Рассвет за стеной

      Нам наконец-то дали выходной! Если это можно назвать таковым, конечно. Несколько часов по пыльной дороге, да по всем кочкам и ямкам, пролетели незаметно. По крайней мере, для меня.       Вся наша группа, включая капрала Леви, которого любезно попросили сопроводить нас, доставляла в некий, неизвестный мне приют, продукты и одежду для осиротевших детей. Повозка была с лихвой наполнена едой, средства на которую списали с королевской казны.       Сама идея принадлежала Хистории, а капрал, на удивление всех, активно её поддержал и до сих пор поддерживает. Догадаться о такой активности по отношению к бедным ребятишкам, от Аккермана труда не составляло. Он вырос в куда худшем месте, чем детский приют, и, несмотря на всю его внешнюю холодность, он всегда не прочь помочь другим.       — Кажется, это он, — прервал мои мысли Эрен, что ехал на своей лошади справа от меня. Приглядевшись, я заметила вдалеке двухэтажный дом, окружённый забором и полем возле него.       До места назначения мы добрались минут за десять, а там нас уже встречала добрая орава детей, что во все глаза смотрели на своих гостей, которые привезли им нечто вкусное. Пусть сейчас мы были и в гражданской одежде, оставив отличительные зелёные плащи дома, мы по-прежнему остаёмся солдатами, что готовы ко всему. Поэтому, первое, что я сделала, когда слезла с лошади — это осмотрела местность на путь возможного отступления.       — Вы приехали! — оглушил нас до боли знакомый голос. А через секунду показалась и уже сама девушка, одетая, как и мы, в простую одежду. И никто бы в жизни не догадался, что перед нами стоит новая королева.       — Хистория! — я бросилась в объятья подруги. Дольше всех не видела её именно я, так что, первые объятья по праву мои. И как же давно я её не видела! Сколько месяцев прошло с тех пор?       Девушка крепко меня обняла, также радуясь встречи.       — Ты позволяешь прикоснуться к королеве без её разрешения, — прогремел скрипучий голос над головой, от чего мы обе вздрогнули, ослабляя объятья и отходя друг от друга. Возле нас стоял мужчина средних лет, злобно смотря в мою сторону, намереваясь прочитать мне лекцию о правильном обращении с королевской персоной прямо здесь.       — Советник, — поумерила его пыл королева. — Она мой друг, как и все здесь. Для них я не королева, а просто Хистория.       — Но, королева …       — Не спорь! — резко оборвала его девушка, тут же возвращаясь к нам, приветствуя каждого. А я уже чувствую, как в ней просыпается твёрдая правящая рука.       — Клэ-э-рри, — раздался оглушительный радостный крик. Я обернулась, ища хозяина голоса, и еле смогла сдержать ошарашенного, но счастливого вздоха. Пересекая дворик, буквально не касаясь земли, ко мне летела до боли знакомая светловолосая макушка, которая светилась в лучах солнца.       — Мик! — и вот я уже бегу к нему на встречу. Падая на колени, крепко прижимая маленького принца к себе. Он обнимает меня также сильно, быстро щебеча что-то нечленораздельное.       — О, Мик, как же я по тебе скучала. Ты даже представить не можешь, как мне тебя не хватало.       — Я тоже! — почти плачет мне в волосы мальчик, но тут же отстраняется, озаряя меня чистой улыбкой. — Я столько должен рассказать! Королева Хистория взяла меня под свою опеку, а Элинор теперь заведует библиотекой. Она отказалась покидать замок.       — А Адриан?       Его имя до сих пор навевает ненужные воспоминания о ночных посиделках у балкона, наблюдая за луной и вдыхая пряный запах красного вина, горький запах сигарет, и злобный рык пси-гончих. Я все еще не определилась с мнением о старшем принце, он слишком противоречивая личность, и мне непонятны его мотивы по отношению ко мне.       — Адриан исчез, — грусть в голосе Микаэля не смогла незаметно прокатить мимо меня, и я судорожно вздыхаю, не зная, какими словами помочь ему. Мальчик грустно улыбается, но вскоре добавляет, что его родителей осудили, отправив за решётку.       В этот момент я понимаю, что никто не скажет ему настоящую причину переворота в стране. Так же, как и тот факт, что его настоящих родителей казнили почти сразу, как новая королева взошла на престол.       — Ты скучаешь по ним?       — Не знаю, — он пожимает плечами. Видимо, ему неловко от того, что он не может скучать по ним, хотя должен. Отцу и матери было плевать на маленького голубоглазого мальчика, что бродил по дворцу в поисках друзей. И я ненавижу их за это больше, чем за то, что они годами обманывали людей, выдавая себя за истинных правителей.       Я обнимаю его еще сильнее и целую в лоб. Этот мальчик стал для меня настоящим братом, и я ни за что не допущу, чтобы с ним случилось что-то плохое.       Дети бегали вокруг нас, то и дело случайно толкая или пихая. Их быстро приструнил тот мужчина, гордо носивший звание «советник», попросив их помочь нам разобрать телегу с продуктами. Те мигом навострили ушки, когда услышали что-то о еде.       