Рассвет за стеной

      Очень скоро весь Разведкорпус пришёл в норму, восстановив свои основные задачи и авторитет в городе. Главной задачей для меня, в свою очередь, было попытаться не краснеть на совместных тренировках с капралом Леви. Благо, они были, в лучшем случае, раз в день.В остальном же, мы занимались с другими.А на своих же тренировках с собственной группой, при условии, что капрал находится в радиусе десяти метров, я становилась самым неуклюжим солдатом на свете. Притом, постоянно краснеющем! Каждый спрашивал меня о моём странном поведении. Слава богам, еще никто не сопоставил факты и не пришёл к нужному выводу. Никто, кроме Евы и капрала Леви.       Первая сразу все поняла, когда я ворвалась в комнату с бешено горящими глазами и опухшими красными губами. Упала лицом в подушку и очень долго приходила в себя, пытаясь стереть из памяти все, что произошло в его кабинете. Еве объяснять ничего не пришлось, а вот мне пришлось много переосмыслить, прежде, чем я окончательно остыла.       Второй же специально (по-другому никак) постоянно находился поблизости, наблюдая за мной насмешливыми глазами. От его усмешки, что так и возвращала меня в его кабинет, хотелось спрятаться или же дать ему в глаз. Второй вариант нравился мне больше.       Вот, что происходит, когда тебя влечет к человеку. То его нет вообще, то он повсюду, хочешь ты того или нет.       Ривай пока не принимал попытки поговорить, чему я была несказанно рада. Да и не о чем было сейчас с ним говорить. Только довольствоваться этой самодовольной усмешкой, которая, могу поклясться, стала часто появляться при виде меня.       Оказывается, это нереально тяжело — игнорировать Леви Аккермана.       Последний раз за эту неделю, когда нам удалось пообщаться, если это можно назвать общением, был разговор на улице, когда Ханджи была в особо активном состоянии и буквально столкнула нас лицом к лицу. Учёная хоть и не знала всех подробностей, но чувствовала все своим невероятным чутьём, пыталась сбавить неловкость, но делала только хуже.       И вот теперь мы стоим на расстоянии вытянутой руки в кабинете Эрвина, что вызвал нас с утра пораньше.       — Вам, наверное, интересно, зачем я вас здесь собрал? — улыбнулся тот, зная, что меня распирает любопытство и желание убраться отсюда как можно скорее. Думаю, капрал тоже хочет знать. Сейчас он вновь надел на лицо излюбленную маску и снимать не собирается. Смерив командира подозрительным взглядом, он наконец заговорил:       — Говори, что ты хотел.       — Сейчас королевой является Хистория Райс, она смогла уладить все конфликты с военной полицией, но кое-что осталось… Кто-то собирает информацию, причем, этот «кто-то» использует все свои ресурсы, включая военную полицию, — его взгляд переместился с капрала на меня. — И они ищут тебя, Кларисса.       — Меня? — глупо переспрашиваю я. Вообще, у меня есть предположение на эту тему. Кому еще я нужна, кроме одной зеленоглазой змеюки? Правильно, никому. Но своё предположение выложить не решилась.       — Да. Ты кому-то стала очень интересна. И это очень плохо для нас. Мы тебе придумаем новое прошлое, но нужно найти человека, спрашивающего про тебя. Кто знает, на что он рассчитывает.       — И с чего нам следует начать? — Ривай то сжимает, то разжимает кулаки, не отрываясь от командира. Думаю, после того случая с военной полицией, когда те двое пытали меня, капрала нужно держать подальше от всех людей в форме с единорогом.       — Вы сейчас же направляетесь в Стохесс, кое-кто согласился поделиться информацией с нами. Не бесплатно, естественно. Выезжайте прямо сейчас, заодно проверите еще пару мест.       — Мы вместе? — удивляюсь я, стараясь не замечать, как краска потихоньку заслоняет лицо. — То есть одни?       — Да, — кивает блондин. — Не стоит привлекать к этому много внимания посторонних.       — Хорошо, — капрал Леви еле заметно кивает командиру, а после обращается ко мне. — Выдвигаемся сейчас же.       Попрощавшись с командиром Эрвином, мы тут же поплелись в сторону конюшен, за Вороным. По пути мне повезло встретить Конни с Армином. Что, вероятно, направлялись в столовую. Я попросила их передать Еве, что отправляюсь на задание с капралом Леви и когда вернусь — неизвестно.       Вороной поприветствовал нас дружелюбным фырканьем, а после миролюбиво тыкнул мордочкой мне в плечо, пока его хозяин закреплял все ремни на седле. Пусть большинство и боялись этого коня из-за его размеров и своенравности, но мне он очень нравился. Гордое и прекрасное животное. Пора бы и мне лошадку найти, а то я постоянно одалживаю у капрала Леви, даже неловко как-то.       