Рассвет за стеной

      В течение нескольких месяцев я гнала от себя любые чувства по отношению к капралу Леви. Избегала, пряталась и пыталась оправдать себя. Вела себя очень глупо, контролируя собственное сердце и устраняя ненужные мысли. Вот только бесполезно. Мысли безвозмездно возвращались к нему, куда бы я их не прятала.       И вот сейчас мы лежим на его большой кровати, после безумной ночи. Ривай уже проснулся и сейчас мягко играет с моим волосами, от чего я дёргаю носом и утыкаюсь ему в плечо. Мне неловко делить с ним постель.       — Почему-то я не так себе это представлял, — расслабленно шепчет он. Его голос все ещё немного сонный, с лёгкими хрипловатыми нотками.        На улице только-только начинает рассветать. Первые лучи проникают в кабинет, ложась на его рабочий стол. От такой картины я расплываюсь в улыбке. Мне нравились первые солнечные лучики, несмело проникающие сюда. Мне вообще нравилась вся эта ситуация.       — Как же ты это представлял?       — Хм, уж точно не так, — уклончиво ответил он, слегка улыбаясь, а я пихаю его в бок. Что за недосказанность? Но сейчас капрал выглядит таким расслабленным и счастливым, что я не решаюсь спорить.       — Тогда задам другой вопрос — как давно ты это планировал?       — Я не засекал время, знаешь ли, — он хитро прищуривается и выгибает бровь, мол — понимай, как знаешь. Эх, как был жутким врединой, так им и остался. Но вместо пустых разговоров наклоняюсь и целую его, проводя рукой по рельефному торсу, скрытому под одеялом. И сама поражаюсь собственной смелости.       Меня быстро переворачивают, да так, что я лежу на лопатках, а надо мной нависает Ривай. Мы все еще обнажены, а от этого у меня вновь начинают краснеть щёки. Пусть мы целуемся с меньшим напором, но не с меньшей страстью.       Устав до изнеможения, мы разрываем контакт, но ненадолго, чтобы отдышаться. Спать мы точно не собираемся. Сплетаясь с капралом руками и ногами, мы катаемся по постели, сметая подушки на пол. Я смеюсь так беззаботно и весело, как давно не смеялась, а он улыбается, наблюдая за этим и размышляя, как же давно утро не было таким… солнечным. Когда же мы вновь отстраняемся, то слышим стук в дверь, разом поднимая головы в её сторону. И сердце опустилось у обоих, когда она через секунду отварилась.       — Доброе утро, Леви, ты должен… — на пороге появился Эрвин. На его лице застыло секундное замешательство, когда он увидел меня. Но тем не менее он быстро пришел в себя. — Зайду позже.       Как только дверь за ним закрылась, я обреченно легла на спину, накрываясь одеялом с головой. Стыд то какой! Меня застали в постели с мужчиной. Тем более с Риваем! Щеки полыхали пуще прежнего. Да как я теперь буду с Эрвином разговаривать?       — Ты принципиально дверь не закрываешь? — говорю я из-под одеяла. Теперь отсюда не вылезу. Останусь здесь жить. Уеду в страну Кроватию.       — Сюда беспардонно могут ворваться только два человека, — Ривай колеблется.        — Ну, раз я здесь, то только один. И он ворвался! — недовольно процеживаю я, еще больше кутаясь в одеяло. Под ним становится слишком жарко — кислород кончается очень быстро, и волосы начинают липнуть к лицу. Слышу, что капрал привстал, пододвигаясь ближе ко мне.       — Ну и пусть. Он бы все равно узнал рано или поздно. А так, скрывать не придется.       — Ну, вообще-то … — мямлю, решаясь на то, как бы сказать ему, что раскрывать наши отношения не собираюсь. По крайней мере, ближайшее время точно. Да и вообще, какие у нас теперь отношения? Уж точно не учитель-ученица. Только не после этой ночи.       Одеяло с меня резко скинули, отбрасывая его в сторону. От резкого холода, прильнувшего к обнажённому телу, я вскрикиваю и тут же спешу прикрыться руками. Леви это не останавливает: он наклоняется близко ко мне, убирая мои руки с тела.       — Думаешь, что эта ночь ничего не значит? — выразительно произносит он, от чего я зарделась, чувствуя надвигающиеся возбуждение. Эта ночь значила очень многое. Безусловно, меня будут одолевать множество вопросов. Например, куда делось наше так называемое умение владеть собой? Хотя, в данный момент меня по-настоящему беспокоил лишь тот посыл, что посылает мне Аккерман, нависая надо мной. — Запомни, Кларисса Кларк, теперь ты моя.       