My Hopeless Opus

Ривенделл встречает ржанием коней, мелодичным наречием и выдавливает из меня вскрик, когда один из всадников не замечает мою неприметную, маленькую тень. Не знаю, сколько ещё проблем возникнет в моей жизни прежде, чем всё окончательно рухнет к ногам. — Знаменитое эльфийское зрение! — язвительно, с укором подмечаю. — Простите, леди, — склоняет голову остроухий, приложив ладонь к сердцу. Поджимаю губы и усмехаюсь — из меня леди после пяти месяцев пути, как из хоббита воин! — Лина? — округляет глаза другой эльф, спешившись с белого жеребца. Леголас. — Ваше Высочество, — кривлю губы в ядовитой улыбке и отворачиваюсь, закатывая глаза. Эльф говорит что-то ещё, однако мне до этого нет уже никакого дела. Он выражал преданность Эребору, но в самые нужные моменты пропадал, не пойми, где. Не интересовался моей жизнью, не был на свадьбе. Разве, это — друг? Я не знаю, как теперь понимать его. У парадной лестнице уже ждёт Линдир, а за его спиной с улыбкой на лице, приветствуя, спускается Элронд. — Весть о счастливой королевской семье процветающего Эребора разлетелась далеко по Средиземью, отчего же так не весел твой взгляд, дочь Подгорного Короля? — не затягивает владыка, за что получает мой тяжёлый взор, пронзительно натолкнувшийся на него, и удивлённо наклоняет голову, почувствовав мою боль, — Что творится на востоке? — Вечные нападения орков и вастаков. Эребор потерял Короля, первого наследника. Я здесь. Значит, на троне Кили, разбитый смертью близких и обречённый на правление в тёмные времена. Так, скажи мне, старый друг, зачем ты собрал здесь всех? — мой голос пронизан холодом, в равной доле, как и смертельные раны, нанесенные Рингилем. — Тьма нависла над Средиземьем, — отзывается эльф, приглашая подняться. — Это я и без тебя вижу, — бурчу, шагая с ним в ногу по лестнице. — Нашлось кольцо всевластия, — мрачно сообщает владыка, — Тёмный властитель жив и набирает мощь, готовясь обрушить добрый свет. — Элронд, давай по-честному? Я понятия не имею, что происходит здесь и как это предотвратить, зато знаю, что мой дом может стать цитаделью врага. Я пришла сюда просить помощи. Не помогать. — Эребор — рубеж на пути северных земель и Ангмара, в том числе, но нависшая над нами тень — бремя всего Средиземья, — недовольно поджимаю губы.  — И что ты предлагаешь? — бесцветно вздыхаю, поворачивая к нему голову. — Предлагаю оставить эти вопросы до совета. А пока, я думаю, кое-кто будет очень рад встрече со старой подругой, — эльф расправляет на лице лёгкую улыбку, указывая на террасу со скамеечкой, где сидит невысокая фигура, в которой я признаю Бильбо. На секунду глаза наполняются слезами. — Бильбо? — неверяще шепчу я, подходя к нему, любующемуся красотами Долины, — Мой старый друг! — радостно восклицаю, сдавливая постаревшего хоббита в объятиях. — Лина? — изумляется поседевший Бэггинс, — Я уж боялся, что мы не свидимся! А гномы? Они с тобой? Кили? Торин? Фили? Вас позвал Элронд? — начинает заваливать вопросами радостный встрече полурослик. — Бильбо, — качаю головой, заикаясь, — Нет. Я одна. — Ну, ничего! — пожимает плечами тот, кажется, совсем не расстроившись, — Передай им поклон и самые наилучшие пожелания от меня! — тараторит он, не замечая моей измученной улыбки, — Надо же! Совсем не изменилась! — осматривает меня с ног до головы. И правда, снаружи я не постарела ни на год, а с короткими волосами, как будто, вернулась в прошлое, — Только уставшая, — замечает наконец мои глаза. — Всё в порядке, — скромно улыбаюсь, — Долгая дорога, знаешь ли, — и не решаюсь расстраивать старого друга. — Да, — протягивает Бильбо, — Дорога действительно длинная, — улыбается своим