Встав с земли, потрепав светлые кудряшки Мика, я подхватила средний мешочек с крупой, вместе с каким-то мальчишкой понесла его в кладовую, куда совсем скоро переместятся и все остальные продукты питания. К своему сожалению, я обнаруживаю то, что полки в этой кладовой почти пустые, с небольшим слоем пыли.       — Не устал еще? — спрашиваю у своего маленького помощника, что помогает мне перенести уже третий мешок крупы, пока парни перетаскивали мешки картошки. Мальчишка, полностью рыжий и конопатый, с хитрыми карими глазами, старался делать всю работу за меня, показывая свою взрослость. А когда он улыбался, то можно было без труда заметить, что одного переднего зуба не хватает. Но, как он мне гордо сообщил, его забрала зубная фея, оставив под подушкой яблоко.       — Нет, я сильный! — и в доказательство своих слов, ускорил шаг, перетягивая на себя основной вес груза.       Закончив с припасами, мы все дружно разбежались по территории приюта. Как оказалось, что хоть с виду тут очень даже не плохо, но стоит лишь подольше задержать своё внимание, как увидишь множество неприятных вещей, начиная с покосившейся крыши и заканчивая поломанным забором.       Я, вместе с рыжим мальчишкой и еще парочкой таких же сорванцов, взяв в подмогу Еву, отправилась чинить входное крыльцо. Старые доски прогнили и прогибались под каждым нашим шагом. То и гляди, нога провалится.       Мальчики принесли молоток и несколько гвоздей, а мы пока, вооружившись неким подобием лома, пытались оторвать доски друг от друга. Было сразу понятно, что нам, девочкам, доверять эту работу было нельзя. Детвора сразу это поняла, приказав отойти и дать «настоящим мужчинам» делать свою работу.       У них получалось лучше, но силёнок также не хватало. Оно и видно — мелкие все, худые, самому старшему здесь десять. С горем пополам, мы смогли разобрать крыльцо, выкладывая доски на землю в ряд.       — Эти еще можно использовать, — довольно заключил самый старший. — А эти на выброс только.       Плохие мы решили пустить на дрова — в хозяйстве все пригодится. Ну, а те, что оказались еще пригодными для службы, оставили для постройки нового крыльца. Пару мальчишек, вспомнив, что в сарае оставалось несколько подходящих досок от прошлого ремонта, который был, ну очень давно, поспешили за ними.       Теперь работа шла полным ходом. Мы быстро сообразили, как правильно начать сооружать данную конструкцию: для начала вбили в землю несколько брёвен, а потом, соорудив каркас, начали накладывать хорошие доски, попутно прибивая их гвоздями.       Пот катился рекой, даже не думала, что это такая трудная работа. Приходилось не только забивать, но также отпиливать лишние отрезки древесины, что давалось нам с большим трудом. И, наконец, когда работа была полностью окончена, и крыльцо гордо стояло в своей красоте, мы обессиленно рухнули наземь.       — Ева, я устала, — силы кончились быстро, а нам еще нужно домой возвращаться сегодня. Да и живот ныл от голода.       — Я тоже, — она поднялась, рассматривая труды наших творений, а так же лежащих мальчишек, что раскинулись около нас. — Нужно убрать за собой, чтобы не было мусора.        Прежде не замечала за ней такой любви к уборке, но она права. После нас осталась гора опилок и куча прочего мусора, который нужно убрать. Оборудование вернули на место, а подмести попросили девочек, что совсем не вовремя проходили мимо.       Ну вот, работа теперь полностью окончена. Мой рыжеволосый друг решил первым испытать на себе крепкость крыльца и смело запрыгал на нем. Ничего не разломалось, чему мы были несказанно рады.       — Ох, детишки, вы отлично постарались! — из входной двери вышла пожилая дама в платке. Потрепав мальчишку по волосам, она обратилась ко всем. — Вы, наверное, голодные. Идемте на кухню, девушки уже приготовили ужин.       Обрадованные и совершенно голодные, мы ринулись в сторону кухни, ориентируясь лишь по запаху, идущему от неё. Сорванцы-мальчишки, прекрасно знающие где она находится, вырвались вперёд, поочередно перегоняли друг друга, но и мы с Евой не отступали. Когда мы все ввалились в комнату с большим накрытым столом, где уже ждала нас остывающая каша, все вскинули голову в нашу сторону.       Неловко улыбнувшись, с трудом скрывая весёлый смешок, мы расселись вокруг стола. Детей было много, они шушукались, другие просто кричали или, не ждя других, приступили к еде. Краем глаза замечаю Микаэля. Тот сидел посреди стола, окружённый такими же ребятами, и что-то оживлённо рассказывал, не забывая при этом махать руками. И только одно место в конце стола пустовало.       — А где это мой братец пропадает? — высказала мои мысли подруга. Все, как по команде, начали разглядывать помещение на поиск капрала Леви. Но его тут нет.       — Он все еще за полем, — догадалась Саша.       — Точно, — подтвердил Эрен, переглядываясь с новоиспечённой королевой. — Мы с Хисторией видели его, когда проходили мимо.       — Нужно вернуться за ним, — просто сказала Микаса, крепко сжимая в руках ложку. По спине пробежал ощутимый холодок, когда девушка кинула в Йегера и Хисторию один из особых ледяных взглядов, что был способен заморозить здесь каждого.       — Я пойду поищу его, — встаю из-за стола и направляюсь к выходу, желая как можно дальше оказаться от одной из Аккерманов. Не то, что бы я испугалась, но зная, на что способна девушка, предпочла этого не видеть. Может, Микаса и благоразумна, и старается контролировать свои эмоции чересчур сильно, но она все же девушка, а не бесчувственный робот, неспособный на проявление чувств. Особенно ревность.       Поле с сочной травой простилалось на километр, подбираясь к горизонту. Пушистые облака размеренно пролетали мимо, не замечая под собой ни людей, ни городов, ни титанов. Вдалеке показался неясный силуэт, отдалённо напоминая хорошо знакомого мне человека. Не медля, я побежала туда. Длинная юбка цеплялась за высокую траву, затрудняя движения. Даже представить не могу, как в них ходят круглые сутки.       Не добежав до нужного места несколько метров, я остановилась, переходя на размеренный шаг. Ривай держал одну доску в руках, крепко прижимая её к столбу, а другой забивал гвоздь молотком. Два удара — и гвоздь вбит по самую шапочку. Мне бы так научиться.       — Привет труженикам! — смеюсь я, подходя еще ближе. Сейчас нас разделял невысокий забор, что сейчас чинит капрал Леви. Мужчина вскинул голову и обернулся. Видимо, до этого момента он не слышал моих шагов. — Все уже собрались, один ты остался здесь. Лучше поторопиться, а то и без своей законной порции останемся.       — Хорошо. Только работу закончу, — кивнули мне и вновь начали прибивать доски. Решив, что ничего страшного не случится, если я подожду этого работягу, я опустилась на землю, поджимая колени к груди. Где-то в траве прыгали кузнечики, перескакивая на мои ноги, а потом, вновь, ныряя обратно в траву.       Искоса наблюдаю за Риваем, как он хмурит брови, стуча молотком по дереву, как его рубашка намокла от пота и духоты, а он терпеть не может быть грязным. Даже не представляю, как он это терпит, хоть у меня и самой пробегала мысль, чтобы снять длинную юбку и рубашку, наконец почувствовать желанную прохладу.       — Закончил, — наконец огласил капрал, опираясь спиной на прутья нового забора, расслабленно смотря на небо. Ему, как и мне, нравится сидеть в тишине, рассматривая окружающий нас мир. Это было и на стене, во время моего ночного дежурства, и во время бегства от военной полиции, там, в лесу на поляне, и сейчас.       — Тебе нравится здесь? — спрашиваю у него.       — Не знаю. — Ривай пожимает плечами, все еще не смотря на меня. — Я не привык к такому… спокойствию. Не могу сказать точно, что такая жизнь по мне, хоть здесь и довольно неплохо.       — Учитывая то, что это говоришь ты, этому месту следует дать десять из десяти баллов, — хихикнула я, ловя на себе раздражённый мужской взгляд. Поднимаюсь с земли, отряхиваю складки от травинок.        —Кларк, ты намеренно действуешь мне на нервы?        — Да, я стараюсь. Спасибо, что заметил.       Выдержке капрала можно только позавидовать. Как он меня только терпит, да и все мои выходки? Я испытываю его самоконтроль буквально с первой встречи, а он все держится и почти не выходит из себя. Как я уже говорила — удивительный человек.       — Я так и понял, — пожал тот плечами. — Что еще можно ожидать от надоедливой девчонки, которая постоянно вляпывается в неприятности?       — Эй! — возмутилась я, пихая его в плечо. Но мужчина лишь улыбнулся уголком губ, закрывая глаза и подставляя лицо лучам солнца. — Как морально пострадавшая сторона, я требую компенсации с твоей стороны. И чем скорее, тем лучше.       — Морально пострадавшая сторона? — не поверил Леви своим ушам.       — Моё самолюбие дало трещину. Неприятно, когда мужчина, с которым ты проводишь ночь, так к тебе обращается.       — Я разве сказал неправду?       — Я требую компенсации! — прервала его я, обидчиво надувая губы, косясь в его сторону, ожидая хотя бы полунамёк на извинения. Но, как и ожидалось, банального «прости, я был не прав» от него не дождёшься.       — Компенсации? Тебе придется как следует уговорить меня, чтобы получить её.       — Если я… поцелую тебя, то получу её?       — Посмотрим, — ему в самом деле было смешно. Их до ужаса глупые споры ни о чем, еще более странные разговоры и взгляды… не такие, как у остальных. Особенные.       — Раз так, — начинаю я. — То почему мы до сих пор не целуемся?       — Полагаю, разница в росте и заборе между нами, — как бы невзначай Аккерман провел рукой по деревянной палке, что доставала ему почти по грудь. И он думает, что меня это остановит? В кадетском корпусе нам приходилось делать и не такое.       — Не заставляй меня карабкаться, Ривай.       