Рассвет за стеной

      Рука замлела и неприятно покалывала; попытка пошевелить телом оказалась провалена. Сонно разлепив глаза, жмурясь от чуть ярких утренних лучей солнца, обнаружила спящего капрала, в нескольких сантиметров от своего лица. Сомкнутые веки чуть подрагивали, говоря о том, что хозяину что-то снится.       Точно, я же не одна спала сегодня.       Кровать была односпальная, слишком маленькая для двух тел. Ночью это было не так заметно, но сейчас мы почти лежим друг на друге. Ривай по хозяйски прижимал меня к себе, крепко обхватив рукой, а ноги переплетены так, будто мы заснули после бурной ночи. Щеки чуть покраснели, но, поборов смущение, попыталась скинуть чужую руку. Будто в противовес моим усилиям, меня прижали ещё ближе к телу, почти вплотную к шее мужчины.       «Ляг рядом и спи, пока он сам не проснется и не разбудит тебя» — посоветовала сама себе, пока сердце оторопевшее разгоняло застывшую кровь по телу. Ага. Подзатыльником он меня разбудит. Я едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. Но непослушный взгляд оторвался от застиранной простыни к расслабленному телу.       Ситуация до безумия пикантная. Кто же знал, что Ривай спит без рубашки. Мы были так близко, что я почти физически ощущала мельчайшие колебания тела и тепло, исходившее от него. Эта близость одновременно пугала и невероятно привлекала.       Мы же не впервые так близко. Тогда почему я так волнуюсь? Почему тело еле заметно дрожит?       Не контролируя свои действия, пальцы потянулись к приоткрытым губам, касаясь их кончиками пальцев. Еле заметно проводя по коже, на уровне одних ощущений.       Глаза капрала резко распахнулись, что заставило меня вздрогнуть и тут же отдернуть руку. В следующие мгновение я уже лежала на спине, придавленная мужчиной. Горла коснулось нечто холодное, сильно придавливающее кожу. Нож. Некогда лежавший в кожаных ножнах, до этого самого момента…       Губы застыли в беззвучном крике. Глаза широко распахнулись, глядя на надвышающигося Ривая. Бездонные серые глаза не выражали ничего. Лезвие сильнее прижалось к горлу. Чувствую, что ещё немного, и пойдёт кровь.       Мы оба глубоко дышали. Я от страха, а капрал, вероятно, от адреналина в крови.       — Ривай. — еле слышно прошептала я, шевеля одними лишь губами. Шевелиться было страшно: любое движение могло закончиться для меня плохо. Умереть от рук своего наставника, конечно, не так плохо, но довольно обидно.       Капрал моргнул, то холодное безразличие исчезло, уступая место привычному изучающему взгляду. На секунду задумавшись, как бы раздумывая о том, как холодное лезвие оказалось прижато ко мне, Леви поспешил убрать оружие в карман, резко вставая с меня и стрелою выходя из дома на улицу.       Я так и осталась лежать в том же положении, что и пять секунд назад, продолжая пялиться в потолок.       — Не знала, капрал, что за ночь с тобой можно с жизнью проститься…       И всё же, придя в себя, я встала. Рассвет давно вступил в свои права, прогоняя ночную прохладу и окрашивая небосвод в жёлтые тона.       Выйдя на крыльцо, подставила лицо солнечным лучам, теплота сразу же разлилась по всему телу. Ну вот, прекрасное местечко с отличным видом на озеро, а ночью страшно было — жуть.       И всё же, надо умыться и привести себя в порядок. Да и лошадку свою проверить, как она ночь в незнакомом месте провела. Вороного я заметила сразу, его массивная фигура стояла у кромки воды, словно купаясь в солнечных лучах.       Так, а где моя прелесть?       Спрыгнув с крыльца, я помчалась к временному стойлу, где ночевало мое животное. Надеюсь, утро у него началось лучше, чем у меня…       Почти дойдя до стоила, заметила фигуру капрала, повёрнутою спиной ко мне. Он стоял и совершенно не двигался, вероятно, глубоко уйдя в свои думы.       Надеюсь, обдумывает, как извиниться.       — Доброе утро, — поздоровалась я, подходя ближе. Решив, что утренний конфликт лучше не затрагивать, попыталась разбавить обстановку. Захочет — объяснится.       