Дорога до Стохесса заняла не так много времени, как я думала. Дорога была ровная, и нам почти не попадались попутчики. Лишь пару деревенских жителей с повозками, что возвращались обратно домой. Всю дорогу мы привычно молчали, лишь слушали дыхание друг друга. И уже через несколько часов мы вошли в пригород Стохесса. Город значительно отличается от Троста: тут не так много бедняков, хоть они все же и сидели по углам улиц, прося милостыню. Дома выглядели более богато, видно, бедность не так сильно касалась этого городка. И еще — на каждом углу стояла военная полиция.       Это сто процентов их территория.       — Как долго нам еще ехать? — спрашиваю я у Ривая, нарушив при этом тишину, что не оканчивалась еще с самого выезда из легиона разведки.       — Мы уже приехали. За этим поворотом должен быть магазин. Возможно, там нам и дадут немного информации. — По тому, как звучал его голос, легко можно понять, что на это он не рассчитывает. Более того, ему совсем не нравится тут находится.       Свернув за поворот, мы и вправду вышли к небольшому магазинчику, что выглядел совсем непримечательным, по сравнению с остальными. Серая краска и поблёкшая ткань штор по ту сторону окон. Так себе местечко. Но тем не менее капрал Леви слез с коня, учтиво подождя меня, а потом мы вместе направились вглубь магазинчика.       Это оказалась лавочка с тканью для пошива одежды, а за прилавком стояла не очень красивая, безумно худая женщина, что раскладывала ткани по полочкам. Это место было под номером один в списке Эрвина. Но и у неё мы ничего не узнали, она лишь похлопала глазами на наши вопросы и ответила, что ничего не знает.       Еще несколько таких же мест не принесли нам совершенно никакого результата, лишь отняли время. Владельцы или продавцы качали головой, попеременно предлагая свои товары или услуги, но так ничего и не сказали. Лишь одну маленькую деталь — моё имя теперь у всех на слуху. А это уже опасно.       Следующие место, последнее на сегодня, как мы договорились с капралом — это домик местного предпринимателя, что ведёт семейный бизнес, основанный еще его предками. Дом этого предпринимателя выделялся на фоне остальных своей помпезностью. И непривычно красной крышей. В дом нас пропустили без разговоров, благо, слуги в этом доме есть. Везде сверкало чистотой и роскошью. Конечно, до дворца короля им далеко, но они, из всех знакомых мне домов, были ближе всех.        За круглым столом, накрытым белой скатертью, сидел низенький лысый мужчина. Руки он аккуратно сложил у серебряного подноса с нетронутым кофе. За ним стояла тоненькая девушка в фартуке, учтиво склонив голову.        — Добрый день, — поприветствовал он нас, указывая на диванчик, предлагая гостям сесть. — Позвольте представиться — Юрий Вернеско. Ваши имена я уже знаю, как и то, зачем вы здесь.       — Тогда перейдём сразу к делу, — не медля ответил Ривай, выравнивая спину. — Вам известна информация о человеке, разыскивающего Клариссу Кларк?       — Возможно, — мужчина улыбнулся и посмотрел на меня глазами продавца, что оценивает товар на прилавке, во сколько он ему обойдётся. И, по виду, обойдусь я дорого.       — Тогда это поможет вам определиться быстрее, — из кармана капрала показался тугой мешочек со звенящими монетами. Глаза Юрия засветились похлеще золота на солнце. Как же быстро деньги могут купить человека.       Взяв в руки мешочек, довольно подбросив его, наслаждаясь звоном монет, мужчина запихнул его себе во внутренний карман пиджака, надёжно пряча, и уже более расслабленно повел рукой, подзывая к себе служанку. Та принесла нам две чашки чая.       — Спасибо, — поблагодарила я её. Девушка ушла, оставляя нас одних. Юрий внимательно наблюдал то за мной, то за моим спутником, даже представить не могу, о чем он сейчас думает. — Скажите, вы знаете человека, что интересуется мной?       — Хм, вами слишком многие интересуются, юная леди. Как мне знать, кого вы имеете ввиду? Мною могла интересоваться только одна особа.       — Ну, её сложно будет не узнать. Например, женщина с темными кудрями и зелёными глазами. Знаете такую? Не мог не знать.       — Ну, предположим, я догадываюсь, о ком вы. Эта женщина в самом деле интересовалась любой информацией о вас. Даже не знаю, чем был подпитан её нездоровый интерес.       — Назови имя, — требовательно просит капрал Леви. Ему уже знатно надоели все эти игры, которые он терпеть не мог. Стоило бы намекнуть нашему новому другу, что капрала лучше не злить слишком сильно. Иначе можно случайно лишиться нескольких пальцев.       