Я внезапно остановилась. Это удивительные, опасные слова. Он не должен был говорить мне ничего подобного. Такие громкие, сладкие речи не подходят для мира, где царят титаны. Особенно учитывая то, что каждый день может стать последним. На секунду мне хотелось сказать, что я никому не принадлежу, что я самостоятельный независимый человек… Но, те чувства, что я ощущала рядом с ним, они завораживали и останавливали время.       — Всегда знала, что ты собственник. — мы улыбаемся, и Ривай снова целует меня, не дав произнести ни слова.       После этого мы еще какое-то время лежали вместе, в объятиях друг друга, не говоря ничего. Я могла бы остаться здесь на целую вечность, но мы оба понимаем, что должны уйти. В конце концов, у него служба, а меня скоро будут искать, и если нас обнаружат в таком виде здесь, то будет много вопросов. Хватило и одного свидетеля.       Поэтому мы оделись, что было не так просто, учитывая то, что наши вещи были разбросаны по комнате. Вчера мысли о порядке занимали последнее место. Вытащила мятую рубашку из-под кровати, не забывая при этом краснеть из-за отсутствия на мне верхней одежды, не считая нижнего белья. Зато капрал спокойно щеголял в одних брюках, с соблазняющей расстёгнутой пуговицей, он так же, как и я, искал свои вещи, попеременно нагибаясь в поисках таковых.       Наконец, полностью одевшись, я быстро поцеловала Ривая в щечку, чем несказанно удивила его, заведя в лёгкий ступор, и выбежала из кабинета, несясь на всех парах, пока не проснулись остальные кадеты мужского пола, в свою комнату. На пути мне никто не встретился. Как же повезло, что ранние пташки тут не водятся.       В комнате ничего не изменилось с вечера, вот только моя соседка уже успела проснуться и сейчас спокойно лежала на кровати, раскинув руки, и смотрела в потолок. Мне не хотелось думать, что сейчас мы снова можем поссориться. И я обещала больше не обманывать её.       — Доброе утро, — стараюсь скрыть глупую улыбку, но не получается. Она так и норовит залезть обратно. Ничего не могу поделать — впервые за столь долгое время я по-настоящему счастлива.       — Доброе утро, — на автомате ответили мне. Ева привстала на локтях, её чёрные, лохматые ото сна волосы одуванчиком распушились на голове, что вызвало у меня еще более яркую улыбку. Морель потёрла глаза руками, пытаясь окончательно проснуться. На секунду её взгляд остановился на мне, и она все поняла до того, как я начала говорить. — Что-то случилось? Ты чего такая довольная? Садись, рассказывай.       Приказной тон Морель сработал безотказно. И уже через мгновение я оказалась на её кровати, накрываясь её же одеялом. Мы часто так лежали с ней, секретничая и хихикая над чем угодно. Сейчас мы тоже посекретничаем.       И без зазрения совести рассказала ей сначала о поездке в Стохесс, опуская истинную причину, а потом, и о вчерашней ночи. По началу она удивилась, потом еще больше удивилась, а в конце вздохнула с облегчением.       — Рада, что вы разобрались в себе. Наблюдать за вами, конечно, весело, но сильно раздражает ваша упёртость.       — Даже не верится. Ева, я запуталась. Скажи мне кто-нибудь год назад, что я с капралом буду… В жизни бы не поверила. Это так странно.       Странно — слово описывающее почти всю мою жизнь. И это была только одна странная вещь в ней — влюбиться в капрала Леви. Даже говорить об этом было странно. Но так оно все и было.       Еще более странным было то, что чувства оказались взаимными.       Мы могли бы еще долго разговаривать, обсуждая и размышляя обо всем этом, но если не поторопимся, то всенепременно опадаем на завтрак.       В столовую мы зашли обе с прекрасным настроением. Казалось, что сегодня каждый солдат отвечает мне улыбкой, весело приветствует и приветливо машет рукой. А может, мне просто кажется, но даже вкус столовой еды не испортит мне настроение.       За столом был привычный полугам. Разведчики переговаривались, обсуждали что-то, продолжая поглощать завтрак. Вот только несколько человек из моей команды выглядели потрепанными и сонными. Эрен полулежал на столе, подперев рукой щеку, и ковырял в тарелке, всеми силами пытаясь не заснуть. Армин и Жан были примерно в таком же состоянии.       — Эрен, — обратилась я к парню, пытаясь узнать что с моими друзьями. — Ты чего такой сонный? Спал плохо, что ли?       