Но разведчик лишь дёрнул головой на мою попытку дотянуться до него, поднимаясь на носочках. И как его совесть не мучает, так нагло использовать свой рост? Закусив губу от обиды, не теряя больше времени, которое еще понадобится мне для эффекта неожиданности, я залезла на ближайшую к земле палку забора. Затем пошла вторая, а потом третья, пока я не оказалась выше капрала Леви. Нагибаюсь и целую его, с удовольствием наблюдая за растерянностью мужчины.       Конечно, он не шелохнулся, лишь замер на мгновение. На полсекунды, лишь потому что в который раз она сумела удивить его. А от прикосновений нежных и уже таких знакомых — захотелось прижать её ближе. Почувствовать. Вцепиться в лопатки. Оставить след, что она его и только его.       Будто почувствовав его мысли, короткие ногти слегка царапнули горячую кожу. Что ты делаешь…       Это пугало и невероятно напрягало. Каждое её прикосновение… завораживающее, притягивающее, путало мысли. Но заводило с пол оборота. Заводило так, что он едва держался. Доиграется же девчонка с его нервами. И он жадно втянул воздух… и чертова духота резанула легкие.       Кларк царапнула еще раз, проведя более длинный след по коже вниз. Леви чуть прогнулся в спине и почти сорвался с цепи. Подставляясь касаниям, противореча собственным словам. Опустив веки, старается не сбиться с дыхания, запрокидывая голову назад       — Ты…       Разорвав контакт, довольно облизывая губы, спустилась обратно на землю, смотря на Аккермана взглядом победителя, приписывая себе одно дополнительное очко.       Ривай не долго был в замешательстве. Проведя рукой по чёрным волосам, он опёрся руками о деревянную палку, разглядывая меня словно охотник свою жертву, что стоит в нескольких метрах от него.       — Думаешь, тебе сойдет такое преступление с рук? — на полном серьёзе спрашивает он. Я и сама полностью не уверена в правильности своего действия. Нас могли заметить друзья, а потом допроса от них не избежать.       — Почему бы и нет, — показываю ему язык и отступаю назад. — А вообще, если не поторопишься, то я отдам твою порцию кому-нибудь другому. — Разворачиваюсь и убегаю в сторону приюта, совершенно не обращая внимание на высокую траву и неудобную юбку, что путается в ногах.

***

      — Не забывайте писать нам, — вещает Хистория, поочерёдно обнимая каждого на прощание. — Пусть сейчас мы и находимся далеко, письма никто не отменял!       — Обещаем, — хором ответила рота разведчиков, что собиралась возвращаться домой. Мы пробыли здесь весь день, помогая маленькому приюту, но пора и вспомнить о родном Разведкорпусе.       Лишь к глубокой ночи мы смогли вернуться в корпус. Уставшие и измождённые дорогой мы сразу же разошлись по своим комнатам, решив не тратить драгоценные часы сна на другие дела. И мне было так лень переходить с одного конца корпуса в другой, что, решив наплевать на наш договор с Риваем, осталась в собственной комнате.       На утро я чувствовала себя еще более разбито. Мышцы словно закаменели, а тело неприятно ломило. И мне впервые пришлось задуматься о том, что я начинаю отвыкать от собственной комнаты, в которой я прожила целый год. Это удивляло и расстраивало, но менять ничего не хотелось. Поэтому, в следующий вечер, я, как ни в чем не бывало, заявилась в его кабинет, застав того уже почти спящим.       Аккерман все последующие дни не вылезал из работы, что свалилась на него столь неожиданно, что тот, не объяснив ничего, мог исчезнуть на несколько дней, а после возвращался совершенно измотанный. И это были тяжелые дни для меня. Мне было некуда себя деть в буквальном смысле этого слова. Я не могла просто так входить к нему в комнату, в его отсутствие, а значит — ночевала в родной комнате, что смешило Еву.       Той было весело, в то время как я изнывала от скуки. Долгие вечера стали еще длиннее, а чай без капрала не казался таким вкусным, как раньше. И меня бесил тот факт, что прежняя относительно беззаботная жизнь без одной неоднозначной личности становилась неполноценной. Словно какой-то очень важный кусочек оторвали от меня, а рану забыли обработать. И она ныла.       — Ева, а когда там вылазка намечается? — откровенно скучая, спросила я. Последняя вылазка была очень давно, даже не помню когда. Потом, из-за разборок с военной полицией, разведчики боролись за собственную жизнь внутри стен, а не за ними. Ну, а теперь, поставив своего человека на престол, Эрвин откровенно желал как можно больше совершить выходов за стену, и, заручившись поддержкой короны, у него это получится.       — Не знаю, — пожала Ева плечами. Подруга задумалась, отрешённо крутя прядку волос. Насколько я знаю, подруга резко расхотела стать доблестным воином разведки, она даже подумывала уйти из легиона, но не решилась на такой ответственный шаг. А еще они с Дмитрием подумывали о свадьбе.       Конечно, сначала это были лишь неловкие помыслы, но эти помыслы были настолько сильны, что молодые влюблённые решили обвенчаться уже в следующем году.       — Неужели ты соскучилась по толпищу кровожадных монстров?       — Что ты! — воскликнула я от шока. — Нет, конечно! Но я так устала сидеть без дела, что готова пойти на любую заварушку.       — И даже за стену? — недоверчиво спросили меня.       — За стену не особо… Но мне нужна встряска. Иначе просто напросто покроюсь плесенью.       Морель промолчала, но всецело меня поддерживала. Не считая «бытовых» работ в Разведкорпусе, да тренировок, мы ничего не делали. Поговаривают, что сегодня должны прибыть новые рекруты, что пополнят нашу численность. И, как более старшие товарищи, мы должны им помочь. А я просто представить не могла, как мы, что прошли тот же путь, но всего лишь на год раньше, должны стать опорой и поддержкой молодых рекрутов. Даже смешно. Мы и поддержка.       Вспоминая мой отряд, особенно некоторых заводил, невольно понимаешь, что новичкам надеяться не на что. Не спорю, мы все закалились в битвах за жизнь, но каждый из нас по прежнему оставался человеком, способным на такие простые вещи, как смех и веселье, а парни, к тому же, не прочь и устроить шуточные междоусобицы.       И, решив встретить их первыми, мы с подругой тут же отправились на улицу, поближе к входным воротам. Только подумайте, всего год назад мы также прибыли сюда и с раскрытыми глазами рассматривали стены замка.       Первые всадники показались на горизонте, и моё сердце ускорило свой стук. Их было не так много, как хотелось, всего человек пятнадцать. И они все были так юны! И сердце защемило еще больше от того, что кто-то из них может погибнуть всего через несколько недель.       Новобранцы слезли с лошадей и с волнением поглядывали на офицеров, что уже вышли встретить новичков. Если припомнить, то даже нам такой чести не оказывали. Просто пришло несколько старших солдат и выдали нам форму. Даже обидно стало.       — Пойдем, поближе посмотрим! — затрясла я руку Евы, как маленький ребёнок, просящий у матери конфетку. Морель совсем не удивилась такому порыву, а лишь пустив в ход хитрую улыбку, бегом побежала на встречу с будущими членами легиона разведки.       Не успели мы добежать до них, как на территорию въехала запряжённая лошадьми повозка. Мы удивлённо переглянулись, но ничего не поняв, продолжили путь пешком. Повозка остановилась посреди площадки, и через секунду, после того как кучер открыл дверь, показалась тоненькая ножка в дорогих туфлях. Ткань платья зашуршала, а я на мгновение забыла как дышать. Кулаки резко сжались, а заживившие раны на спине неожиданно дали о себе знать старой болью. Клянусь, если бы не свидетели, на мою и без того грешную душу лёг еще один грешок.       По-прежнему прекрасная Вероника Ленор за это время нисколько не изменилась, хотя я тихо надеялась, что карма обратит внимание на эту женщину и воздаст ей по заслугам. Но, как видно, у нее были другие дела.       Обворожительно улыбнувшись новоприбывшим солдатам, женщина, виляя бёдрами, пошла прямо по направлению в кабинет Эрвина. Это чисто моё предположение, но куда еще ей идти в таком месте? Вместе с ней исчезли и все старшие офицеры.       Проводив ту настороженным взглядом, я, стараясь не рассыпаться в мелкую крошку, подошла к рекрутам, что так же завороженно наблюдали за Ленор. Но они даже не догадывались, что скрывается под прекрасной маской.       — Как доехали, ребята? — обратилась я к ним, стараясь выкинуть неприятные мысли из головы и заняться важными делами. Солдаты явно оживились, лишь стоило мне обратиться к ним. Наверное, думали, что им придётся самостоятельно тут все изучить.       — Да, вроде, нормально, — сконфуженно ответил один парень, переглядываясь с товарищами. Предполагаю, все их мысли занимали обыденные вопросы, что требуют ответов. Ну да ладно, мы с радостью им поможем.       — Отлично, — улыбнулась я. — Вам уже выдали форму? — они все стояли всё еще в форме кадетов, но все же хотелось удостовериться. Солдаты дружно закивали головой, что только больше меня убедило. — Не переживайте, еще успеется. Давайте я вам лучше небольшую экскурсию проведу.       — А как нам к вам обращаться? — спросила маленькая, по сравнению с другими, девушка. Она густо покраснела, стоило мне перевести на неё взгляд. Я усмехнулась, понимая, что в их глазах выгляжу, как опытный и зрелый боец.       — Я Клэрри. Просто Клэрри. А это Ева, — указала я на подругу, и та приветливо помахала рукой. — Считайте, мы — ваши старшие товарищи. Ну, пойдем прогуляемся?       Взяв под свою опеку группу новобранцев, мы с Евой, под всеобщие заинтересованные взгляды, повели их по территории Разведкорпуса, на ходу рассказывая что, да как. Дали дружеский совет, что логово учёных лучше обходить стороной, а Ханджи Зоэ лучше не попадаться под горячую руку. Следующим мы посетили тренировочное поле, но там пока никого не было, и любоваться было нечем. Но мы быстро успокоили новичков, сказав о том, что они это место еще проклинать будут.       — Особенно на тренировках с капралом Леви, — добавила Ева, наблюдая, как меняются лица у будущих солдат.       Пока рекруты хлопали глазками, мы, не спеша, поплелись показывать казармы, где, по идее, должны разместить новичков. Не всем везёт, как нам, и селят в основном корпусе. Но в защиту казарм стоит сказать, что там все очень даже прилично! Места меньше, личного пространства тоже, но в тесноте, да не в обиде.       Вдоволь находившись по громадной территории и наговорившись, мы, не без удовольствия, показали новоприбывшим любимое место каждого солдата. Столовую. Еда не сильно улучшилась по сравнению с прошлыми месяцами, но появилось хоть какое-то разнообразие, что радовало глаз и желудок.       Новички поспешили занять свободные места, с интересом разглядывая каждого разведчика, что находился в столовой. Старшие товарищи не без смешков поглядывали на них, но уже привыкшие к таким «обновлениям», быстро потеряли интерес, приступив к пище.       Ева увидела за дальним столиком Дмитрия и поспешила составить ему компанию, хотя еще минуту назад клятвенно заявляла, что не голодна.       Оставшись в одиночестве, мне ничего не оставалось, как пойти погулять или найти более интересное задание. Новичкам я помогла, а дальше пусть сами справляются. Поэтому, без зазрения совести, я покинула столовую и зашагала прямо по направлению к единственной не покинувшей меня подруге. Уж с ней точно скучать не придётся.       И это надо же было наткнуться мне по пути на змеюку-Ленор!       — Кларисса, — растягивая буквы, пролепетала она, улыбаясь настоящим оскалом. Сейчас мы одни на территории и, как на зло, или же к счастью, ни одной живой души поблизости нет. — Какая неожиданная встреча. Не думала, что мы еще увидимся.       — Я тоже. Ты так быстро убегала, что мне казалось, что ты должна была достичь, как минимум, северной границы.       Улыбка исчезла с её лица. Мраморная кожа потеряла свою твёрдость, и я заметила пару мимических морщин, что были скрыты от глаз раньше. Она была все так же великолепна, но её красота предстала передо мною в другом свете.       — Ты даже не притворишься, что рада меня видеть?       — Ты переоцениваешь наши отношения, Вероника, — спокойным голосом говорю я, наблюдая, как её уравновешенность даёт трещину. Пусть она и остаётся непоколебимой внешне, внутри неё бушует черный смерч. — От убийства меня отделяет лишь одна вещь — я не знаю куда быстро спрятать твой труп.       Женщина вновь улыбается, думая, что это шутка. Но видя мой взгляд полный решимости, отступает от своего прежнего плана, раскрывая свой настоящий облик.       — Буду с тобой откровенна, Кларисса…       — Да, пожалуйста, — соглашаюсь я, и на губах появляется намёк на улыбку. Пусть знает, что ей не запугать меня своим шипением. Слабая девочка осталась в холодном подвале, а из него вышла уже совсем другая, непохожая на прежнюю.       — … я жалею, что не убила тебя, — она говорит это так спокойно, что мне на секунду кажется, что ослышалась. Немой вопрос застревает на моих губах, но Вероника тут же продолжает. — Ты портишь мне планы с самого начала. Сначала на празднике, потом в королевском дворце, на дне рождении кронпринца Адриана. От тебя одни проблемы, Кларисса Кларк. Но очень скоро мы это исправим.       Внешне я создаю иллюзию полного хладнокровия, хотя внутри меня все горит и пылает. Вырвать бы ей волосы, да вот руки марать неохота. Боюсь заразу подцепить какую-нибудь.       — Если ты мне что-то говоришь, то это не значит, что я тебя слушаю. И тебе пора, Вероника, — говорю это и разворачиваюсь, желая прекратить неприятный разговор. И я бы так и ушла, если бы не услышала звонкий смех, что мигом пролетел по всей территории, переливаясь звоном церковных колоколов.       Ленор хохотала, прикрыв рот ладошкой, при этом не спуская с меня зелёных глаз.       — Бедная малышка-Клэрри, — качает она головой. — Сидишь здесь, под охраной, словно в гигантской клетке. Любуешься этой иллюзией, что со временем утрачивает свой сладостный вкус, оставляя на языке лишь горечь.       — Что ты хочешь от меня? — устало спрашиваю у неё, вконец потеряв надежду от сюда свалить побыстрее. Но женщина не спешила. Это была игра одной актрисы, все остальные для неё — лишь декорации. А я одиночный зритель.       — Ты знаешь, — отрешённо говорит она, обводя взглядом Разведкорпус. — Я никогда не любила это место. От него пахнет людьми с разбитой надеждой, а еще смертью. О, она ходит за вашими спинами, а вы и не замечаете её дыхания на шее.       Некоторое время мы молчали. Вот только, что я должна была вынести из её слов — непонятно. Глубоко вздохнув, разворачиваюсь, окончательно убедившись в мысли, что уйти от этой поехавшей самый лучший вариант.       — Как поживает капрал Леви? — насмешливый голос, раздавшийся сзади, вновь меня остановил. И как бы мне не хотелось, я уже не могла продолжить свой путь.       — Какое тебе дело до него?       — Мне? Никакого, — продолжает улыбаться она. — Просто интересно, как долго продлится ваш, так называемый, «роман».       — Я не кручу с ним роман, — стальным голосом отвечаю ей, вспоминая, не могли ли мы где-то проколоться. Но в голову ничего не приходило. И я, и Ривай всегда были осторожны. А в последние дни вообще не виделись.       — Так значит, он просто с тобой особенно вежлив? — Ленор делает акцент на слове «особенно», а я мысленно закатываю глаза, размышляя, как бы побыстрее вдолбить в эту голову нужные мысли.       — Если капрал Леви предпочитает моё общество твоему, то тут уже дело в тебе, — наблюдаю, как расслабленная улыбка уходит с женского лица, и просто не могу не ликовать. Но и Вероника не сдаётся:       — Не оправдывайся передо мною. Ты права — все мы имеем право на некоторые предпочтения. Кто выберет сухую ромашку среди букета роз? Мы простые смертные, Клэрри, и созданы предпочитать красоту уродству.       Мне очень хочется возразить ей и сказать, что я не оправдываюсь, и все то, что она говорит — бред. Но женщина продолжает говорить:       — Грядёт время перемен, — от этих слов бежит холодок по спине, ведь именно эти слова говорила мне гадалка в Стохессе. — Не думай, что твой драгоценный Аккерман способен чувствовать такие эмоции, как любовь. Нет, милая моя, они все запрограммированы убивать, а чувства лишь помеха. Так что, не придумывай себе ничего лишнего. Ты думаешь, что он любит тебя? Нет. Он не может любить тебя. И не сможет защитить, когда придет время.       Я стояла все еще там, обескураженная и ошеломлённая, и буквально не могла сдвинуться с места. Будто мне на ноги повесили огромные чугунные колодки, что не давали сделать ни шагу.       — Ты… ты и тебе подобные, вы вообще знаете, что такое любовь? — отчаянно шепчу я. Её глаза загораются странным блеском, и где-то на задворках сознания возникает мысль, что у человека не может быть таких страшных глаз. Теперь я понимаю, почему Ленор всегда выходит победительницей. Каждый попадается на её красоту и умирает в её плену.       — Любовь — это слишком непозволительная роскошь для этого мира, — наслаждается она каждым звучанием своих слов. — Для высшего сословия это просто предел мечтаний.       Что-то меняется в её голосе, и я впервые задумываюсь о том, кем она была до того, как вышла замуж. Все в ней говорит о том, что она утончённая леди. Идеальные волосы, кожа, ногти — все это буквально кричит о хорошей жизни. Вероника привыкла все контролировать, держать в руках и заботиться о каждой мелочи. Она так отчаянно нуждалась во власти, потому что всю жизнь привыкла подчиняться.       — Ты не из знати, — уверенно говорю я, пораженная собственной догадкой. — Ты так же, как и все, вышла из низов. И знаешь цену свободы. Подозреваю, что ты была ребёнком из бедной семьи, и, по счастливой случайности, вышла замуж за состоятельного мужчину. Или тебя насильно выдали за него.       Вероника перехватывает мой взгляд, и я ничего не могу поделать — злобная ухмылка тянет вверх уголки рта. Её грудная клетка вздымается и опускается слишком часто. Значит — я попала точно в цель. Живая ненависть дрожит и мерцает в воздухе между нами, словно раскалённый воздух в жаркий летний день.       — Эрвин был прав, — качает головой она. — Ты наблюдательна и напрочь лишена чувства самосохранения. Было бы забавно за этим наблюдать, не испорти ты мне все планы. Я уже достаточно терпела тебя, Кларисса.       — Неужели вы с Эрвином такие подружки, что собираетесь вместе за одним столом и обсуждаете всех, кого не лень?       — Дружить? С Эрвином Смитом? — её темные брови взлетают вверх. — Нет уж, дорогая моя, с такими мужчинами не дружат. С ним вообще дружить — дело гиблое. Тебя либо используют, либо не замечают. Другого не дано.       — И все же, ты здесь.       — Здесь, — соглашается Вероника, плавно виляя бёдрами подходя ко мне. — Все лучшие слухи лучше узнавать из первоисточника. — Она проходит мимо, не забывая кинуть на прощание пару едких слов:       — Не забудь передать «привет» от меня капралу Леви, думаю, он по мне соскучился.       Если она хотела меня выбесить, то у неё это просто шикарно получается! Лучшее в стиле Вероники Ленор. Женщина уходит, оставляя меня одну с кучей непонятных мыслей, с которыми я не знаю, что делать.       И почему после каждой встречи с ней мне хочется то ли разрыдаться, то ли повеситься?       Проводив её самым уничтожающим взглядом, мне ничего не оставалось, как уйти восвояси. Настроение мне явно ухудшили и способы его поднять не приходили мне в голову. Поэтому, захватив из столовой спелое яблоко, я плетусь в корпус, попутно вгрызаясь в сочный фрукт. Выбросив огрызок в кусты, да так, чтобы никто не видел, я преспокойно вошла в здание. И, с непонятным мне желанием, отправилась в сторону кабинета капрала Леви. Его нет вот уже несколько дней, но в последний раз, когда мы виделись, он красноречиво оставил маленький ключик, что покоится сейчас на верёвке у меня на шее.       