Дверь негромко открылась, и в комнату вошел новый человек в неприлично дорогом костюме и зачёсанными назад длинными волосами. Его вид так и говорил о благородном происхождении и глубокой начитанности, несмотря на довольно молодой возраст. Я бы дала ему не больше двадцати четырёх. Но стоит признать, что необычный аксессуар, в виде монокля на правом глазу, добавлял ему лишнюю пару годков.       — Отец, у нас гости? — удивился тот, размеренным шагом, с невероятно прямой осанкой, подходя к нашему диванчику. Он бросает на нас быстрый оценивающий взгляд, останавливаясь на эмблеме с крыльями.       — Деловые партнёры, сын, — напряженно ответил Юрий, забегав глазами по комнате. Первый признак лжи, что заставил меня усмехнуться. Как же интересно: кто-то имеет дела на стороне и скрывает это от своего сынка. Вероятно, наследника.       Мужчина опустился на диван, рядом с отцом, по деловому поправив монокль.       — Ты же не против, если я присоединюсь к разговору, отец?       Старший Вернеско отрицательно покачал головой, но лицо его изменилось. Пропала та расслабленность, что была минуту назад. Теперь же мы казались ему не просто гостями с мешком золотых, а равными, достойными внимания, людьми. Нервно дернув плечом, Юрий перевернулся к нам:       — Так… на чем мы остановились?       — Имя, — жестким, словно черепичные крыши домов Стохесса, голосом ответил Ривай.       — Ах, да-да, — засуетился мужчина. — Ту женщину звали Вероника. Вероника Ленор, если быть точным. Да-да, именно она. Чудеснейшая женщина, уверяю вас, господа разведчики!       — Вы интересуетесь леди Ленор? — удивился младший наследник. Что-то в его голосе показалось мне подозрительным.       — Да, ты знаешь её?       Если у меня получится выведать еще немного информации, то получится нарыть хоть каплю интересных вещей на эту гадюку, что отравляет жизнь всем вокруг. Сын Юрия задумался, но через мгновение ответил:       — Да, леди Вероника регулярно посещает церковь по воскресениям. Воскресная служба идет с восьми утра и до десяти, все это время она смиренно молится за наше спасение.       Честно говоря, я испытала невероятный шок. В жизни бы не подумала, что Вероника является верующей. Да как её вообще в церковь пустили? Уверена, что в списке грешников она занимает лидирующее место, если не первое.        — Церковь, — еле слышно произнес капрал, да так, что услышала его только я. По нему видно, что он что-то начал понимать в этой ситуации, но деталей слишком мало, чтобы выстроить логическую цепочку. Аккерман поднял серые глаза на светловолосого парня, что с интересом и недоверием поглядывал в нашу сторону. — Где находится эта церковь?       — Главная церковь Стохесса. Почти в центре города, рядом с домом мера.       Господин Юрий Вернеско вновь дернул плечом и уже хотел что-то сказать сыну, но быстро передумал, закрыв рот, тут же обращаясь к нам:       — Мало-ли кто туда ходит. После убийства пастора Ника церковь возглавил новый пастор. Имечко вот только забыл… Да и не важно это. Надеюсь, я удовлетворил ваш интерес.       Я неуверенно кивнула. Информации, конечно, слишком мало, но это уже что-то. Эта стерва точно точит на меня зуб. Выбить бы его ей по-хорошему, но, для начала, нужно найти на неё нечто стоящее.       Юрий мягко намекнул нам на то, что наш визит здесь окончен, и нам пора сваливать. Перед уходом я бросила многозначный взгляд на сына предпринимателя, но тот поспешно отвернулся, покидая помещение. Он точно знает больше, чем говорит. Как и его отец.       — Они что-то недоговаривают, — мы уже отошли от дома на приличное расстояние и теперь можно говорить без страха. — Ты заметил, как Юрий нервничал, когда его сын начал говорить о Веронике?       — Заметил, — глухо ответил Леви, быстрым шагом идя по улице. Куда мы шли — я не знала. Мне лишь оставалось следовать за ним, переходя с медленного бега на быстрый шаг, дабы поспеть за ним.       Оживлённый городок жил полноценной жизнью, торгуя, покупая и делая всю прочую многочисленную работу. Тут не было такой сильной давки, как в Тросте, хоть это и был крупнейший город внутри стен. Здесь жила богатая прослойка общества, что имела приличный мешок золота в кармане и горстку недвижимости.       Мы прошли еще пару улочек, прежде, чем остановились на углу белого здания. Ривай прислонился спиной к стене, выглядывая из-за угла здания, внимательно всматриваясь вдаль.       — Что ты делаешь? — спросила я с интересом, выглядывая из-за угла. Но меня быстро отпихнули назад, при этом выразительно шикнув, прижав палец к губам. Успокоив нарастающее раздражение, все же послушалась его приказа, что не был озвучен вслух. Аккерман рассматривал нечто из-за стены еще несколько минут, после чего резко взял меня за рукав кофты, быстро уходя с этого места.       — Куда мы идём? Попыталась высвободить руку, но безуспешно.       — Подальше отсюда. Нас не должна заметить церковь, — черты его лица стали жёстче, а губы сжались в тонкую линию. — Раньше церковь не имела столь мощного влияния в Стохессе. В пригородах и деревнях — да, но не в столице. Это опасно для нас.       Я промолчала, все еще послушно следуя за ним, пока капрал не убавил шаг. Теперь мы шли обычным прогулочным шагом, стараясь слиться с толпой, если это возможно, учитывая зелёную форму. А на нас и так косилось много людей, включая военную полицию. Но, слава богам, они не решались подходить.       Проходя мимо магазинчика с плотными фиолетовыми шторами, с золотистой бахромой и яркой вывеской, я не выдержала и попросила капрала Леви заглянуть туда всего одним глазком. Он согласился, но скорее от того, что всеобщие взгляды горожан откровенно бесили его. А если мы исчезнем, то волнение чуток поуспокоится.       Магазинчик внутри оказался довольно светлым и с множеством амулетов. Волшебные атрибуты висели на стенах, ровно, как и пучки пряных трав. Их запах витал по помещению. Чувствовался горький запах степной полыни и пряный, еле уловимый, запах базилика. Услышав звон дверного колокольчика, хозяйка лавки поспешно выглянула из-за шторки, отделявшая магазинчик от остальной части здания.       — Интересует что-то конкретное? — спросила старушка с чёрными, как ночное небо, волосами. Такие же черные глаза на смуглой коже смотрели, словно дикий зверь на молодого оленя. — Амулеты от сглаза, порчи, болезней, — она повела рукой, указывая на висящие побрякушки на верёвочках разных размеров и расцветок. — А может вас интересуют травы? От всякой хвори, для лёгкой беременности или, может быть, для мужской силы?       — Нет-нет, — замахала я руками, чувствуя себя особо неловко. — Мы пока просто посмотрим.       Торговка ненадолго потеряла к нам интерес, но продолжала следить чёрными очами за каждым движением.       Меня заинтересовали камни. Их было довольно много, и большинство из них висели на тоненькой цепочке. Бледно-розовые, голубые, красные, они словно светились изнутри, привлекая к себе моё внимание. Взяв в ладонь зелёный камешек на плетёной верёвке, повертела в руках, представляя пойдёт ли мне такой.       — Брось этот камень, девочка, — посоветовала торговка. Удивлённо посмотрела на неё, но камень все же отложила. Женщина подошла ко мне ближе, беря тот самый зелёный камешек. — Это змеевик. Для тебя станет разрушительной вещью, принесёт лишь беды, — она задумалась и посмотрела на прилавок, где располагались остальные волшебные камни. — Вот турмалин, он принесёт удачу в творческом деле и подскажет выход из сложной ситуации. Но дорогой камешек-то, цена больно кусается. Для тебя, дитя, подойдёт дымчатый кварц, — торговка подала мне серый, полупрозрачный камешек на серебряной цепочке. Казалось, что там смешались все оттенки дыма: от почти черного, что сопровождает все пожарища, до нежной дымки тумана над рекою.       — Красивый.       Мне он и вправду понравился, хоть и предпочитаю более светлые оттенки. Женщина положила кварц обратно, вновь начиная мне рассказывать о камнях.       — Лунный камень — помогает от бессонницы и прогоняет плохие сны. Положи его под подушку и уснёшь сном младенца. О-о-о, а это сердолик, — на этих словах глаза торговки опасно сверкнули. — Помогает в любовных делах, но главное не переусердствовать. Хватит и одного амулета, но некоторые дамы бывало увешивались ими с ног до головы, переворачивая разум мужчин, что оказались поблизости. Стоит только пожалеть бедняжек…       — Неужели камни так сильно влияют на людей? — ужаснулась я. Об этом раньше мне не приходилось задумываться. Меня вообще вся эта хиромантия не привлекала.       — Конечно, дитя. В нужных руках любой амулет станет мощной защитой, но в простых ладонях, не знающих истинного Бога, это просто камень, по мощи сравнимый разве что с булыжником.       — Очень интересно, — глазами поискала капрала, но тот пока рассматривал стопку карт в уголке. — Я мало что понимаю в камнях, так что, боюсь, меня это не интересует.       — А любовными чарами интересуешься? — торговка подтолкнула ко мне вырезанный из жемчуга цветок и понимающе добавила, подмигнув. — Чтоб любовничек внимание уделял.        Была бы я на её месте, то первым делом — обращала внимание на пришедших покупателей. Я вошла сюда с мужчиной, это уже наталкивает на мысли, что о любовниках спрашивать не стоит. Неудивительно, что клиентов у нее не много.       К прилавку тут же шагнул капрал Леви и небрежно подвинул цветок обратно к хозяйке:       — Нас не интересует такой товар. И ей он точно ни к чему, — мотнув в мою сторону показал он.       — Гематит, — задумчиво произнесла она, глядя на разведчика и вытаскивая крупный черный камень. — Дарует силу и спокойствие. Обеспечивает любовь королей и признательность знати, помогает уйти от погони и выиграть нерешаемое дело. Снаружи холодный и выглядит как галька, но если его разрубить, то вы увидите мерцающие кристаллы. Опусти его в любой напиток, и тот сразу станет холодным, почти ледяным.       И правда, этот камень идеально олицетворял Ривая. Снаружи холодный и устрашающий, а внутри полон сюрпризов.       — Нам пора, — строго сказал мне капрал Леви, проигнорировав женщину. Но та и внимание на это не обратила. Я лишь кивнула и послала ей сочувственную улыбку, прежде, чем направиться к двери.       — Ну, куда же вы? — воскликнула та, из-за чего мы остановились, так и не дойдя до выхода. — Вы в первый раз в моей лавке, а значит, вам полагается предсказание.        Она взяла в руки массивные плотные карты и подозвала нас ближе. Вот что-что, а мне еще никто на судьбу не гадал, поэтому, не взирая на цоканье Ривая, я быстрым шагом направилась к хозяйке.       Она улыбнулась и перетасовала карты в руках, раскладывая их на столе.       — Выбери три карты, дитя.       Я выбрала три карты — две сбоку и одну посередине. Хозяйка убрала лишние и перевернула выбранные мною карты. На них были нарисованы разные иллюстрации, значение которых разобрать я не смогла.       — Однажды, — начала женщина. — Совсем скоро, тебя ожидает испытание, дитя. Тебе предстоит сделать сложный выбор, от которого зависит не только твоя жизнь, но и сотни других. Но и это еще не все. Всё, что ты любишь, сгорит в огне. В этот день у тебя не останется друзей, товарищей, братьев по оружию. Единственным твоим оружием станет твоя вера.       Обнаруживаю, что уже добрую минуту стою, забыв как дышать. Кислород наполнил лёгкие, но легче от этого не стало. Так себе предсказание, если честно. Самое страшное, что я ожидала это что-то вроде — женишься, нарожаешь кучу детей и умрёшь в глубокой старости, наблюдая, как муженёк бегает к соседке.       — Что это означает? — но женщина лишь отрицательно покачала головой, намекая, что предсказание окончено. «Грядёт время перемен» — единственное, что прошептала она, выразительно смотря мне в глаза.       — Хватит заниматься ерундой, — прервал нас Аккерман, раздражённо дёрнув головой, смещая челку на бок. — Пора уходить.       Торговка наугад вытащила карту, на секунду остановив на неё взор, перед тем, как повернуть её к нам.       — Ты потеряешь то, что заставляет сердце биться. Но обретешь кое-что более масштабное.       Если на него это и не подействовало, то я вздрогнула, интуитивно сделав шаг назад, чуть не налетев на капрала.       Мы поблагодарили торговку, а точнее я поблагодарила, пока Аккерман терпеливо ждал меня у выхода. В отличие от меня, тот ни на секунду не поверил в слова гадалки.       И мне не хотелось говорить о предсказаниях. Над нами висела более серьёзная проблема.       — Теперь ты понимаешь, что Вероника слишком опасна? — Мы уже вышли на нужную улицу, где днем оставили Вороного в конюшне. Казалось, что людей на улице стало больше, если такое вообще возможно. Предзакатное солнце грело нас своими лучами, потихоньку окрашивая небо в тёплые оранжевые тона.       — Я и раньше это знал.       Ну-ну, раз знал, то это все объясняет. Особенно твои особые отношения с ней.       Забрав коня, мы поскакали обратно в Разведкорпус. Каждый думая о своём. Не знаю, о чем думает капрал Леви (но очень надеюсь, что не об этой гадюке), но я думала о том, как связаны самая влиятельная женщина и церковь. Сколько вы знаете людей, которые совершая очередной грешок, бегут в церковь исповедаться? Причем неоднократно.       Вот и я не знаю.

***

      По нашему возвращению, не обращая внимание на поздний час, нас сразу отправили к Эрвину, на очень интересный разговор, который не понравится ни нам, ни ему. Смит сидел на подоконнике, задумчиво глядя в окно, рассматривая ночной полумрак на улице. Как только мы вошли, мужчина тут же встал, жестом приглашая нас присесть.       — Рад, что вы так скоро вернулись. Вы смогли добыть нужную информацию?       — Частично, — скомкано ответила я, не зная, можно ли назвать это полноценной информацией. Но за меня все высказал Ривай. Как всегда твёрдо и без лишних эмоций.       — Вернеско сказал, что заказчик — Вероника Ленор. Последнее время она крутилась в военной полиции, нашёптывая разные слухи и вынюхивая новые. Она всерьёз заинтересовалась Кларк.       На некоторое время в комнате повисла тишина. Эрвин глубоко задумался, присев на стул, подложив кулак под подбородок. Но, слава богам, молчание было не долгим.       — Что еще вам удалось выяснить? — его голос звучал обыденно, без опасности или страха, что определённо испытывала я. Как ему удаётся быть таким невозмутимым в любой ситуации — остаётся для меня загадкой.       — Ничего, разве только то, что Вероника является ярым поклонником церкви, — прыснула я, представляя ту в платке, молитвенно сложив руки, блаженно закрыв глаза, произнося молитву о спасении. Такая картина не вписывалась в реальность, была до абсурдного смешна.       Такая новость командира не заинтересовала, и он, быстро потеряв ко мне интерес, обратился к Риваю.       — Нужно узнать, что она задумала, и сколько ей известно. Ты должен выведать это, Леви.       Капрал напрягся. Краем глазом замечаю, как его ладони сжались в кулаки, он зло стиснул зубы, полагая нарушить некие планы Эрвина.       — Ты можешь поручить это кому-нибудь другому.        Раздражения в его голосе слышно не было, а вот определённая угроза присутствовала. Вся доброжелательность с лица командира Эрвина тут же испарилась. Вокруг рта залегли тяжёлые складки, а брови сдвинулись, взгляд еще сильнее похолодел, пробирая до костей. Неужели его разозлило то, что Ривай сопротивляется ему?       — Давай не будем продолжать этот крайне неприятный разговор, Леви. Ты сам знаешь, что это правильно. И так будет.       Прежде мне не доводилось видеть разгневанного командира. Максимум, на что я нарывалась — строгий выговор, длинною в полтора часа, и то, зачастую на себя брал эту ответственность именно капрал Леви. И по сей вероятности, именно сейчас я буду лицезреть темную сторону Эрвина Смита.       — Давай я сам решу, какой именно разговор для меня неприятен? — внес капрал своё предложение. Между ними нарастала борьба, и я меньше всего хочу оказаться сейчас посередине баррикад.       — Эрвин, — обратилась я к блондину. — Что ты имеешь в виду?       Меня жёстко проигнорировали. А мужчины продолжали сверлить друг друга злыми взглядами, не желая уступать. Моя неосведомленность начала конкретно раздражать, но тем не менее я боялась сказать что-либо постороннее, предпочитая наблюдать со стороны.       — Неужели некая юная особа заставила тебя вспомнить о моральных принципах? — Эрвин усмехнулся, а я едва сдержала эмоции. Что имеет он в виду, я так и не поняла, но щекотливое чувство опасности то и дело кололо кончики пальцев.       — Тебя это не касается.       — Тут ты ошибаешься, Ривай, — особо сильно выделяя его «секретное» имя, произнес Смит. — Абсолютно всё, что происходит в этом замке, меня касается. Что же, у меня есть несколько вариантов событий, если ты настаиваешь. Если ты воспротивишься, то кое-кто сможет разузнать один большой секрет, от которого зависит жизнь твоей ученицы. А если ты поступишь так, как надо, сказав пару ласковых Веронике, то мы все обойдемся малыми жертвами, — заметив тень сомнений на моём лице, он холодно улыбнулся и поспешно добавил. — Всё верно, Кларисса, ты мыслишь в верном русле.       Даже не знаю, что меня испугало больше: то, что Смит научился читать чужие мысли или то, что эти мысли были настолько ужасны, что лучше не озвучивать их вслух. Меньше всего мне хотелось, чтобы они сбылись, и чтобы у Ривая не оказалось выбора. В конце концов, он идёт на эту грязную сделку ради меня.       Самое обидное заключалось в том, что, если смотреть со стороны, то он во всем прав. Но согласиться — означало признать свою беспомощность. Именно поэтому Ривай медлил.       — Я всё сказал, Эрвин. И моё решение окончательно, — на этих словах капрал Леви развернулся, быстрым шагом вышел из кабинета командира, прихлопнув за собой дверь. Громкий стук отрезвил меня, и, не теряя времени, я ринулась за ним.       Аккерман всегда слишком быстр. Это же касается и ходьбы. Так что, догнать мне его удаётся не скоро. Поравнявшись с ним, говорю первое, что приходит на ум. Говорю, вроде, я, а в голове звучит голос Эрвина и его холодная улыбка.       — Вероника знает больше, чем показывает. А еще она опасна. Ты можешь заставить её сказать все, а потом используем это во благо, ну или против неё самой.       Глаза Ривая сужаются. Хуже всего то, что я обманываю не только его, но и себя, после всего того, что между нами было. Как бы больно не было, но Эрвин прав, это единственный способ. Пусть он и не был озвучен вслух.       — Ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что я на это поведусь.       Смотрю на него внимательно, глубоко. Высокие скулы, прямой нос… и мне безумно нравится его жесткая красота. Холодный, с виду жестокий и беспощадный, но если приглядеться, то можно разглядеть совершенно другую сторону монеты.       — Ты легко очаруешь её, а потом выведаешь информацию. Тебе же не привыкать?       Его брови поднимаются вверх. Вопросительно смотрит в горящие глаза, чувствуя, как посасывает под ложечкой, а желваки на щеках пришли в движение.       К этому времени мы уже дошли до его кабинета, хоть я и понятия не имею, почему следую за ним, хотя мне спокойно можно вернуться к себе в комнату. Но тем не менее я послушно иду следом.       — Я больше не позволю кому бы то ни было управлять собой. С этим покончено, — раздражённо говорит он, нетерпеливо крутя ключом в замочной скважине. Наконец дверь поддаётся, и мы проходим внутрь.       — Ни ты, ни я, мы никогда не освободимся от влияния Эрвина. Ты и сам это знаешь, — я расстроена, что мне приходится это ему разъяснять. Думаю, он и сам прекрасно знает это, хоть и в жизни не признает власть Смита над ним.       — Используй свои хитрости, — миролюбиво говорю я, раздражённая и смущённая. — Она хочет тебя, это видно. Она бы не стала соперничать со мной просто так. Для неё это игра, так дай ей то, что она хочет.       — Ты действительно предлагаешь мне сделать это? — на его лице играют желваки, и я не знаю как его уговорить, когда сама больше всего хочу, чтобы нашёлся другой вариант. Вот только бы найти его, тогда нам обоим не нужно будет делать то, чего мы не хотим.       — Да, — голос предательски дрогнул, и капрал замечает это, подходя ближе, чтобы я чувствовала, как его дыхание щекочет мою кожу, теряясь где-то в волосах.       — Ты командуешь мною?       — Нет, конечно, нет, — отвожу взгляд в сторону, и это почему-то основательно подбило планку его самоконтроля.       Его пальцы обхватывают мой подбородок, заставляя вернуть прежнее положение. В каждом его взгляде, движении — сила. Гипнотизирующая, лишающая воли. Я смотрю в его серые, как грозовые тучи, глаза. Ярость в них сверкает так же ярко, как и молнии в небе.       — Думаешь, я на такое способен? Я могу. Думаешь, что я хорош в этом? Прекрасно, Клэрри, прекрасно. Тогда скажи мне, как это сделать. Как ты думаешь, ей бы понравилось, если бы я пришел к ней и посмотрел в глаза так глубоко, как сейчас смотрю в твои?       Застываю в напряжении, не решаясь ответить на столь эмоциональный выпад. Тело трясётся в его власти, борясь с болезненным желанием. Он знает, чего я хочу. А я знаю, чего хочет он.       — Да, наверное, — голос дрожит, но я не останавливаюсь, потому что боюсь узнать, что произойдет после наступления тишины. — Это должно быть что-то действенное. Так нужно действовать, когда хочешь кого-то соблазнить.       — Тогда научи меня, Кларк. Научи меня, как играть грязно, — Ривай полон едва контролируемой злости. Она просачивается через его кожу и через прикосновения переходит ко мне, плавно растекаясь по венам. Его пальцы ласкают мою щеку, обводя линию губ, останавливаясь на них, чуть нажимая и отводя ниже. Я ощущаю чудовищное головокружение, даже не могу понять, как до сих пор стою на ногах. А еще, я ощущаю поражение.       — Должен ли я прикасаться к ней так? — шепчет он, проводя по шее сухими губами, от чего я волнительно вздыхаю, не зная, как побороть эти ощущения, что накрывают меня, словно волны в бушующем шторме. Это все настолько неправильно, что перехватывает дыхание.       — Не знаю, не знаю, — бормочу я, но голос выдаёт все мои чувства. Оставив шею в покое, он наклоняется ко мне ближе, почти касаясь лбом лба. Его руки скользят по моим плечам, спускаясь к талии, а потом вновь поднимаясь по позвоночнику.       — А потом так, — его руки еле ощутимо скользят по груди, от чего я дрожу еще больше. — Так должен я соблазнить её?       Я чувствую, как мои глаза медленно закрываются в наваждении. Но его руки все еще не перестают блуждать по моему телу. И только это не даёт мне окончательно потерять сознание.       — Как думаешь, это сработает?       И на этом моменте он понимает, что всё. Выдержка лопнула. Разорвалась. Исчезла. Просто — её нет.       Я закусываю губу, борясь с вырывающимся стоном. До боли впиваюсь ногтями в ладони, но и это не помогает. Всю тело дрожит под его ласками. Дыхание глубокое. Частое.       — Да. Это сработает.       И тогда его рот впивается в мой, и я раскрываюсь навстречу его требовательному поцелую. Аккерман провел языком по губам, не соображая, раздвигая их, проникая внутрь. Почти не веря, что он здесь, с ней. Прижимает её к себе, вдыхая этот запах.       Все происходит слишком быстро, слишком неправильно и слишком горячо. Чертов резонанс! Мысли окончательно запутались, когда я положила ладонь ему на грудь, сжимая его рубашку, притягивая ближе к себе. И достаточно было всего одного прикосновения, чтобы крышу снесло обоим.        