«Счастливые часов не наблюдают». Софья. Из комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума».
В квартире темно и нереально тихо. Часы словно бы стали тикать тише в разы, не желая привлекать к себе внимание. Даже кот, казалось, не шумел, чувствуя гнетущую атмосферу. Дазай стоял и тупо смотрел на осколки кружки. Сердце в груди глухо ухало, казалось, замедляя свой темп. Опять. Они опять поссорились, но теперь уже сильно и, вероятно, надолго. Чую можно понять — никто не хочет иметь дело с полицией. Никто не хочет прослыть человеком, связавшимся с педофилом. Осаму впервые ощущал себя именно им. С громким воплем мужчина упал на колени, чувствуя, как к горлу подкатывает истерика. Такое с ним творилось впервые. Ему тоже было страшно, ведь он мог лишиться работы, перспектив на будущее, нормальной жизни, уважения… Из карих глаз по лицу медленно потекли слезы. Всего лишь ссора. Всего лишь… Лезвия из ванной он никогда не выкидывал, хотя привычку резаться оставил еще в старшей школе. Как раз, когда переехал к Одасаку. Тот был добрым, терпеливым, любящим, и парень быстро забыл обо всех проблемах. Только теперь ему двадцать четыре, и Сакуноске не станет ему помогать. Бинты, уже потрепанные и поношенные, снимаются легко. Ему бы, вообще, надо раны обработать, но сейчас не до этого. Только боль может успокоить его на какое-то время. Порезы тихие и аккуратные. Неглубокие, но этого достаточно, чтобы они начали сочиться кровью. Рука в районе запястья горит, однако литератору плевать. Он, шатаясь, идет на кухню и достает бутылку виски. На голодный желудок пить не стоит, но кого это волнует? За окном темно. Дазай лежит на диване, укутавшись в плед, и сопит. Он чувствовал себя уставшим и разбитым, а потому отрубился сразу же, как только голова коснулась подушки. Мысли путались, метались, как птицы в клетке, мешая расслабиться. Сон был резким, мутным и особого спокойствия не приносил. В сознании стояло лишь одно лицо: милое, родное, искаженное яростью и отвращением. Картина, которую Дазай ненавидел и которой боялся. Лишь к десяти вечера Дазаю пришлось продрать свои зареванные глазенки и встать: телефон под боком настойчиво зудел, причем уже долго. Осаму лениво вытаскивает его и проводит пальцем по экрану, принимая вызов. — Алло? — Дазай-сан?! Фух… Наконец-то ответили! Чуя не у вас? — встревоженный женский голос показался знакомым. Дазай медленно отнял телефон от уха. Опа, мама Чуи… Появилось резкое желание сбросить вызов и вырубить гаджет нахрен. — Нет, — медленно тянет он, чувствуя, как сердце подскакивает. — А что случилось? — Он обещал прийти к шести-семи домой, у нас сегодня гости! — было слышно, как Кирако что-то сказала кому-то. — А его до сих пор нет. Может, гуляет? — Да, пожалуй… — Если… — небольшая пауза. Накахара-тян собралась с мыслями. – Если что-то узнаете, позвоните мне, хорошо? — Да, конечно… — Осаму зевнул, откладывая телефон в сторону. Почему-то стало холодно, и юноша укутался в плед посильнее. Спать больше не хотелось. Он еще с того момента, как Рампо пришел в школу, многое не смог понять. Даже то, откуда появились у директора те фотографии. Первая, кого начал подозревать Дазай — Хигучи. Но затем он, скрепя сердце, снял с нее обвинения. Девушка училась в старшей школе, посещала, по словам Люси, кружки, заботилась о своем дедушке — у нее бы просто не было времени следить за ними. Ладно бы, если бы она с Чуей училась в одном классе, а тут у них и расписание толком не совпадает. Следующей проблемой стал сам Чуя. Дазаю было физически больно наблюдать за любимым учеником, видеть его метания. Накахара кидался из крайности в крайность, и Осаму его понимал — сам едва сдерживался, чтобы не поступить так же. Правда, Дазая сильно задело то, что во всех проблемах Накахара винит именно его. Это же не так. Последнее — Рампо. Он, по словам Фукудзавы и некоторых источников, лучший полицейский-детектив, раскрывший десятки самых трудных преступлений. Он видел людей насквозь, а потому врать Эдогаве было совершенно бесполезно. И он наверняка уже понял, что между ним и Чуей что-то есть. Так почему медлил? Почему вообще пошел раскрывать это дело? Глаза уже начали слипаться, как телефон снова зазвонил. Вызов был от незнакомого номера. — Алло? — устало буркнул Дазай, мечтая уже сломать телефон. Когда ему плохо, его никак не могут оставить в покое. Однако неожиданно слабый и хриплый голос на том конце трубки заставил передумать. — Дазай-сан, вы? — Я… — пауза. — А это кто? — брови литератора изогнулись. — Акутагава-кун. Я звоню вам из больницы, — в палате, сидя на подоконнике, Рюноске сморщился от фары машины, все