***
Мой рабочий день подходил к концу. Попрощавшись с Джеком, не забыв прихватить с собой немного еды, понеслась на место встречи с Риваем. Уже вечерело, а это значит, что ему можно не опасаться быть замеченным. Да и кто нас в лесу узнает, кроме комаров. Пройдя последние домики, подходя ближе к тому самому бревну, где меня чуть не прирезали, обнаруживаю то, что я тут одна. Совсем. Даже прошлась по периметру. Но, все равно, никого не было. Вероятно, он просто опаздывает. Делать нечего, придется сидеть и ждать, под писк комаров, которые так и норовят отведать тёплой кровушки. Прихлопнув одного в воздухе, взгляд случайно уцепился за нечто белое, лежащее на земле под камнем. Это яркое пятно слишком сильно выделялось среди тёмной поверхности леса. Осторожно подойдя ближе и присев возле него, подняла небольшой камень, доставая белый платок. Платок Ривая.***
Уже два дня от них ни слуху, ни духу. Диамана и Ванессу я пока не стала расстраивать, пусть лучше думают, что они в полном порядке. Их я успокоила, но вот кто успокоит меня? У меня было два варианта причины развития таких событий — они либо отправились на спасательную операцию, что очень вероятно, либо переместились на другое место, что тоже очень логично. Думая об этом, я постоянно нервничала. И даже работа не спасала меня. Пока посетителей было не так много, я могла спокойно обдумать все, что происходит в моей сумасшедшей жизни. Для начала — очень интересовала история возникновения слухов о том, что того предпринимателя убили именно разведчики. Кто вообще их начал распускать? Потом, очень хотелось увидеться с командиром Эрвином. Идя утром на работу, острый слух уловил постукивания молотков о деревянные доски. На площади сколачивали висельницу. Каждый раз, глядя на неё, по спине скатывался холодный пот. Я знала для кого её готовят. Все это знали. — Чёрт, — шикает Джек, отрывая меня от раздумий. Удивлённо на него смотрю из-под вылезающей чёлки. Он хмурит брови и закусывает губу, он всегда так делает, когда выбирает наилучший выход из ситуации. — У нас закончился кофе, а дед придёт не скоро. Это самый ходовой товар, после выпивки. Чтоб тебя! — Давай я схожу в магазин, — пожимаю плечами и вновь оглядываю зал. Посетителей почти нет, парень и сам справится, чай не маленький. Джек недоверчиво на меня посмотрел, хоть наши отношения и наладились, он даже не думал мне доверять. Особенно в том, что касалось денег. Но тут у него не было выхода. — Слушай сюда, покупаешь мешочек кофе, один. Вот один золотой, потеряешь — можешь не возвращаться. Чтоб через час была здесь. Поняла? — Да поняла-поняла, — кладу монетку в глубокий карман, демонстрирующие закатывая глаза. Вот недоверчивый человек. Даже не переодеваясь, шагнула за порог, вспоминая о том, в которой стороне находится магазинчик с продуктами. Если не ошибаюсь, то совсем рядом, — нужно лишь немного пройтись. Тут вообще все очень близко находится. Для простых горожан это лишь еще один день, совершенно не отличающийся от вчерашнего, вероятно такой будет и завтра. Простых людей мало волнуют игры властей, им важна работа, что потом принесёт денег, на которые можно будет купить еды и накормить семью. Им важно это, а не то, что в жестоком убийстве незаконно обвинили легион разведки. К сожалению, если бы это не касалось меня, я бы тоже ничего не делала. Свернув за угол, передо мной предстал длинный переулок, через который я с лёгкостью смогу перейти на другую улицу и попасть в нужное место. Видимо, этот переулок не пользовался особой популярностью у народа — тут было довольно грязно и немноголюдно. И самое важное — дорогу перекрывали двое полицейских, что смотрели на меня исподлобья, не без интереса. Слишком внимательно, чтобы не заметить