Рассвет за стеной

      Проснувшись вновь одна, я с грустью посмотрела на вторую половину кровати, которая пустовала и уже успела остыть. Один из больших минусов «жизни» с капралом заключался в том, что ты никогда не знаешь, что будет завтра. Его могут вызвать спозаранку неизвестно куда, или же до глубокой ночи он будет пропадать на совещании. И хорошо еще, если оно будет на территории Разведкорпуса. Одной просыпаться не так хорошо, хоть именно в эти дни я обычно высыпаюсь, ведь встаю позже обычного. А вот Ривай, при первых лучах рассвета, уже мчится в «бой». И я могу по пальцам пересчитать все разы, когда мне удавалось уговорить его полежать подольше.       Сегодня суббота — законный выходной, поэтому можно немного понежиться в кровати. Но страх прослыть страшной лентяйкой немного помешал моим планам. Заправив за собой кровать и расчесав спутанные после сна волосы, я со спокойной душой вышла в коридор, намереваясь позавтракать.       На выходные Разведкорпус заметно пустеет: большинство солдат уезжает в это время домой, навестить семью. Остаются лишь те кто далеко живёт или те, кому навещать некого. Ева отправилась домой, клятвенно пообещав передать «привет» своим родителям от меня. Она должна была уйти еще рано утром, чтобы успеть застать отца до того, как он уйдёт на работу.       Эти выходные я вынуждена буду провести одна, как бы мне не хотелось обратного. В столовой было менее оживлённо, чем в будни. Взяв свою порцию, я направилась к столику моего отряда, который также пустовал. Есть в одиночку не хотелось, но, не увидев никого из близких друзей, мне пришлось смириться со своей участью.       — Клэрри! — окликнули меня. Я обернулась. Сидя за офицерским столом, мне активно махала рукой Ханджи. Я бы с удовольствием помахала рукой ей в ответ, но вышло лишь приветливо улыбнуться. Ученая не собиралась останавливаться на достигнутом и жестом поманила меня к себе. Я подошла к ней.       — Присаживайся к нам, — указала она на соседний пустующий стул. — Одной завтракать скучно.       Не услышав возражений от остальных людей за столом, я опустилась на предложенный стул. Эрвин спокойно поедал свою порцию каши, запивая её черным чаем, лишь на долю секунды остановив свой взгляд на мне. Моблит мне приветливо улыбнулся и также продолжил трапезу, одна Зоэ решила начать разговор:       — Готова к сегодняшней уборке?       — Что? — воскликнула я, дожевав кашу. Впервые слышу что-то об этом. Никто нас не предупреждал о «субботнике». — Какая еще уборка? Сегодня ведь не воскресенье.       — Ага, но капральская душа почувствовала километровый слой пыли в коридорах, — женщина вымученно вздохнула. — Придется потратить вам этот чудесный выходной день на уборку.       Я со стоном уронила голову на стол. Убираться в мои планы никак не входило. Мне и так хватало ежедневной уборки в кабинете капрала. Видите ли, ему вечно кажется, что вещи лежат не на своих местах. Как по мне, все очень даже чисто и без лишнего мусора.       — Ненавижу убираться, — мычу я, с лицом полного отчаянья, смотря на потолок, надеясь увидеть там своё спасение. Моблит засмеялся.       — Ты же девушка, Клэрри. Я почему-то думал, что все девушки должны любить убираться и готовить.       Ответом ему был наш с Зоэ взгляд полный возмущения. И мы обе были с этим не согласны. Ханджи так вообще никакой уборки не допускает в своей лаборатории, лишь изредка и только по большим праздникам.       Мужчина смутился от собственных же слов и поспешил добавить в свою защиту:       — Вот выйдешь ты замуж, Клэр, и кто будет дом в чистоте держать? А готовить?       — Ну, с голоду мы то точно не помрём, — пожала плечами я. Готовить мне всегда нравилось. Другой вопрос: насколько съедобным получались блюда? Но пока никто особо не жаловался. — Да и замуж я не хочу. Только глубокое чувство может толкнуть меня под венец, поэтому… быть мне старой девой.       Все трое сидящих дружно засмеялись, а Эрвин закатил глаза, мысленно так и говоря мне: «Не мели ерунды. Знаю я все». И мне, против воли, пришлось замолчать.       — Но тут я согласна с Моблитом, — неожиданно сказала женщина, поддержав товарища. — Такая девушка, как ты, не будет долго сидеть одна. — она по-дружески меня обняла, чуть не задушив в порывах чувств. — Не переживай, подруга, я тебе поищу кого-нибудь. Я прокашлялась:       — Даже не сомневаюсь.       — Остался всего один вопрос, — со смешком сказал Моблит, возвращаясь к прежней теме. — Как привить любовь к уборке у Клэрри?       И даже здесь без смешков не обошлось.       — Тогда мне придется иметь дело с капралом до конца своих дней, — со смешком сказала я, без задней мысли. Но тут же осеклась и округлила глаз от испуга, понимая, как могли понять мои слова окружающие меня офицеры. — То есть, ну вы сами понимаете — один подзатыльник от капрала Леви — и любовь к уборке обеспечена!       — Мы поняли тебя, Кларисса, — по-хищному улыбнулся мне Эрвин. От чего каша застряла в горле. Я допила остаток чая, нервно ставя кружку на место. Сзади послышалось отчетливое покашливание, и январский холодок пробежался по моей спине, останавливаясь в районе щиколоток.       — Леви! — воскликнула Ханджи, при этом улыбаясь во все тридцать два. — А мы только о тебе говорили!       — Правда? — разведчик присел на свободный стул, пододвигая себе тарелку каши. В моей голове уже играл похоронный марш. — И о чем же?       Он не мог не заметить моего обреченного вздоха, а вот остальные понимающе улыбнулись. Особенно ученая, чтоб её титаны на свидание позвали, которая никак не оставляет попытки нас свести. И к счастью, она так и не знает, что её помощь ни к чему.       — Да вот, ставим ставки: «Как скоро подействует твой чудодейственный курс прививания любви к чистоте».       Про «курс» и слова не было до этого момента. Но женщину было уже не остановить:       — Ставлю на две недели!       Я поперхнулась воздухом. Почему разговор переходит именно в это русло? Почему бы не обсудить проблемы насущные, последние городские сплетни или повышение цен на мясо. Последнее было особенно интересно, учитывая и без того высокую стоимость.       — Месяц, — задумчиво дополнил Моблит, искоса поглядывая на Аккермана, словно опасаясь его последующих действий. Но мужчина лишь доброжелательно вздохнул, отпил крепкого напитка, а после произнес:       — Четырехглазая, если я с тобой несколько лет мучаюсь, это не значит, что с Кларк будет та же история. — После недолгой паузы он добавил: — Максимум неделя.       Я даже рот открыла от возмущения, потом сложила руки на груди, намеренно отворачиваясь от разведчика. Остальные рассмеялись, радуясь хорошему настроению коллеги. Оно и понятно: чтобы капрал Леви сам пошутил, да еще и по доброму, должно случится как минимум двойное чудо.       — Зоэ, ты говорила что-то о поездке в город? — осторожно начинаю интересующую меня тему, уходя от предыдущей.       — Да, нужно прикупить пару лекарств для Дока, так как он пока не вылезает из своей лаборатории. Надеется приготовить хорошее средство от жара. А так же у нас припасы кончаются, нужно пополнить кладовые с продуктами, уже мыши вешаются от голода, не то что мы.       Еще раз поглядела на пресноватую кашу, понимая, что на сегодняшний обед у нас будет все, что осталось в кладовке. А то есть, на сытный, полноценный обед можно не рассчитывать.       — Как интересно! — наигранно восхищаюсь я, обращая все внимание на женщину. — А может, я тебе помогу? Тяжело, наверное, таскать все мешки с крупами и овощами в одиночку? А вдвоем полегче будет.       — Клэрри, — усмехается та. — Я же не одна туда поеду. Небольшая группка солдат, они то и помогут все закупить и перенести. — Понимая, к чему клонит Ханджи, я мысленно приготовилась драить полы и стены. Но ученая обладала по истине волшебным чутьём. — Но ты можешь, конечно, поехать со мной. Лишняя пара рук никогда не помешает, — она повернулась к командиру. — Ты же не против, Эрвин? Тот покачал головой.       — Значит, никто не против? — посмотрев на лица присутствующих и не увидев на них возражений, вновь повернулась к Зоэ, одаривая её самой что ни на есть счастливой улыбкой. — Отлично! Когда отправляемся?       — Как только завтрак окажется полностью съеденным, — она ухмыльнулась и принялась за остатки каши. Я последовала её примеру.       