Леви ребёнок

— Когда? — грозно крикнул капрал и стукнув кулаком по столу, подорвался с кресла. — И самое главное как? Она ведь лучший солдат! Как такое вообще могло произойти? — От того, что ты орешь, нам лучше не станет! — не свойственно для себя крикнула в ответ Ханджи, совсем забывая, что она говорит с Леви. Лицо её как никогда серьёзно. Капрал стал лишь поспешно натягивать куртку, тихо матерясь. Вчера он вернулся к своему обыденному состоянию. Он четко помнит, что пил вчера днем, а Микаса пыталась отобрать у него бутыль с алкоголем. Она делала всё правильно и вовремя спасла его от состояния опьянения, которое вполне мог застать Эрвин. Леви только сейчас думал о том, насколько эта девушка похожа на него, чтобы так скопировать всё-всё в его поведении и характере. Вчера он вспомнил, что Петра была безжалостно раздавлена женской особью. Ему даже стало смешно, когда он усевшись на полу чуть ли не плакал, а появившаяся бесстрашная Аккерман сказала о том, что он слаб даже сейчас. Так унизительно. Только она стала сильнее его, как вдруг прибегает Ханджи и сообщает, что Микаса Аккерман пропала и никто со вчерашнего дня её не видел. Сбежала? Этого быть не может. Зачем ей сбегать? Похитили? Это уже более убедительно. Но кто с ней справился? — Посмотри. — тихо сказала Зое и положила на стол дротик маленького размера, такого, что его трудно заметить при необходимости. — Мне кажется, что это тоже замешано в этом темном деле. Пропала её лошадь, значит, хотели выставить всё, как побег. — Кому нужна Аккерман? — устало произнес Леви, открывая дверь и пропуская Ханджи в коридор первой. — Может, военная полиция? — Работорговцы? Они спустились вниз и решили, что вдвоем поедут искать Аккерман. Она находится неизвестно где и неизвестно как. С ней, под действием той дряни, которой была пропитана игла дротика, могут сделать что угодно. Это сильнейший наркотик. Скорее всего, военная полиция к этому не причастна, так как сейчас они больше боялись гнева человека-титана, а красть его сводную сестру, равносильно самоубийству. Так что на такое могли быть способны только те твари, что торгуют людьми. Они давно слышали про Микасу, грех было её не сволочь... Интересно, как она там? На выходе из здания к ним привязались солдаты, которые хотели помочь в поисках Аккерман. Эрен, чуть не захлёбываясь слюной от услышанного и вероятности того, что Микаса на черном рынке, поспешил запрячь лошадь. Неужели, она вновь переживает тот ужас, что случился почти десять лет назад? Прекрасно понимая, какая психологическая, если не физическая травма грозит его сестре, он поспешил поклясться, что убьёт этих выродков. Жан тоже отставать не стал. Дело было даже не в том, что он по уши влюблён в неё, а в том, что не положено бросать товарищей в беде. Армин тоже присоединился, но предпочитал молчать, направляя в одну точку взгляд голубых остекленевших от страха за подругу глаз. Леви взял с собой только троих, а остальных желающих оставил в штабе. Он сам не на шутку разволновался. Если её не вернуть, то он снова потеряет, как минимум просто прекрасного солдата, так ещё и друга и того, кому обязан собственной жизнью. Ривай прекрасно помнит, как повис на той оконной раме, пытаясь не упасть и как ловко она подхватила его на руки, заставляя облегченно вздохнуть. Все были готовы отправляться на поиски Микасы Аккерман. Дорога была мокрая, после вчерашнего дождя и хорошо были видны следы обыкновенной двуколки, которая, видимо, и везла азиатку почти от самого штаба. До луга её тащили просто волоком, потому, что на земли были четко видны следы от двух различных пар ботинок, а между ними след, будто тащили мешок с мусором. Вдруг, Леви остановился у дерева, будто что-то заметив. Зое давно поняла, что у него острое зрение, почти такое, как нюх Майка, поэтому ученая тоже остановилась, но слезать с лошади не стала, а жестом остановила и других. Все замерли, тупо смотря на то место, где возился капрал. Он вернулся более чем просто злой. То, что отразилось у него в глазах, можно было назвать самой смертью. Эрен сразу понял, что тех, кто украл Микасу не успеет убить он. Это сделает капрал. Леви все так же молчал, так же молча протянул Зое окровавленную куртку разведки и пучок черных волос, так несщадно выдернутых с её головы. Неужели, весь этот путь её тащили по земле за волосы? Тогда, это не работорговцы, они обычно, стараются не испортить товар, но кто желал Микасе такого зла? Армин вздрогнул всем телом, когда капрал твёрдо спросил: "Кто мог это сделать? Были ли у нее враги?" Нет. Не было. Микасу в городе любили все, вплоть до маленьких ребятишек, которые стремглав неслись встречать разведчиков, когда те возвращались обратно за стены с очередной вылазки. Они восхищались и капралом, и командором, и майором, но больше всех они любили простую Микасу, которую могли остановить и спросить о чем-то, визжа от восторга. Аккерман, что-то вроде знаменитости в этих краях. Она помогала, несколько раз ловила бандитов, но те никак