Парень протер красные от недосыпа глаза, пытаясь привести в порядок зрение. Но веки так и норовят закрыться, еще немного — и брюнет рухнет в свою тарелку каши.       — Есть такое. Полночи не могли уснуть.       — Точно, — подключился не менее сонный Жан. — Капрал Леви, видимо, всю ночь перестановку делал в своём кабинете. И чего ему не спится только? То падало что-то, то скрипело.       О том, что через стенку живут некоторые хорошо знакомые мне солдаты, я совершенно забыла. Как и о том, что нас могли услышать. Неужели каменные стены так хорошо пропускают звук? Нервно сглатываю, надевая напряжённую улыбку, и пытаюсь сменить тему.       — Ну, наверное, перестановку затеял. Ничего особенного, это в его стиле. А, вот, вы в курсе, что… — полностью договорить не вышло. Рот сам приоткрылся от удивления, ровно так же, как и у всех присутствующих в этой столовой.       Весь гул столовой сразу стих, как только капрал Леви показался в дверях. О том, что он больше не ест здесь после трагической смерти его отряда, знали все. И все к этому привыкли, включая меня. Мне не раз приходилось видеть, как он принимает трапезу в своём кабинете, зачастую, я же ему её и приносила. И то, что он сейчас показался здесь — невероятно.       Размеренной походкой, совершенно не обращая внимание на повисшее молчание, Ривай взял поднос с едой и сел за офицерский стол, рядом с Ханджи и Эрвином. И если Эрвин почти не удивился этому явлению, то лицо Ханджи было отображением моего собственного.       Он перехватил мой взгляд, и в его глазах явно читалась усмешка. Он определённо доволен тем, что смог эффектно появиться. И дрогнувшие в полу-улыбке уголки губ, адресованные лишь мне, только доказывали мою теорию. И мне приходится сильно ущипнуть себя за руку, чтобы не пялиться.       — Я думала, что капрал Леви больше не ест в столовой, — задумчиво произнесла Саша. Все пожали плечами, не зная, как на такое реагировать. Большинство разведчиков продолжало коситься в сторону Аккермана, надеясь на то, что он не заметит сотню взглядов. Будто бы это возможно.       — Он и не ел… До этого момента, — Армин задумался и покосился в мою сторону. Почти незаметно, но я успела уловить еле видимое движение глаз, от чего становилось не по себе. Этот умник давно что-то подозревает, но пока ничего не высказывает вслух. И за это я ему благодарна.       — Естественно, — буркнул Эрен, отодвигая пустую тарелку. — Всю ночь мебель двигал, вот и проголодался.       Облегченно вздохнула. Вот были бы все такие простые, как Йегер, столько бы проблем ушло в небытие.       В целом, день прошел очень даже быстро. Этому поспособствовало множество мыслей в голове. Их было так много, как головастиков в пруду по весне, и все такие маленькие, черненькие, отчаянно ускальзывающие, стоит только попытаться их схватить. Во-первых, на меня до сих пор роет военная полиция, а точнее тот, кто стоит за ней. Кому-то явно не терпится докопаться до правды. А, во-вторых, ко всему прочему, добавлялось смутное беспокойство по поводу наших теперь отношений с Риваем. Я никак не могла понять, что теперь будет. Мы теперь пара? Или как это здесь называется? Но, с другой стороны, те слова, сказанные утром в постели, они многое значили.       Все же, надо с ним поговорить.       Разговор я перенесла на вечер, думая о том, что окончив все солдатские дела, оставшись полностью свободной, я смогу переговорить с Риваем. Но не тут то было. Кто-то вспомнил, что давненько мы все кладовки, да подсобки не убирали. Узнать бы, кто вспомнил — лично бы придушила.       До позднего вечера нам пришлось приводить в порядок подвалы помещений, где хранились запасы еды. Там чувствовался подвальный холод, что мигом пробирал до костей, учитывая теплую погоду на улице. А вот пропитанный запахом капусты и картошки, воздух, благодаря которому находиться в помещении было невозможно, совсем не радовал юных солдат.       Проклиная всех на свете, мы добросовестно драили все, решив, что лучше один раз отмучиться, чем потом переделывать снова.       Когда же вся работа была сделана, у каждого было лишь одно желание — забыть все, что случилось за последние часы, что мы провели под землёй. Каждый разошёлся по своим комнатам, по пути решив заглянуть в столовую для перекуса. Я же от такой чести отказалась, предпочитая сразу лечь в кроватку, и побыстрее уснуть. Запах сгнивших и заплесневевших овощей отбивал аппетит напрочь.       