воспоминаниям, — Как там Эребор? Процветает? — Процветает, — киваю, — Только орки мешают. — Но гномы отбиваются! Я даже не сомневаюсь! — вновь лишь киваю, не в силах открыть рта, — Так, как это ты умудряешься пропускать сражения? — добродушно прищуривается хоббит. — Сама не знаю, — обреченно вздыхаю, пряча глаза в белоснежных перилах. Ещё немного и плечи содрогнуться. — Дядя? Ты здесь? — из-за поворота выходит ещё один хоббит, а следом за ним семенит другой. — Фродо, мой дорогой! Знакомься, это — Элиниэль, та самая полуэльфа, которая скрасила наш поход! — Лина, — киваю молодому полурослику. — Рад с вами познакомиться! Дядя много рассказывал о вас и гномах! Я — Фродо. А это — Сэм. Он очень любит рассказ дядюшки о походе к Одинокой Горе, — чуть склоняю голову, мол, да, спасибо, и начинаю продумывать пути отхода, ибо ещё пара вопросов об Эреборе и образ несгибаемой воительницы, построенный в умах хоббитов, падёт под натиском эмоций. — Лина! Несносная полуэльфа! — качает головой Гэндальф, появляясь из-за спины и растягивая радушную улыбку. — Вполне сносная! — смеюсь в ответ, оставляя хоббитов. Мы с волшебником уходим подальше, где нас не видят, и я наконец выдыхаю, тяжело горбясь. — Что с тобой приключилось, раз ты решилась оставить свою семью? — выжидающе смотрит серый маг. — Смерть. — О чём ты? — настораживается он. — Фили мёртв. Торин мёртв. Орков и вастаков всё больше. Я пришла за помощью, но Элронд решил, что Эребор обязан ещё и участвовать в судьбе кольца. — Всё что ни делается, всё — к лучшему. В конечном итоге всё обернётся самым лучшим образом. Даже из самой сложной ситуации можно найти выход, — отстранённо замечает седобородый. — Осталось только найти что-то хорошее в смерти половины моей семьи, — с укоризной смотрю на него, ожидая очередной небылицы. — Ты здесь благодаря этому, — кивает тот. — И кому от этого хорошо?! — начинаю злиться, хмурясь. — Хорошие воины не помешают судьбе Средиземья. — Я нагеройствовалась, — фыркаю, — Знаешь ли, на судьбу Эребора всем было плевать. — Усмири свою гордыню! — осаждает меня волшебник, — Эребор — не отдельный мир. Падёт Средиземье — падёт Одинокая гора. — Она уже пала. Со смертью Торина, — отворачиваюсь от него. — Гора-то стоит и сражается с нападками, а вот твой дух пал, — упрекает он, — Разве с их смертью кончилась твоя жизнь, Элиниэль? Ты забыла, что у тебя всё ещё есть сын? Разве ради него не стоит попытаться? — Так ты уговорил домашнего Бильбо на ту авантюру? — усмехаюсь, покачав головой, — Дождёмся совета, — вздыхаю, решая оставить Гэндальфа одного. С того укрытого ветвями деревьев балкона захожу в зал, куда в прошлый раз заглянула лишь мельком. Белая каменная статуя, склонившая голову, держит обломки Нарсиля — легендарного меча, прикоснувшегося с павшим майа. Однако даже здесь я не могу найти одиночества. — Ваше Высочество, — учтиво произносит незнакомый доселе голос. Поворачиваю голову к человеку, удивлённо воззрившись на черноволосого. Знакомые черты лица. Хмурюсь, припоминая мужчину. — Я видела тебя? — Если только вы узнали меня в одном из следопытов, — качает тот головой. — Хм, вряд ли следопыт добрался до Эребора. Если бы кто-то из вас был там, я бы узнала об этом. Ты жил здесь? — Что? — опешивает человек. — Я приходила сюда почти восемьдесят лет назад, — этими словами заставляю мужчину поёжиться, — Ты был мальчиком. Кажется, Элронд называл тебя Эстелем, — вспоминаю бегающего по садам ребёнка с очень похожими чертами, — Как твоё имя? — Незнакомцы зовут меня Странником. — Но незнакомцы не узнают во мне принцессу, далёкую от этих мест. — Леголас рассказывал мне про хрупкую полуэльфу в Подгорном королевстве, — не сдаётся