Проследив за взглядом капрала, я уже второй раз за утро застыла в полукрике. На земле, в зелёной траве, лежали кости. Целый скелет, явно большого животного, валялся у сарая, как будто так и должно быть. Крупные рёбра привлекали внимание больше всего, — на них ещё осталось немного мяса.       Меня замутило.       — Где моя лошадь? — вспомнила я, оглядываясь по сторонам. Но рыжей лошадки всё не было. В голову уже пришёл логичный ответ, но мозг никак не хотел принимать его. — Нет … — голос перешёл на шепот, — это не она. Она просто отвязалась и бегает где-то. Я сейчас найду её.       — Стой, — остановил меня капрал, когда я уже дёрнулась, чтобы отправиться на поиски. — Это странно, — он задумался и пнул развалившийся скелет животного, — здесь не все части скелета. Несколько костей отсутствуют, а другие же все в каких-то дырах, будто кислотой политы…       Присмотревшись повнимательнее, глаза подтвердили слова Ривая. В некоторых косточках были буквально выжжены дыры, принимая грязно-жёлтый оттенок. Да и сами кости выглядели чересчур странно — у них у всех был разный размер, который совершенно не вписывается в обычный скелет.       И самое странное это то, что от них исходило еле заметное тепло, словно пар от остывающей тарелки каши.       — Может, волки?       — Нет, — капрал замотал головой и повернулся ко мне. — Это не волки, иначе, моего коня тоже постигла бы такая участь. Но я не знаю, что это. Нужно уходить отсюда.       Я согласно кивнула. Здесь происходила какая-то чертовщина, не зря мне слышались ночью какие-то звуки! Но всё же, что случилось с бедным животным? Отрицать того, что жертвой стала моя лошадь, смысла не было, и так понятно…       Мы быстро собрали вещи и переоделись. Ривай пошёл пока наполнить фляги водой из колодца, в то время, как я собирала еду в дорогу. Завтракать после увиденного категорически не хотелось.       Я собирала в рюкзак всё, что могла понадобиться в дороге. Остатки еды и соль положила на дно сумки. Взгляд наткнулся на тёмный переплёт книги, с серебряным крестом на обложке. Пролистав её, вынесла вердикт — это библия, такая есть почти у каждого. Быстро потеряв к ней интерес, положила обратно.       И всё же, как так получилось? Из-за чего пострадало бедное животное? Дверь отворилась и вошёл капрал, неся в руках две фляги, с которых до сих пор стекала вода.       — Держи, — протянул он одну мне. Не медля, заправила её за пояс. Пальцы рук отчего-то дрожали. Была упрямая мысль, что опять из-за меня кто-то пострадал. Останься я в корпусе, никто бы не погиб.       — Через сколько выезжаем?       — Через пять минут, как закончишь, — Ривай открутил крышку своей фляжки, поднося горлышко ко рту. Отчего-то это показалось мне слишком важным. Словно в тумане, я наблюдала за его движениями. Внутри что-то так и кричало, требовало остановить его.       За секунду преодолев расстояние между нами, оказалась перед капралом и резким движением выбила флягу из рук. Та отлетела с громким стуком, громко звеня о половицы, укатилась дальше.       Капрал посмотрел на меня удивлённым, обескураженным взглядом, приподнимая одну бровь.       — Что за…       — Не пей! — крикнула я, восстанавливая дыхание. — Там яд!       Ривай замолк, широко раскрывая глаза и переводя взгляд на лежащую на полу ёмкость, из которой уже вытекла вода.       — Сам подумай, воду из колодца пила только моя лошадь, твой Вороной не прикасался к ней. Как можно убрать всех жителей, независимо от их количества? Вода, Ривай. Все пользуются колодцем, каждый житель…       Я глубоко дышала, всё ещё глядя то на капрала, то на фляжку. Тот не сводил взора с пролитой воды:       — Яд, значит. Отнесём оставшуюся воду Ханджи, пусть обследует её. Если твоя догадка верна, то дело принимает серьёзный оборот…       Согласно кивнула и поспешила дособирать мешочек с провиантом.       Оставалось только задаваться вопросом, как это вещество попало в воду, и как оно смогло в буквальном смысле уничтожить всех жителей. Превратить в ничто! Теперь от них остались только кости или вовсе прах. Они не знают и не волнуются о том, что происходит прямо сейчас, живы ли их дети или встретили такой же мучительный конец. Они просто превратились в ничто.       