этого. Как на добычу. Все заледенело от страха. Если я испугаюсь и развернусь, то они точно подумают, что я что-то скрываю, а потом и вычислят мою личность, узнав во мне разведчика. А там и тюрьма недалеко… Что бы сделал на моем месте капрал Леви? Спокойной походкой, скрывая нарастающие напряжение внутри себя, обхожу мужчин. В нос ударил едкий запах горького табака, что исходил из деревянной трубки, что курил один из полицейских. Мне требуются усилия, чтобы не скривить лицо. — Кларисса Кларк? — спросил один из них, переворачиваясь ко мне. Кровь заледенела в жилах и потекла в обратном направлении. Чёрт! Не могли же меня искать и найти? — Боюсь, что вы ошиблись, — мило улыбаюсь им в лицо, а у самой голос дрожит. — Я Кассиопея Морель, племянница судьи Диамана Морель. Если мне и удалось сбить их с толку, то ненадолго. Мужчины кивнули друг другу, молча договариваясь о действиях и грозящей скалой пошли в мою сторону. Этого было достаточно, чтобы ускорить шаг. — Держи её! Ускоряюсь и бегу вглубь переулка. Как назло — никого нет рядом, придется выбираться самой. Длинная юбка путается под ногами, но если запачкаю, то Джек с меня три шкуры спустит. Один из преследователей схватил меня за руку, сильно сжимая и разворачивая к себе лицом. Но в ответ на это действие в глаз ему прилетел плотно сжатый кулак, мгновенно попадая в цель. Полицейский взревел от боли, но хватку не ослабил, наоборот, сжал еще сильнее, почти до хруста костей. — Возьми эту суку, — шипит он, и я чувствую, как к губам прикладывают смоченную тряпочку. Я брыкаюсь, но хватка слишком сильна. Наконец мне удаётся нанести слепой удар в паховую область стоящему позади меня мужчине. Тот скривился, опускаясь на четвереньки. Я тоже могу играть грязно. Не медля, замахнулась на него ногой, смачно ударяя в скулу. Полицейский отлетел в сторону, всё еще держась за повреждённое место. Второй полицейский, уже пришедший в себя, даром времени не терял, а уже успел применить ко мне нехитрый захват, выворачивая руки. Этот приём я знала хорошо, мне всего лишь нужно резко наклониться и перебросить противника через спину. Это бы сработало безотказно, если бы не внезапно онемевшие руки. Сознание потихоньку входило в зону тумана, а видимость быстро ухудшалось, принося с собой дезориентацию. Сил практически не осталось. Всё еще слабо брыкаясь в ловушке, я не теряла надежды на спасение. Вот только сознание я потеряла раньше.***
Ледяной поток воды, разом опрокинутый на моё бессознательное тело, мигом вернул меня обратно на грешную землю вместе с головной болью. Пока глаза привыкали к яркому, слепящему свету, я пыталась разглядеть хоть что-то сквозь плавающие мутные круги. Мозг активно начал возвращать утерянные воспоминание, которые уж больно сильно не хотели походить на правду. Я в руках у полиции. Осознание этого давило больнее, чем раскалывающаяся голова. В глазах по-прежнему всё кружилось и расплывалось, разноцветные круги плясали и вертелись. Но у меня получилось рассмотреть мрачное помещение. Это была темница или подвал, не сверкающий чистотой. Стул, на который я брошена, да большой стол с кучей различных предметов, откровенно пугающие меня до дрожи в коленях. Это были различные инструменты на подобии тех, что находятся в кузнице, только вот на большинство из них были ржавые пятна. Сдавленно вздыхаю от осознания того, что это может быть не ржавчина. — О, очнулась наконец-то! — радостный голос незнакомца звенел в ушах, словно тыкая иглой в виски. Сильно морщусь, сдавливая переносицу. Боль это не уменьшило, однако зрение сфокусировалось. И теперь я спокойно могу разглядеть моих похитителей, это были те полицейские, что схватили меня в переулке. Вот только формы на них не было. — Где