Разговор с капралом Леви придется отложить на завтра. И я ни за что не признаюсь, что безумно рада такому исходу событий. Ведь придумать начало разговора у меня так и не получилось.       Ева решила не голодать, а вместе со всеми отправиться в столовую. Ну, если она догадается прихватить мне что-нибудь, я буду очень благодарна.       Час ужина прошел незаметно, ведь я успешно его продремала, зарывшись, словно в кокон, одеяло. Из полусна меня вывел тихий скрип двери, который показался мне оглушительно громким. Давно надо было смазать петли на ней.       — Ты уже спишь? — удивилась соседка, проходя дальше и переодеваясь в более удобную одежду. Я лишь слабо мотнула головой, не желая вылезать из своего укрытия. Переодевшись, Ева достала чистый лист из прикроватной тумбочки и завооружившись чернилами и пером, начала что-то активно строчить на нем. Любопытство взяло верх, и я решила сменить место обитание на точно такое же, но стоящее параллельно моему. А то есть — переместилась на кровать Евы, поджимая ноги под себя и не выпуская одеяла из рук.       — Что ты делаешь?       — Пишу письмо, — ответила девушка, при этом загадочно улыбаясь. — Нашей давней подруге, уже несколько недель как королеве, Хистории. Решила, что ей будет интересно, как у нас дела. Все же, — она запнулась, — Хистория тоже часть нашего отряда, член разведки.       — Конечно, — подтвердила я, стараясь представить милую белокурую девчонку в образе королевы. Вышло не очень. Образ скромной девочки и властительницы трёх стен не сочетается в моей голове. — Даже если она теперь королева, Хистория все так же наш товарищ и часть отряда.       Вместе мы начали дописывать письмо. Вышло очень даже неплохо. Внесла пару поправочек от себя, еще раз прося позаботиться о младшем принце Микаэле и приглашая королевну к нам в гости. А еще хорошенько хотелось отругать её за то, что ничего нам не пишет. Письмо вышло большим, передняя и задняя сторона некогда чистого листа была полностью заполнена. Мы описали наши будни, спрашивая — не скучает ли она по солдатским делам?       Уж по столовой она точно скучать не будет. Помню я королевские хоромы.       После этого, как письмо оказалось полностью законченным, мы решили написать еще одно. Родителям Евы — Диаману и Ванессе, что, казалось, совсем недавно приютили меня в своём доме, помогая скрыться от недоброжелателей. Я написала пару строк благодарности и не забыла попросить прощения за испорченные нервы из-за моих пропаж. Ева пообещала их навестить в скором времени, а так же пообещала вытащить туда и горе-капрала, что все также избегает дома. С ним уже поговорю я.       Два письма были отложены в сторону. Ева завтра отнесёт их в почтовый ящик, а оттуда они уже отправятся по нужным адресам.       В свои права вступила темная, глубокая, как озеро, ночь. Стоит сказать, что на удивление светлая, — можно было запросто рассмотреть близстоящие на земле предметы с высоты собственной комнаты. В звенящей тишине раздался оглушительный звон голодного желудка.       — Чёрт, — выругалась я, ругая свою беспечность последними словами, — Теперь есть хочется. Ты мне ничего вкусненького не принесла из столовой? — Ева отрицательно покачала головой, а я еще раз тихо выругалась. Придется совершить небольшой набег на любимое место всех солдат. И, пообещав захватить что-нибудь моей соседке, я отправилась в путь.       Столовая, это, наверное, второе место, в котором я чаще всего оказываюсь ночью, не считая кабинета капрала. Ну, а что будет делать приличная девушка в такое время? Правильно — спать в кроватке. Но приличной девушки из меня не выйти.       В столовой никого не было, чего и следовало ожидать. Однако, можно было напороться на Ривая, но, видимо, сегодня он решил устроить себе выходной от распития чая в темноте. Я же, напротив, не отказалась бы от этого вкусного горячего напитка, что должен мне вернуть тягу ко сну. Нужно в чай ромашку добавить, говорят, успокаивает.       Пока чайник грелся, я, решив, что мучить пустой желудок горячей водой не стоит, решила покопаться в столах, в поисках чего посытнее. И, на моё счастье, мне повезло наткнуться на сегодняшний хлебушек и пару несъеденных картофелин, что были на обед. Ну и пусть они холодные, словно лед.       