***
Солнце и Луна, сменяя друг друга, всё приближают страшный день — свадьбу Фили. За постоянными приключениями я даже не замечаю, как до знаменательной даты остаётся неделя. Я уже говорила, как не люблю время? Подготовка к свадьбе идёт полным ходом, хотя раньше я этого особо не замечала. Кажется, уже готовы наряды жениха и невесты, список гостей, поздравительные речи. Такое чувство, что не готова только я. Моя нога на удивление быстро заживает, больше не смущая всех своих видом. Что ж, мне к шрамам не привыкать. Но ходить много одной мне пока не разрешают, поэтому на семейный завтрак я сегодня добралась в сопровождении Кили. С возвращением Дис эту традицию решили возродить, так что теперь каждое утро должно начинаться в одно время (и время это не особо позднее). Спасибо, что платье не заставляют напяливать. Стол уже накрыт по всем правилам. Во главе — Торин, по правую руку — Фили, напротив него я, справа светловолосого усажен Кили, а перед ним — Дис. Хоть бы Двалина позвали, что ли. — А где Меди? — хмыкаю, лениво ковыряя ложкой кашу. Это вам не бобмуровские булочки, — Сбегать от будущей жены — ай-ай-ай, — произношу меланхолично, не отрывая взгляда от тарелки. — Бегать от своих женихов тоже не есть хорошо, — с укором подмечает отец, — Что думаешь на их счёт? — Думаю… Хм, — слегка усмехаюсь, приподняв голову, — Сами рассосутся. Легнар же уехал. — Ей не нужен принц подгорный, ей подавай лихолеского, — встревает Фили, фыркнув. — Ахахахах! — трапезную оглушает мой истерический смех, — А, что, неплохо! — вскакиваю с места, хлопнув ладонями по столу, — Торин, одобришь Леголаса? — пронзаю взглядом отца, — Буду свободно шляться по всему Средиземью следопытом, и никто не посмеет меня упрекнуть! — скрываю нарастающее раздражение за напускным весельем. — Она ещё и смеётся! — изумляется принц. — А что мне ещё остаётся, если эреборские принцы заняты? — перевожу ледяной взгляд на Фили, — У одного лук, — усмехаюсь, — У другого свадьба через неделю, — голос сипнет к концу, но глаза я так и не отвожу. — Лина, — осторожно одёргивает меня Дис. — Ваше Величество! — едва достигнув двери, кричит стражник, — Простите за дурные вести. Обвал в шахте. — Сидеть! — рявкает Торин встрепенувшейся мне, подрываясь за гномом. — Докричалась? — глухим голосом продолжает Фили, обретя способность говорить спустя пару минут. — Как будто до тебя докричишься, — горько усмехаюсь, себе под нос. «Как и до тебя,» — вторит внутренний голос. Торин сказал «сидеть», так моё законное место по левую руку от него. Мгновенно поднимаюсь, выбегая из-за стола. Мне что-то кричат вслед, но их слова быстро теряются в потоке оживлённой нерадостной вестью улицы. Первый пролёт, затем ещё и ещё. Отлично, откуда все бегут — мне именно туда. И, о да, замечаю величественную фигуру отца, выясняющего все детали в самом центре. По довольно разрушенному полу с раздробленным верхним гладким слоем катаются мелкие камушки, лежат глыбы побольше. — Всё очень серьёзно? — незаметно подхожу к нему со спины и завожу разговор, гном, объясняющий ему, что произошло, отходит. — Что ты здесь делаешь?! — громыхает Торин, стараясь прогнать меня, — Я же просил, Лина! — Я тоже много чего просила, — пожимаю плечиками. — Иди наверх, подальше отсюда, — но я всё также не двигаюсь с места, — Барзул! Лина! — сверху начинает сыпаться крошка, камень под ногами дрожит. Пропасть шахты начинает расширяться, добавляя метры пустоте. Стоящий у обрыва Торин не успевает даже понять, что происходит, и соскальзывает ногами в темноту без дна. Я, тоже не особо понимая, что делаю, плюхаюсь на живот, больно ударяясь об обломки камней. Слышится треск, но до него сейчас нет дела. Рука тянется вниз и хватает… нет, не пустоту, тёплую большую ладонь. Всё длится не больше секунды, однако ощущение такое, будто прошла целая жизнь. Облегчённо выдыхаю, но делаю это явно зря — лёгкие прошибает насквозь безумно сильной болью, что, кажется, ранее мне такой не довелось пережить. — Не смей отпускать, — хриплю из последних сил, еле выговаривая слова, так что едва ли можно разобрать сказанное. Дубощит пытается подтянуться до