не могли сейчас украсть её так как были в тюрьме за стеной Сины. Леви никогда ещё так не спешил, даже когда удирал от титана. Ему было плевать, что Ханджи просила остановится и ещё раз перебрать варианты, но он был уверен, что её везли к городу. Он немного остыл, когда крики учёной прекратились и он вовсе потерял их из виду. Ему показалось, что он ошибся, её везли не сюда, как вдруг услышал такой пронзительный человеческий крик, что кровь застыла в жилах. Леви повернул лошадь и устремился в сторону возгласов и отзывов о помощи. В отстой тени деревьев он увидел странную картину. Та самая двуколка с тонкими и легкими колесами лежала на боку, превернутая. Лошадей не было, колеса на повозке ещё крутились, говоря о том, что авария случилась недавно. — Пощади! — этот голос был таким противным и режущим слух, что Ривай поморщился от отвращения, но подъехал ближе, просто из любопытства. — Таким как ты нет прощения. — знакомый голос. — Такие как ты должны умереть собачьей смертью, а потом сгореть в аду. — послышался хруст и последний призыв о помощи. Все стихло. Аккерман вышла не торопясь, держась за плечо из которого сочилась кровь. Её лицо было безнадежно разбито, губа распухла, на челюсти виднелся уже фиолетовый синяк, глаз распух и поэтому бровь опустилась. Она вся была в грязи, даже в волосах были видны комки грязи. Как жалко она сейчас выглядела, но всё же вышла победителем. Об этом говорили четыре трупа, что лежали в неестественных для смерти позах, с одинаково уродливыми лицами и открытыми от боли и ужаса глазами, которые, казалось, просто вылезут из орбит. Рты их так навсегда и остались в немом крике от страха. — Аккерман, — девушка, услышав своё имя подняла голову и широко раскрыв глаза, поспешила отдать честь. — С тобой всё в порядке? — Леви быстро слёз с лошади протянул к ней руки, что бы поддержать. Она почти не стояла на ногах. — Все хорошо. — хотела ответить она, но вместо этого громко начала кашлять, цепляясь за Ривая. Боль в грудной клетке возросла, наверное, сломано ребро. — Дура. — тихо констатировал Леви, прижимая её к себе. — Я уже думал, что мы тебя не найдем. Микасе было плевать. Она сегодня утром, упаваясь мыслями о том, что вернула капрала, вышла на улицу, размахивая руками и широко улыбаясь, как самое глупое существо на планете. От такой улыбки сам Господь бы был счастлив, но жизнь нанесла тяжелый удар прямо в спину, заставляя её упасть в самый счастливый момент её жизни. Как рьяно она пыталась отрицать то, что капрала она хочет вернуть только потому, что этого попросил Ирвин. У неё на то были свои причины. Она соскучилась по тому Леви, что каждый раз приносил ей яблоко после уборки, списывая все на то, что она тощая и ей нужно больше витамин. Она соскучилась по тому, как долго он старался обучить её новым приемам. Казалось, что его глаза никогда не менялись, но Микаса способна замечать такие вещи. О чем говорить, если ради капрала она пожертвовала свой шарф и так грубо обошлась с Эреном, что тошно стало от чувства того, что она предатель. Но Эрен... Брат... Не больше не меньше того. Голова закружилась и она совсем перестала чувствовать землю под ногами. Леви ловко схватил её на руки, а она лишь сильнее прижалась к нему, поражаясь, насколько он сильный. У неё хватало мозгов понимать, что она, как минимум, тяжелая. Но было так тепло и спокойно... Когда она открыла глаза там, в повозке, то увидев этих людей, впала в ступор. Их лица казались ей смутно знакомыми и тут ей пришлось вспомнить, как при обороне Троста, спасла людей, при этом прославляя клинок к горлу этого жалкого человека. Это был он, тот самый мужчина, которому повозка была важнее человеческих жизней. — Ну, что, красавица, очнулась. — самодовольно произнес он. — Ты тогда угробила весь мой бизнес, а я решил, что пока будешь работать в публичном доме, возместить мне всё успеешь за три года работы. Не согласишься работать, я тебя продам на черном рынке. Вот так... Он говорил и говорил, а она всё не слушала. Он хочет... Что... Как ей в тот момент было больно, она не помнит, хоть травмы уже были у неё. Видимо били, пока она была без сознания, слабаки несчастные. Твари. Мрази. Столько людей. Столько жизней. Столько боли и страдания. А он решился на это снова. Что в тот момент управляло ей, она не знала, но было ясно, что какая-то чернота, как яд, разъедает её душу изнутри, заставляя лицо исказиться от гримассы злобы, на которую способна только она. — Такие, как ты, живут, благодаря своему отсутствию человечности. Я тоже не обладаю таким качество и поэтому уверена в том... — Что ты там будешь, а, сука? — послышался все тот же насмешливый голос. Микаса не была оскорблена этим. В ней проснулась та самая животная натура, что требует азарта и крови виновных. — Цыц. — пропела она. — Перебивать нехорошо, а оскорблять леди тем более. А потом рывок вперёд, удары, перевернувшаяся повозка, боль в ребрах... — Я монстр. — тихо сказала она, стараясь забыться в руках капрала и у неё это вышло.