***
Пепелище. Орки и вонь. Отвращение. Поясок. Крик, полный отчаяния. Наворачивающиеся слёзы. Разрезанные веревки. Следы. Затихающий всхлип, сведённые брови. Фангорн. Что за лихо понесло их туда? — В сравнении с этим, Лихолесье — милый лесок, особенно, если убрать паутину, — хмыкаю, осматриваясь. Рука лежит на эфесе. — Это старый лес. Очень старый. Всё помнит и гневается, — задумчиво произносит Леголас. — Гневается?! — Всё в порядке, Лина. Деревья не тронут нас, если не примут за врагов, — успокаивает Арагорн. — А если примут? — растерянно озираюсь по сторонам. Скрип ветки, и я коротко взвизгиваю, подбегая к Леголасу. Даже ветер здесь шумит как-то зловеще, поэтому, не выдержав, хватаюсь за руку эльфа, как за последний рубеж между мной и тьмой, царящей вокруг. Леса же любят эльфов, да? — Лина? — округляет глаза остроухий, недоуменно уставляясь на меня. Кхм. Одергиваю себя. Не такая и чёрная природа, вон, даже лучи солнца виднеются. Приосаниваюсь и отхожу вперёд, отцепляя руку. Смелости хватает до «Там кто-то есть». Мысленно стону, но продолжаю идти, не обращая внимания на еле волокущиеся конечности. «Белый колдун». Сложно идти навстречу своей смерти. «Саруман». Тяжело вздыхаю. Умирать, так героем. Руки крепко сжимают Рингиль. Трещит натянутая тетива. Волшебник наконец успокаивает своё белоснежное сияние, и оказывается… Гэндальфом? А у меня уж рука дрогнула. — Прости. Я принял тебя за Сарумана, — Леголас преклоняет колено, склонив голову. — Мне это привиделось? — неверяще шепчу, заторможено разглядывая мага, — Оу, а надо кланяться? — спохватываюсь, заметив эльфа. Кажется, я прослушала все разъяснения. — Что ты, Элиниэль, — добродушно усмехается Гэндальф, — Незачем тратить время на поклоны. Я вернулся в решающий час не за этим. — И я очень рада! — восклицаю, бросившись к белобородому магу с объятиями. На землях Рохана слышится добрый смех, который здесь давно не звучал. Что-то странное творится в стране коневодов, и мы нам предстоит разобраться с этим. В путь, к Эдорасу!***
Ветер шумит в ушах, а солнце, навстречу которому мы несёмся, слепит глаза, целуя веснушки. Леголас держит поводья, устремляя коня вперёд, отрываясь от остальных. Я смеюсь, радуясь короткому мгновению счастья и свободы без тяготящих забот, и раскидываю руки в стороны. Конь встаёт на дыбы, когда эльф останавливает его после окрика Арагорна. Я испуганно хватаюсь за лихолессца, прижимаясь к спине. Слышится сдавленный хохот, который постепенно подхватываю и я. Под заливистый дружный смех замечаю, что глаза у пепельноволосого всё же льдисто-голубые.***
— В Эреборе похороны веселее будут, — бурчу, оглядываясь по сторонам. Не такой я представляла себе столицу Рохана. Деревянные дома, люди в чёрных одеждах, улицы, полные давящей тишины и горькое отчаяние, повисшее над городом. — Я не могу пропустить вас с оружием, — подходит стражник. У меня глаза округляются на протянутые руки, указывающие на перевязь меча. — Но! — возмущаюсь было я и награждаюсь укоризненным взглядом Гэндальфа. Фыркнув, расстёгиваю пояс, скрепя сердце отдавая Рингиль в чужие руки. Поджав губы на поднявшуюся бровь стражника, отдаю засапожные ножи и кинжал с бедра. Вздохнув, отдаю стилеты из наручей. — Всё? — киваю, проходя вперёд, — Кхм, — поворачиваюсь, мысленно молясь. Мужчина достаёт кинжал с кровавым рубином из-за плеча. Тяжело вздыхаю, пожав плечами, мол, забыла. — Не думал, что ты вся напичкана сталью, — шепчет Арагорн, уважительно покачав головой. — От Фили нахваталась, — при упоминании мужа губы трогает горькая улыбка, — Чувствую себя беззащитно голой, — тут же фыркаю, следя за стражником, что держит всё моё добро. — Постой в стороне, пока мы разберёмся с ними, — советует следопыт, подсчитывая потенциальных противников. — Неужели, ты думаешь, что я оставлю самое весёлое вам? — скептически поднимаю бровь, хрустнув пальцами. Последний раз окидываю родную сталь печальным взором. — Забрать у старика посох! — пришло время вспомнить рукопашные бои! Начинает эту заварушку Арагорн, мигом вступается Леголас. Им-то легко, они высокие. Эх. Ставлю подножку стражнику, понесшемуся на помощь своему собрату, и его селезёнка натыкается на мой кулак. Шиплю от боли. Откидываю его