целых камней, принося ещё больше боли. Безуспешно. Слишком высоко, а я слишком слаба, чтобы поднять его. Тяжело? Безумно. Стоит ли оно того? Несомненно. Дышать уже почти не получается из-за нестерпимой рези в лёгких, но если я разожму руку, то погибнет папа, поэтому не могу себе позволить отключиться. Зажмуриваю глаза, по щекам бегут солёные дорожки. Рука начинает неметь под тяжестью, ладонь второй до крови цепляется за глыбу, ноги потихоньку скользят, затягиваясь под весом в бездну. Вдалеке слышится кашель — поднялось немало пыли — и тяжёлые сапоги, идущие в нам. Испуганная ругань на кхуздуле, и Торин оказывается на ногах стараниями Двалина, которого попросил прийти собеседник узбада. Избавившись от «своей ноши, что не тянет», переворачиваюсь на спину, хватая воздух ртом. Закашливаюсь, лёгкие будто разрывает. Сомнений нет — я сломала пару рёбер. К тому же, стесала кожу на животе, разорвав рубаху об острые камни. Из случившегося за последние дни — варг меньшее из всех зол, ибо потерять родного гнома страшнее, чем умереть самой.Я всегда буду с тобой…
Но воздуха не хватает.***
Что есть смерть? По сути, лишь начало конца, новый виток в истории души. Кто-то смиренно идёт на покой, у кого-то песок в часах заканчивается в самом расцвете сил. На самом деле я настоящая эгоистка. Да, спасла Торина, но сможет ли он спокойно жить с такой виной? Зато у меня совесть чиста. Хотя, у него есть чёткое и наверняка счастливое будущее — Меди станет его королевой, подарит новых детей, которые определённо не будут так сильно трепать нервы отца. И, может быть, когда-нибудь они узнают о своей названной сестре, что пусть и косвенно, но подарила им жизнь. Фили женится на Этельвид, и я этого уже, к счастью, не увижу. Ну, сначала погорюют, а потом будут счастливо жить, с лёгкой улыбкой вспоминая дни моей яркой юности, когда мы с принцами были не разлей вода. Кили будет иногда приходить к ним по вечерам и радоваться, что когда-то его лук спас мне жизнь, позволив дожить до того момента, когда я смогла отплатить Торину. Может, он даже будет гордиться той зарубкой, что оставила отравленная стрела, рассказывая своим детям о моём героическом побеге из Лихолесья. Для Дис, наверное, это будет очень тяжело, ведь для неё я была дочкой, а она и так потеряла мужа, брата, отца и деда. Родители не должны хоронить детей. Перед ней мне правда будет стыдно, но она сильная, она справится. Двалин будет каяться, что не пришёл раньше, но и он успокоиться, продолжая жить дальше. Спустя время, он всем будет рассказывать о моих подвигах за кружкой эля. Балин сумеет взять себя в руки, но это всё равно выбьет его из колеи. Бильбо, мой храбрый хоббит, такими темпами вообще, кажется, не уедет из Эребора. Ему это точно дастся нелегко, ведь терять полюбившихся друзей, которые из таких передряг вылезали, что казалось, смерть обходит их стороной, тяжело. Наверное, он долго будет надеяться, что я оживу, встану и рассмеюсь. Леголас, наверное, примет это с какой-то возвышенностью, что присуща эльфам. Он понимает, что в том мире, где мы все окажемся в конце концов, нас ждет лучшая жизнь (как бы странно это не звучало). Фаир. Хм. О нём будет кому позаботиться. Пусть он станет хорошим воином и защищает Эребор, защищает мой дом. Ори, наверное, принесёт цветы — ромашки, вереск, васильки — на могильную плиту. Может, он сочинит балладу о моих странствиях, а Бофур исполнит её. Рингиль жалко. Я не смогу его забрать с собой. Пусть меч покоится рядом со мной, в глубинах Эребора, ожидая нового достойного хозяина, который сможет подчинить себе Ледяную звезду. Я буду наблюдать за всем этим уже из чертогов праотцов, чертогов Махала. Всё-таки я люблю жизни и с улыбкой буду вспоминать те дни, когда жила с такими замечательными друзьями. И когда-нибудь мы встретимся. Может, даже скорее, чем я того желаю.Я смиряюсь с твоей волей, Эру.
Я открываю глаза и делаю глубокий вздох. Лёгкие пронзает боль. После смерти не может быть так больно. Видимо, Махал не готов принять меня. Не всё своё время я ещё отмучила. Придётся ещё потерпеть меня, родные. На губы ложится тень счастливой улыбки.Я жива.