он. — И как же зовут друга этого эльфа, ускакавшего искать следопыта, известного как сына Араторна, которого на пустоши проклинают Странником?! — шиплю сквозь зубы, потихоньку выходя из себя. — Арагорн, — наконец выдыхает тот, — Откуда ты столько знаешь об эльфе? — Долгая и давняя история, — закатываю глаза, показывая нежелание вспоминать об остроухом, — А тебе, потомок Исильдура, могу сказать лишь одно — не беги от себя. Самое ужасное, что ты можешь сделать со своей жизнью, прожить её судьбой, тебе не предназначенной. — Откуда такие глубокие советы у всегда знавшей своё место принцессы? — едва скрывает своё раздражение. — О! Я так понимаю, Леголас не поведал тебе мою историю. Так слушай, дунадайн. Меня собственная мать выкинула в океан в бочке. А от отца досталась лишь эта руна, — задираю рукав, обнажая письмена на коже, — Как следопыт ты должен понимать, что значит «Моринател». И, собственно, шрам, чуть не лишивший меня жизни. Щедро, да? Всю юность я бежала от своих острых ушей и худобы, пока не поняла, что я — это я, и гномкой мне не стать. Я приняла своё прошлое, а затем и настоящее. И знаешь, была счастлива! — И какие же дни были самыми счастливыми в твоей жизни? — притихши и успокоившись, произносит Арагорн. — Счастливейшими были дни, когда мой любимый любил меня, — тяжело сглатываю, приходя в себя после порыва злости. Оставляя задумавшегося следопыта одного, выхожу из зала, чуть не столкнувшись с ещё одним человеком. Рыжий, со знаком белого дерева. Выругавшись, продолжаю путь. Сегодня день гондорцев, что ли?! Проходя мимо трапезной под открытым небом, слышу развесёлые мотивы хоббичьих трактирных песен. Вижу в их компании ещё пару гномов, видимо, посланников из Синих гор и Железных холмов. Натыкаюсь на обречённо-недовольный взгляд Линдира и забираю его от греха подальше, попросив провести меня в предоставленные покои. Поблагодарив эльфа, нахожу лохань и умываюсь, смывая дорожную пыль. На Средиземье опускается ночь, и я решаю наконец поискать чего-нибудь съестного, когда желудок напоминает, что не ел ничего нормального порядка месяца. Во тьме, рассеиваемой звёздами и коридорными факелами, дохожу до той трапезной, где ранее слышала веселье полуросликов. На овальном низком столе ничего не находится, кроме кувшина с вином. Разочарованно вздыхаю, но быстро успокаиваюсь, заглядевшись на красоту ночного неба здесь. — Лина? — тихо, чтобы не спугнуть, спрашивает голос. — Эльф, уехавший семьдесят лет назад, — язвительно улыбаюсь на растерянный взгляд. — Лина, мне жаль, что так вышло, — понурив светлую голову, отзывается остроухий. — Жаль? — притворно изумляюсь, — За что? За то, что не был на моей свадьбе? За то, что не видел моего сына? За то, что не был рядом, когда был так нужен?! За что тебе жаль?! — Лина, что случилось? Почему ты здесь, а не с семьей? — недоумевает блондин. — Что случилось?! Тебе не было интересно все эти года, а теперь что? Головой, что ли, ударился? — обиженно усмехаюсь, — Ты, кажется, посягал на верность Эребору и готов был защищать его. Так, где ты пропадал, когда твоя помощь была нужна? Почему не пришёл? — Я не знал, — виновато пожимает плечами тот, — Не думал, что Торин Дубощит пустит эльфа защищать свой дом. — Тебя он ждал. Ты мог бы многих вылечить, — горько всхлипываю, — И Меди ждала тебя. — Прости. — Такое не прощают, — качаю головой, — В начале я спросила тебя: ты просто решил поиграться со мной? Ты сказал — нет. Как теперь мне тебе доверять? Cundu, как? Если найдёшь ответ на это, я постараюсь понять. Эльф молчит. Разочарованная этой встречей, забываю о голоде и ухожу в свои покои, забываясь тревожным сном. Слишком сложный путь мне выдался.