Когда же мой поздний ужин был полностью готов, я уже было хотела приступить к трапезе, как появилась темная тень на пороге столовой. Вслед за ней вошёл и её хозяин, нарушая ночную тишину тихим, размеренным звуком своих шагов.       — И почему я знал, что найду тебя здесь?       — Ну, а где мне еще быть? — жуя кусочек картофеля, бубню я. — Я могу находиться в такое время либо в комнате, либо у тебя. Либо с тобой в столовой. Все просто.       — Даже не сомневаюсь, — равнодушно произнес капрал Леви, садясь на ближайший ко мне стул. Мне стоило бы предложить ему угоститься, но подозреваю, что холодной еде он не обрадуется. А вот от моей кружки он отпил без привычной ему брезгливости.       — Ты в курсе, что это был мой чай?       — Теперь мой, — просто ответил он, демонстративно делая еще один глоток. Ну и ладно, как бы то ни было, ромашка нужна ему сильнее. — Итак, — Ривай со стуком поставил кружку на стол. — Почему ты не пришла ко мне?       Не то, что бы он так сильно желал находиться в её компании… Хотя нет, желал. Сердце на мгновение сжалось. Какого хера он вообще поплелся за ней? Какого смотрит на нее вот так? А она? Смотрит из-под ресниц, такая невинная, такая чуть удивленная. Такая его… Слова нашлись не сразу.       — Мне было… неловко, наверное. Я хотела, но потом как-то испугалась, а потом постеснялась. Ну, в общем вот, — моя пламенная, чересчур сбивчивая речь не произвела на капрала совершенно никакого впечатления. Он привычно закатил глаза и тяжело вздохнул, явно поражаясь как две личности — одна взбалмошная и беспардонная, у которой нет чувства стыда и совести, а другая — спокойная и довольно скромная, помещаются в одном теле.       — Запомни, теперь ты спишь со мной.       Если бы я сейчас не сидела на стуле, то точно бы упала на пол. Столь странное заявление на меня с его стороны, признаться, сильно меня обескуражило. Мы ведь договорились скрывать свои отношения, а тут такое.       — С чего это вдруг?       — Третье желание, — намекнули мне, от чего в мыслях прыснула. Так и знала, что мне это еще аукнется. Хотя, я и не против, пусть мне и очень непривычно лежать с кем-то вместе на одной постели. С кем-то засыпать и просыпаться. Это попахивает семейной жизнью, к которой я совершенно не готова.       — И не забывай, у меня есть еще четвёртое.        Меня связали по рукам и ногам. Напомните мне в следующий раз никогда не спорить с Риваем, а тем более не обещать ему ничего. У этого человека потрясающая выдержка, которой могут позавидовать многие. Сколько прошло времени с тех пор, когда мы играли в карты в его кабинете.       — Почему?       — Мне так хочется, — по голосу понятно, что это далеко не первая причина. Недолго продержавшись под моим пытливым взглядом, капрал все же добавил. — С тобой мне не снятся кошмары. Сам не знаю почему.       — Но с чего ты решил, что это из-за меня? Мы с тобой всего раз спали вместе, и это было сегодня ночью.       — А вот и не раз, — Аккерман запустил руку в волосы, тормоша их. Тут я замечаю, что они тоже немного отросли, и челка теперь неприятно лезет мужчине в глаза. — Первый раз после первой встречи с женщиной-титаном, ты сама пришла ко мне вечером, второй — в заброшенной деревне, и третий был сегодня. Я не верю в совпадения, Клэрри. И я серьёзно, с этого дня ты спишь со мной.       — Хорошо. — тепло расплывается по всему телу, и я неосознанно касаюсь кончиками пальцев его руки. Он перехватывает мою ладонь, крепко сжимая в своей. А мне это очень нравится. — Только я боюсь, что кто-то увидит нас вместе.       — Почему ты хочешь скрывать это?       — Отношения между подчинённым и командиром никогда не принимались соответствующе. А ты еще и мой наставник, это вызовет еще больше слухов. И большинство накинутся на меня.       — Пусть только попробуют, — угрожающе прошипел капрал, еще крепче сжимая руку.       — Ты не можешь убрать каждого, кто будет недоволен, — улыбаюсь, представляя эту картину. — Мы просто должны постараться, чтобы не выдать себя. Хватит и Эрвина.       — Хорошо. Я принимаю твои игры. Но ненадолго. Я не стану скрываться, как мальчишка, и мне все равно, что думают другие.       — Хорошо, — соглашаюсь, сама понимая, что долго скрывать не получится. — А что будем делать с Вероникой? Она явно не отступит. А если докопается до правды, то поставит на колени всех.       — Нам следует подождать её следующего хода. Пока Ленор ничего не накопала и будет настоящей удачей, если не накопает. Кроме нас, о тебе никто не знает, пусть так и останется.       — Наш выбор — терпеть её игры, какими бы смертоносными и опасными они не были? Ривай качает головой и отпивает еще немного ромашкового чая.       — Нет. Мы покажем ей, что мы не беспомощны.       — И как нам это сделать?       — Не знаю. Это будет сложно. Поскольку… у меня нет ни одной нужной идеи.       В нависающем молчании, я внезапно понимаю, что все время, что мы были знакомы, мы неосознанно защищали друг друга. Пусть и сами этого не осознавали. С самого первого дня нашей встречи образовалась особая связь — невидимая нить, что невозможно перерубить. Каким бы ни был резким его характер, как бы сильно я не действовала ему на нервы, мы продолжали быть вместе. С ним я чувствую себя в безопасности, а в моей компании капрал всегда мог расслабиться, сняв с себя мраморную маску безразличия. В какой-то степени, мы доверили свою защиту друг другу. По большей части меня всегда спасал Ривай, и он продолжает это делать.       — Ты все еще пытаешься защитить меня. Правда или ложь?       — Правда, — быстро отвечает мне он. — Это то, что мы всегда делаем. Защищаем друг друга. И он практически высказал вслух все мои мысли, которые я не осмелилась произнести.       — Я тебя точно не заслуживаю, Ривай. Ты слишком шикарный мужчина для меня, — его глаза загораются, но улыбка все же не затрагивает его губы. Кажется, он считает это забавным.       — Заслуживаешь ли ты меня — да, определённо. Заслуживаю ли я тебя? — он задумался. — Да, в качестве наказания.       Обиженно вдыхаю в себя воздух через нос, думая, чем бы его треснуть хорошенько. Но поблизости ничего подходящего не было, поэтому, гордо встав со стула, подхожу к столовым ящикам, открывая их со скрипящим звоном, руками ища что-то в них.       — Что ты делаешь? — устало спрашивают меня, но я не отвлекаюсь от своего дела. Искать в темноте довольно тяжело — мне доступны лишь слабые очертания предметов. И увы, в этом ящике ничего не оказалось — нужно перейти к следующему.       — Ищу нож.       — Зачем?       — Заколоть тебя.        Наконец, руки наткнулись на что-то острое. Это именно то, что я искала. Подхватив кухонное оружие, стараясь изобразить гордую, но обиженную женщину, подхожу к капралу, садясь к нему на колени, подкладывая кончик лезвия к тонкой коже. Его такой жест не удивил, не испугал. В его глазах я выгляжу как ребёнок с водяным пистолетом.       — Ну и? — не выдерживает он. Его руки по хозяйски легли мне на талию. И мне не нравится тот факт, что я совсем не пугаю его. Но то доверие, что капрал Леви оказывает мне, особенно учитывая тот факт, что он не доверяет никому, и не забывая про то, что он позволил приставить нож к собственному горлу, доставлял мне немалое удовольствие. Человек, который не доверяет никому, доверился мне.       Быстрыми движениями, словно игра на пианино, его пальцы прошлись по моему позвоночнику, от этого я недовольно заёрзала, все еще сидя на Аккермане. Они перешли на медленное скольжение, потому что он все еще сдерживает себя. Ловлю себя на мысли, что, вероятно, ему самому непривычны эти ощущения, действия, что мы делаем в данный момент. В каком-то смысле у него это тоже впервые.       — Не боишься меня, капрал? Теперь ты полностью в моей власти, — облизываю сухие губы. Те редкие ситуации, когда мне удаётся смотреть на него сверху вниз, а не наоборот, я использую на максимум, позволяя себе некие вольности.       — Правда ли?       Ногтем провожу по острой линии скул, очерчивая невидимую линию до губ, останавливая на них долгий взгляд. Ривай выжидающе смотрит, не делая никаких попыток вырваться или сопротивляться. А потом еще раз, более длинным и долгим движением — вниз, отодвигая воротник рубашки. Я жду, когда он сдастся, если такое вообще возможно, если мы имеем в виду капрала Леви.       Эта долгая чувствительная игра под светом звезд и луны могла бы длиться вечность. Наступает момент, когда он сдаётся и привлекает меня к себе, несмотря на все еще приставленный нож. Сначала просто прикосновение, а потом поцелуй. Медленный, мокрый, скользящий, от которого мутнеет в голове, а из горла вырывается слишком громкий вздох. Стон.       Он целует меня крепко, с какой-то горечью на губах, проводя рукой по всей длине волос. Это похоже на окончание великого боя, когда противники пожимают друг другу руки. Вот только у нас победителей нет. Острый слух уловил звук упавшего на пол оружия.        Опустив веки, Аккерман постарался не сбиться с дыхания. Это пугало. Напрягало. Каждое её прикосновение — дурманящее и обжигающе-горячее. И он думал только об этом. Как заведённый и зависимый нуждался в них, как никогда раньше. Никогда до. Он ответил уже совершенно тихим шепотом.       — Пошли уже в комнату, наёмник-самоучка. А то еще заколешь кого ненароком.