я? — мой голос хриплый, словно с похмелья, от этого солдаты лишь заливаются смехом. Верчу головой из стороны в сторону, но от этого она лишь сильнее отдаёт болью. — Попала, ты, милочка, — процеживает один из них и дергает плечами, разминая их. Его жидкие чёрные усики так некстати вырисовываются на лице. Он похож на сапожника, что уже не видит ничего дальше своей бутылки. Глаза горят пугающим холодным огнем. Но особенно пугают руки с неестественно красной кожей. — Кто вы? Что вам от меня нужно? — Долго же мы тебя искали, Кларисса Кларк, — своё имя заставляет меня вздрогнуть и сильнее прижаться к спинке стула, отклоняясь назад. Они знают, кто я. Это означает множество неприятных вещей, как для меня, так и для моих друзей. — Вы ошиблись, я Кассиопея Морель, племянница Диа… Звонкая пощёчина заставила прикрыть рот. Чувствую на языке привкус металла, видимо удар был слишком сильный. Полицейский наклоняется ближе, замахиваясь снова. Жмурюсь и сжимаюсь в комок, ждя неизбежной участи. Если это только начало, то не представляю, что ждёт меня потом. — Нет у него никакой племянницы, — перебил крупный мужчина, подходя к столу с инструментами. Открываю глаза, щурясь и ища глазами выход, но вижу только закрытую дверь, ведущую неизвестно куда. — Только дочь одна есть, да жёнка молодая. Не стоит нам врать — тебе же хуже. Замираю, когда огромные кусачки поднимаются в воздух и с угрожающим скрипом «кусают» воздух. Они поскрипывают, неприятно режа слух. Тихо хмыкнув и дёрнув носом, мужчина положил инструмент обратно, беря в руки складной нож и прислоняя к моей щеке. Видя страх в моих глазах, полицейский довольно облизывает сухие губы, наклоняясь ближе. — Придётся подпортить тебе личико, если так не заговоришь. Если я ударю его в солнечное сцепление, то удастся обезвредить противника. Не стоило оставлять меня несвязанной, но это моё главное преимущество. Мысленно прикидываю — смогу ли справится со вторым, учитывая ослабевшее тело. Я все еще плохо чувствую его, боюсь, хорошего и быстрого боя у меня не выйдет. Некогда закрытая дверь с треском распахнулась. Некто в чёрной накидке с глубоким капюшоном зашёл в подвальное помещение. Плавная скользящая походка, слишком аккуратная для мужчины. Однако что за человек двигается с такой невероятной грацией? — Госпожа, — подал голос полицейский. — Мы нашли её, как вы и просили. — Вижу, — я вздрагиваю, когда слышу звонкий женский голос. Он хоть и остаётся спокойным, но так и плещет удовлетворением и победой. — Всё верно, это она. Женщина плавно поднимает черный капюшон, а я замираю в крике. Ситуация было по истине ужасна. — Ну здравствуй, Клэрри, — довольно произносит мой похититель, откидывая назад тёмные волнистые волосы. Зелёные глаза изучающе смотрят, фокусируются на побитых костяшках и ссадинах. Её явно забавляет ситуация, в которой мне предстояло счастье оказаться. — Вероника, — выдыхаю я с глухим отчаянием. Последняя надежда рухнула в обморок от её эффектного появления. Можно ни на что не надеяться. — Да, — подтвердила та. — Какая встреча. Ещё некогда мы встречались в прекрасном замке, а теперь здесь — в подвале разрушенного дома, кишащего крысами. «Единственные крысы — это вы трое» — думаю я, посматривая на мужчин. Те не прекращали внимать словам чарующе красивой женщины, словно под действием приворотного зелья. — Зачем я тебе? — голос твёрд и спокоен. Так бы поступил Ривай — показал врагу своё равнодушие и силу, вот только, мой учитель в жизни не окажется в такой передряге. На это способна только я. — Я уже говорила, что ты меня заинтересовала. «А такие люди — долго не живут» — продолжаю за нее фразу. — Так зачем? — Я навела о тебе справки, — её мелодичный, хорошо поставленный голосок звучал