***
Я действительно оказываюсь живой, и это не фантазии страдающего от нехватки воздуха мозга. Туман, тьмой обволакивающий сознание, отпускает. Глаза узнают по обстановке лазарет с его неизменным лекарственным запахом — подсказывает обоняние. Третий раз за неделю. Рекорд. Дышать получается поверхностно, но это безусловно удаётся легче, чем у шахты. Маленькие порезы на ладошке уже не кровоточат, разбитые колени обработаны. На животе плотная повязка, стягивающая рёбра. Местами на ней проступают красные пятна — я неслабо проехалась по неровному полу. Даже не стараюсь подняться — понимаю, что это бессмысленно и мучительно больно. — Лина? — шепчет знакомый голос, выдёргивая из пелены размышлений. Силюсь разглядеть посетителя и узнаю в нём Фили. Обессилено перевожу взгляд на него, — Как ты? — глубоко вздыхаю, но безнадёжно морщусь, почувствовав неприятную резь, — Понятно… В это время створки распахиваются, и в помещение влетает Меди с Торином позади. В руках у полуэльфы баночка с какой-то зелёной жижей. На шум приходит Оин. Дис и Кили заходят следом. — Фили, отойди! — командует сероглазая, — Кили, не лезь! Дис, прошу, забери их! Они пока только мешаются, — умоляюще смотрит на гномку, пока та, понимающе кивнув, не выводит принцев под их дружные протесты. Торин одним шагом преодолевает расстояние до кровати и падает на колени около неё, беря меня за руку. — Махал, солнце, я обязан тебе жизнью, — шепчет папа, целуя пораненную кисть. На губах появляется умилённая улыбка, я киваю, чуть сжав его руку. — Я в порядке, — еле различимо шепчу, стараясь не тревожить лишний раз живот. — Кхм, — качает головой Меди, — Я бы так не сказала. — Да, перелом ребра и пара трещин — не самое здоровое твоё состояние, — между делом замечает Оин. — Эльфы меня кое-чему научили, так что я попробую помочь, — кивает Меди, — Торин, ты не хочешь проверить племянников? — настоятельно спрашивает та. Узбад кивает, поджав губы, и выходит. Удивлённо распахиваю глаза, переводя вопросительно-восхищенный взгляд на полуэльфу — прогнать такого упрямого гнома, как Дубощит, одной фразой дорогого стоит. — Я не нужен? — уточняет лекарь и, получив отрицательный кивок, уходит дальше заниматься своими делами. — Ну, как ты, девочка? — по-матерински спрашивает сероглазая. — Лучше, чем думала, — и правда, я была уверена, что закрыла глаза навсегда. — Всё не так страшно. Кости у тебя должны быстро срастись, так что недели две-три и готово, — улыбчиво заявляет полуэльфа, — С правой стороны треснуло пару ребер, и одно сломалось. Всё вылечится, ты только не дури, — девушка начинает развязывать бинты, вытирая запёкшуюся кровь, я усмехаюсь на её последние слова. Затем она намазывает на места ушибов, под которыми потрёпанные рёбра, ту самую мазь из баночки. Пахнет не особо, как и все заживляющие мази. Потом Меди кладёт ладони на синяки, принимаясь шептать какие-то слова на мелодичном наречии. От её рук по телу проходит тепло, сконцентрированное на грудной клетке. И правда, эльфы научили. Зеваю от убаюкивающего тихого напева и вскоре засыпаю.***
Опять тронный зал. Четвёрка, впитавшая надменность эльфов и тщеславие всего Средиземья, на возвышении у трона. Двалин вновь точит топор. Я глотаю слёзы, ступая по холодному полу босыми ногами. Руки связаны, от чего ещё больше страшно. Колени снова бьются об пол. В который раз на меня смотрят безжизненные глаза Железностопа. Холодная сталь касается шеи и темнота. Я кричу во всё горло, полусонная, подрываясь с постели, не сразу понимая, что произошло. Ребро внутри словно разрывается из-за столь резкого движения, и я не в силах сдержать болезненный стон, переходящий в более громкий писк. Стараюсь глубоко вздохнуть, но получаю лишь новую порцию боли. Дыхание становится прерывистым, поверхностным. Не изменяя привычкам, потираю запястья, убеждаясь в нереальности кошмара. — Лина! — в комнату забегает взъерошенный Фили, оглядываясь в поисках опасности, — Ты кричала? — Кошмар, — сдавленно отмахиваюсь, держась рукой за правый бок. — Расскажешь? — принц подходит