Окончив завтрак, мы по-быстрому собрались и начали подготавливать лошадей и телеги для путешествия в город. Пока я маячила без дела, пихая свой чересчур любопытный нос куда ни глянь, капрал Леви успел что-то сказать Майку и исчезнуть с моего поля зрения, оставшись полностью незамеченным.       Пусть я и постоянно твердила, что мы должны сохранять в тайне наши отношения, сдерживаться ему было куда проще, чем мне. Порой я забывала о статусе «учитель-ученица» и позволяла себе то, что обычный солдат позволить себе не мог, иначе точно поплатился бы жизнью. Зато капрал превосходно исполнял свою роль. Не было и намека на что-то романтическое. О нашем секрете знало только два человека.       Вот и сейчас он, ничего не сказав, не выдав себя ни словом, ни взглядом, отправился неизвестно куда. Я усмехнулась и даже немного позлорадствовала у себя в голове, ведь кое-кто потерял одного бойца в еженедельном побоище с пылью и грязью. Этот боец сегодня идет покорять другой фронт.       Мне предстояла возможность ехать не верхом на лошади, а прямо в телеге, размеренно наблюдая за уходящими деревьями и спинами наших путников.       Вместе со мной ехало еще двое крепких пареньков, один из которых предпочел времяпровождение верхом на лошади, а другой удобно устроился по правую руку от меня и всю дорогу травил байки из «своей шумной молодости».       По счастливому стечению обстоятельств, для нескольких солдат нашлось более интересное задание, которое я не соизволила разузнать, и их направили в другую часть корпуса. Впереди повозки гордо шагали лошади майора Ханджи и Майка Захариуса. Всю дорогу я прослушала веселые истории, изредка сожалея, что не могу ничего рассказать из собственного детства, но этот пробел удалось замести байками о кадетском корпусе, благо историй хватало.       Повозка остановилась, и я спрыгнула на твердую землю, с удовольствием потянувшись, разминая затекшие мышцы. За это мгновение команда успела разбежаться на кучки, каждая взяв себе важное поручение. Я решила не отставать и втереться в компанию знакомых с больничного крыла.       Весь день мы собирали со склада многочисленные колбочки с мутными жидкостями и разными травами, названия которых я смутно помнила. Также пополнили запасы бинтов и повязок, не забыв приобрести у местного врача пару баночек пахучих мазей, от которых щипало в носу и слезились глаза.       Было забавно проходить по знакомым улочкам, глазеть на прилавки и узнавать прохожих, многим из них я не раз подносила тяжелую кружку пива или сытный обед. Некоторые даже здоровались со мной и спрашивали: «Как поживает старина Джек?». А потом очень сильно удивлялись, когда понимали, что там я больше не работаю.       Мы находились на многолюдном базаре, когда меня узнал очередной постоялый клиент, который, к моему несчастью, оказался очень разговорчивым любителем слухов. Пока я пыталась отвязаться от него и одновременно уговорить торговку сбросить цену на крупу, по толпе прошел ощутимый гул. И на долгие секунды оглушительная тишина накрыла куполом город.       Был лишь звук, который разом промчался от одной части стены к другой. Разом замолк огромный базар, который совсем недавно переливался сотнями голосов. Все люди будто бы лишились собственного голоса, застыли, поражённые и испуганные. Стоило оцепенению отойти, как пришла новая беда. Толчок, исходивший словно из-под земли, разорвал стену надвое. Огромные каменные куски полетели вниз, лишь чудом не придавив горожан на земле.       Трещина, словно змея, пробежала зигзагом по ровной поверхности, разрушая целостность камня.       Если бы челюсть на самом деле могла бы достигнуть земли, то она бы это непременно сделала бы. Ведь то, что видели наши глаза, казалось чем-то переломным. Чем-то очень пугающим и откровенно жутким.       Ровно как и паника, поднявшаяся в многолюдной базарной площади.       Люди кричали, а дети плакали. Лишь я одна стояла, смотря на гигантскую трещину так, будто она явилась из самой преисподни. Наверное, я ожидала, что сейчас покажется огромная ладонь, размером с эту самую площадь, и доломает остаток стены. В моем сознании все так и было. В реальности нет.       