутри у него целое торнадо паники и мыслей. Больше всего сейчас сенсей хочет схватить Чую и успокоить его, потому что поведение выдает старшеклассника с головой. — До нас дошла не слишком достоверная информация, что между вами есть некая связь, — голос Эдогавы был крайне подозрительным и вкрадчивым, что еще больше усугубляло атмосферу. Он говорил без запинки и очень быстро, словно заранее репетировал речь. — Думаю, вам обоим известно, что отношения между учителем и учеником в Японии запрещены. — Да, — хором буркнули парни. Они смотрели куда угодно, но только не на Рампо и не друг на друга. — Сразу признаетесь, или будем копать до правды? — в ответ — тишина. Кто в здравом уме признается в совершенном преступлении? — Ясно. Фукудзава-сан. Прошу вас предоставить доказательства, которые вам отдали недавно. — Да, — директор кивнул и подошел к шкафу. Он рылся там минут шесть, и Рампо уже начинал терять терпение, но потом мужчина повернулся и сказал. — Их нет. — Как нет? Кого нет? — растерянно спросил полицейский. Такого он явно не ожидал. — Фотографий. Их забрали, — сухо гаркнул директор. — Хм… — Эдогава призадумался. Он внимательно посмотрел зелеными глазами на Юкичи и кивнул. — Ну что, господа, удача на вашей стороне, — он прошел мимо парней и остановился у двери. — Но и опровергнуть мои слова вы не можете. Потому дело пока еще не закрыто. Рампо вышел, громко хлопнув дверью. Тут же воцарилось молчание. — Заходите, — вздохнул Юкичи, и из соседнего класса в кабинет тут же влетели Акико и Озаки. Женщины были в ярости, и это почувствовали все трое. — Ну? — Дазай, сука ты этакая! — Ёсано хлопнула рукой по столу. Коё сзади подошла и положила папку. Обычную, но ее ценность была просто невероятной. По сути, от этой вещи сейчас зависело две судьбы. — Вот кто тебя просил, а? Теперь ни ты, ни пацан проблем не оберетесь! А ты чего глаза вылупил?! — Чуя дернулся, отворачиваясь. — Ох… Господи, вот как в нашей школе оказались такие имбецилы?! У вас что, лишние хромосомы, я не пойму?! Или синдром какой? — Не ругайтесь, Есано-сан, — отрезал директор. — А вы, уважаемый, посмотрите и скажите хоть что-то. Дазай медленно взял в руки папку и открыл. И ошарашенно замер. Куча, просто огромная куча их с Чуей фотографий. С прогулок после школы, в классе, на свидании… Ох… — Это настоящее фото, — тихо сказал Дазай. — Больше ничего не могу ответить. — Что? — дамы и директор обернулись на литератора, а потом подошли ближе. Все молча уставились на изображения. — И правда… Не фотошоп. Но кто мог вас снимать тогда? — Озаки нахмурилась. А затем до нее дошло. — То есть, ты даже не отрицаешь, что вы… — Ну… Кхм… Нет, не отрицаю… — парень замялся. Акико схватила его за воротник и с силой тряхнула. — Негодяй! Развратник! Педофил!!! Вот что ты с мальчиком сделал, а? — зарычала она. — Акико-сан, обойдемся без оскорблений, — директор медленно забрал папку и задумался. Два фото с набережной, где Дазай и Чуя были вместе. Одно — в парке, еще несколько — в кафе. А картинка с их ночным поцелуем была самой откровенной и служила лучшей уликой. Взрослые посмотрели на подростка, который уже успел заработать себе с десяток микроинфарктов. Он покраснел, глаза опухли, да и выглядел он в целом… Неважно. Акико смягчилась. Но никак успокоить ребенка не смогла. — Рампо — лучший по части расследований, — неожиданно сказал директор. Он медленно подошел к окну и потеребил жалюзи. — Он раскрывал самые сложные и запутанные дела, правда, я не совсем понимаю, зачем ему поручили вести подобное дело. Но если его подозрения насчет вас двоих — правда, то вы конкретно влипли. Он видит ложь, как никто другой. Эх… — Мы специально спрятали папку, — не сразу буркнула Ёсано. Дазай округлил глаза. Что? Спрятали папку? — Но… Ладно. Это первый и последний раз, когда я вас выгораживаю, поняли? — Акико хмуро вышла за дверь. Озаки отвесила сильный подзатыльник обоим и тоже испарилась. Накахара закрыл глаза, с трудом сдерживая панику. - Свободны. Оба, — отчеканил