Через три минуты мы уже выехали за пределы деревни. Мы слишком торопились, конь несся на пределе своих возможностей. Мне ничего не оставалось, как сильнее прижаться к мужчине, дабы просто не слететь.       Прикрыла глаза. Размеренный стук копыт о землю раздавался где-то не здесь, а совершенно в другой реальности. Сильное животное несло на себе двух всадников, стараясь бежать максимально быстро. Мы не сможем долго поддерживать такой темп, рано или поздно придётся сделать остановку.       Пока, проклятая фляжка с водой хранилась у меня, надёжно закреплённая на поясе. Мысль о столь близком соседстве с неизвестным оружием несравненно пугала. Кто знает, как она действовала.       Мы уже проехали тот сад, где всего день назад собирали яблоки. Интересно, как там те ребятишки? Стало вдруг невероятно страшно, а что, если такая участь ждёт и их?       Думать о плохом не хотелось, уж слишком многое накатилось неожиданно на мои плечи.       Конь сбавил темп и остановился. Удивлённо высунулась из-за спины капрала, осматривая местность — всё те же поля, смешанные с полу-лесом. Справа простилался небольшой ручей. Маленький, всего полтора метра в ширину, отсюда могу заметить камушки на дне. Совсем мелкий…       Ривай спрыгнул с лошади и подал руку мне, помогая спуститься. Неожиданный жест вежливости со стороны капрала немало удивил, но все же, руку я приняла. Опустившись на твёрдую поверхность, я с удивлением ощутила то, что руки Ривая совершенно холодные.       — У тебя руки ледяные! — воскликнула я. Вороной уже сам устремился на водопой, оставив нас с капралом наедине сбоку дороги.       — Немного обветрил. — нехотя ответил он, переводя взгляд в сторону. Хоть с утра и было яркое солнышко, то уже через час небо заволокло серыми тучами. Непривычный холодный ветер нес кучевые облака. Скоро начнутся холода… Возможно, это последние тёплые деньки в этом году.       — Давай согрею, — не подумав, сболтнула я, накрывая ладони мужчины своими. Мы оба вздрогнули, удивлённо таращась на сомкнутые руки. Моё тепло постепенно переходило на ледяную кожу капрала, забирая себе лёгкий холодок. — Извини, — поспешила убрать руки. Глупый был порыв, необдуманный. Стало безумно стыдно, хоть ничего противозаконного я не совершала. — Забыла, что ты не любишь чужие прикосновения.       «Глупая. Боже мой. Какая ты глупая» — думал он.       Рука двинуться не могла, но кожу все равно продолжало жечь в том месте, где касалась её кожа.Чуткий слух уловил сбившееся дыхание.       Взгляд снова метнулся к её лицу. Близко. Голубые глаза расширены и смотрят так… что заставило сделать еще один глубокий вдох. А потом еще, чтоб уж наверняка.       Ах, да. Сегодня они еще спали вместе. В опасной близости. На одной гребанной узкой кровати, когда невозможно было просто вздохнуть, чтобы не почувствовать чужое тепло. Это было огромной ошибкой. И следует забыть, об этом немедленно. Это было всего лишь проявление жалости: ей было страшно — он пожалел.       Что-то изменилось?       Ничего.       Отлично, это стоит запомнить. Ничего не изменилось? Просто превосходно, Аккерман. Но что за херня тогда происходит?       — Всё в порядке, — низкий голос с хрипотцой, на целую октаву ниже. Широко раскрыв глаза, уставилась на него и… застыла. Зачастую взгляд Ривая выражал безразличие, раздражение, редко проскакивали игривые нотки сарказма. Сейчас же в глазах плескалась чрезмерная теплота.       Он смотрит так на меня?       Сколько бы продолжалось это затянувшиеся молчание — сказать никто не мог. Нас прервало недовольное фырканье.       Вороной.       Потрепав лошадь за ухо, капрал оседлал её, через несколько секунд я повторила его движения, усаживаясь позади него, неловко обнимая того за талию, прижимаясь ближе к спине, всеми силами пытаясь унять учащенное сердцебиение.       С новыми силами мы понеслись дальше, преодолевая все горки и спуски. Вороной несся, не ведая усталости. Стоит позавидовать его выдержке и выносливости. Скакун явно был непростой, одного взгляда хватало, чтобы понять, что это чистокровная порода. Лошади стоили немало, а вот такой экземпляр — уж точно не те копейки, которые мы называем зарплатой. Так откуда же он взялся?       