еще глядя на улицу. — Я только что видел Хигучи и Чую на улице. Это же нормально? Просто сейчас так поздно, вот я и подумал… — Погоди… Где ты их видел? — грудь кольнуло волнением. — У своей больницы, где же еще! — фыркнул ученик, с трудом переползая на кровать. — Или мне показалось, или Чуя был без сознания. Походка у него, как у пьяного. «Все-таки Хигучи!», — ошарашено подумал Осаму, начиная суетиться. Его мозг наконец-то стал выстраивать более-менее логические цепочки событий. И, черт возьми, везде фигурировала несносная Ичие. — И еще. Мне сказали, что я отравился несвежей пищей, при этом еще и аллергия началась. К тому же, меня оповестили о том, что, оказывается, я употреблял рвотное лекарство с жутко сложным названием. Странное дело, но ничего такого я не ел и не пил. Если не считать инжира и какао, которым меня угостила Хигучи. — То есть… — Думаю, она специально. Наверное, прочитала о моих заболеваниях и противопоказаниях в моей медицинской карте, пока не было школьной медсестры. Вечно ее нет на месте, когда нужно. — Черт… — Осаму встал. — Ты можешь сказать, куда они двигались? — Мой ответ вам не понравится. К морю. Возможно, к порту, потому что они повернули на перекрестке именно в его сторону — моя больница находится почти рядом с береговой линией. Хотя… Это неточно. — И когда это было? — Десять минут назад. Я просто искал ваш номер так долго. Думаю, родители и так знают, что он гуляет. — Так, — Дазай прикрыл глаза рукой. Мыслей в голове было слишком много. — Так… Ладно, спа… — Стойте, — ученик поколебался пару минут. — Я не знаю, но… Моя теория — Хигучи пыталась так или иначе удалить людей, что связаны с Чуей. Я с ним в кружок ходил, вчера мне Гин сказала, что еще пару человек из наших пропали. Только вот зачем ей это? — Хм… Ты прав… — Но если это и правда, странно, что она ничего не сделала его родителям. Я бы на ее месте с них и начал. Ладно, я к чему веду, — парень свесил ноги с кровати. Страшная слабость окутала тело, но он терпел. — Боюсь, сейчас полицию привлекать опасно. — Ведь мы не знаем, где они! — продолжил Осаму. — И неизвестно, что сделает эта психованная с Чуей, когда услышит мигалку и сирену. Может и убить на месте. — Это да… — несколько удивленно соглашается Акутагава. А потом, спохватившись, продолжает. — В общем, у меня здесь, в палате, два телефона. Я могу позвонить с одного вам, с другого — полиции, чтобы они знали, когда наступать. Или вы включите громкую связь, чтобы копы слышали все-все. Позвоните, когда найдете их. И… Будьте осторожны. — Да… Все. До связи. Осаму выдохнул. Вот и пришел пиздец. — Алло? — Фукудзава нахмурился. — Осаму, зачем я тебе понадобился в столь позднее время? — Хигучи принесла вам фото? — скорее, звучало как утверждение, а не вопрос. — Да… — и все. Только гудки. Директор хмыкнул и отложил телефон в сторону. А потом тяжело вздохнул, чувствуя, как сильные и тощие руки обвивают его сзади. Дазай собрался за считанные секунды. Еще спускаясь по лестнице, он позвонил Кирако и рассказал ей большую часть истории. Мама пришла в ужас, немедленно позвала мужа и распереживалась, мол, что делать, пойду вызову полицию. Дазай успокоил — уже все продумано, власти в курсе, нужно только ждать. А ждать — самое противное занятие. Кирако выключила телефон и прижалась спиной к груди Артюра. Волнение только нарастало. Эта ночь обещала быть ужасной и страшной.***
Первое, что почувствовала Наоми — дикую боль и сухость в горле. Тело не слушалось, было холодно. Девушка глухо застонала, морщась. Ох… С трудом приоткрыв один глаз, она увидела пол своей с братом спальни. Но она сюда не ходила с того момента, как пришла домой! Наоми точно помнила, что была в ванной и… Снова застонав, девушка попыталась сесть. У нее это вышло, но ноги подтянуть для удобства не получилось — они были намертво привязаны к ножкам стола. От ворочания кожа натерлась, покраснела, двигать лодыжками было больно. Наоми нахмурилась и с трудом подняла с пола зеркальце и, открыв, посмотрелась в него. На шее уже синели следы пальцев. Перед глазами все поплыло от страха. Наоми едва не умерла от рук этой психованной! Блять! Сердце забилось быстро-быстро. Надо выбираться. Но как? Узел не развязать… Девушка провозилась почти десять минут, но ничего сделать не смогла. Веревки обмотали и завязали на славу — надежда на освобождение таяла с каждой секундой. Наоми часто задышала, чувствуя, как к горлу подкатывает паника. А если ее не найдут и она умрет от голода и жажды? Или Хигучи потом придет и будет ее избивать, мучить? Или она заболеет и умрет от воспаления легких? Наоми всхлипнула. Господи, как же