***

— Чужестранцы из дальних краёв, старые друзья… вас позвали сюда, чтобы ответить на угрозу Мордора. Средиземье на грани уничтожения. Никому не избежать этого. Вы или объединитесь или погибнете. У каждого народа своя судьба, но это общий рок. Покажи им кольцо, Фродо, — так начался совет на следующее утро. Слишком серьёзно, сложно и официально. Тяжело вздыхаю, увидев кольцо. Краем уха слушаю того рыжего гондорца, узнав, что его зовут Боромир. — Он не просто следопыт. Он Арагорн, сын Араторна. Ты должен подчиняться, — одёргивает Боромира Леголас. Мда уж, выдал всё, а я вчера допытывалась этого полвечера. Это тебе за вредность, следопыт. — Кольцо нужно уничтожить, — напоминает причину собрания владыка Имладриса. — Так чего же мы ждём? — один из гномов, сидящий по соседству со мной, решает расколоть секирой кольцо прямо здесь. — Сядь и не позорь народ кхазад, — шиплю на него, обращая всё внимание на себя, — Кольцо нельзя просто так разбить. Оно расплавится только в огне Ородруина, где и было отлито, — за такое пояснение получаю уважение в глазах Элронда и Гэндальфа. — Откуда об этом знает девчонка? — насмешливо произносит Боромир. — Эта девчонка живёт, сдерживая натиск Гундабада и Ангмара. И если ты, сын наместника Гондора, думаешь, что лишь твоё государство останавливает силы врага, ты сильно ошибаешься, — пронзая его взглядом, чеканю. — Кто ты такая? — хмурится мужчина. — Прояви уважение к принцессе Эребора, которая славится своей храбростью, — вступается Леголас. — Не надо, — шепчу ему, качая головой, — Мы здесь не из-за меня собрались. — Нельзя так просто пройти в Мордор, — отворачивается от меня Боромир, переводя тему. — Ты не слышал владыку Элронда? Кольцо должно быть уничтожено! — отрицает его доводы пепельноволосый. — И ты возомнил себя тем, кто это сделает? — глумливо поднимаю бровь, — Я тебе свою жизнь не доверю, что уж говорить о кольце. — Лина, — жалобно протягивает он. — Пару лет назад, может быть, но не сейчас, — отвернувшись, встречаюсь взглядом с Гэндальфом и тяжело вздыхаю, — Я могу попытаться. — Девчонка полезет в Мордор? — смеётся Боромир. — Да. Мордор — следующая ступень после полёта на Смауге, — язвительно киваю. — Ты не дойдешь даже до Чёрный Ворот! — Поверь, она дойдёт, — кидает Леголас. Спорить начинают остальные, поднимается шум, который прерывает несмелый, но решительный голос хоббита. — Я возьму. Я понесу кольцо. Только я не знаю, где Мордор, — останавливает галдёж Фродо. Помогать ему вызывается Гэндальф и Арагорн, присоединяются Леголас и Боромир. Вздыхаю, слушая речь последнего, и опять смотрю на волшебника. — Рингиль осветит нам путь, — ступаю в ряды хранителей с мыслью, что терять мне особо нечего, а так, глядишь, облегчу жизнь сыну. — Так и давай только меч. Зачем нам обуза? — скалится рыжий гондорец. — И на кого променяет клинок свою хозяйку? На того, кто им скорее перережет глотку себе, чем врагу? — насмешливо поднимаю бровь. Боромир хочет ответить, но его останавливает Арагорн и крик другого хоббита. А затем ещё двоих. — Девять хранителей. Пусть будет так. Вы будете Братством кольца, — оглашает Элронд. Мда, путь будет весёлый.