директор, и парней как ветром сдуло. В коридоре тихо. Сейчас все еще идут уроки. Никто — ни учитель, ни ученик — ни слова не сказали. Чуя сейчас готов убить Дазая на месте, и Осаму, если честно, совсем не против. Но все, что школьник делает — злой взгляд перед тем, как вернуться в кабинет литературы. Дазай прикрывает глаза. Как же он сейчас себя ненавидит… От любопытных учеников Осаму вяло отмахнулся и несколько резво вернулся к теме. Многие хотели было спросить Чую, но вокруг него была настолько убийственная аура, что аж мурашки бегали по спине. Накахара только зло буравил взглядом сенсея, думая, где именно они так прокололись. Кто мог их сдать? Не Люси и не Тачихара точно. Им самим есть что скрывать, потому чужие тайны они уважают. Сам Дазай — точно нет. Он не настолько долбанутый, чтобы загонять себя в тюрьму. И… Все? В голове были тысячи вариантов, вплоть до родителей, но все не подходили. До конца урока Чуя так и не смог успокоиться, наоборот, только сильнее волновался. Ох… — Накахара-кун, останься, — Дазай совершенно спокойно подозвал Чую к себе. Тот специально дождался, пока все уйдут и подошел к столу. Молчание длилось недолго. — Прости. Чуя ничего не ответил и вышел из кабинета. Дазай почувствовал, что внутри все сжалось от надвигающейся опасности.***
23 января, 4:56
— Эй, парень! Ты сегодня один на смене, в курсе хоть? — бородатый администратор кричит с другого конца зала. Тачихара неразборчиво мыкает, потому что во рту зажата долька апельсина, и мужчина расценивает это как согласие. — Хорошо! Я полагаюсь на тебя! Всем доброй ночи! — Мгм! — прощается Тачихара, наконец-то прожевывая апельсинку. В бар он устроился меньше полугода назад. Дома стало совсем туго, денег можно было ждать только с бабушкиной пенсии. Родители Тачихары просто отказались от него, пятый ребенок им был не нужен. А через пару месяцев сердобольная старушка забрала его из приюта. С тех пор он так и живет в Йокогаме. Парень давно хотел найти подработку, но не знал, где и как. Там, где нужно работать днем — не потянет, ему еще школу окончить надо. Удаленно тоже не то, у него нет никаких знаний и навыков для подобного. Ночные смены в баре в центре города показались хорошим решением. Люси кричала, ругалась, но согласилась. Правда, с условием, что парень будет осторожен. Бабушке Мичизу соврал, что устроился в книжный магазин. Хозяин был в курсе, что юноша — несовершеннолетний, но особого и ярого сопротивления на этот счет не высказывал. Только заметил, что если кто узнает — Тачихара сам виноват. Парень кивнул. Его все устраивало, даже только половина от зарплаты обычного работника заведения. Вся его работа — порядок в зале и на кухне, иногда, вот как сегодня — постоять за барной стойкой. Он неплохо запомнил напитки и их рецепты, если что — разбудит второго служащего Макото, который сейчас сладко спал в своем кабинете. — Двадцать есть? — хмурый охранник с дубинкой останавливает… Кого-то. Не сразу поймешь, парень или девушка. Розовые короткие волосы с цветными прядями, черные губы и сильные руки с заметными венами. Странный чувак. — Да, — хриплый голос, как у больного туберкулезом. «Оно» показывает паспорт, по которому ему или ей двадцать три. Низковат, правда. — Валяй. Играет тихая музыка, людей — человек семь по всему залу. Многие посетители бара — нелегалы, бандиты, алкаши, дезертиры, якудза, наркоторговцы. Последние сейчас очень нужны новопришедшему. — Товар готов? — хриплый голос вопрошает, пока руки уже готовят деньги. Щуплый и изворотливый мужичок хмыкает и осторожно, боязно достает из кармана пакетик. В руку в перчатке ложится порошковая смерть. Круглая сумма тут же отдается продавцу. — Отлично. — Хм, все на месте, — пересчитав получку, засуетился наркоторговец. — Пользуйтесь в свое удовольствие! — мужчина тут же испаряется из бара. А «оно» подходит к стойке и садится на стул рядом. Мичизу сразу протягивает меню. — Воды. — Как скажете, — несколько удивленно отвечает парень, но воды приносит. А еще