страшно. Слезы закапали из глаз, пока их обладательница пыталась придумать, что ей делать. Плечи затряслись. Лишь спустя несколько минут она успокоилась в достаточной мере и огляделась. Если здесь что-то, чем она может перерезать веревку и высвободиться? Блин, наверное, нет… Это же спальня, тут ничего опасного не держат… Новая порция истерики уже была на подходе, когда глаза наткнулись на складной нож брата — наверное, оставил тут. Только вот спасение лежало на тумбочке в полуметре от ее рук. Наоми вздохнула и голым животом плюхнулась на пол. В голове неожиданно появилась картинка того, как она сейчас выглядит — в труселях и майке, связанная и синяя от холода. Ох. Красавица прямо. Тихо хихикнув, девушка начала ползти по полу. До тумбочки оставалось буквально десять сантиметров, когда длина веревки не позволила ей дотянуться дальше. Черт! Как… Как в дурацких фильмах! Но только тут не фильм, а что-то куда более серьезное. Девушка стукнула кулаком по полу. Надо успокоиться и понять, как же ей подтянуть ноги ближе. Подвинуть стол? Пожалуй. Наоми заскользила задницей обратно к мебели и попыталась ее подвинуть. А нет! Силенок не хватает! Да и чертов стол привинчен к стене за верхние полки. Приехали. Наоми подумала, что надо было ходить со страшим братом в спортзал. Сердце тут же сжалось. Как там ее братик? В порядке? Что с ним? Как он себя чувствует? Так, успокойся, Танизаки-тян. Тебе надо подвинуть стол. Или пихнуть нож, чтобы он упал. Тут же взгляд судорожно забегал по комнате. Так. Что тут есть достаточно длинное, чтобы можно было спихнуть ножик? Ручка? Нет. Книга? Она ее не удержит или пихнет нож только дальше на тумбу. Линейка? Линейка! Наоми улыбнулась и попыталась встать. Не вышло, ведь ноги провернуть в повязке не получилось — тут же становилось больно. Да и пальцы пола вообще не касались. Вот же тварь эта Хигучи! Фыркнув, Наоми схватилась за ножку стола и подтянулась на ней вверх. Стало нереально больно, ведь почти весь вес перенесся именно на связанные конечности. Кажется, она натерла кожу там до крови. Кряхтя и ничего не видя из-за слез боли, девушка смогла ухватиться за линейку кончиками пальцев. Надавила, перевернула всю карандашницу, но нужное достала. С облегчением упала на пятую точку и тут же завизжала: приземлиться копчиком на пол было плохой идеей. Подождав, пока боль утихнет, девушка снова легла и начала ползти к тумбе. Сейчас было еще сложнее — она устала, вымоталась, замерзла, ноги адски болели, кожа кровоточила, нереально хотелось пить и есть. Но делать нечего — не ждать же помощи из ниоткуда. Линейка была большой, ее длины хватило. Наоми осторожно оттолкнула нож к себе, и тут же едва не закричала — предмет чуть не залетел дальше на тумбу. Еще пару движений, маленьких, робких — и вуаля, нож почти упал. Еще… Блять. Вещь, грохнувшись на пол, дала ей по носу. Судорожно схватив нож, Наоми принялась открывать его и резать веревки. Пару раз лезвие опасно царапнуло кожу. Руки тряслись, движения ускорялись. Танизаки вскрикнула, сильно порезавшись. — Ай… — она застонала. Но не время думать о боли — она выбралась, нужно срочно звонить в полицию! Нужно все рассказать! Наоми ломанулась в коридор и едва не заплакала от отчаяния. Дверь закрыта, все ключи пропали, телефона своего она не нашла. Еще и света не было. Замечательно! Но в голове тут же родилась дурацкая идея, заведомо обреченная на провал. Танизаки-тян открыла шкаф на кухне и начала в нем рыться. Здесь у них с братом лежал всякий хлам, и она точно помнила, что убрала свой старый кнопочный телефон именно сюда. Да, коробочка с ним лежала тут, в самом низу. Лишь бы заработал… Зарядить она его не сможет, позвать кого-то из соседей — тоже. Внизу квартира сдается и сейчас пустует, соседи по площадке уехали в отпуск. Кричать на улицу — глупо, потому что вряд ли кто-то всерьез воспримет ее слова. Подумают, что психованная. Телефон приветливо засветился, и Наоми выдохнула. Старая симка тоже была на месте. Она набрала заученный с детства номер. Осталось только ждать.***