***

— Просто объясните мне, зачем нам столько хоббитов? — бурчу, прячась под кустом от кребайнов — сторонников Сарумана. — Лина, — упрекает меня Арагорн. — Что? — недовольно протягиваю, доставая траву и листья из волос по пути в горы, в Карадрас, где Гэндальф решил провести нас, побоявшись близости Изенгарда, — За них ведь беспокоюсь, — оглядываю верхушку горы, на которую обычно всех посылаю. Так вот ты какой. Как и всегда, отрешенно ото всех поднимаюсь, не обращая внимания на разговоры, и, услышав грозный голос, не совсем понимаю, что происходит. — Он пытается обрушить скалу! — кричит Арагорн сквозь ветер, бьющий в лицо и завывающий в ушах. В смысле, обрушить?! — Гэндальф?! — ору, но волшебник уже произносит какое-то заклинание. Это мало помогает, и в следующую секунду я оказываюсь под толщей снега с катастрофической нехваткой воздуха. Успеваю уже попросить Махала о прощении всех грехов, как меня вытаскивает за шкирку крепко стоящий на ногах Леголас. Не зря эльф. Может, я всё-таки была слишком резка в своих суждениях? Поразмышлять об этом не даёт усилившийся ветер, почти что сдувающий меня с ног. — Пойдём через врата Рохана! — слышу Боромира. — Прошу, Мория ближе! Там Балин! — кричу в ответ. Гэндальф предоставляет выбор Фродо, и мы спускаемся в Подгорное королевство. Я вспоминаю Эребор. Здесь так темно. Ещё бы сто лет не возвращалась под горы. Тяжело вздыхаю. Леголас поддерживающе треплет по плечу. Фродо разгадывает загадку, ворота открываются, но я медлю входить. Слышится движение воды, останавливаюсь, всматриваясь в черную гладь, пока в парадной уже спорят об отступлении. Фродо вопросительно смотрит на меня, оборачиваясь. Замечаю щупальце, что тянется по земле к хоббиту, и отталкиваю его, сама попадаясь в лапы чудовищу. Подземелья заполняет мой крик. — Арагорн! — кричит Фродо, указывая испугавшемуся следопыту на меня. Вижу эльфийские стрелы, летящие в щупальца, что не дают монстру окончательно утащить меня. Арагорн и Боромир обнажают клинки, вступая в неравный бой. Хоббиты бросаются камнями. Извернувшись, умудряюсь достать Рингиль, светящийся холодом, и наношу пару ран Глубинному стражу. — Руби щупальце! Со всей силы! — орёт Арагорн. — Руби! Я поймаю! — вторит ему Леголас. Замахиваюсь, не найдя другого выхода, но высунувшаяся пасть не даёт сделать задуманного. Я кричу от страха. Тогда, камни летят в рот чудовища, и я, собравшись с духом, ударяю по конечности. Полностью его не перерезаю, но оно отпускает меня, откидывая к берегу, где Леголас и правда умудряется поймать мою тушку, крепко прижимая к себе. — Бежим! — командую, лишь оказавшись на земле, устремившись к воротам, которые страж начал рушить. Теперь мы оказываемся отрезаны от выхода наверх. Теперь начинается наш путь во тьме. — Из-за неё мы оказались в этом склепе! — упрекает меня Боромир. Арагорн укоризненно смотрит на него. — Она спасала меня! — вступается Фродо, благодаря. От пережитого страха я лишь жмусь к Леголасу, поддерживающему меня. Плюс ещё одна вина, повисшая на моей шее.