ставит рядом немного виски, уже себе. И не замечает, как в карих глазах промелькнуло торжество и ярость. — Странный заказ, если честно. Почти час они просто разговаривают. Последние посетители уходят, в баре остаются Мичизу, незнакомец, охранник снаружи и пара бухих парней. Тачи наливает им текилы и возвращается к собеседнику. — Почему не пьешь? — Мичизу смеется. — Если выпью — усну. Не люблю я эту работу, но делать нечего, деньги нужны. — Да… Можно? — рука в перчатке обхватывает виски. Мичизу резко кивает и уходит за новым бокалом, уже для себя. Черные губы растягиваются в ухмылке. Из кармана достаются пакетики. Порошок медленно оседает на дне. Никто ничего и не заметил. — Ох… Еле нашел. Ну что, выпьем? — незнакомец кивает и первым хватает стакан, который только что принес Тачихара. Парень берет оставшийся. — За ваше здоровье. — Да. За здоровье, — карие глаза лукаво блестят. Мичизу морщится, когда замечает что-то на дне. - Хм… Плохо помыли что ли?.. — уже неважно, как его помыли. Розоволосое «оно» встает и медленно уходит через задний ход — никто не видел этого. Охранник медленно ковыряется в носу и застывает сусликом, когда слышит крики. — Эй, парень! — Мичизу не откликается. Он пустым взглядом с ненормально узкими зрачками смотрит в стену и улыбается. Его лицо кажется синим и бледным, а дыхание не чувствуется вообще. — Парень… Твою мать. Он обдолбался! Вызовите скорую!Картонная коробка из-под конфет — это сцена. Она большая, места хватит всем. Но остаться должны только двое — Принц и его Принцесса. Хигучи медленно снимает розовый парик и стирает с губ дурацкую помаду. Денег после опасной покупки — наркотиков, оружия, поддельного паспорта — осталось совсем немного, но и их должно хватить на ее планы. Если что-то пойдет не так — возьмет у дедушки или у прохожих. На губах все еще жуткая и радостная улыбка психа. Девушка медленно сшибает щелчком пальца одну из фигурок на стол, которая затем и вовсе падает в помойку. Кукольный Тачихара летит вниз. — Ну что, ищем новую жертву? — карие глаза с весельем посмотрели на двух кукол, которые держались за ручки — чета Танизаки. — Думаю, следующие вы
.***
23 января, 8:21
Чуя в который раз за урок биологии включил телефон. Никаких новых сообщений. Блять. Подросток кусает губы и убирает гаджет в карман. Тревожное предчувствие внутри растет удушливой волной. Сегодня уже двадцать третье января. Учеба продолжается, появляются новые проблемы. Например, одна из них то, что Рампо все еще ищет доказательства. Всего неделю назад он пришел в школу с твердым намерением поймать Дазая, но вот незадача — на сторону учителя встала большая часть педагогического состава. Да и пусть. Лучше не стало. С Осаму они так и не смогли поговорить. Чуя теперь боялся лишний раз сказать ему слово, потому что был шанс выдать их уже не слишком-то и тайну. О том, чтобы собраться дома у Дазая, как раньше, не шло и речи. Он просто не знал теперь, как вести себя с преподавателем, а потому выбрал тактику игнора. Общались сенсей и ученик только на уроках литературы. Правда, что-то подсказывало Чуе, что проблему это не решит. А теперь еще и странное молчание Тачихары. Вчера Чуя хотел погулять с ним и Люси, но староста сослалась на дела в семье, а Тачи — на проблемы у бабушки со здоровьем. Накахара пожал плечами и кивнул, мол, ладно. Только взял с рыжего хулигана обещание, что тот позвонит ему с утра. И ничего. Ни то что звонка — обычного сообщения не было. Люси тоже нервничала. Она все косилась на пустое место своего парня, и Накахара понял, что она тоже не знает. Тревожное чувство кольнуло грудь еще сильнее, чем до этого. — Простите за вторжение! — снова Рампо. Чуя уже мысленно приготовился к очередной жоподерке, как… — Вчера ночью ученика класса 2-В вашей школы увезли на скорой с передозировкой. Он принял огромное количество героина, его едва откачали. Тишина, которую внезапно прерывает страшный скрежет стула. Люси стоит, и ее конкретно трясет. — Нет! — Монтгомери в один присест