Ночные дежурства Рампо любил. Сидишь себе, разбираешь документы, ленишься, ешь, пьешь, смотришь видосики на телефоне — и никто не мешает. Лучший работник всего участка сейчас сидел в своем кресле, закутанный в… Спальный мешок. И жевал сладости, ни о чем особо не переживая. Он думал о чем-то отвлеченном, но мысли часто возвращались к той парочке. Учитель и ученик. Запрещенные и неправильные во всех смыслах отношения. Их следовало накрыть еще при первой встрече, но Рампо медлил. Можно подумать, не догадался. У них все на лице и теле написано: у парнишки только-только зажили укусы на ключицах, сам он смотрит испуганно и гневно. Литератор раскусился не сразу — его выдало волнение за ребенка. И Рампо понял, что директор нарочно спрятал фото, только не сам. Эдогава медлил только потому, что не хотел рушить чужие отношения. Он вырос в семье, где высшей ценностью считались искренние чувства. Любовь, доброта, сочувствие — даже в юном возрасте парень отлично видел, кто врет, а кто честен. И тогда, в кабинете, ему одного взгляда хватило, чтобы понять — у них все серьезно и надолго. Да и вообще, это был первый раз, когда Рампо столкнулся с педофилией. Обычно ему поручали раскрывать убийства, грандиозные похищения, кражи. Самые запутанные дела, в общем. И поначалу полицейский даже растерялся — не очень хотелось рушить жизнь этим двоим, если все было обоюдно. Зазвонил телефон. Детектив сонно потянулся, хотя до этого не спал, и взял трубку. Лениво сказать «Полиция» и крайне внимательно выслушать проблему. Глаза по мере получения новой информации сужались. Звонила некая Наоми Танизаки. Возраст — пятнадцать лет. Говорила, что на нее напала знакомая девушка из клуба по интересам, едва не задушила, заперла дома, связала и забрала все телефоны с ключами. Рампо едва не улыбался. Не слишком похоже на правду. — А еще у нее дома мой брат! — плача, воскликнула Наоми. — И что же он там делает? — Она… Она его похитила! Два дня назад! — закричала девушка. Рампо вздохнул. Да, а чего раньше молчала, милочка, раз все так плохо? — Говорите свой адрес, сейчас приедет оперативная группа. Как зовут ту, что напала на вас? — И… Ичие Хигучи. — Все, я понял. Ждите. Обычно на ночных дежурствах телефон звонил только раз, и то по мелочам. А теперь судьба решила изменить привычный порядок вещей. — Алло? — уже совсем удивленно спрашивает Рампо. И снова слышит голос подростка. — Это Тачихара Мичизу, — говорят с той стороны. Рампо удивляется еще больше. — Меня накачали наркотиками через напиток. — Чего? — тяжелый вздох. — Ну, давай, говори свою версию. — Я тогда дежурил в баре, и у нас был странный посетитель. Пол нельзя определить. Он попросил виски в какой-то момент, а когда я отошел, то высыпал мне в бокал что-то. Вероятно, тот самый героин. — Хм? — Рампо озадаченно моргнул. –А почему ты говоришь мне это только сейчас? — Потому что… — длинная пауза. Подросток явно мнется. — Потому что только сейчас смог дозвониться до того, кто отвечал за скрытую камеру в баре. Да, она там есть, просто о ней ничего полиции не говорилось. — Вот те на… — Эдогава уже был готов рассмеяться от абсурдности происходящего. — Ладно. Ну раз так… Знаешь, кто это сделал? — Нет… — Ладно, я понял… Хорошо, давай. Сейчас все решим. И понеслось. Рампо уже только вздыхал, когда слышал звонки. После этого, не выдержав, позвонили родители Накахары Чуи, заявили о пропаже сына. Сказали, что ушел в школу, домой не вернулся. Эдогава кивнул и задумался. Что-то подсказывало, что дело тут очень серьезное. Потом позвонил Осаму Дазай. Заявил, что Чуя в плену у той самой Хигучи. Рампо поперхнулся чаем с булочкой. Они что, решили его совсем доконать? Окончательным стал звонок от Рюноске Акутагавы. Тот тоже объявил, что отравила его Ичие, и предложил свою помощь. Рампо долго, минут десять, с ним спорил. Акутагава предлагал сделать невероятную глупость: Дазай, если найдет Хигучи, позвонит в полицию и поставит свой телефон на громкую связь. Эдогава впервые слышал подобный бред! — А без этого никак? — вздохнул Рампо. Он уже стоял на улице и раздавал указания. Одна группа отправилась к Наоми, вторая — к дому той Хигучи. Еще пара человек были с ним. — Мы не знаем, где Ичие-тян сейчас. Скорее всего, она где-то в порту. — Ну? И мы ее найдем. — Нет, она может с легкостью убить заложника, если услышит вас. — Почему же убьет? — Рампо кивнул, беря в руку бронежилет. Так, на всякий случай. — У нее силенок не хватит! — Она сломала мне руку за то, что я отказался с ней встречаться, — угрюмо констатировал факт Акутагава. — Оу, — Эдогава прикрыл глаза. А затем вернулся в участок и схватил свои очки — они всегда лежали у него на столе. — Ладно. Давай по-твоему… Иди, спи, малой. В трубке послышалось злое бормотание и гудки. И что теперь? Ждать, пока этот Дазай позвонит? Ну да. Остается только ждать.***