***

— Богатство Мории было не в золоте и не в драгоценных камнях, а в мифриле. У Бильбо была кольчуга из мифрила, подаренная ему Торином, — поясняет Гэндальф, усаживаясь на камень. — Воистину королевский дар, — киваю, углубляясь в воспоминания, пока есть возможность передохнуть. — Как ты? — заботливо интересуется Леголас. — В Эреборе поживей будет, — мрачно усмехаюсь. — Но тем не менее ты ушла оттуда. — Как и ты из Лихолесья, — пожимаю плечами, — Однако у нас есть шанс вернуться. Нужно только найти смысл. Коротаю время за разговором с эльфом, но веду себя совершенно безучастно. И Леголас, знавший меня раньше, совсем не понимает такого отстранения и подавленности. Объяснять ему, как изменили меня последние полгода, сил не находится. А потом, когда Гэндальф выбирает путь, не находится времени. Мы выходим в главный зал Мории — Дварроудельф… Дыхание перехватывает. У меня нет слов. Это слишком великолепно, чтобы передать свои эмоции. Такое величие… И в запустении. На глаза попадаются приоткрытые створки, из которых виднеется белая могильная плита. — Нет, — шепчу, не желая верить. Не слышу криков остальных и забегаю в залу поменьше, — Нет! Нееет… — Здесь покоится Балин, сын Фундина, правитель Мории, — мрачно зачитывает вслух гномьи руны Гэндальф. — Лина, — осторожно одёргивает меня Арагорн, — Он мёртв, — судорожно вздыхаю, не замечая, как по щекам бегут горячие слёзы. От бессилия со всей дури, оставшейся при мне, ударяю по белому камню, сокрывшему наставника и друга. Леголас тяжело сглатывает, видя мои слёзы. Боромир сочувственно поджимает губы, потупив глаза в стену. Гэндальф качает головой, вздохнув, и отходит, беря в руки тяжелую книгу, открывает — летопись. Следую взглядом за ним и понимаю, что скелет, привалившийся к гробнице — Ори. Эру, ну зачем они затеяли это?! Слышу звук падения, отдающийся в стенах всего королевства. Перевожу взгляд красных глаз на хоббита. Слышатся барабаны. — Орки! — кричит Леголас. — С ними пещерный тролль! — добавляет Боромир. — Пустите их сюда! Пустите! Остались ещё в Мории воины, способные держать меч! — жажда мести заполняет разум, ненависть берёт верх. Достаю из ножен Рингиль, что горит изнутри, как ледяной змей, готовый напасть. Встаю на гробницу, готовясь отражать удары. За дверьми слышатся уродливые визги. Грязные лапы пробираются в зал, выдёргивая доски. Леголас и Арагорн задерживают их стрелами, но створки не выдерживают такого напора, впуская тёмные отродья. Поначалу до меня не доходят вражеские ятаганы, сдерживаемые троицей воинов, но спустя время, мечи пускают в ход даже хоббиты. Пользуясь преимуществом, делающим меня ростом с орка, наношу удары прямо по открытым шеям, довольствуясь визгливым шипением на раны от проклятого для них клинка. Темная кровь уже забрызгала лицо и руки, но я не желаю отступать. Однако, к сожалению, как и поцелуи под луной, всё чего мы желаем в этот момент, имеет свойство заканчиваться. Орки впускают в залу своё главное оружие — горного тролля. Первым делом эта образина, которую ничуть не останавливают стрелы, втыкающиеся в каменную кожу, кидается к гробнице, недалеко от которой Леголас и стоит, натянув тетиву. Его огромная булава обрушается на белый камень, разрушая непростой труд. — Почему они всё время всё ломают?! — с обидой на весь свет успеваю только спрыгнуть с возвышения до того, как оно превращается в обломки. Оказываюсь сбита лапой зверя, переворачиваюсь, приходя в себя, и в страхе расширяю глаза, готовясь принять последний удар, который пересчитает все кости, выбив жизнь из худого тельца. Но тролля заносит вбок двумя стрелами, его внимание переключается на эльфа, и я нахожу силы встать, отражая удары орка, накинувшегося на меня. Не верчу особо головой по сторонам, ибо орки сами лезут грудью на меч. Да и кому здесь