Вновь ощущается разница в росте. Ни мне, ни ему неудобно тянуться друг к другу. Но мы слишком долго работали вместе, чтобы научиться понимать все без слов.       Раз — и без лишних разговоров, Ривай поднимает меня, подхватывая под бедра и сильнее прижимая к стене, вынуждая сомкнуть ноги за его спиной, чтобы не упасть. Учитывая рост капрала и мою комплекцию тела сделать это было просто.       Два — вжимает в стену еще сильнее, так и норовя сростись с нею.       Три — отстраняется, дыша часто и глубоко, смотря на меня потемневшими дикими глазами. Будто не верит, что это все происходит на самом деле.       Его лицо — полное отражение моего собственного. Удивление со смесью безудержного желания.       — Как же ты меня бесишь, — вдыхает он в мои губы, а я отвечаю ему тем же. — Ты бесишь меня так сильно, что порой, я забываю дышать.       — Ты меня тоже, — улыбаюсь и целую его еще напористей, сильнее сжимая ногами торс, от чего он стонет сквозь поцелуй. Он подхватывает меня под ягодицы и несёт куда-то, не отрываясь от дела.       Мы спотыкаемся о кровать, и теперь я сверху. Знаю, что его это положение дел не устроит, но пока я здесь главная. Сажусь ему на бедра и вновь тянусь за поцелуем, а он судорожно вдыхает, сдерживаясь. Чужие руки в наглую исследуют моё тело, и это совсем не так, как с Адрианом. Совершенно другие ощущения.       Недолго я была сверху, капрал опускает меня на подушки и удобно устраивается сверху. Я не возражаю.       Ривай издаёт низкий, резкий звук, схожий с рычанием. Его тёплая ладонь скользит по моему бедру, повторяя его очертания. Он снова и снова сладко целует меня и это похоже на первый полет с УПМ, когда тебя подбрасывает, трясёт, ремни больно впиваются в кожу, но те чувства неповторимы. Так же, как и сейчас.       Он начинает расстёгивать мне рубашку, а я тем временем тянусь к его, одним резким движением выдергивая её из брюк, пытаясь дрожью не выдать свою неопытность. Но это и так заметно: моя рубашка оказывается расстёгнута первой, когда я еще и к середине не приблизилась. Моя рубашка быстро полетела в сторону, а я думаю как бы не замерзнуть, если это вообще возможно рядом с капралом Леви. Вслед за моей, летит и его.       — Подожди, Ривай. — выдыхаю я, останавливая поцелуй. — Нам нельзя. Теплые ладони застыли на животе.       — Нельзя, — соглашается он, но тут же накрывает мои губы своими, и я осознаю, что назад пути нет.       Это похоже на долгожданное нарушение табу. Это похоже на возбуждение от игры, когда получаешь желанную победу, или когда тебе удаётся избежать наказания. Но даже это не сравнится с тем, что я испытывала сейчас.       Его дыхание, ровно как и мое, сбилось. Взглядом натыкается на выпирающие ключицы, распухшие губы.       Сквозь поцелуи мы освобождаемся от обуви, да и от остальной одежды, которая сейчас только мешает. Я пытаюсь расстегнуть его брюки, но запутываюсь в ремнях экипировки, на что тот довольно хмыкает и делает все сам. Из-за этого я чувствую себя очень глупо, а еще, я чувствую, что при всем желании не смогла бы уйти от сюда.       Он наконец избавляется от ненужных ремней, откидывая их изящным движением в сторону, прежде чем я снова тянусь к его губам. А он отвечает. Слишком нежно, наверное, подготавливая к тому, что сейчас может быть… неприятно.        На его груди сотни маленьких шрамов, точно так же как на руках и ладонях. Почти все из них зажившие, но есть и парочку довольно свежих. Он тянется к моим волосам, наматывая их в кулак, оттягивая голову назад, припадая к шее. Я вздрагиваю, и моё сердце начинает биться в три раза быстрее, когда его язык скользит по коже, а рука прямо между моих бедер.       Мне всегда нравились его пальцы: они легко, одним движением, могли сломать шею человеку, но так же легко могут приносить несказанное удовольствие. И я тону в этих ощущениях.       Его глаза открыты, они смотрят на меня, отмечая мои покрасневшие щеки, сбившееся дыхание. Я пытаюсь удержать себя от непроизвольных стонов, что смутят меня еще больше. Но он двигается слишком уверенно, для того, чтобы об этом задумываться. Я стараюсь копировать его движения, но это выходит отнюдь плохо. Моя неопытность слишком очевидна, что невероятно раздражает. И я ненавижу то, что он знает, что делать, а я нет. Я ненавижу быть слабой. Меня бесит то, что я хватаюсь за него неумело, когда он дерзко расстёгивает застёжку на моей спине.       Последняя мысль, которая остаётся при мне — это то, что он мне нравится так сильно, что я готова нарушить это табу еще раз, а потом еще. Могу даже не сомневаться, что он тоже. То, что мы делаем неправильно, но безусловно стоит повторения.