Люси медленно открыла глаза. Она чувствовала себя разбитой и усталой. Настроение болталось ниже нуля, ноги заледенели, девушка их вообще не чувствовала. Следовало закрыть окно еще вечером, подумала Монтгомери, лениво кутаясь в цветной плед. Спать не хотелось. Мама ушла на ночное дежурство, перед этим нехило так отругав дочь. «И ты молчала?!», — кричала женщина, когда Люси отрешенно поведала ей о своем страхе. «Ты совсем что ли? А ну марш в комнату! Хулиганка!». Люси криво улыбается. Мама многого о ней не знает, это точно. Родительница дома-то бывает раз в несколько дней, в остальное время или на работе, или в ресторане с очередным кавалером. Этот режим жизни у женщины уже несколько лет. Кавалер… Сердце ухает, стоит ей вспомнить Мичизу. Дурак! Самый настоящий дурак! Вот кто его просил лезть в этот убогий бар? Тем более пить какую-то дрянь оттуда! Слезы так и прут, и девушке приходится уткнуться в подушку. Они не виделись с ее последнего визита в больницу, и Люси переживала. Очень сильно. Все-таки странно получилось: примерная дочь и лучшая ученица класса влюбилась в ленивого распиздяя. Это началось около… Двух с половиной лет назад. Тогда ребята все еще отходили от проступка Хигучи, а потому держались вместе — больше никому не рассказывали о случившемся. При этом они были только лучшими друзьями. А потом все пошло по наклонной. Люси готовила и сильно порезалась. Едва кровь начала стекать на ладонь, как девушка накрыл очередной приступ. Тачихара был рядом. И он, как никто другой знал, что успокоить Монтгомери в таком случае почти нельзя — если только она испытает еще больший шок, нежели тот, что испытывала в подобные моменты. Отличница как сейчас помнит, что друг аккуратно прикусил мочку ее уха и обнял. Мичизу был краснее помидора, который одиноко лежал на разделочной доске, но упорно продолжал. Все это нехорошее дело дошло до поцелуя. Настоящего. Потом… А что было потом? Они все еще друзья, но это не мешает им обниматься при просмотре фильма, ходить друг к другу в гости без предупреждения, рыться в чужих вещах и украдкой целоваться. Встречаться, кстати, предложила сама Люси. До сих пор за это стыдно. Убаюканная собственными приятными воспоминаниями, Люси начала засыпать. Однако неожиданный стук прервал ее спокойствие. На окне осталась маленькая царапина. Птица? Небольшой кусок песка и снега врезался в стекло, тут же сползая вниз и оставляя за собой след. Что за?.. — Кто это мне тут кидается?! — воскликнула Монтгомери, боязно высовывая кончик носа за окно. И тут же едва не выпала из него же от удивления. — Ну наконец-то! Тачихара ерошит пятерней волосы и улыбается, глядя на ошарашенную Люси. Дазай, сидящий на скамейке неподалеку, немного качает головой. Слава богу, Мичизу послушал его и не стал кричать на весь спальный район. Все-таки ночь. — Что ты тут делаешь? — удивленно фырчит Люси. Тачихара поворачивается к Осаму. — Тебя же бабушка из дома бы не выпустила!!! — Я убежал из дома и в бар вообще шел… Ну Люсь, не сердись! — юноша выставляет руки вперед, признавая свое поражение. — Это… Ну, я шел, а тут Дазай-сан. Чую похитили. — Кто? — Хигучи. Монтгомери требуется время, чтобы переварить информацию. И когда до нее наконец-то доходит, она тут же подрывается с места и бежит одеваться. Колготки долго, а теплые леггинсы — самое то. Кофта, свитер, куртка… Шапка… — Я не выйду! — плаксиво кричит девушка минут через пять. Дазай закусывает губу. Такими темпами они никого не найдут. Тачихара хмурится. — Мама все ключи забрала! В наказание!!! — Тогда прыгай! — Что?! — Прыгай! Я тебя поймаю! — Мичизу тут же оказывается под окнами и вытягивает вверх руки. Монтгомери отшатывается. — Не… — и тут она видит взгляд Дазая. Молящий, просящий, жалобный, как у щеночка. — Если не поймаешь — я тебя урою. Ты понял? — Д-да… Люси свешивает ноги. Страшно, хотя тут всего-то второй этаж. Изумрудные глаза смотрят с ужасом. Ух… Была не была. Дикий крик и благой мат огласили улицу — девушка рухнула в чужие руки, тем самым заставив Тачихару упасть. Причем упасть… Весьма интересно — лицо парня оказалось точно между грудей отличницы. Дазай, сидевший неподалеку, тактично отвернулся, не желая смущать ребят. Когда все более-менее успокоились, накричались и остановили кровь из носа, Осаму коротко пересказал то, что знал. Люси только таращилась на сенсея, как ненормальная. Тачихара только думал о том, как он был счастлив пару минут назад. — И… Куда мы теперь? — А вы со мной? — Дазай нахмурился и отвернулся. — В порт. Акутагава позвонил и сказал, что видел их близко от него. — Порт?! Да мы их там никогда не найдем! — Мичизу закричал. — Йокогама и так немаленький город, а тут целая площадь огромного размера! С кучей секретных ходов, лазеек и прочей ху… — Так, все, — Люси шлепнула парня по лицу. — Пошлите. Время поджимает. Дазай многозначительно поднял брови. Интересно, из-за кого они только что потеряли почти полчаса?.. Через десять минут ребята уже стояли в порту и озирались по сторонам. И