Запасной ключ он взял с собой.       Все эти дни я принципиально не заходила туда, а вот сейчас это было единственным моим желанием. А желания должны исполняться.       Дверь легко поддалась, лишь стоило мне крутануть ключ в замочной скважине два раза. Кабинет встретил меня привычным видом и идеальной чистотой. Улыбнувшись про себя, радуясь, что хоть что-то в этом мире не меняется, прохожу вглубь комнаты по направлению к кровати.       Мне нравится замечать как потихоньку преображается его кабинет, пусть это и незаметно с первого взгляда. Некогда холодная комната, что пугала меня поначалу, теперь казалась такой… домашней. Я по-хозяйски приватизировала его широкий подоконник, долго рассиживая на нем скучными вечерами, когда Аккерман был полностью погружён в бумажную волокиту. Ложиться без него абсолютно не хотелось. А еще моя расческа лежит в тумбочке, спрятанная от чужих глаз, но мы оба знаем, что она есть. Такие мелочи очень многое значат.       Залезаю на кровать, опираясь спиной о холодную стену и прижимая к груди колени. И что бы я ни говорила — без одной очень непостоянной личности жить очень скучно.       В таком вот неудобном положении я не заметила, как уснула. Шея благополучно затекла, а ноги замлели. Но разбудило меня отнюдь не это, а тихий скрежет двери. Она открылась, а на пороге появилась неясная фигура. Я сонно протёрла глаза, пытаясь рассмотреть нежданного гостя.       — Капрал? — шумно вздыхаю я. Фигура подходит к противоположной стене, вешая дорожную куртку на крючок. Мне остаётся только обескураженно наблюдать за его действиями, немного обижаясь на то, что по мне, оказывается, даже не скучали. Ну, а что ты хотела от капрала-ледышки?       — Я думала, что ты еще нескоро вернешься, — тихо добавляю, наблюдая, как мужчина расстёгивает рубашку, надевая лёгкую кофту, почти неразличимую в сумерках.       — Дела получилось закончить раньше.       Ничего не говоря более, он ложится на кровать, блаженно прикрывая глаза. Чёрные волосы раскидываются по подушке в своеобразном беспорядке. Мне кажется, что он выглядит слишком бледным и измученным, но я не спешу высказывать свои волнения вслух.       — Устал, — еле слышно произносит он, все еще не открывая глаза. Темная одежда сливалась со мраком, а глаза, казалось, проваливались неведомо куда.       — Отдыхай, — просто говорю я, пытаясь обогнуть его и слезть с кровати. — Я пойду в свою комнату, не буду тебе мешать.       Моё запястье грубо обхватывают, не давая сделать ни единого движения. Серые глаза открылись и с тихой мольбой смотрели на меня.       — Останься.       И я не могу ему отказать. Поэтому просто возвращаюсь на своё место, укладываясь на близлежащую подушку. Ривай сонно хлопает ресницами, отчаянно борясь с усталостью. Какое-то время мы смотрим друг на друга, после чего его рука медленно ложится на меня, пододвигая ближе. Я оказываюсь вплотную к нему и просто не могу не краснеть, когда он прижимается еще ближе, опаляя горячим дыханием шею.       — Где тебя так долго носило? Я уже хотела наехать на Эрвина, но ему повезло — ты вернулся раньше. — Мои пальцы легко перебирают пряди его волос. Меня это успокаивает, помогает избавиться от ненужным мыслей.       — Сначала был в Стохессе, потом навещал кадетский лагерь. «Вербовал» новых рекрутов, — усмехается он.       В воздухе почти физически чувствовалась сладость встречи: пустота разлуки имела привкус горечи, который я замечала только тогда, когда он исчезал.       — И как поживает наш общий друг — Кис Шадис?       — Рвёт и мечет, что неудивительно. Этот набор состоит из одних слабаков, что не научились толком лезвием работать. И как их на вылазку брать? Все полягут там. Окровавленные нашивки вмиг промелькнули перед глазами.       — Ну тише-тише, — успокоила я его. Новички и вправду не оставили после себя сильного впечатления. Которое могло бы успокоить нервы остальных. Ведь от них тоже будет много зависеть, пусть и для начала их роль будет малозначна. Интересно, а когда мы впервые появились здесь, о нас было такое же впечатление?       — Пару занятий — и они превратятся в хороших воинов, — попыталась вступиться за младших собратьев.       — Пару? Я на тебя одну год потратил, а им и десять не поможет, — фыркает он, глубже зарываясь мне в шею. Мурашки, словно волны, откатывают и прикатывают с новой силой.       — Нетушки, конкуренции я не потерплю, — недовольно процеживаю я. Мысль о том, что найдётся еще какая-нибудь взбалмошная девушка, что сможет как-то повлиять на капрала невероятно бесила. Очень! Оказывается, собственничество — это заразно.       — Я так и понял, — руки на моей талии сжимаются крепче, и я закрываю глаза, отдаваясь законному сну. Пока, все, что у меня есть — это эти редкие моменты истинного счастья, краткий миг счастья, что на утро растает, как утренний туман.