понадобится помощь? Разве что хоббитам, но они спрятались за колоннами. Оборачиваюсь на сдавленный крик Фродо и ужасаюсь. Куда полезли эти полурослики?! По камням забегаю на разрушенную колонну и с помощью Боромира забираюсь на загривок тролля. — В шею! — кричу Леголасу, поднявшему лук, и Рингиль протыкает толстую кожу, теряясь на четверть под ней. Это заставляет великана попятиться назад, запрокинув голову, и эльфийская стрела приходится точно в открытое горло, наконец обрывая жизнь темного создания. Зверь падает, и я вместе с ним, перекатываясь на спину. Отдышавшись, поднимаюсь на ноги, подходя к Фродо. На груди у него сияет кольчуга, что крепче стали. — Вы полны сюрпризов, мистер Взло, — на пару секунд и правда вижу в молодом хоббите старого друга, но быстро одёргиваю себя, — Кхм, мистер Бэггинс. На этой минуте наваждения за спиной раздаются крики и кличи орков, которые заставляют нас немедленно бежать к мосту Кхазад-Дума. Но как бы быстро не бегали мы, орки окружают, наступая со всех сторон. Наш маленький отряд остаётся крошечной точкой света в непроглядной тьме образин. Я даже не представляю, как отсюда выбраться, когда весь огромный подгорный город заполнен проклятыми орками. Венчает наши беды грозный рёв и всполохи пламени на стене. Орки начинают разбегаться, не желая принять гнев могущественной силы. — Что за новая напасть? — с опаской спрашивает Боромир. — Проклятье Дурина, — бледнея, произношу в ответ. Не думала, что собственными глазами увижу пасть, в которую посылала особо насоливших. — Балрог, — мрачно заявляет Гэндальф, — Бегите! Быстрее! — Гэндальф! — противиться Арагорн, и никто не хочет уходить без волшебника, готовые сразиться, пусть и подкашиваются ноги. — Мечи здесь бесполезны, — вздыхает маг, — Мост уже близко. И дальше опять бег. Под градом стрел вынырнувших из ниоткуда гоблинов. Но это оказывается лишь малым препятствием, гораздо большее — провал в лестнице, немалая обрушившаяся часть. Леголас легко перепрыгивает первым. Дальше — Гэндальф, за ним Боромир с Мерри и Пипином. А потом ещё одна часть падает ступеней падает в бездонную пропасть, заставляя пятиться назад. — Лина! Прыгай! — кричит эльф, приготовившись ловить меня. Чертыхаюсь на кхуздуле, вспоминая все крепкие словечки Двалина, и отталкиваюсь от осыпающихся камней. Одной ногой наступаю на другую сторону лестницы, но не могу устоять. Руки ловит ловкий лучник, подтягивая меня наверх. Другая сторона опять лишается ряда ступеней, двигая камни. Леголас чуть не падает вперёд вместе со мной, но быстро находит равновесие. — Эру! Где это видано! У эльфа волосы растрепались! — с непомерным испугом в глазах запыхавшейся мне на ум приходят только такие слова. Коротко улыбнувшись, принц отправляет меня дальше по лестнице, и на это я вдруг совершенно не против. За своим лихорадочно соображающим рассудком замечаю лишь качающуюся опору ступеней и две фигуры, балансирующие на ней. Эмоций не осталось. И мы вновь бежим, справившиеся с новой трудностью на пути к восточным воротам. Пересекаем узкий мост. Про себя даже успеваю усмехнуться — как это я, да без приключений, а потом… — Ты не пройдёшь! — слышится уверенный, грозный голос Гэндальфа, вставшего на пути багрового огня. — Нееет! — отчаянный порыв Фродо останавливает Арагорн. — Бегите, глупцы! — и одинокий светильник падает во мрак. Ты не пройдёшь… Сколько ещё раз разобьётся моё сердце, прежде чем окончательно замолкнет? На глазах, запомнивших последний взгляд друга, мелькают слёзы. Руки сжимаются в кулаки, больно впиваясь ногтями в кожу. Окаменевшие ноги не перестают идти. Стрелы врагов подгоняют. Гэндальф не дошёл совсем чуть-чуть. Поднимаю глаза на голубое небо, подставляя лицо порывам свежего ветра. На валуне остаётся моя кровь из разбитой об него же костяшки. Солнце сушит слёзы.