ближе, успокаиваясь. — Нечего рассказывать, — качаю головой, — Мне там голову отрубают за измену. Двалин, — тяжело сглатываю. — Такого никогда не произойдёт, — уверяет светловолосый, помогая улечься обратно, — Торин этого не допустит. — Он отдаёт приказ, — горько усмехаюсь, утыкаясь взглядом в одеяло. — Хочешь я с тобой посижу? — слабо киваю, переведя безнадёжный взор на гнома. — Расскажи что-нибудь? — Легенда о Луне и Солнце подойдет? — улыбнулся Фили, начиная рассказ. «Когда-то давно, тысячи лет назад, не было разделения на день и ночь, а Солнце круглыми сутками освещало каждый уголок Земли. Со временем Солнцу делать это становилось всё тяжелее и тяжелее, оно светило, не переставая, и силы его понемногу иссякали. В один день Солнцу посчастливилось встретить Луну — прекрасную, величественную, завораживающую всякого, кто на неё посмотрит. Луна увидела, как страдает и надрывается Солнце, пытаясь постоянно освещать всю планету. И Луна захотела помочь ему. На исходе его сил, когда Солнце уже уходило за горизонт, потому что больше не могло осветить Землю, Луна величаво появилась из-за горизонта, и впервые наступила ночь. Солнце в знак любви и благодарности к Луне озарило небосвод всеми оттенками розового, оранжево-желтого, светло-фиолетового, по небу поплыли причудливые, словно сияющие облака. Так появился закат. Луна же каждую ночь, заботливо отпуская Солнце отдохнуть, светила с новой силой. И её любви было так много, что она просто не могла вместить её в себя. тогда она создала маленькие небесные тела, которые складывались в причудливые созвездия. Так появились звезды. Сменяя друг друга, Солнце и Луна имели возможность отдохнуть и набраться сил, чтобы после светить с новой силой, и в благодарность друг другу озаряли небеса закатами, рассветами и россыпями звезд.» — Это чудесно, — сонно пробормотала я, вновь погружаясь в сладкую пелену снов.***
Тёмный лес. Здесь нет Луны и даже звёзд. Верхушки деревьев пронзают чернильное небо насквозь. В сравнении с этим жутким местом, Лихолесье кажется безобидным древним лесом. Я бегу. Бегу до боли в лёгких, потому что остановиться — значит умереть. Сзади слышатся клацающие челюсти, рычание. Хищные жёлтые глаза мерещатся повсюду. — Беги, беги, — насмешливо отдаётся мужской голос в голове, — Тебе всё равно от меня не спрятаться. Эру, нет! Опять это морготово отродье. — Лина! Проснись! Лина! — открываю заплаканные глаза и встречаюсь с испуганным Фили. Кладу приподнятую голову обратно на подушку, заходясь беззвучными слезами. По телу разливается ноющая боль. Сон. Это всего лишь сон. — Плаха? — осторожно спрашивает гном, пытаясь отвлечь меня. — Смауг, — шепчу, не раскрыв глаза. Постепенно успокаиваюсь, приходя в себя, утираю дорожки на щеках. Открываю наконец глаза и вижу напряженного принца. Что, он со мной всю ночь провозится? Ему бы сейчас к свадьбе готовиться, отсыпаться, гулять в последние холостяцкие деньки, а он здесь. Даже не с невестой, а со своей ходячей проблемой-сестрой. Луна не отпускает Солнце даже ночью. Тихо, насколько позволяет ребро, смеюсь от таких размышлений. — Что? — удивляется он, непонимающе уставляясь на меня. — Такими темпами не провожу я тебя до алтаря, — усмехаюсь, качая головой. — Моя свадьба без тебя не состоится, — довольно улыбается Фили. Варда, не смей раскидываться такими предложениями! — Здесь праздновать будете? — иронично подмечаю в ответ. — Нет. Пир через месяц. Мы перенесли свадьбу, — рассказывает светловолосый, — А то кого мне пьяную потом в покои тащить? — Невесту, Фили, невесту, — улыбка сходит на нет. Укладываюсь обратно, накрываясь одеялом по самый нос. Эгоистка, эта Луна, а Солнце — самоотверженный дурак. Страшась снова увидеть кошмар, просто закрываю глаза, не думая дальше спать, но очень скоро проваливаюсь в дремоту. Чувствую, как моя рука оказывается в тёплой ладони Фили, что успокаивающе поглаживает кисть. Самоотверженный любимый дурак.Я бы хотел отнять всю твою грусть Всю твою боль Весь твой непокой И ничего, что умру я — пусть Лишь бы все было в порядке С тобой.