правда. Где тут можно искать ненормальную психичку с карликом? Да где угодно! Осаму стиснул зубы. Вот же… Дело хуйня. — Разделимся? — предложил Тачихара. — Нет, это опасно. Я позвоню в полицию. Думаю, можно начинать. Пошлите, надо их найти. В полном молчании они прочесали несколько зданий, куда могли зайти, и улиц, образовавшихся между домами и контейнерами с грузом. Никого. Только одинокий охранник, сопящий во все дырки. И за что им такое наказание? Снег медленно хрустел под ногами. Он же медленно сыпался с неба, заставляя морщиться и прикрывать лицо при резких порывах ветра — все-таки море было близко, причем его состояние было далеко от спокойного. Дазай остановился и его спутники, шедшие сзади, врезались ему в спину. Снег. — Здесь есть следы ног? Они должны были отпечататься. — Нет, но… — Есть! — Люси махнула рукой в сторону переулка, где они только что были. — Две пары ног, это точно. И правда — на снегу виднелись следы аккуратной и, кажется, женской обуви и какие-то линии, изредка оканчивающиеся подошвой небольших по размеру сапог. Улика привела их к небольшому забору, который, как они думали, был тупиком. Но нет — железный лист, где следы ног обрывались, уходя вдаль, легко отодвигался в сторону. — Туда! — снег шел медленно и не успел замести все на железобетонных плитах. В пустых и усталых глазах Осаму зажегся огонек надежды. Рампо, внимательно слушавший все их разговоры, напрягся. Осталось совсем немного, и будет их час. Осталось только ждать.***
Хигучи медленно пропускает между озябших бледных пальцев рыжие пряди, жадно вдыхает аромат апельсина и мужского парфюма, руками прижимает к себе ближе. На тонких розовых губах расцветает сумасшедшая, счастливая улыбка. Спрятаться в одном из старых складов было хорошей идеей. Здесь, в полуразрушенном и сгнившем здании их не будут искать — сюда просто добраться уже целая проблема. А уж найти их, сидящих в темном углу… Чуя спал, все еще не отошедший от действия хлороформа. И Хигучи позволяла себе все, о чем мечтала когда-то: целовала его губы, руки, милое лицо, гладила его тощий живот, плечи, гладкую шею. Она трогала его всего и наслаждалась этим. Волосы растрепались, некрасивыми грязными паклями обрамляя лицо Хигучи. Она сильно замерзла, потому что сидеть на бетонном полу зимой — не самое правильное решение. Но ей было плевать. Чуя рядом с ней, и это главное. Она снова его поцеловала, а затем встала и двинулась к ящикам, которые лежали здесь не один год. Достала из-под одного из них грязную, свалявшуюся материю и вернулась обратно. Кряхтя, переместила Чую на тряпку, уложив его на нее, и легла рядом. Стало чуточку теплее. Накахара-кун горячий, а потому его нереально приятно обнимать. Хигучи трется щекой о крепкую грудь, рукой залезает под футболку и… — Ого… Ну и… — чей-то голос раздался прямо за ветхой стенкой. Несколько людей осторожно подошли к складу. — Ну и свинарник. Люсь, ты там где? О нет. Нет! Ичие в панике осмотрелась. Как?! Как их нашли?! Сколько времени сейчас? Кто там? Неужели несносный Дазай, судя по смеху, и Тачихара с Монтгомери? Как же так… Чуя рядом заворочался, и волнение Хигучи только возросло. Она на всякий случай потрогала пистолет, который с горем пополам нашла, купила и прицепила на ремень без кобуры, и нож. Если что-то случится, оружие не помешает. Девушка ловко подхватывает парня, поднимая его и перекидывая его руку через свою шею. Чуя не совсем легкий, да и у Ичие-тян силы не бесконечные. Ей приходится сцепить зубы и выдохнуть, чтобы двинуться к выходу. Он вообще с другой стороны здания, у нее будет время, чтобы уйти. Голоса затихают на пару минут, а потом начинают звучать совсем близко. Хигучи закусывает губу и как может ускоряет шаг. Только бы спрятаться, только бы… Под ногами громко хрустнула старая деревяшка. Ичие выругалась сквозь зубы. — Что это там? — Тачихара удивленно обернулся. — Пошлите, посмотрим? — Вот больше нам делать нечего! — зло шикнул Дазай. Он ясно понимал, что Хигучи где-то здесь, потому что следы заканчивались. Дальше были, что странно, трубы, которые растопили снег рядом с собой в радиусе нескольких метров. Приехали. — Блин… Куда они могли уйти? — Осаму! — из телефона раздался взволнованный голос Рампо. — Осаму, ты меня слышишь? Идите на восток. — Это где? — ребята тут же начали озираться. — Ох… — Рампо вздохнул. Совсем дебилы, али как? — Серое здание впереди видите? Вот туда. — Почему ты так думаешь? — удивленно спросил Дазай, начиная понимать, что коп прав. Он чисто интуитивно чувствовал, что двигается в правильном направлении. — Мы отследили твой телефон, теперь можешь не беспокоиться, мои ребята