в сторону. Он ещё радоваться должен, что ему я попалась. Следующего бью под дых. Другого, пожелавшего связать мне руки за спиной, бью локтем туда же. Сваливаю первого с ног, ударив его под коленки. Выворачиваюсь из-под захвата, оставляя мужчин мужчинам, которые помогут им успокоиться. Осматриваюсь и замечаю этого Гнилоуста, отползающего от места накала страстей. Подхожу к нему, ставя ногу на грудь, где быстро-быстро трепещет сердце в страхе. Испуганный взгляд встречается с моим — презрительным и насмехающимся. — Изыди! Король меняется на глазах, скидывая многие года, которыми заморочил Саруман. Взгляд его видит всё, что успел натворить затуманенный разум. Мне наконец отдают родную сталь, что я любовно возвращаю на законные места, а мертвецки бледного советника короля (или советника Сарумана?) спускают с лестницы. — Да здравствует король Теоден! — восклицает военачальник, и ему вторит народ, падая на колени. — А почему здесь не надо кланяться? — недоумённо уставляюсь на эльфа, оставшегося на ногах. Ладно, понятно, роханец всё равно нас не видит, но всё же? Мало ли. — Ох, aranel, — усмехается он. Я невинно пожимаю плечами, губы мои трогает светлая улыбка.Всё, что мы имеем — это решать, что делать со временем, нам отведенным.
***
Крепись, твой земной путь не завершён… Уже полночи лежу в покоях, выделенных мне на время пребывания во дворце. Сумерки давно поглотили природу, но сон никак не одолеет меня. С тяжёлым вздохом переворачиваюсь на другой бок. Галадриэль подарила мне покой по ночам — кошмары с той ночи больше не мучают меня, но кто избавит от тяжких дум, тяготящих сердце. Порой кошмары кажутся легче них. Забыть близких людей, с которыми была счастлива — невозможно. Те счастливые моменты никогда не уйдут из памяти, останутся воспоминаниями с привкусом ноющей боли. Ты будешь вспоминать все детали от последнего слова до мельчайшей искорки в глазах и дрожащего голоса, и с каждым днём всё больше и больше винить себя, что потеряла, что больше не счастлива. И плечи всё дальше будут прогибаться под тяжестью этой вины. И я не знаю, скользнут ли ещё хоть раз в моих глазах искренне весёлые искорки, а сердце наполнится ли всепоглощающим счастьем… Прорастут ли в душе, скованной льдами, новые цветы, когда кажется, что из бушующего океана не выбраться? — Лина? — стук в дверь и моя повернутая голова, — Увидел свет и решил, что ты не спишь. — Правильно решил, — киваю следопыту, приглашая пройти, — Признаться, не ожидала тебя увидеть в моих покоях посреди ночи. — Точно как и я не ожидал найти хоть кого-нибудь неспящим, — пожимает тот плечами. — Что тебя тревожит? — Всё понемногу, — садится он на кресло у камина, — Почему ты не спишь? — Потому что время не лечит, — отзываюсь на выдохе, занимая соседнее место. Дунадайн сочувственно кивает. — Расскажи о походе, — вдруг просит он, — Я любил эту историю, — выжидающе смотрит на меня. Я слегка усмехаюсь, на пару секунд видя маленького мальчика в этом серьёзном воине. — Фрерин тоже, — губы трогает улыбка при воспоминании сына, — Вечно доставал то нас с Фили, то Балина… А потом ещё вопросов целая гора набиралась, — с пламенем в камине попадаю в совершенно домашнюю атмосферу, забываясь в рассказах о доме, которые Арагорн с интересом слушает. Синие глаза плавятся в нежности воспоминаний, начинающихся с самых тёплых — о том, как мы росли и сбегали из дома в лес, как постепенно влюблялись и переживали, как праздновали свадьбу и ждали малыша; постепенно темнея от накатывающей печали — от приближения горечи потери. Под конец невозможно разобрать, где радужка, а где зрачок за проступившими слезами. Но истерика не наступает — наоборот, душе это приносит некое облегчение и сладко ноющую боль в области сердца. А с утра дорога зовёт в новый поход.***
Хельмова падь. Дорога сюда принесла немало бед, начиная от неудобного сражения в седле, заканчивая потерей друга. Почему все, к кому я хоть немного привязываюсь, находят свою погибель? — Где Арагорн? Где он? — Пал.«Сила врага возрастает. Саурон уничтожит народ Рохана, Изенгард развязал войну. Силы хранителя на исходе. Свет надежды угасает, в сгущающемся мраке крепнет воля кольца, и оно стремится снова попасть в руки людей. Людей, которых легко ввергнет в искушение его сила. Саурон получит власть над всеми живущими до конца существования мира…»