За своими раздумьями я и не заметила, как мы почти подобрались к городской черте. Первые домишки начнутся примерно через два километра. Если чуть ускоримся, то успеем доехать к обеду.       Вороной вновь ринулся вперёд, чуть сбавляя скорость. Пусть передохнет, он и так слишком старается, неся нас на себе.       Выглянув из-за спины капрала, я, как могла, всматривалась вдаль, мысленно проводя расчеты, сколько времени нам ещё ехать. Недовольно покосилась на покрасневшие руки мужчины, сжимающие поводья.       Ну, как маленький, честное слово. С виду взрослый, а позаботиться о себе не может. Уверенными движениями мои руки легли на его ладони, чуть сжимая их и даруя тепло. Тот не стал сопротивляться, а лишь пододвинул их ближе ко мне. Да, так удобнее будет. Последние минуты до города пронеслись слишком быстро, мы решили, что легче будет объехать его стороной, а не идти напрямик. Наша персона может наделать много шума в городе.       Объезжая многотысячный город, мы проезжали мимо небольших деревень, устроившихся у его подножья.       Постепенно мне удалось вернуть рукам Ривая привычную температуру, и вот теперь, встал вопрос — убирать ли мне ладони, или нет?       Пожалуй, оставлю.       Расстояние до Разведкорпуса сократилось слишком быстро. Знакомые просторы заставили сердце трепетать, дом близко. Правду говорят — дорога домой всегда короче.       Нас встретило привычное монохромное движение солдат, все они разбегаются по своим делам, удивлённо оборачиваясь на нас, когда мы заезжали через ворота.       Но я вдруг почувствовала, что что-то не так. Слишком явно не так, чтобы не заметить. Будто бы что-то произошло из ряда вон выходящие. Да что же такое, нас всего сутки не было!       — Ты тоже это почувствовал? — спросила у капрала. Мы уже почти доехали до основного корпуса.       — Да. — короткий ответ лишь больше озадачил меня.       Все негативные чувства буквально летали в воздухе, почти осязаемые на ощупь, они вытесняли привычное мне спокойствие. Особенно четко я ощущала страх.       Капрал слез первым, но на этот раз не подав руку для помощи. Пришлось самой… Но это волновало мало. Всеобщее напряжение давило на меня больше — хотелось просто спрятаться от этой гнетущей атмосферы.       Ривай отдал какому-то солдату своего коня, приказав позаботиться о нём. Не сказав ни слова, мы быстро двинулись в кабинет Эрвина. Уж он то точно знает, что происходит. Эрвин всегда знает обо всем.       Без стука мы резко вошли в кабинет, и, судя по удивлённым лицам, прервали достаточно интересный разговор. Вся моя группа, почти в полном состоянии, находилась здесь.       А где же Райнер, Бертольд и Эрен? Имир тоже отсутствует.       Что они опять натворили?       — Что происходит, Эрвин? — с порога начал Ривай, даже не поздоровавшись с командиром.       Эрвин сразил его глубоким задумчивым взглядом.       — Я тоже рад видеть тебя, Леви, — после обернулся ко мне. — Рад, что вы вернулись. Ты проверила свою теорию, Кларисса?       — Более чем, — голос предательски дрогнул, вспоминая неестественно разлагающиеся кости. Лёгкий шок всё еще присутствовал во мне.       Эрвин кивнул, вновь оборачиваясь к моим товарищам:       — Продолжайте.       Те переглянулись между собой, искоса поглядывая на нас с капралом. Ох, точно, я же так и не успела сказать, что уезжаю.       — Ну, как мы и сказали, он появился из ниоткуда. Просто Бах! И всё…. — Жан замялся, испуганные глаза бешено метались из стороны в сторону. Гнетущее молчание продолжалось.       — Объясняй по существу, — стальным голосом сказал капрал, подходя ближе к моей группе, оставляя меня одну. Немного постояв, всё же присела на свой любимый диванчик, который оказался свободным.       Капрал, как всегда, выглядел уверенным, а я, как всегда, на его мужественном фоне была растерянной и помятой, в потрепанной форме и с небрежным хвостиком на голове.       — Мы дежурили на стене, — начала Микаса. Да, от этой девушки можно ожидать внятных разъяснений. Я прислушалась, готовясь поглотить важную информацию. — Через некоторое время после начала дежурства, Райнер и Бертольд позвали Эрена поговорить. Я не знаю, что они обсуждали. Потом была яркая вспышка и появился Бронированный титан…       — Бронированный? — воскликнула я, перебивая девушку, та посмотрела на меня выразительным взглядом чёрных глаз, кивнула и продолжила:       — Да, Бронированный и Колоссальный. Они напали на Эрена и Имир, у него почти получилось отбиться, но всё же… их схватили. Но это ещё не всё. Бронированный и Колоссальный — это Райнер и Бертольд.       Ком застрял в горле, поверить не могу, мои друзья — предатели, титаны.       Враги.       Враги!       Это было больно осознавать, хоть я уверена, каждый на самом деле пытался не показать своей уязвленности в этой ситуации.       — Как скоро мы сможем выехать за стены? — если капрал и был удивлён, то он мастерски это скрывал. Мне бы его хладнокровие. Руки тряслись, я не могу позволить себе потерять друга.       — Скоро. Повозки уже переправляются по стенам, так быстрее. Мы сможем выступить через час.       Я смотрела на Эрвина, пытаясь разобрать смысл предложения. В голове вертелся Эрен: он в плену у своих же бывших товарищей, возможно, раненый. А ещё — Имир. Она тоже там. Но зачем им Имир?       — Сколько пострадавших? — не хотелось думать, что они причинили вред кому-то, в моей памяти Райнер и Бертольд всё ещё мои друзья. Предательство никак не хотело укладываться в моей голове.       — Погибших нет, но много раненых. Раны не серьёзны, скоро все поправятся. Ханджи Зоэ тоже пострадала.       «Ханджи!» — переживание за подругу взяло верх. Господи, пусть она будет в порядке.       — Как она?       — В порядке, уже рвётся в бой. — главнокомандующий серьёзно на меня посмотрел. — Сейчас, нам нужно думать о другом. Наша цель — спасти Эрена. А сейчас собирайтесь, скоро выступаем.       Это был как приказ выйти из кабинета. У меня есть немного времени, чтобы переодеться и умыться, а в идеале — перемолвится с Евой несколькими словечками.       — Расскажи мне, что произошло? — мы почти бегом добрались до нашей общей комнаты. Почувствовав знакомый запах, я успокоилась. Это моя комната, моя крепость. Но сейчас некогда мне радоваться этому.       — Это было ужасно, — Ева как бы раздумывала, рассказать мне или нет, всё же я ушла ничего не сказав остальным. — Все случилось слишком быстро, я даже не успела сообразить, что происходит. Эрен дрался с Райнером, и он почти победил, но Колоссальный, то есть Бертольд, провернул что-то непонятное, а дальше, нас вырубило.       — Почему они поступили так с нами?       — Не знаю, Клэрри, не знаю.       Чистая форма придала мне сил. Теперь ситуация казалась не такой ужасной. Только вот внутри сердце разрывалось от боли. Почему они предали нас? Сколько всего мы пережили вместе… Я не могу позволить Эрену умереть, так же, как и остальным ребятам.       Говорят, люди не замечают момента, когда сходят с ума. Что если это случилось со мной? Потому что сейчас я оказалась практически на грани. Даже в самых страшных мыслях, что лезли в мою голову по ночам, мои друзья не оказывались предателями.       Слёзы вот-вот готовы вырваться из глаз, но я утёрла их тыльной стороной ладони прежде, чем они успели показаться.       — Я сейчас, — бегом выбежала из комнаты, огибая стоящих солдат, уже готовых выезжать. Я бежала по коридорам, сама не понимая, куда несут ноги. Но, видимо, у них был чёткий план, раз уж я оказалась в мужском корпусе.       Перед знакомой деревянной дверью.       Не жалея сил, застучала по ней, больно ударяя костяшками пальцев, приводя их до покраснения. Наконец мне отворили.       — Клэрри?       Капрал стоял так же, как и я, в чистой форме, разве что ремни привода надеты не до конца. Мужчина стоял на пороге, удивлённо смотря на меня. И что я тут забыла?       — Капрал? — уверенность куда-то пропала, а голос сел. Теперь и слово сказать не могу, только стою и таращусь на него, как сумасшедшая. — Мы же спасём Эрена и Имир? — я буквально задыхалась от собственных эмоций. В голове образовалась каша, и нормально думать не получалось. — Скажи, что мы сможем вернуть их домой.       — Вернём-вернём, куда мы денемся, — на его лице появился намёк на улыбку, хотя голос казался невероятно серьёзным.       — Хорошо. — тихо вздохнула. Я спросила всё, о чём хотела узнать, теперь можно уходить на построение. Вот только у меня и пошевелиться не получалось. Тело будто онемело от пронзительного взгляда серых глаз.       Он также стоял, не говоря ни слова. Возможно, я его отвлекаю от важных дел. Я не должна сейчас стоять здесь. Нужно срочно уходить, извиниться за беспокойство и пожелать удачи. Но вместо этого говорю совершенно другое:       — Ривай, если я совершу ещё одну большую глупость, ты не будешь на меня обижаться?       — Что на сей раз ты задумала? — он не был ни удивлён, ни зол на меня. Казалось, что он уже привык к моим перепадам настроения.       — Просто пообещай, что забудешь это.       — Что забу…       — Пообещай! — воскликнула я. В коридоре никого не осталось, все уже вышли на улицу ожидать разрешения командира отправляться на операцию.       — Хорошо, я обещаю.       Он сдался слишком быстро и теперь выжидающе на меня смотрит. Судорожно вздыхаю. Я ведь этого добивалась? Так почему же сейчас стою в недоумении и, не решаясь пошевелиться. Дыхание уже давно сбилось к чертовой бабушке. Я неловко потопталась на месте, собираясь с мыслями.       И всё же, отбросив страх и последние капли разума, делаю шаг вперёд, оказываясь вплотную к капралу Леви. На нём не дрогнул ни один мускул, разве что радужки глаз стали темнее. Резким движением схватила его за нашейный платок и притянула к себе, касаясь его губ своими. Его губы были тёплые и шершавые, вероятно обветренные из-за постоянного маневрирования в воздухе.       Я стояла на мысочках, стараясь не терять равновесия, касаясь его губ неопытно и неумело, и всё ещё сжимая в кулаке платок, не ослабляя хватку.       Он не отвечал на поцелуй. И не шевелился, что было самым страшным. Только окаменел ещё сильнее, а его губы в одно мгновение стали ледяными и обжигающими одновременно.       — Прости за это, — быстро извиняюсь, прерывая поцелуй, всей душой чувствуя, что сделала огромную ошибку.       Хватило секунды. Одного удара сердца. И я уже тысячу раз мысленно ударила себя за этот порыв. В момент, когда я уже была готова разжать руку и опуститься на твёрдую стопу, мои губы неожиданно смяли, завлекая в глубокий омут. Я даже не успела сориентироваться, как ладони Ривая захватили в плен моё лицо и потянули на себя для более крепкого поцелуя.       Я позволила ему перехватить инициативу.       Мы стояли всё ещё на пороге комнаты и жадно целовались, будто бы в последний раз. По моей спине гуляли чужие руки, в то время, как мои пальцы путались в смольных волосах.       Жарко.       Как можно было назвать нас сейчас?       Случайный наблюдатель решил бы, что мы пара. Но отчаянье, скользившее между телами, только подчеркивало невозможность этого предположения. Мы просто…       …просто.       Спасаемся. Потому что если не так — то вообще никак. На дно, камнем.       Как же давно он хотел прикоснуться к ней так. Скользить руками по коже. Ощущать жар. Широкий, пылающий сквозь одежду. Гореть вот так, вместе.       Неожиданно мягкие прикосновения её ладоней к своим и нарочно медленные движения вверх, аккуратные, изучающие. Касание к касанию, и дрожь по всему телу.       Аккерман замирает.       Сжимая руки и делая глубокий рваный вздох. Плотнее закрывая глаза, ощущая чужие губы на своих. Скользящие ненужные мысли. И в голове что-то рассыпается. Наверное, здравомыслие.        Наконец, это безумие прекратилось. Он остановился, почти со стоном. Поднял голову, смотря на меня, переводя дыхание. По его лицу нельзя было ничего понять. Глаза, всё ещё покрытые невидимой дымкой, что не позволяло мне сфокусировать зрение. Пульс с привычных шестидесяти скакнул аж под двести сорок.       Я чувствовала дыхание Леви на своём лице. Кто же знал, что он мне ответит. Щёки то бледнели, то краснели, не зная какой цвет им выбрать.       Сделав шаг назад, я бросилась прочь, оставляя Ривая в одиночестве на пороге комнаты. Могу поспорить, что у него такая же каша в голове, как и у меня. Мысли продолжали путаться, словно клубок ниток.       Я совершенно точно не влюблена в капрала Леви.       Может быть, если буду постоянно повторять это, то смогу поверить в свои слова.