найдут вас в любом случае. В общем, двигайся. Иначе цель уйдет. — Понял, — Осаму машинально кивнул и повернул туда, куда ему сказали. Люси и Тачихара переглянулись, начиная следовать за ним. Бочки, грязные тряпки, жестяные банки встречались им на протяжении всего пути. Дазай хмурился все сильнее, чувствуя, как волнение внутри распирает грудь. Хигучи тяжело дышала. Как?! Как они могли догадаться, что она пойдет именно сюда?! Черт! Девушка громко сглотнула, вцепляясь в постепенно просыпающегося Чую всеми конечностями. И тут перед ней вырос очередной контейнер для транспортировки груза, полностью перекрывавший путь. Тупик. — Она здесь! — Ичие в панике обернулась, в замешательстве глядя на Люси. Последняя едва ли не тряслась от гнева и ненависти. Тачихара и Дазай, бежавшие следом, замерли по бокам от старосты. — Уйдите! — прошипела Хигучи, вцепляясь лапами в несчастного Накахару. Тот немного приоткрыл глаза. «Живой…», — с облегчением подумал Осаму, выдыхая. А потом сразу же напрягся, размышляя, как забрать ученика из плена этой психопатки. — Хигучи, — он медленно сделал пару шагов в сторону Ичие и тут же остановился, чувствуя, как сердце застыло. Принцесса мягко и неискренне улыбнулась, легким движением выхватывая нож из-за пазухи. Лезвие блеснуло в лунном свете, в мгновение ока оказываясь рядом с бледной кожей пленного юноши. Дазай сжал зубы, тщетно пытаясь подавить клокочущую ярость внутри. — Убери нож. Сейчас же. — Не-а! — Хигучи рассмеялась и на глазах зрителей резко крутанула голову парня в сторону, жадно его целуя. Карие глаза Осаму сделались почти что кровавыми. Ичие улыбнулась в поцелуй и продолжила свое грязное дело. Ее вообще не волновало, что любимый пока еще без сознания. Дазай сжал кулаки. Держать себя в руках становилось все труднее. Ичие оторвалась от желанных губ и приобняла Накахару, мягко улыбаясь. Она выглядела… Счастливой? — Если вы не уйдете, я просто убью его. — Зачем?! — Мичизу тут же подскочил еще ближе, чем Дазай, за что поплатился: лезвие рвано разрезало тонкую кожу. Совсем немного, но кровь потекла. Дазай в бессилии зажмурился, лишь бы этого не видеть. Тачихара замер, но продолжил говорить. — Зачем?! Что он тебе такого сделал? Что тебе сделали мы, в конце-то концов?! — Он — мой, — просто ответила девушка. Ее глаза злобно прищурились. — И если он не достанется мне, так пускай вообще сдохнет. А вот вы просто бросили меня. — Да! Бросили! — Люси сзади стиснула кулак. И подняла свои красивые изумруды глаз, глядя точно на девушку. Хигучи впервые за столько времени почувствовала себя крайне неуютно. — Потому что ты — тварь! Дрожащая, трусливая блядь! — Люська… — Тачи ошарашенно уставился на девушку. Та впервые на его памяти ругалась так грязно. — Надо было тебя тоже тогда убить… — прошипела Хигучи. Люси странно улыбнулась. — А мне надо было тебя сдать. Сразу. Надо было всем в школе рассказать, какая ты сука, раз убила невиновного человека. Надо было показать Чуе, что… — Нет! — Да… Надо было сразу сказать ему, чтобы он даже близко к тебе не подходил! Чтобы он ненавидел тебя! Как я! — Нет! — Ичие заорала, в панике закрывая уши руками. Чуя, до этого стоявший лишь за счет Хигучи, упал на бетон. Дазай было метнулся к девушке, желая оттолкнуть ее, но не успел: нож разрезал щеку, отсекая рыжие пряди. — Нет… Я не позволю… Вам его забрать… Ичие подняла взгляд. И Осаму забыл, как дышать. Грязная, облезлая, с кучей царапин на лице Хигучи смотрела, как поехавшая. Весь ее мир, понял литератор, был сосредоточен именно на его ученике. Она сумасшедшая. Чуя открыл глаза. — Накахара! — Люси закричала, не решаясь подойти. И тут Хигучи сделала то, чего меньше всего ожидали окружающие: рывком подняла Чую за воротник и швырнула об стену. От удара головой тот всхлипнул, оседая на пол. Перед глазами все плыло, голоса доносились словно бы через подушку. Лиц он не видел. Конечности не слушались, замершие и окоченевшие. — Чуя-кун! — крикнул Осаму, тут же дергаясь. Свободной рукой Хигучи достала пистолет из-за пояса. Предохранитель она сняла еще перед встречей с любимым. — Ты… Ты охренела, Хигучи?! — Это вы охренели забирать мое счастье, — прошипела она, направляя пистолет на Осаму. Тонкий палец надавил на курок. — Твою мать! — литератор заорал, тщетно махая руками. — Люси! Староста метнулась к бывшей подруге и с криком повалила ее наземь. Хигучи зашипела, ударвишись головой об бетон, но в долгу не осталась: пистолет, выбитый из холодной ладони, улетел в угол, но нож остался в руке. Люси закричала от боли, когда Хигучи с силой дернула ее длинную косу. Нож пролетел в миллиметрах от лица старосты. Ичие