так просто, словно мы находились на застолье у общего друга, а не в подвальной камере. — И знаешь, о тебе практически ничего нет. Числишься в легионе разведки — да, но на этом все. Ни матери, ни отца, — ничего. Никто никогда не слышал о Клариссе Кларк. — Я из дальней деревушки, о ней мало кто знает, — голос дрожит так сильно, что я сама не верю в свою правду. Сбылись мои худшие опасения, кто-то узнал о том, что в этом времени мне нет места. Кто-то узнал мой самый страшный секрет. — Напомни, как называется деревенька? — Эшфорт, — вспомнила название какой-то деревни, что слышала из уст солдат. Прежнее выдуманное название не подходит, если она проверит по своим связям, то быстро вычислит ложь. Это означает конец. Женщина довольно хмыкает и переворачивается к стоящим мужчинам: — Вытрясите из неё всю правду. Только… лицо не трогайте, после всего этого я хочу лично увидеть, как на нем появятся сотни морщинок и гримаса ужаса вперемешку с желанием умереть. Приступайте. Вероника скрылась за дверью, оставляя меня наедине с палачами. Их до ужаса одинаковые широкие улыбки не прятали радости, словно им, наконец, дали желаемое. Они хотели крови. Она хотела слышать мои крики. — С чего начнем, Крысолов? — спросил низкий мужчина. Это прозвище отлично подходило другому, его темные усики вызывали такое же отвращение, как и он сам. — Начнем с простого. Что значит «простое» в его словах — я не знала. Да и знать не хочу. Пока тело оставалось непривязанным, я постаралась вырваться и сбежать за дверь. Но мои попытки быстро просекли самым наихудшим образом. Мне скрутили руки, грубо подняли и подвязали за какой-то крючок, выходящий из-за стены. Пальцы ног еле касались пола, приходилось прикладывать не мало усилий, чтобы удержаться так и не чувствовать натирающие запястья. Жёсткая грубая верёвка чуть ли не до мяса впивалась в нежную кожу. Больно. — Раздевать будем? — послышался голос из-за спины. Я завертелась в попытке вырваться, но лишь сильнее натёрла кожу. Глаза заслезились от безвыходности и ужаса, слёзы так и норовят выйти за пределы глаз. — Да не, одежда ей мало поможет. Эти кнуты быстро смогут разорвать любое полотно. — Зачем я вам? — мой неожиданно громкий возглас заставил мужчин обернуться. Они стояли все еще обсуждая дальнейшие планы. У одного из них в руках был свёрнутый кнут. — Нам дан приказ — мы его исполняем, — как в доказательство своим словам, он развернул кнут и с размаху полоснул меня по спине. — Так что, лучше говори всё по хорошему. Почувствовав, как рвется кожа под ударом, я закричала. Боль была адская и разрывала на части, но что-то подсказывало, что мой мучитель бил не в полную силу. — Да я, вроде, не так сильно бил, — Крысолов задумался. — А орёшь так, что уши заложило. Подтверждая свою теорию, он еще раз замахнулся, и я в который раз не сдержала крика боли. Слёзы градом катились из глаз, так быстро их остановить не получится. Спина горела, особенно места соприкосновение с жесткой плетью. Чувствую, как горячая струя стекает по позвоночнику. Джек убьёт меня за платье. Если, конечно, меня не убьют раньше. Вновь удар, и я задыхаюсь в крике. Но Крысолов только больше разошелся. Удар. Крик. Удар. Крик… Спиной чувствую его радость от моих криков, что же, если так, то я обломаю ему удовольствие. Больше он не услышит от меня ни вскрика, чего бы мне этого не стоило. Следующий удар я смогла вытерпеть, не издав ни звука, однако, чуть не прикусила язык. Несмотря на всю гордость, что у меня еще осталась, мне не всегда удавалось сдерживать стоны и крики, на радость палачу, что так и норовил сломать меня. — Может деревяшку ей дадим? — предложил сердобольный полицейский или же просто шум надоел. — Она ж себе язык откусит. — Пускай, — и