оказалась рядом с Эдогавой. Тот удивленно вскинул тонкую бровь. — Это неправда! Класс затих. Чуя тоже поднялся со своего места и прошел в начало кабинета. — Я тоже в это не верю, — тихо и зло сказал он. Учитель возмущенно заворчал, мол, срывают мне тут урок, больше поговорить времени нет. Рампо вздыхает. — Почему я снова вижу тут тебя. Чуя?.. — он кивает на дверь. Ребята молча и послушно идут в кабинет директора. Люси бледная, как снег. Там Эдогава задает им вопросы насчет того, употреблял ли Мичизу наркотики раньше, было ли его поведение странным, вредил ли кому-нибудь, что делал ночью в баре. Люси почти кричала, Чуя впервые видел ее такой напуганной и встревоженной. — Нет! Я не верю! Он не мог просто так взять и… — староста ходила из угла в угол. Чуя с закрытыми глазами сидел на стуле. — У него даже повода не было! — Почему же? — наигранно удивленно спросил Рампо. — Потому что я — его девушка! — неожиданно прошипела Люси, упираясь руками прямо в стол перед полицейским. — И я отучила его от сигарет! Поверьте, с моими методами он бы миллион раз подумал, прежде чем брать эту дрянь в рот! — И у него не было денег на наркоту, — подал голос Чуя. Он лениво приоткрыл один глаз. –Они с бабушкой живут только на ее пенсию и трясутся над каждой йеной. — Ясно. Ну, а ночью в таком месте он что забыл? — Он подрабатывает там, — тихо и обреченно сказала Люси, медленно садясь прямо на пол. — А я говорила, чтобы он оставил эту затею! Вот ведь… Дура… Надо было его остановить! Рампо сидел и впервые не понимал. Сразу два нарушения закона в одной школе с периодичностью в неделю. Невероятно. И если с первым еще не разобрались, то со вторым вообще туго. Никаких улик, свидетелей. Второй работник спал, его будили минут десять. Охранник пожал плечами, мол, стоял снаружи, ничего не знаю. Два свидетеля сказали, что он долго с кем-то болтал, потом ушел куда-то, а когда вернулся, почти сразу же упал на стойку. Неизвестного собеседника искать бесполезно в силу специфики заведения — тут нет камер, все работники немы, как рыбы. Вот же… — Ладно. Вот тебе адрес, иди к своему ненаглядному, — Эдогава протянул Монтгомери записку. Полицейский встал. И внимательно посмотрел на Чую своими зелеными глазами. — Почему мне кажется, что все это связано с тобой? И да, насчет учителя своего ничего не скажешь? Чуя хмыкнул и отвернулся. Рампо прыснул, но как-то грустно. — Свободен. Накахара озлобленно хлопнул дверью, но вышел из кабинета. Как только он оказался в коридоре, так сразу же столкнулся с Дазай-саном. — Ну? Что надо? — рявкнул он прямо в лицо сенсея. Тот ответил не сразу. — Слышал о Мичизу, — заметил Осаму. — Мы… Можем поговорить? — Накахара отрицательно махнул головой. Дазай тут же стушевался и затих. Чуя удивленно взглянул на преподавателя, но тот только пожал плечами и пошел по своим делам. Накахара неожиданно почувствовал укол совести.***
24 января, 16:38
— Боже… Сейчас же опоздаю! — Джуничиро буквально несется к своей сестре, но его останавливает знакомый окрик. — Танизаки-кун! — Хигучи машет рукой. — Ты спешишь? — Ага… Договорился встретиться с сестрой, вот, уже опаздываю, — Ичие притворно удивилась. Но в сумерках этого не было видно. — О… Слушай, ты… Можешь мне помочь? — девушка скривилась и показала тяжелый пакет. До моего дома минут пять отсюда. Прошу… — А… Давай. Ох, как ты это несешь? И правда, дом Хигучи-тян оказался совсем близко от места их встречи. Танизаки спокойно донес тяжелую ношу, и девушка не могла оставить парня без благодарности. Она мило улыбнулась и предложила Стражнику конфет или хотя бы печенья, которые испекла сама. Рыжеволосый юноша неловко замялся, но согласился. Он удивленно осмотрел небольшой домик в традиционном японском стиле. Взглянул на картины, вазы, всякие безделушки, которые стояли в коридоре. Увлеченный и беззащитный, он не заметил Хигучи, которая подошла сзади. В руках она несла биту. Всего один удар — и парень без сознания падает на пол. — Милая, что там упало? — спрашивает дедушка. Он тросточкой ищет свои тапочки, желая встать и найти источник шума, но Хигучи кряхтит и тянет: — Это я споткнулась… Ох… — Аккуратнее! «Надо будет стереть кровь с пола», — лениво думает Ичие, поднимая тело. Осталось отнести его на чердак, и можно будет идти за Наоми.***