— Это он! Воин с севера! — раздаётся крик женщины, полный радости. Спешу туда, где слышатся возгласы. — Где он?! — оглядываюсь по сторонам, крутя головой, как сова, — Пропустите! — наконец отыскиваю чёрные волосы следопыта и проталкиваюсь к нему сквозь толпу, — Я убью его! Слышишь? Я убью тебя, балрогов везунчик! — смеюсь, кидаясь к нему с объятиями, — Я так рада, Арагорн! — и очень сильно пытаюсь сдерживать слёзы. — Ты припозднился, — улыбается Леголас, — Ужасно выглядишь. — Спасибо, — усмехается Эстель, похлопав прилипшую меня по спине.***
Всю жизнь рвалась в бой, желая защитить свой народ и родину. Всю жизнь хотела приключений, но теперь готова отдать всё, чтобы оказаться под родными сводами эреборских чертогов. Слышу нарастающий топот и бряцанье доспехов десяти тысяч воинов. Нет, мне не страшно. Я просто не могу найти смысла в своём нахождении здесь. Люди, эльфы, но ни одного гнома. Я защищаю совершенно незнакомый мне народ, пока те, кто рассчитывает на мою помощь, возможно, уже мертвы. Может быть, именно в этот момент погибает последний близкий мне гном, проклиная свою сбежавшую принцессу. Может быть, именно сейчас в Эреборе крошится последний камень, и орки с вастаками оскверняют Аркенстон. Тяжело вздыхаю, осматриваясь. Да я стою между эльфов! Барзул! И лишь мельком, из амбразуры, вижу, что происходит на поле, которое заполонила чёрная тварь, принеся с собой противный дождь. — Ты всегда выбиралась из таких передряг, так что пусть удача и в этот раз будет на твоей стороне, — произносит Леголас. — Знаешь, я обладаю уникальной способностью продолжать жить, теряя самых близких, так что удача пригодится тебе, — киваю ему, заслышав кличи на чёрном наречии. — Итак, началось. Первые минуты атаку отражают лишь лучники, и от этого бездейства только хуже. Ужасно ждать своего часа и невыносимо видеть, как падают воины в окружении тебя, сражённые вражескими стрелами, пока ты не в силах это изменить. — Мечи! Успеваю лишь схватиться за эфес и, вытаскивая Рингиль из ножен, перерезать глотку орку, что буквально свалился на меня с лестницы. Етитская богомышь! Следом за ним сюда забираются его собратья, с которыми приходится побороться прежде, чем отправить в забытье. Особенно страшно получается, когда меня сваливают с ног, и эта образина замахивается ятаганом, что-то прорычав, но получает клинок в открывшуюся от доспехов плоть живота во время замаха. Пусть теперь кишки собирает. После этого я забираюсь на стену бастиона, решив скидывать врагов с лестниц. — Убей его! Леголас! Прикончи его! — слышу отчаянный крик Арагорна, нахожу цель эльфа и ужасаюсь — орк с факелом бежит поджигать взрывчатку, заложенную… в стене прямо подо мной?! Спрыгиваю с перил, откатываясь куда-то вбок. Балрог! Бью себя по щекам, скидывая марево, окутавшее разум. — Арагорн! — замечаю следопыта на земле, куда вот-вот доберутся тёмные твари. Ну, была — не была! Сражаюсь, как в последний раз (кто знает, может, и вправду последний?) и прыгаю на орочьи копья, приземляясь на одного из урук-хаев, что смягчает падение, и закалываю того насмерть. Услышав окрик, оборачиваюсь назад, вижу отряд эльфов с луками наизготовку и плюхаюсь в воду, предоставляя им свободу. Кажется, меня вытаскивает Арагорн. В смысле, в крепость?! Возмущаюсь, прикрываю отступление, с некой досадой отражая удары, но всё-таки выполняю приказ. Дожили. — Ворота! Держите ворота! С обнажёнными мечами прорываемся с Арагорном через заднюю дверь башни и оказываемся в паре метров от моста, разделённые обрывом. — Давай! Мы их перебьём! — уверенно, с запалом, заявляю. — До моста далеко, — качает головой тот. — Так кинь меня! — шиплю, топнув ногой. Следопыт вздыхает, пробурчав что-то вроде «самоубийца», однако перекидывает меня на мост, где тут же налетают орки. С ними мне помогает Эстель спустя пару мгновений его прыжка. Спина к спине, и меч летает, только успевай перехватывать из руки в руку, дырявя доспехи урук-хаев. И когда пот застилает глаза вперемешку с чёрной кровью, слышится очередной приказ отступать. — Лина! Арагорн! — эльф кричит откуда-то сверху, скидывая