вновь удар плетью, который сопроводился прерывистым криком. — Сказали не трогать лицо, про язык ничего не говорили. Ему нравилась боль в глазах. Нравилась краснеющая мгновенно кожа от его ударов. Нравилось, когда его жертвы корчились от боли. И он точно ликовал, когда наносил еще более сильные удары, доставая режущим кнутом до самых костей. На восьмом или десятом ударе меня выбросило из сознания, но даже там, в безвременье, я чувствовала ту боль, что причиняет мне длинный кнут. Примерно с таким гонят скот в поле, а меня, вот, убивают, не спеша превращая спину в рваные ошмётки. Всё горело. Плечевые суставы ныли так, будто провели в этом положении вечность. Я практически не чувствовала кожу на спине, если она еще там была. А еще, я задыхалась. Хрипы выходили из горла, а грудь почти не вздымается. Ослабевшие от мучительной боли пальцы не могли держать все тело. Жесткая верёвка, благодаря моим дёрганьям, проела кожу на запястьях, окрашиваясь в красный. Неудобное висячие положение тела перекрывало доступ к кислороду. Надеюсь, что мои мучения скоро закончатся. Рук почти не чувствовала, лишь дикий холод на них. Он резко контрастировал с разгорячённым телом. Потому что кожа пылала самым настоящим огнем. Тугие верёвки перекрывали доступ к нормальному кровообращению. Мне страшно, что еще чуть-чуть — и пойдёт омертвение тканей. В таком случае, мне придётся отрезать конечности… — Эй, ты жива еще? — толкнул меня в бок один из полицейских. Я не ответила, просто не было сил, да и жажда, что мучила меня на протяжении получаса давала о себе знать. Я хотела пить, хоть глоток чистой воды помог бы мне восстановить силы. Не уверена, что смогу долго выдержать. — Эй, Крысолов, кажись, она уже все… еще пару ударов и окочурится. — Бросай её в кресло, — скомандовал мужчина, сворачивая окровавленную плеть. Чувствую, что тело снимают с петли. Плечи затяжно ноют, когда я возвращаю их в нормальное положение. Каждый жест отдавал такой болью, что меня почти покидало сознание. Я практически ничего не осознавала. Меня грубо усадили на деревянное кресло, открытые раны соприкоснулись с твёрдой поверхностью, и вскрикнула, крепко сжимая глаза, чтобы ни одна слезинка не покатилась наружу. — Пить… — хриплю я. — Пожалуйста, дайте воды… — Пить она хочет, — второй мужчина противно засмеялся. — Ну-ка, принеси ей воды, да побольше. В следующую секунду на меня обрушилось ведро ледяной воды. От столь неожиданной встречи я подскочила, что сразу же отдало яркой вспышкой перед глазами, заставляя опуститься на каменистый пол, больно ударяясь коленками. Если вы думаете, что от холодной воды раны хоть немного промоются и перестанут гореть, то вы ошибаетесь. Глубоко ошибаетесь. Стало только хуже. Не спорю, на секунду я почувствовала облегчение, но то была лишь мимолётная секунда. Представьте, что вы выливаете ледяной поток воды на раскалённые камни в печи. Представили? Эффект примерно тот же. Вода с красными разводами быстро впиталась в холодную землю подвала. Мой крик эхом прокатился по помещению. Полицейские нахмурились, особенно тот, что с усиками. К нему я испытываю особую ненависть, которая граничила с чем-то ужасающим. Будь моё тело в порядке, мигом бы выбила из него всю дурь. Но этого не произошло, как раз таки, наоборот, дурь выбили из меня. Жёсткий ботинок ударил прямо между рёбер, в глазах сразу потемнело. Я упала на землю, не в силах подняться. Сил становилось всё меньше. Я лежала так от силы минуты три, но казалось, что сутки. Боль не прошла, но маленькая передышка принесла немного сил в моё шаткое положение. Единственная мечта — провалиться в бессознательное состояние. Лишь бы не было больше этой боли. — Вижу, вы постарались на славу. Молодцы, мальчики, — женский