24 января, 17:54
— Боже, да где же братик! — Наоми буквально пищит от негодования. — У меня уже лапки окоченели ждать! Ну же, где ты… — однако в толпе не видно знакомой рыжей макушки. С розовых губ срывается горький вздох. Девочка хмурится и расстроенно пинает небольшую банку из-под сока. Они с братом договорились встретиться на перекрестке около торгового центра и пойти погулять. Но его нет уже сорок минут! Наоми 17:36 Ну ты где! Я пойду гулять без тебя, если не придешь сейчас же! Сообщение не прочитали даже через десять минут. Старшеклассница хлюпнула носиком и решила пойти домой. Но тут ее резко схватили за локоть и потащили куда-то. В толпе никто и не обратил внимания на двух девушек, которые торопливо идут, держась за руки. — Хигучи-тян? Отпусти меня! — но вместо выполнения просьбы Наоми толкнули к холодной стене магазина. Девушка зажмурилась. Больно. Она уже хотела было начать кричать, но тонкая нога с тяжелом ботинке уперлась в стену слева, а справа совсем рядом с боком блеснул нож. — Твой брат сейчас пьет чай у меня в гостях! — сладко пропела Хигучи, наблюдая за тем, как меняется лицо девушки. — И поверь, ему очень несладко! — Танизаки-младшая побледнела. Ее выдержки хватило лишь на жалкий писк: — Я… Я пожалуюсь полиции! — почти крикнула девушка. Но нож с легкостью проткнул куртку и несильно надавил на кожу. Наоми замерла, боясь дышать. Пару минут тишины, на протяжении которых девочка не шевелилась. — Умница. А я это предусмотрела. Поверь, убить человека и замести следы мне не составит труда, Наоми-тян, мне не в первой, — протянула Ичие, упиваясь ужасом на милой мордашке. — Мне всего лишь нужен помощник для выполнения одной работы, и я решила, что ты подойдешь. Учти, я отлично знаю, что в школе сейчас Рампо-сан, но если он хоть раз косо посмотрит в сторону — я просто убью твоего брата. И знаешь, мне плевать, если я сяду в тюрьму. Ведь ты тоже умрешь, не в силах смириться с его гибелью. Я права? — шепотом выдохнула девушка на ухо Наоми. Глаза Танизаки-тян расширились. Она уже отчетливо видела, как Хигучи перерезает ножом горло брату. Как прячет труп, его находят и разводят руками — никаких улик, ничего. Видела, как стоит на могиле Джуничиро. Как идет к себе домой, где живет теперь одна. Она чувствовала, как на шее затягивается петля, и ее тело безвольной куклой повисает в воздухе. Хигучи права. Без Танизаки-куна она не сможет жить. — Я… — Ты? — с довольной улыбкой протянула Хигучи. Она уже выиграла. — Я сделаю, что ты хочешь… Только не трогай брата! — на красивых глазах появились слезы, которые мгновенно размазали тушь. Ичие кивнула и убрала складной нож в карман, попутно опуская ногу на землю. — Молодец. Брата я не трону, если будешь все делать хорошо — даже покормлю. Все зависит от тебя. И помни, — карие глаза блеснули в темноте кровавым цветом, когда Хигучи отворачивалась. Одними губами она прошептала. — Никто не должен узнать. Едва блондинка скрылась за поворотом, Наоми упала прямо в сырой снег. Ее трясло от ужаса. Как… Как это вообще случилось? Где ее брат? Боже… Младшая Танизаки заскулила. Как же… Как же холодно… И… И больно…А кукол на сцене становится все меньше. Хигучи бросает нож на стол и аккуратно прячет Танизаки-старшего под саму коробку. Наоми на рот она клеит цветной скотч. Все верно — один пропал, вторая молчит. — Милая! — дедушка снова зовет ее. Ичие отвечает: — Уже бегу! Ты что хотел? Воды? Покушать? Тебя отвести к бабушке Мари? — Нет… Почитаешь дальше? — дедушка смеется и неловко качает головой. Его глаза плотно закрыты. Хигучи нежно и устало улыбается. — Конечно. На какой главе мы остановились? А наверху, на чердаке, в самом темном и глубоком шкафу без сознания лежал Танизаки.