верёвки. — Лезь! Я прикрою! — командует следопыт, но я жалобно округляю глаза. — Я не подтянусь! Арагорн! — истерически кричу ему, пока тот не затерялся в толпе врагов. — Барзул! — ругается воин, мигом оказываясь рядом и хватая одной рукой меня, а другой цепляясь за верёвку. Отпрыгиваем от моста и поднимаемся наверх силами Леголаса и роханцев. Тяжело дышу, отнекиваясь от помощи воинов. Что за день сегодня такой?! — Они прорываются! Поджав губы на приказ отступать, бегу в крепость, поторапливаемая Леголасом. Оказавшись за стенами, прислушиваюсь к звукам снаружи, понимая, что долго эти ворота не выдержат. Не слушаю отчаянные разговоры, желая лишь вернуться туда, в самое пекло и умереть достойно воина, как всегда и мечтала. — Крепость захвачена! Всё кончено! И пусть я обрету покой не на родине. Пусть гномы запомнят меня не как их великую защитницу и не вознесут как легенду былых дней, но, Махал, прошу, прекрати мои мучения на этом свете! И снова конница, разбивающая чёрный строй. Кровь стучит молотами по вискам. Руки посылают смерть врагам заученными движениями без доли промедления. И когда надежда совсем потухает, свет проливается с востока, знаменуя начало пятого дня. Орки перестраиваются, руки опускаются. С горы спускаются две тысячи рохиррим с Гэндальфом, заставляя орков пуститься в бег при первых атаках. Валар глухи к моим мольбам.***
«Гнев Саурона будет ужасным, а воздаяние очень скорым. Битва за Хельмову Падь закончилась, битва за Средиземье только начинается. Все наши надежды теперь на двух маленьких хоббитов, бредущих где-то в глуши».
***
Устало приваливаюсь к стене крепости, усаживаясь прямо на землю, залитую кровью. Голова безнадёжно свешивается, позволяя редким слезам окропить незнакомую природу. Ятаган так и не задел меня. — Лина? Ты чего? — опешивает Леголас, найдя меня в таком состоянии, — Мы же победили. — Победили, — хрипло киваю, — И мне что с того? — Как? Эм…? — непонимающе смотрит на меня, нахмурив брови. — За кого я сражалась здесь? За чью жизнь рисковала своей? — поднимаю глаза, пронзая эльфом холодным взором за пеленой отчаянных слёз, — За Рохан? За страну, которая знать не знает об Одинокой Горе?! — Но ты помогла невинным, спасла их от гибели. — Да-да, герой всея Средиземья! Вершительница судеб и истории! — истерически смеюсь, — Как будто без меня здесь мало воинов! — Ты сама знаешь, что самая маленькая деталь может изменить сложившийся ход полностью, — не соглашается эльф. — Знаю! И думаю, что в Эреборе эта маленькая деталь была бы нужнее! Только не знаю, чем я думала, соглашаясь на это. Я шла к Элронду просить помощи, а не встревать в новый судьбоносный поход. — Я рад, что ты с нами, — не сразу находится он. — А я нет! — кричу со слезами на глазах, — Потому что понятия не имею, что творится в моём доме! Потому что, может быть, мне уже и возвращаться некуда! И не к кому. — О чём ты? — недоумевает блондин, опускаясь на колени напротив. — Я потеряла Фили и Торина, потом узнала о смерти Балина, — смотрю ему в глаза, — И, если судьба так решила пошутить надо мной, боюсь, что она выкинет в следующий раз. Кто дальше? Сын или брат? Дядя или nane? Или сразу Эребор? — всхлипываю, — Ответь мне, эльф, который не застал этого, — прожигая того укором. — Мне жаль. — А мне жаль, что я здесь, — так холодно отрезаю, что принц отшатывается. — Ты не можешь уйти, — он округляет глаза, — Земли кишат орками. — Могу. — Лина, нет! Прошу, останься! — умоляет Леголас. — Почему я должна это сделать? — качаю головой. — Потому что ни Фили, ни Торин не хотели бы твоей смерти, — тут на меня накатывает дрожь. — Я тоже не хотела их смерти, — судорожно утираю льющиеся слёзы, отметая все доводы. — Лина, ты нужна мне, — вздыхает эльф, — Нужна Арагорну, Гэндальфу, Мерри и Пипину. Фродо и Сэму. — Я не Эстель, не надежда. Лишь серебряная тьма. — Ты, как Рингиль, освещаешь нам путь. Ты — наше солнце. Солнце… Солнце… Осветишь мне путь?.. Сделаешь меня самым счастливым? — Не называй меня так, — хриплю перед накрывающей с головой истерикой. И с этими рыданиями эльф притягивает меня, поднимая на ноги и заключая в тёплые объятия.Давай разберёмся в важном вопросе: Если жизнь — ночь, становись солнцем. Это должно помочь.