голосок, так не к стати звучащий в камере пыток, отрезвил мысли, возвращая в реальность. Перевожу мутный от боли взгляд на его обладательницу. Вероника Ленор стояла все в том же черном плаще, самодовольно разглядывая меня. Выдерживаю её тяжелый взгляд зелёных глаз, хоть уже и одной ногой в могиле. — Она ничего не говорила? Те отрицательно покачали головой, её такой ответ не порадовал. — Чего ты добиваешься, Вероника? —пытаюсь встать, но лучше бы я этого не делала. Полежу чутка, кто знает, что принесёт мне эта змея на сей раз? Попытаюсь завлечь её разговором. На жалость рассчитывать не стоит, но может случится чудо? — Информации. Но ты так и не хочешь делиться со мной секретами. И знаешь, мои мальчики могут пытать тебя еще долго, очень долго. Убить тебя мы не можем, но есть и другие способы сломать человека. — Пошла к чёрту! — сплёвываю на землю, целясь в её сторону. Женщина чуть улыбнулась, но при свете свечей её лицо напоминает гримасу старухи. Настоящей ведьмы. Как обманчива бывает реальность. — Свяжите её, да на стул поскорее, — её приспешники не стали ждать и мигом забросили меня на стул, привязывая руки и ноги. Запястья и так содраны, просто не представляю, сколько это всё будет заживать. Узлы завязали такие, что так просто не распутать, как бы я не дёргалась, из последних сил, вырваться не получалось. Эти попытки только забавляли моих палачей. — Какие красивые у тебя пальцы, — сладко пропела зеленоглазая. — Длинные, тонкие… но это легко можно исправить. — Она покрутила в руках тоненький нож, устрашающе облизывая красные губы цвета крови. Словно они только что отпили из графина свежую алую жидкость и навсегда окрасились в этот цвет. — Ты знаешь, я не люблю пытки, но для тебя сделаю исключение. Гладкая женская ладонь взяла мой указательный палец, обхватывая поудобнее. Нож блистал в опасной близости ко мне. Я знала, что сейчас произойдёт. Ханджи как-то рассказывала, что типичный почерк полиции — вырывание ногтей. Как по мне, то это ужасная пытка. И очень больная. — Будет больно, но ты, пожалуйста, не кричи, — ласковый тон вызывал отвращение. Желудок неприятно скрутило. Женщина крепче перехватила оружие и уже замахнулась для удара, чтобы поглубже вогнать лезвие под ноготь, как в помещение, словно ураган, влетел еще один человек. Молодой парень при виде окровавленной меня пискнул и приложил руку к сердцу, отдавая честь, старательно не обращая внимание на трех палачей и жертву. — Госпожа, срочные новости. Из гарнизона поступили вести, что огромный титан приближается к стенам. Совсем скоро он достигнет нас! — И что с того? — Вероника перевела на него презрительный взгляд. Недовольна, что отвлёк от важного дельца? — Стена большая, не одного гиганта остановила. А теперь убирайся от сюда, не видишь, я занята! — Этот гигант больше стены, он раза в три больше нее, — лицо Ленор переменилось. — Госпожа, вам нужно срочно уходить в королевский замок. Он самый безопасный для вас. Я уже вызвал экипаж. — Больше стены? — неверяще прошептала та, роняя оружие на пол. Её зрачки расширились, а губу задрожали от страха. Женщина резко отошла в сторону, накидывая капюшон и стремительно направляясь к выходу. — Госпожа Вероника, а как же мы? — всполошились солдаты. Их удивлённо-покинутые лица мне очень понравились. Думали, что она вас вытащит из этого дерьма? Ошибаетесь, голубчики. — Избавьтесь от девчонки. Выкиньте её на соседней улице. Дверь за ней закрылась, а полицейские переглянулись, не зная, как поступить. Крысолов что-то бормотал себе под нос, потирая ладони, другой же просто оглядывался, потерянно и испуганно. — Ну и что нам делать? — пропищал тот Крысолову. Его тонкие бровки, цвета пепла, поднялись вверх. Он ждал ответа от собрата. Видимо, Крысолов явно является лидером в их команде. — А ты не слышал? Избавляемся от девки и валим отсюда к чёртовой бабушке. Крысолов замахнулся рукой, да так резко, что я не успела и пискнуть. Удар пришёлся по виску, мигом выводя меня из строя. Ещё никогда темнота не была такой притягательной.***