Не было ни сверх-гигантского титана, ни полностью разрушенной стены. Зато был чистый страх и желание убраться подальше от сюда.       Я не помнила точной дороги назад, где остались наши повозки. Лишь помнила примерный вид здания, возле которого мы разошлись. Все же я надеялась на то, что смогу найти кого-то из знакомых и вместе выйти обратно к повозкам. Но в такой толкучке нельзя было и просто свободно передвигаться. Людской поток нёс меня по своему собственному течению неведомо куда.       Меня пихали под ребра, постоянно наступали на ноги и несколько раз почти повалили на землю.       В огромной толкучке, состоящей из кричащих людей, мне удалось вильнуть в сторону, где людей почти не было, и можно было спокойно вздохнуть, чувствуя, как по ребрам расползаются синяки. Я оказалась в совершенно незнакомой части города.       Это пугало не так сильно, как факт того, что стена дала трещину. И мне было неизвестно, что там происходит поблизости. Насколько большой разлом, и могут ли через него пробраться титаны. Но тревогу было бить еще рано. Если не видно знакомых зеленых плащей на крышах, и нет звуков приводов в воздухе, то это значит, что титаны не пробрались внутрь стен. Что же, одной проблемой меньше.       Я шла по узкой улочке, оглядываясь по сторонам в поисках знакомых мест. Воздух был разряженный, будто под давлением. И стало непривычно тихо, хоть звонкие голоса можно было еще расслышать на соседней улице. Там паника еще властвовала над людьми.       Из угла показался человек. Лицо его было немного бледным, а капюшон сильно натянут на глаза, закрывая значительную часть лица.       — Клэрри, как хорошо, что я тебя нашел, — с облегчением проговорил он, как только дошел до меня. Все его действия выдавали чистый испуг.       Я отошла на два шага назад, незаметно потянув руку в сторону кинжала.       — Мы знакомы?       — Прости, — он скинул капюшон. — Ханджи Зоэ попросила найти тебя. Сама понимаешь, дело серьёзное. Никто не должен нас увидеть, пошли.       Он схватил меня за руку и потянул.       — Отпусти, — я вырвала свою руку. Даже без капюшона я не могла узнать этого парня. — Ты из Разведкорпуса?       После встречи с полицейскими я больше не могла смотреть на прохожих так, как раньше. Чувство опасности, казалось, преследовало меня повсюду. И оно лишь усиливалось в узких улочках, совсем как эта.       Парень посмотрел на меня как-то очень странно и только потом отодвинул складки плаща, показывая форму с крыльями свободы на рукаве. «Не единорог. Крылья. Просто крылья. Успокойся!»       — Мы ехали с тобой до города. Только майор попросила меня добраться до дальнего склада, поэтому я отстал от основной группы.       Я кивнула, продолжая копаться в памяти, выискивая момент, когда же разведчик мог попадаться мне на глаза. Вполне возможно, из-за того, что я ехала в телеге, спокойно могла не заметить нескольких солдат. Эта мысль была самая логичная из всех.       — Ты знаешь, где они?       Парень вздохнул, понимая, что я больше сопротивляться не собираюсь, и заметно расслабился, лишь дернул ткань плаща, кутаясь в нем.       — Да, нам нужно только немного пройтись. Из-за этой суматохи все пошло коту под хвост.       Улицы, через которых он меня вел, казались отдаленно знакомыми. Возможно, это из-за схожей архитектуры, а, возможно, это потому, что я действительно здесь была. Дома стали чище, да и окружающее нас пространство светлее, именно по этому я начала успокаиваться. Мысли вертелись все вокруг разлома в стене. Как такое могла произойти?       Парень шел быстро, изредка натыкаясь носом ботинка на неровности на дороге, вроде камней, чертыхался и продолжал говорить о чем-то. Я слушала в пол уха, изредка поддакивая, старательно делая вид, что слушаю его. Разговаривать совершенно не хотелось.       Идти и молча кивать было легко.       Так же легко, как и поверить, что все останется как прежде. Что этот пролом никак не повлияет на будущее, послужит странным украшением стен. Да кого я пытаюсь обмануть? Все было хреновей некуда.       — О, мы добрались! — радостно воскликнул парень, указывая на белое здание. В нем я сразу же узнала церковь, и холодок прошелся по коже.       — Зачем нам туда?       Голос выдал моё беспокойство. Но вокруг была совершенно обычная обстановка — ходили люди, каждый занимался своим делом. Никакого подвоха, самая обычная улица, с самой обычной церковью.       — Пустяковое дело, — махнул он рукой. — Майор должна забрать у местного пастора какую-то интересную вещичку. Сам не знаю, что это. Но мне сказали найти тебя и привести к ней. Это важно, — многозначительно пояснил парень и двинулся в сторону входа. Я двинулась следом.       Массивная дверь открылась, и меня обдало холодным воздухом с сладковатым запахом. Горело несколько свечей, совсем немного, но в свете мы не нуждались — витражные окна пропускали достаточно солнца.       Парень остановился, подзывая меня к себе:       — Она должна сейчас спуститься. Подождешь одна? Я пока сбегаю за повозками. Остальные, наверное, уже тоже закончили свои дела.       Я могла лишь кивнуть, наблюдая, как парень, просияв, пошел к выходу и закрыл за собой дверь.       В здании церкви я находилась второй раз за всю свою жизнь. Но это помещение, по сравнению с убранствам королевской церкви, выглядело не так величественно, но все равно как-то правильно. Наверное, так и должен выглядеть дом Господа, живя он тут. Здесь был достаточно широкий проход между двумя рядами лавочек для прихожан. А в конце стояло небольшое возвышение и множество икон с изображением разных, не знакомых мне, святых. И на многих рукописных иконах были изображены стены.       Шагая между рядами, в моей голове появлялись картинки, как множество людей приходит сюда исповедаться, поговорить о чем-то великом и сокровенном. Дети, должно быть, заскучав на проповеди, начнут шалить и качаться на этих деревянных лавочках. А их мамаши будут сердиться и грозить кулаком.       Сейчас здесь было совершенно пусто. Я ожидала увидеть нескольких прихожан или, по крайней мере, самого пастора. Возможно, он в другой комнате вместе с Ханджи.       Я не сдержалась и досадливо сжала кулаки, решив все-таки самостоятельно найти подругу. Но, не пройдя и нескольких шагов, нахмурилась, прислушиваясь к легкому стуку чужих каблуков по каменным ступеням. Ханджи никогда не носит каблуки на работе. Это просто было невозможно.       Сердце пропустило удар.       — Скажи мне, Кларк, почему я должна тебя искать по всему городу?       Я вздрогнула. Голос полоснул лезвием по ушам — настолько знакомым показался, вызывая ледяной страх в застывающем сердце.       Мне даже оборачиваться не требовалось, чтобы понять насколько сильные неприятности у меня.       — Наверное потому, что у тебя больше нет других дел, кроме как выискивать меня. Верно, Вероника?       Она была все так же красива, и все так же опасна. Я моргаю и смотрю на нее. Она моргает в ответ, явно ожидая дальнейшей реакции. Думаю, она с нетерпением ждала, когда я начну убегать и кричать, пытаясь вырваться из ловушки. Её ловушки.       — Я предлагаю тебе вызов, — пухлые губы кривятся в усмешке. Надменность в каждом звуке, исходящем из её рта. Она вооружена. Тонкий пальчик вырисовывал узоры на рукояти, поглаживая толстую кожу обивки. Мне невольно приходится думать, что оружие было сделано умелым мастером. Я все еще жду, что она продолжит.       — Вызов, — повторяет она и вынимает наконец оружие. — Хороший бой. Держу пари, что ты хороший боец. Верно? Леви не мог тебя использовать только в качестве шлюхи, он мог бы таким успехом заполучить любую.       — Кто тебя послал?       Она задела меня за живое. Наверное, это её лучший навык.       — Я же тебе говорила, Кларисса, — с губ до сих пор не сошла улыбка. — Я ни на кого не работаю, это другие работают на меня.       Осматривая помещение, я нахожу лишь один доступный и известный мне выход. Но он находится за спиной Вероники. Это препятствие будет нелегко одолеть.       — Позволь мне сделать тебе предложение, — говорит она, играя с тонким лезвием оружия. Солнечный свет коснулся его, и только тогда я смогла различить его от сотни других клинков. Это рапира. О них мне говорил капрал, когда я засиделась у него в кабинете. — Мы устроим дуэль. Если ты проиграешь, то перестанешь лезть в мои планы и уйдешь. Куда угодно, но ты уйдешь с этого округа, с этой части стен.       — И почему я должна согласиться на это?       — Потому что, если ты выиграешь, то получишь от меня все, что пожелаешь. И я расскажу тебе кое-что важное.       Мы долго смотрим друг на друга. Взгляд Ленор выглядит любезным и слишком спокойным для человека, предлагающего дуэль. Я собираюсь согласиться с её условиями. Мне кажется это смешным, все равно, что отобрать у ребёнка конфетку.       Я знала, что могу победить.       — Мы разойдемся после первой крови, — предлагаю я, прогоняя мысли о долгожданной мести.       — Как скучно, — щелкает она пальцами и наклоняется вперед. — Давай будем драться до первой мольбы о пощаде. Пусть это кончится где-то между кровопролитием и уползанием. Дадим шанс друг другу расквитаться за всё.       Она делает ставку на мою гордость. И я не возражаю против этого. Мы обе были слишком горды, чтобы сдаваться и молить о пощаде. Но на моей стороне был опыт и нескончаемые тренировки в отряде.       — Хорошо, — киваю, полагая окончить разговор. — Выберем дату и решим все наши конфликты разом.       Теперь её расслабленная улыбка превратилась в гримасу.       — Мы решим все здесь и сейчас.       На этих словах она откидывает плотный плащ, оказываясь в удобных тренировочных штанах цвета темной древесины. Поверх была не менее удобная блузка со стойким воротничком и широкими руками, не стесняющими движения. Она подготовилась. А я нет. У меня не было ни подходящего оружия, ни одежды.       — Держи, — Вероника кинула мне в руки одну рапиру, еще одна оказалась у нее в руках.       Все решится здесь и сейчас. Надеюсь, я знаю, что делаю. Сжимаю рукоятку, чувствуя приятную обшивку. Лезвие, по сравнению с другими знакомыми мне оружиями, было тонким и острым. Таким оружием не пользуется ни один вид войск, ведь для реального боя оно бесполезно.       Моё сердце стучит быстрее от предчувствия надвигающего боя. Тело к этому готово, оно всегда готово защищаться и наносить удары. Этому меня учили с самого начала.       И когда Вероника подходит ко мне, я готова. Я парирую её удар, отходя назад. И делаю это снова и снова, чувствуя, как это её раздражает.       — Ты обещала быть более сильным противником, — раздражённо говорит она, наступая.       Я поняла её движения. Поняла, как она движется и как наносит удары. Так не может новичок, взявший в первый раз оружие. Она жаждет крови и насилия, ей нравится охотится на добычу и наслаждаться её ужасом.       Она была настоящим совершенством в фехтовании.       Возможно, она допустит ошибки, споткнется или совершит неверный маневр. Тогда у меня будет шанс её достать. Я на это надеюсь.       Когда она вновь набрасывается на меня, я поворачиваюсь и бью её по колену. Достаточно сильно, чтобы она упала. Вероника вскрикивает, хватаясь за полоску крови на штанине, и бросает на меня взгляд полный ярости. На мгновение это у меня вызвало дрожь.       Пока она поднималась, у меня была секунда, чтобы отскочить на пару шагов назад. И я стискиваю зубы от желания продолжать отходить назад. Это совсем не мой стиль. Я почти не тренировалась с таким оружием.       Наши клинки сверкают, а металл встречается друг с другом и звенит, громко и часто. Мы сражаемся, танцуя по церкви между двумя рядами лавок для прихожан. Дыхание становится горячим, а на лбу появляются бусинки пота.       Она дьявол, а танцевать с дьяволом — значит сгореть заживо.       Я слежу за каждым своим движением. Вспоминаю каждый урок в кадетском лагере, каждую дурную привычку, которую капрал Леви старался исправить. Вероника начинает серию жестких ударов, пытаясь загнать меня в неудобную стойку, чтобы я не смогла уклониться. Если она и сдерживалась ранее, то теперь — нет.       Она снова и снова толкает меня к узким проходам между скамьями. Я борюсь с её настойчивой решимостью. Ладошки намокли от пота, и такие же мокрые волосы лезут в глаза.       