***
25 января, 14:47
— Господи! Где все? Где ваш настрой? — ребята молча пожали плечами. — Люси… Тц. Ну хоть каплю эмоций! — Простите… — Фея медленно встает и протягивает листок Озаки. — Мне нехорошо… Отпустите меня, пожалуйста, домой… Учительница музыки вздыхает. В школе уже все знали об инциденте, и женщина, немного подумав, кивает. Ведь ясно как день, что девочке сейчас несладко. У Люси в ушах все еще звенит от шока и страха: она упала в обморок прямо на пороге палаты, в которой лежал Тачихара. — Так… А где наш стражник? — в ответ — тишина. Наоми поводит плечами, тихо захлопывая книгу. Она ничего не запомнила и не увидела. — Братец заболел. Он уехал к родителям в Европу, там ему окажут должную помощь, — тихо говорит она. Ребята замолкают. Озаки тяжко вздыхает. — То есть, пьесу сегодня репетировать бесполезно? — снова школьники пожимают плечами. Учительница махает рукой. — Идите домой. Завалите премьеру пьесы — не моя проблема. — Эй, Акутагава, — Хигучи аккуратно трогает парня за плечо. Тот оборачивается и недоуменно смотрит. — Э… Мы можем… Поговорить? — Думаю, да… — парень пожимает плечами и надевает футляр с гитарой на плечо. — Пошли. — Да… Сперва идут в странной тишине, словно ожидая. Рюноске медленно переводит взгляд с витрин на блондинку. Та, заметив это, останавливается. — Слушай, я хотела извиниться за тот случай в шестом классе, — девушка зябко поводит плечами, поправляя цветной шарф. — Просто мне впервые в чем-то отказали, и… — Я не злюсь, — хмыкает Акутагава и качает головой. — Но это было больно, — ребята тихо смеются. Хигучи, подумав, протягивает мизинчик вперед. — Друзья? — с надеждой говорит она. — Одноклассники! — поправляет Акутагава, немного морщась. — Да… Хочешь какао? — девушка достает термос. — Ну… Или инжира? — серые глаза загораются удивлением и предвкушением. — Ох… Ты знаешь, как подкупить людей, — смеется Аку и принимает угощение. Он несильно приподнимает уголки губ. — Спасибо. — Да, конечно! Ладно, я побежала, удачи! Рюноске приходит домой и даже не обедает — сразу заваливается на диван со сладостями. Правда, какао на вкус немного кислое, но это только придает ему очарования. Инжир сладкий и вкусный, хоть и липкий сверху. Смотреть фильм с любимыми угощениями — лучшее, что можно вообще придумать в этом мире. Вот только… — Я дома! — кричит Гин и в замешательстве слышит странные звуки из туалета. Как будто кого-то… Рвет… — Аку?! Сестра бросает все вещи и бежит к комнате. Распахивает дверь, и ее худшие опасения оправдываются: Рюноске тошнит, причем очень-очень сильно. Гин трогает его за плечо, потом за лоб. «Да ты же весь горишь! И твое лицо… Оно красное, как при аллергии! Черт!», — в панике думает она, судорожно подбегая к школьной сумке. Ищет там телефон и набирает с детства знакомый номер. — Алло! Скорая? Мой брат сильно отравился. Гин и Рюноске Акутагава. Да. Да. Нет, мы живем отдельно от родителей. Адрес… — девушка торопливо диктует его и бросает трубку. Успокаивающе проводит по темным жестким волосам брата. — Сейчас приедет скорая. Где же ты так… Боже, Аку… — тот ничего и не слышит, настолько ему плохо. Новая порция рвоты падает в унитаз.Еще одна кукла падает в мусорку. Очень удобно, когда у соперника слабое пищеварение и букет болезней с аллергиями: просроченное молоко, апоморфина гидрохлорид — рвотное лекарство — и апельсиновый сок с сахаром на инжирах сделали свое дело. Из больницы бывший возлюбленный не выберется в ближайшую неделю. — Ну что… — она смотрит на сцену, где остались всего пять кукол. Наоми она, немного подумав, убирает. Та все равно сейчас сделает свое дело, и можно будет убрать и ее. — Начнем основную часть моей затеи. Осталось совсем немного, Чуя, — она проводит пальчиком по самой красивой и точно проработанной кукле. — И мы будем вместе. Без лишних персон. Вот только… Дазая слишком долго ловят. Это подозрительно… Надо будет самую малость помочь расследованию.