Очнулась я уже на твёрдой земле в каком-то переулке. На улице было очень темно. Да так темно, что практически ничего не видно. Понятия не имею, где сейчас нахожусь. Мне и раньше все улочки казались на одно лицо, а теперь, во мраке, они и вовсе неразличимы. Спина адски болела, именно эта боль и привела меня в сознание. Наверняка в раны попала какая-то зараза. Но, лучше бы я не возвращалась, вновь пережить все это — слишком для моей психики. Пробую подняться на локтях, но быстро падаю обратно, не проползя и метра. Руки трясутся, а я с облегчением смотрю на уцелевшие ногти, которые совсем недавно хотели выдрать аккуратные ручонки Вероники Ленор. Эта сучка у меня за всё ответит, раскрашу её лицо так, что родная мама не узнает! От земли веет холодом, но сил подняться так и не было. Вот только лежать просто так я тоже не могу — гордость и упрямство не позволяют. А еще — желание выжить, во что бы то ни стало. Всем змеюкам назло! К счастью, или к сожалению, поблизости не было ни души. Пробую ползти, это получается лучше, хоть и не без боли. Кажется, эта смесь адской боли и холода вросли в меня, соединившись с организмом. Натёртые запястья от соприкосновения с дорожной пылью щипят, но глотая слёзы я терплю, молча перебирая многострадальными руками, молясь о том, чтобы потом не было заражения. Из меня вырывается стон. Боль была впечатляющей. От неё было некуда деваться, — сколько бы раз я не закрывала глаза, сколько бы раз не проклинала всех и вся, она всегда присутствовала рядом. В глазах опять потемнело от нового приступа боли. Скрип зубов разрывал голову на части, но я старалась сконцентрироваться хоть на чем-то. Пытаюсь откашляться, но выходит скулёж, который не удаётся подавить, только занизив голос до предела. Пальцы онемели, я их почти не чувствую. Боже, почему ночью так холодно? Голова, словно налитая свинцом, опускается на землю, может хоть так получится её остудить. Но, вместо желанного покоя, уши улавливают шаркающий звук приближающихся шагов. Даже не знаю, как описать моё состояние — с одной стороны, мне уже на все пофиг, делайте что хотите. Но с другой — я отчаянно желала прожить еще лет двадцать точно. В любом случае — без боя не сдамся. Я знала, что с наступлением темноты находиться в неприметных улочках, таких, как эта, опасно для жизни, ведь безопасностью тут и не пахнет. В памяти проносятся сотни предостережений капрала Леви, что не все люди будут желать мне добра, хоть, по большей мере, на моём пути встречались только доброжелательные представители человечества. Шаги приближались. С каждым шагом всё сильнее сжимались кулаки, и всё сильнее раздавался звон в ушах, в такт приближающегося человека. Чем ближе он подходил, тем хуже было моё состояние. Перенапряжение и стресс так просто не проходят, рано или поздно придётся столкнуться с последствиями. Человек, окутанный мраком, остановился в шаге от меня. Мне слышно его размеренное дыхание, но его перебивает бешеный ритм моего сердца, что готово выпрыгнуть из груди. Незнакомец молчал, чем вынуждал меня попытаться привстать на локтях, дабы рассмотреть его. Под светом тусклых звёзд, неясным пятном выделялись только лохматые волосы, торчащие в разные стороны. — Да ладно? — язвительно сказал незнакомец, что показалось мне очень знакомым. Я уже слышала эту интонацию, более того, я знаю её обладателя. Тень пошатнулась и сделала шаг вперёд, выходя из мрака. — Джек?