***

      Просыпаться утром в большой постели, когда можно раскинуться на ней во весь рост, вытянув руки и ноги, это самое настоящее удовольствие. Огорчало лишь то, что на этой постели я лежала одна. Леви тут не было. Ни в кровати, ни в комнате. И это, несомненно, огорчало.       В комнате Аккермана было тепло, уютно и просторно… спокойно. Именно спокойствие, царящее здесь, расслабляло — ничего ненужного, ни одной лишней вещи.       Потянувшись, разминая мышцы после сна, я с удовольствием опустилась обратно на подушки, желая полежать чуток подольше обычного. Вообще, нужно побыстрее уходить из кабинета капрала, дабы успеть слинять до того, как добрая половина корпуса проснётся. Объяснить почему я выхожу из комнаты капрала Леви с утра пораньше, да еще и непричесанная, будет сложно.       Дверь отворилась, и на пороге показался хозяин комнаты, что, вероятно, вышел только что из душа. На это активно указывали мокрые волосы и чуть намокшая одежда. Если меня каждое утро будут встречать так, то я не против остаться тут и до обеда.       — Доброе утро, — приветствую я его, пытаясь руками причесать волосы. Пальцы быстро запутались в них, и я оставила эту глупую затею. Ладно, это явно не самое худшее, что видел во мне капрал.       — Доброе, — кивнул он, направляясь к зеркалу средних размеров, висевшему на стене. Подхватив со стола нож, немного повертев его в руках, Ривай начал аккуратно срезать передние пряди волос, что плавно опускались на пол. Он делал это довольно быстро, было видно, что такие движения ему привычны.       — Ты сам себя стрижёшь? — искренне удивляюсь я. Усевшись поудобнее на кровати, подогнув ноги к груди, без стыда начала рассматривать его профиль. Высокие скулы, прямой нос, тонкие губы — все это было таким знакомым и незнакомым одновременно. Казалось, что тот Ривай, с которым произошло наше знакомство в самом начале, бесследно пропал, уступая место другому, более настоящему.       — Да, — теперь капрал Леви перешел к затылку, состригивая лишние, более короткие волоски. И как он делает это не видя? Настоящее мастерство! В какой-то момент захотелось попробовать самой подстричь Аккермана. Но я быстро поборола этот порыв, решив, что новую прическу капрала Леви этот мир еще не готов увидеть.       — Как много в тебе талантов, Ривай. Ты не перестаёшь меня удивлять.       Тот лишь улыбнулся уголком губ, откладывая острый нож в сторону. Быстро убрав за собой, он вышел из комнаты, сказав, что вернётся через секунду. За то время, пока его не будет, я решила одеться и привести себя в порядок. Хотя бы на половину.       Капрал вернулся в тот момент, когда я уже закончила собирать длинные волосы в высокий хвост и начала заправлять кровать, застилая её тяжелым покрывалом. Пока я была занята делом, капрал тоже не скучал. Нанеся на лицо мягкую пену, он взял лезвие в руки и начал осторожно проводить по коже, срезая тонкую щетину. Это зрелище поразило меня слишком сильно. Наверное, это потому, что я никогда не наблюдала за этим слишком близко. Такой ритуал был из таинственного мужского мира, обыденный и простой для них.       Раньше я как-то не задумывалась о том, что моему командиру приходится делать столь обыденные вещи. Перед солдатами капрал Леви всегда «при параде». Идеальность была во всем — как в выглаженной одежде, так и в идеальном гладком лице. Серьёзно, я ни разу не замечала на нем и намека на щетину.       — А можно я попробую?        Не смогла удержаться. Я несколько раз видела, как Ева давала советы нашим парням, когда у них вдруг начала появляться растительность на лице. Не все мальчики смогли совладать с острым лезвием в свое время. По словам Евы, её мать, Ванесса, обучила этому умению её еще в раннем возрасте. Зачем — мне не очень понятно, но это Еве определённо пригодилось.       