Затем моя нога оступается на неровной половице. Я спотыкаюсь, а она бьёт, воспользовавшись удачным случаем. Все, что я могу сделать, чтобы избежать удара, это уклониться и выставить руку с клинком вперед, наперерез. Это стоило мне оружия.       Я слышу, как оно падает с глухим стуком куда-то между скамьями.       Я никогда не должна была подниматься в это здание. Не должна была соглашаться на этот бой. Никогда не должна была уходить далеко от друзей.       Гнев даёт мне прилив сил, но страх притупляет обзор. Я использую его, чтобы избежать следующего удара и просто ухожу в сторону, запрыгивая на первую скамью. Та шатается от моего веса, но я продолжаю бежать, перепрыгивая на следующую, чувствуя, как легкие превращаются в свинец.       Только сейчас я по-настоящему оценила тот первый урок, что преподал мне Ривай, заставляя стоять по часу на том чертовом столбе и уклоняться от его атак. Деревянные лавки трещат под моими сапогами. В голове тоже стучит, и я чувствую легкое головокружение.       Нужно добраться до своего оружия. Он упал в противоположный ряд, по правую сторону от алтаря. Мне нужно всего лишь перепрыгнуть через проход, чтобы оказаться в максимальной близости к нему. И у меня почти получилось.       Ноги оттолкнулись от деревянной скамьи, а сама я сгруппировалась для идеального прыжка и… взлетела. Проход составлял чуть более трёх метров, я смогла их преодолеть и перепрыгнуть, приземляясь на неустойчивые скамьи, совсем не предназначенные для таких трюков. Скамья оборачивается, и мы, вместе с ней, летим на пол.       — Ты достаточно повеселила меня, — говорит Вероника. В её голосе смех. Она улыбается, когда идет ко мне. И так же будет улыбаться, той слащавой улыбкой, которую я ненавижу, когда прикончит меня.       Но я не могла ей это позволить.       Я намереваюсь ползти под рядами, чувствуя, как пыль щекочет нос, а грязь забивается под ногти.       Голова идет кругом. «Сдавайся» — вертится в голове. — «Уходи из Троста, забудь о гордости. Будешь побеждена, но жива.»       Пот стекает по моему лбу и щиплет глаза.       Капрал Леви описывал борьбу как множество вещей, как стратегическую игру на скорости, как танец, но сейчас это похоже на гонку. Кто первый доберется до заветной цели, тот и победил.       Не смотря на напряжение мышц, я продолжаю ползти. Снова и снова работая ногами и перебирая руками. Но потерянного оружия все не было видно.       Лавка надо мною опрокидывается и придавливает мои ноги. Волна боли пробегает по телу, и я вскрикнула, переворачиваясь на спину, смотря в зеленые глаза напротив. Кончик рапиры был направлен на меня.       — Вот и конец, — обобщает Вероника. «Не для меня»       Я поднимаю верхнюю часть туловища, и выхватываю маленький клинок из кармана. Даже удивительно, что в такой суматохе я забыла о нем. Сжимая его как можно крепче, всаживаю по рукоять ей в бедро. Крик боли прошелся по каменной церкви.       Пока она отвлеклась на рану, я хватаю её за плечи и тяну на себя. Бью её снова и снова, вспоминая, кто передо мной. И все, что она сделала со мной.       Я поднимаю руку, сжатую в кулак, чтобы снова замахнуться.       — Достаточно, — хрипит Вероника Ленор, сплевывая кровь на пол. Эта женщина держала в руках весь округ. Торговала судьбами людей, разменивая их на золотые монеты. Эта женщина погубила многих, и она определенно заслуживала смерти.       — Уверена?       — Да, — скрипит она, заставляя себя подняться. — Ты победила меня. Я сдаюсь.       Я трогаю содранную кожу на ладони и подхожу к ней ближе, почти ожидая, что она вытащит нож и вонзит его мне в лицо. Мы стоим совсем близко друг к другу, но не издаём ни звука, и, когда же я подаю ей руку, она вскидывает голову, прислушиваясь и заливаясь пронзительным смехом:       — Сегодня все должно кончиться.       Я тоже это услышала. Топот нескольких десятков ног. Вокруг нас. В здании. Вокруг церкви.       В следующую секунду дверь распахивается с такой силой, что слетает с петель. Я насчитала пятнадцать солдат, прежде, чем сбилась со счету, рассматривая одинаковую форму. Нас окружали солдаты военной полиции.       Возможно, я выиграла эту битву, но проиграла войну.