***
26 января, 14:23
«Это была самая неудачная репетиция за все время», — грустно думает Люси. Чуя был не в настроении, Хигучи буквально засыпала на ходу, Рюноске свалился с пищевым отравлением, сама она едва-едва могла говорить от волнения. Только вчера ездила в больницу к своему парню. И снова плакала всю ночь. Как же страшно… Бабушка Тачихары его теперь из дома не выпустит, он у нее единственный внук. Эх… — Люси… — Наоми машет рукой, которую тут же опускает. Староста оборачивается. Выглядит она уныло и загнанно, как и сама Танизаки. Люси отворачивается и тихо спрашивает. — Ну? — Монтгомери ждет. Ждет. И Наоми решается. Жизнь любимого брата ей дороже. Ей… Наоми резко выхватывает из школьной сумки самый обычный пакет. Пакет… С томатным соком. Красный? Правильно. Люси боится красной жидкости на своих руках? Верно. Монтгомери отшатывается и возмущенно кричит: — Ты чего, Наоми?! Совсем уже?! — а потом взгляд ученицы падают на ее собственные руки. Перед глазами все знакомо плывет. Тишину школьного коридора прорезает крик боли и ужаса.26 января, 17:33
«Может, мне не стоило этого делать?», — думает Наоми, пока идет домой. Слезы текут ручьем, в ушах все еще стоит крик Люси. Бедную Танизаки за подобную выходку на неделю отстранили от занятий, и девушка теперь совершенно не знает, что ей делать. Сидеть дома и ждать, пока Хигучи отпустит брата? Нет. Но… Но что ей вообще остается? Она сейчас бессильна, потому что никому говорить нельзя. А сама она — трусиха, которая в жизни не ослушается приказа. Девушка трет глаза и буквально залетает в квартиру. Ей срочно нужно в душ, ведь только так она может успокоиться. С криком Наоми захлопывает дверь, сбрасывает школьную форму и несется в ванную, где включает горячую воду. Она погружается в нее до самого подбородка, когда ванна набирается, и тихо плачет. Плачет… Кто ей поможет? Тихо звякает ключ, проворачиваясь во входной двери. Хигучи неслышной тенью проскальзывает в квартиру. Она даже не слушает крики и вопли Наоми из ванной, а действует. Закрыть окна, забрать все телефоны — а их было только два, мобильный и домашний — убрать все предметы, которыми можно открыть дверь, в шкафы. Она правильно сделала, что обыскала Джуничиро — логично, что у него были ключи с собой. Наоми, все еще всхлипывая, выходит из ванной. И тут же оказывается прижата к стене, только теперь рука Хигучи сжимает ее горло. — Кх. Кха… Пу… Кха… Пусти… — губы начинают синеть, дыхание прерываться, и когда красивые глаза Наоми закатываются, Ичие отпускает ее. Тело падает на пол. — Милое белье, — хмыкает Хигучи, оттаскивая девушку в спальню. Ее маечка с зайчиками задирается от скольжения по полу почти до самой груди, но Ичие пришла не за эротическими картинами. Уже в комнате она ловко привязывает ноги Наоми к опорам стола и удовлетворенно осматривает работу. Так. Осталось всего пару вещей. Наоми 17:56 Не ждите меня завтра в школу, Каджи-сан, я приболела, как и мой братик ( Вернусь в школу совсем скоро, как только выздоровею! (＾• ω •＾) Замечательно. Дверь захлопывается, замок скрипит. Обе связки ключей Хигучи бросает в почтовый ящик, а затем, подумав, подходит к щитку и, немного поколебавшись, отключает свет в квартире Танизаки. — Теперь… Теперь за Чуей.***
26 января, 12:37
— Чуя. — Ну? — ученик даже не отрывается от телефона, «внимательно» слушая Осаму. Тот хмурится, но сдерживает свою ярость. — Можешь прийти ко мне сегодня? — совсем тихо говорит он, надеясь, что их никто не услышал. Большой палец Чуи замирает в сантиметре от телефона. Парень сглатывает. Никто из них не замечает Хигучи, которая все внимательно слушает, стоя у окна. — Да. Я приду… — Спасибо… — Дазаю сейчас очень-очень хочется взять мальчика за руку, но… Нельзя. Он вздыхает и выходит из класса. Снова странное чувство стыда и вины гложет Чую, но он запихивает его куда подальше. Бред. Дазай сам виноват, что так получилось.26 января, 17: 41