Ривай смерил меня подозрительным взглядом, все еще обдумывая мою странную просьбу. Через минуту он присел на стул, облокачивать на его спинку и протягивая мне складное лезвие.       — Ну, попробуй.       Видимо, он решил попробовать мою игру, доверившись мне. Взяв в руки тонкий предмет, неумело повертела его в руках, соображая как им работать. И я уже начала сомневаться в своей идее, как чувство собственного достоинства приказало мне приступать. Закусив губу от волнения, неуверенно нагнулась, приставляя лезвие к острой скуле мужчины.       — Ты делала это когда-нибудь раньше? — остановил меня Ривай. Я убрала бритву подальше от его лица, дабы случайно не задеть.       — Нет. Никогда, — стало немного неловко от своей беспомощности, но я решила действовать до конца.       — Тогда попрошу быть тебя осторожней.       Сарказм в его голосе не прибавил в себе уверенности, лишь желание дать ему подзатыльник. Глубоко вздохнув, умерив волнение и нарастающее раздражение, я вновь наклонилась, на этот раз более уверенно приставляя лезвие к коже, медленно проведя по ней вниз.       Это не так трудно, как кажется. Однако страх случайно порезать капрала перебивает чувство эйфории.       Стоять нагнувшись очень неудобно. Спина быстро затекла. И я не нашла решения лучше, как опуститься на колени Ривая, как бы оседлав его. И это было намного удобнее, чем низко нагибаться, при этом пытаясь не зарезать одну личность.       Я придвинулась ближе, почти вплотную к нему, внимательно следя, как бритва скользит по коже, не нарушая её целостность. От усердия я разве что язык не высунула набок.       — Выглядишь так, будто совершаешь серьёзную операцию, — прокомментировал капрал Леви, видя всю мою сосредоточенность. Я тут стараюсь как могу, а он издевается.       — Будешь болтать, случайно порежу тебя, — делаю акцент на слове «случайно». Думаю, он понял мой намёк, но останавливаться не собирается.       — Я не боюсь шрамов, — спокойно поясняет он, проведя рукой по моему бедру, поднимаясь выше, а потом спускаясь обратно. — Говорят, шрамы украшают мужчину.       Эти движения невероятно отвлекали, хоть я всеми силами их игнорировала, борясь с собственным желанием. Пока он намеренно меня дразнил, я уже успела закончить с одной половиной лица, переходя к следующей.       Из под прикрытых глаз за мной внимательно следили серые очи. И, наконец закончив со своей работой, я довольно повернулась к Аккерману, смиряя его дерзкой улыбкой, которая так и говорила «Ну вот, а ты боялся».       В следующую секунду я наклоняюсь и целую его легонько в уголок губ, замирая на секунду и тут же отстраняясь. Немножко пены осталось на моей щеке, но мне пока не хочется убирать её. Я не знаю как правильно выражать свои чувства, тем более с Риваем. Он не выглядит любителем романтики, телячьи нежности ни мне, ни ему не подходят просто по характеру. Единственное что я могу — это действовать интуитивно, как желает сердце. И чувствую, его все устраивает.       Массивная ладонь легла на мой затылок, надавливая на него и заставляя вновь нагнуться еще ближе для еще одного жгучего поцелуя. Тепло пробежало по телу словно разряд, и мои руки плавно заскользили по его плечам, шее, проводя линию вплоть до коротко стриженной шевелюры волос.       Бегло проводя языком по обсохшей нижней губе, я судорожно вздыхаю от того, что хватка на талии стала еще ощутимее. Мозолистые руки проникли под рубашку, даруя новые ощущения, которые не сравнятся с предыдущими.       — Если мы не появимся на завтраке, то это вызовет подозрения, — шепчу я сквозь поцелуй. Ривай все еще не отстраняется, продолжая водить руками по моему телу, замирая где-то в районе лопаток.       — Плевать.       И вновь поцелуй, но теперь я уже сама не уверена, что смогу остановиться. Собрав последние силы в кулак, отстраняюсь, смотря в холодные глаза цвета стали.       — Мы не можем быть такими безответственными, капрал. Потом нам это еще аукнется.       — Ладно, — ухмыляется он, вытирая с моей щеки влажный след, наблюдая как я облизываю губу, все еще борясь с самой собой. — Я подожду. До вечера.       Последние слова он особо сильно выделяет среди прочих, что я даже не сомневаюсь в том, что еще один вечер я проведу в компании Аккермана.