умудрилась просунуть ноги в согнутом положении между их тел, и с силой толкнула ступни вверх. Холодное оружие блеснуло, теряясь в розовых волосах. Дазай тем временем уже подбежал к Чуе и теперь силился унять дрожь в руках и поднять любимого ученика на руки. Тачихара пытался помочь Люси, но последняя утянула его за собой, пока летела, скинутая Хигучи. Розовая коса осталась лежать на холодном бетоне. — Люси, ты как? В порядке? Люси! — Мичизу буквально задыхался от волнения. Монтгомери стонала от боли, морщась. — Блять… На руке девушки расползалось кровавое пятно. — Ты… — Хигучи встала, не обращая внимания на Тачихару, и метнулась назад, туда, где Дазай аккуратно поднимал Чую на руки. — Дазай-сан! — проревел Тачихара, испуганно тараща глаза. — Осторожно!!! Не успел. Чуя снова упал на землю, пока Осаму прижимал руки к ножу, воткнутому точно в бок. — Осаму… — к Чуе вернулось зрение, и картина перед ним была не самой лучшей. Окровавленные руки аккуратно взяли его бледное лицо в чашу ладоней. — Нет, Чуя, здесь только я! — пропела девушка, улыбаясь. Она выглядела очень страшно. Сердце пропустило удар. — Остальные нам не нужны! Мы теперь будем… — Нет… — Дазай попытался повалить психованную ученицу на землю, и у него это вышло. Рана мешала двигаться. Нож, пару секунд назад вынутый из бока, валялся в стороне. — Ты не посмеешь! — Отвали! — завязалась драка. Дазай получил мощный удар в печень, снова упав на колени, а Ичие корчилась в стороне от боли в голени. — Ты… Урод озабоченный… Не смей его трогать! Чуя мой! — увидев, как Осаму попытался протянуть руки к ученику, Хигучи бросилась на него. Звук выстрела оглушил всех. — Аааа! — Хигучи с криком упала на землю. Ее левая рука повисла вдоль тела безвольной сосиской. Чуя выронил пистолет, ничего не видя из-за накатывающих слез. — Быстро, быстро! — Рампо, отлично услышавший до боли в ушах знакомый звук, раздал всем указания. Полиция, приехавшая в порт минут десять назад, ломанулась, следуя указанному маршруту. Полицейский вздохнул. Кажется, его премия может петь романсы: его парни и сами могли провести задержание! Но… Но… — Чуя… — Дазай тихо проскулил, утыкаясь лицом в грязные рыжие волосы. Чуя сидел и ничего не понимал. Хигучи валялась с простреленной рукой на земле метрах в трех от них, бессильно рыдая. Почему… Почему все пытаются отнять ее счастье? Почему?!Часы пробили полночь. Все налаживалось.
Люси обнималась с Тачихарой, который грустно гладил ладонями короткие волосы. Он знал, что его девушка отращивала их много лет, а теперь… — Все кончено? — тихо спросила староста. Мичизу обнял ее так сильно, как только мог. — Да. Теперь — да. Рампо стоял и внимательно следил за тем, чтобы кричащую и вырывающуюся Хигучи запихали в скорую. Девушка больна, ее отправят в психиатрическую больницу в Токио. Иначе никак. Брата той девчонки, Наоми, нашли. Дедушка, сидевший дома, с трудом открыл дверь. И теперь бессильно плакал, понимая, как несчастлив. Родная, любимая дочка сидит в тюрьме, внучка оказалась убийцей. Как же сильно судьба над ним поиздевалась… Танизаки-куна нашли в шкафу на чердаке. Парень был бледный, голодный, замерзший, но, хвала богам, живой. Сестра, отпертая в своей квартире парой минут ранее, оглушила копов своим диким визгом и громкими рыданиями. Ее любимый братик жив! Родители Накахары-куна примчались в порт сразу же, как только Дазай-сан хриплым голосом сказал им по телефону: «Нашли. Живой». Парень и правда был жив, не слишком здоров, к сожалению, а вот его эмоциональное здоровье оставляло желать лучшего. Чуя трясся, как осиновый лист, пока Осаму нес его к карете скорой помощи — Рампо предусмотрительно вызвал и ее, попросив, чтобы никаких мигалок не включали. И теперь Накахара грелся в теплых родных объятиях, нифига не понимая. Дазай вдыхал знакомый аромат, уткнувшись в огненные волосы. Теперь все будет хорошо. — Осаму. Ты же сам понимаешь, что о тебе подумают? — Рампо, стоявший неподалеку, подошел к литератору. — Ваша связь незаконна, потому… — Делай со мной, что хочешь, — прохрипел Осаму, прижимая руку к боку. Коп замер. — Но Чую не трогай. И не придавай дело огласке, я не хочу портить ему будущее. Эдогава моргнул, а Осаму уже развернулся, желая уйти. Не вышло — мужчина согнулся пополам от боли, когда пробежавший мимо санитар задел его. Рампо наконец-то понял, что это не чужая кровь. — Эй, вы! — полицейский замахал руками, привлекая внимание медиков. — Человеку плохо! — Сейчас! Эдогава молча смотрел на то, как вяло сопротивляющегося Осаму уводят к машине скорой помощи, и думал.Как же ему лучше закрыть дело этих двоих: Накахары Чуи и Осаму Дазая?