***

Лориэн. Вот оно — то место, куда я так стремилась в своей юности и которое так незначительно для меня теперь. Правильно сказал Леголас — зря мы направились в морийскую тьму. Быть может, если бы я не сказала про подгорное королевство, до Лориэна дошли бы все девять хранителей. Смерть Гэндальфа останется на моей совести, отягощая плечи очередным камнем и затягивая верёвку на шее покрепче. Провожая нас, Галадриэль напутствовала мудрыми словами — «Вы идёте по лезвию ножа. Стоит чуть оступиться и вы сорвётесь, неся гибель всем. И всё же надежда остаётся, пока Братство едино. Не точите сердца тревогой. Идите и отдыхайте, ибо вы истомлены трудами и печалью. Сегодня вы будете спать спокойно» Но не уверена, что я вообще смогу закрыть глаза сегодня ночью. Особенно после этой эльфийской песни, пропитанной тоской и болью. — Плач по Гэндальфу, — поясняет Леголас. — Слишком невыносимый, — шепчу я, тяжело вздохнув. Устраиваюсь удобней в корнях талана и не замечаю, как засыпаю, словно окутанная маревом. — Отчего твоё сердце полно боли, Элиниэль, дочь Короля-под-Горой? — Вам ли не знать, что творится в Средиземье? Или восток уже настолько поглощён во тьме, что стал невидим свету Владычицы Лориэна? — Не вини себя во всех бедах. Ты сильная и справишься. И в конце обретёшь покой. Что я могу сделать для тебя? — Боюсь, что вы не в силах сделать то, чего так страстно желает моё сердце. — Мёртвых не воскресить. — Тогда, подарите покой мне. — Покой будет ждать тебя по ночам. Свой путь ты пройдёшь до конца, не пытайся перечить воле Валар. Глаза мои открываются, натыкаясь на синее небо, полное переливов звёзд. Лина, смирившаяся со своей судьбой, — это уже не Лина.

***

Вместо плаща из варга — на плечах лориэнская одежда. Вместо гнома — в лодке эльф. Вместо Долгого озера — великие воды Андуина. Вместо каменных статуй гномов — Аргонат. Вместо орков Мории — урук-хаи с белой дланью предателя. Не помню даже, как началось сражение. Помню рог Боромира и три стрелы, свалившие его с ног. Помню Рингиль в чёрной крови и Арагорна, отрубившего голову командиру отряда. — Ты неплохо сражалась, — хрипит гондорец. — Достойно девчонки? — горько усмехаюсь, утирая выступившие слёзы. — Прости меня… — Я не в обиде, — качаю головой. Помню прощание и лодку, мирно плывшую в последний путь. Помню слишком много прощаний. И помню слова отца, с грустью всматриваясь в звёздное небо.

Забыть ли Блеск твоих глаз, Рук твоих жарких кольцо, Если сквозь слёзы не раз Я видела твоё лицо. Что б ни было впереди, Приди любая беда, Ты болью в моей груди Останешься навсегда.