Чуя действительно приходит, но слишком поздно — на часах почти пять. Он вяло стучится в дверь и изо всех сил делает вид, что ему вообще ничего не интересно, и что он тут мимоходом. Дазай открывает почти сразу. Чуя спокойно заходит на кухню, которую изучил вдоль и поперек, начиная готовить себе чай. Дазай уже сидит за столом с кружкой кофе. Чашка, кстати, та самая, которую Накахара подарил. — Я хотел поговорить… О сложившейся ситуации. Дазай крепко стискивает кружку. Чуя поворачивается и затихает, ожидая продолжения фразы. — Ты ведь теперь боишься, да? — совсем тихо спрашивает Осаму, даже не смотря на ученика. Руки вспотели, сердце в груди так и ухает. — Боишься, что нас раскроют? — Нет, — врет Чуя. — Просто… Волнуюсь за тебя и… — резкий толчок, и Накахара оказывается сидящим на столешнице. Он вспыхивает от злости и отталкивает Дазая, который почти дотянулся, чтобы его поцеловать. На пару мгновений в квартире повисает гробовая тишина. — Боишься. Зачем тогда врешь? — осторожно тянет Дазай, отступая. И Накахара начинает злиться. Да, он боится. Да, он переживает за себя. Какие слухи потом поползут о нем по школе? Как он посмотрит в глаза родителям? То, что их не привлекли к расследованию — чудо. И ему вовсе не хочется всех этих проблем. Не хочется портить себе жизнь. И этот страх выливается не в самые лучшие и добрые его слова. — Чуя, скажи честно, — Дазай поднимает лицо Накахары и заглядывает в голубые глаза. — Ты меня любишь? Школьник тушуется. Месяц назад он бы, не раздумывая, ответил «да», но сейчас уверенности в нем поубавилось. Дазай же стоит и ждет ответа. — Я не знаю, — сдается мальчишка, чувствуя, как хватка на лице ослабевает. Осаму в замешательстве смотрит на ученика. Тот злится. — Да, не знаю! И хватит так пялиться! — Чуя, — голос литератора дрожит. — Я отлично понимаю твой шок, но… Ты уверен в своем ответе? — карие глаза буквально светятся болью. — Просто… Подумай. — Уже подумал! Видишь, куда это завело?! — рычит Чуя, спрыгивая со стола. Он буквально откидывает Дазая на стул, чтобы быть хоть капельку выше. — Я, блять, знал, что все так кончится, знал! Надо было сразу все это прекратить! — Чуя! — Дазай тоже кричит. — Хватит уже! Просто скажи: ты меня любишь или нет?! — Нет! Нет тут никакой любви и быть не могло! — кричит Накахара. Он покраснел от гнева, в то время как Дазай сделался бледнее смерти. — Я не хочу! Не хочу, чтобы на меня повесили клеймо жертвы такого насильника-педофила! Ты хоть представляешь, как я посмотрю в глаза родителям? Что о моей семье подумают остальные? Раз тебе плевать на общественное мнение — мне нет! — Чуя… — Заткнись! Все из-за тебя! — едва ли не плача, просипел Накахара. — Из-за тебя! Не свяжись я с тобой, полиция бы не пришла! И я бы сейчас не боялся! Не боялся жить, как раньше! Дазай сидел и молчал. Он был готов к такому повороту событий, даже ждал его, потому подобная реакция Накахары была наиболее вероятна… Но думать о чем-то — одно. А видеть — другое. Сердце глухо ухнуло. — То есть, тебе плевать на мои чувства, да? И на мои… — Да! Плевать! Оставь меня в покое, Осаму! — срывается парень. — Уходи. — Что?.. — Чуя растерялся. Почему-то от одной жалкой фразы вся истерика сошла на нет. Дазай встал. — Уходи! — он крикнул это, тщетно пытаясь скрыть слезы. Накахара застыл. С минуту мужчины смотрели друг другу в глаза. А потом Чуя резко схватил свой подарок — кружку — и с силой кинул на пол. Изделие тут же распалось на куски. Накахара быстро обулся, натянул свою черную зимнюю куртку и вышел из дома. На глаза так и лезла противная жидкость. Да плевать он хотел на какие-то там чувства. Их ведь и в помине нет. Точнее, они есть, но неправильные и нехорошие, поэтому ну нафиг. В голове тут же проносятся воспоминания. Их первое свидание, поцелуй на камеру, зимние каникулы, Новый год вдвоем… Чуя чувствует, как сердце разрывается, крича о том, чтобы он вернулся. Чтобы извинился и сказал, как любит, ведь это чистая правда. А разум говорит, что делать этого нельзя. Нельзя портить себе жизнь подобными отношениями. И Накахара глушит голос сердца. Плевать ему. Плевать… Хигучи смотрит на то, как Чуя идет к своему дому. Как глотает обиду и боль. И понимает — это ее шанс, которого она так долго ждала. В ее голове Дазай, последняя фигурка на сцене, падает вниз, в пустоту. Удача на ее стороне сегодня. Как и судьба. — Чуя-кун! — девушка подбегает к парню. Тот уже собирается высказать ей все, что думает, но вместо этого затихает. Ичие крепко-крепко обняла Накахару. И именно объятий парню сейчас так не хватало. — Чуя… Все будет хорошо, — она нежно и грустно улыбается. Рука медленно проскальзывает в карман и вытягивает оттуда платок. Он пропитан специальной жидкостью, которую она купила на свои последние деньги. — Все… Будет у нас с тобой хорошо. — У нас?.. — недоуменно спрашивает Чуя, отстраняясь, но слишком поздно: ткань перекрывает доступ к воздуху, Накахара в панике вдыхает губительный аромат и… Тело обмякает, парень мгновенно теряет сознание. Девушка улыбается, и в глазах у нее слезы счастья. — Да. У нас. Теперь мы будем всегда вместе, Чуя. Звонкий смех пронзает ночную тишину. Она победила в этой игре.