Переправа

Эмили округляет глаза, когда они двое вламываются в холл, и с них тут же натекает огромная лужа. - Ну знаете, мальчики, это уж слишком! - Извините, мисс Перкинс, мы все уберем, - бодро обещает Дженсен, Джаред осаживает его локтем в бок: - Ты что-то совсем обнаглел, постоянно обещаешь за двоих. Эмили демонстративно складывает руки на груди. - Посмотрим, что скажет мисс Феррис на ваши выходки! От ее угрозы пробивает на смех, Дженсен веселится, и Джаред тоже хохочет вовсю. Они поднимаются по лестнице, цепляясь друг за друга, как пьяные, оставляя на ковровой дорожке влажные следы. Мюррей и Алона в недоумении глазеют на парочку промокших придурков, Джареда начинает мучить совесть, он тормозит, роется по карманам в поисках ключей от импалы и кидает их Чаду: - Все в багажнике. - А фонарики купили? Дженсен снова сгибается в приступе смеха. Перед дверью номера журналиста возникает заминка. Вообще-то Джаред имел в виду, что горячий душ нужен им обоим, потому что оба вымокли до нитки, но Дженсен понял его по-своему и сильным толчком впихнул в свой номер. Джаред задохнулся, когда настойчивые губы завладели его ртом, Дженсен целует сильно, страстно, как никогда не целуются женщины, притискивает к стене, лихорадочно забираясь рукой под мокрую футболку. Джаред на миг заледенел. Все-таки одно дело лежать в кровати с одетым мужиком, и совсем другое с голым принимать душ в тесной душевой кабинке. - Что случилось? – между поцелуями горячо шепчет Дженсен. – Если для тебя это слишком… - Дай мне время, - хрипит Джаред. - Хорошо. Эклз отстраняется рывком, отворачивается, проводя ладонью по лицу. - Прости, детка, я увлекся. Джаред мстительно хватает его сзади, фиксирует руки и впивается в шею злым поцелуем-укусом: вот тебе за детку! Дженсен снова смеется, бархатно, будто тигр, урчит, подаваясь навстречу губам. Мягко берет ладони Падалеки и спускает себе на пах. Джаред едва не отдергивает их, ощутив сквозь твердую ткань джинсов крепкий стояк. - Джееенс… - Что? - Дай мне время, пожалуйста. Иди первый в душ. Дженсен отпускает его, хмыкнув, стягивает с себя куртку и толстовку, бросает в угол, расстегивает джинсы. Все это с подчеркнуто равнодушным видом. Обиделся. - Дженс! – пытается реабилитироваться расстроенный Джаред. Он же просто попросил время осознать свои желания, понять, как действовать дальше. Но правильных слов как всегда не находится, а взгляд прикипает к выпуклости в расстегнутой ширинке. - Сейчас же снимай одежду, простынешь, идиот, - непререкаемо велит Дженсен, распахивает дверь ванной комнаты и швыряет ему в лицо банный халат. Джаред топчется перед закрывшейся дверью с махровой шмоткой в руках. Господи, как с ним трудно! Но Падалеки и сам хорош, это ж его идея была насчет душа. Вообще он все делает неправильно с самого начала: сначала ревнует и дразнит Дженсена, провоцирует на поцелуй, потом пугается и истерит. Его оставляют в покое – он сам врывается среди ночи и целует почти незнакомого парня. Остается у него на ночь, и боится вместе идти в душ. Это просто вынос мозга! Неудивительно будет, если, выйдя из душа, Дженсен выставит его из своего номера и вообще не захочет больше разговаривать. И ведь что такого, спрашивается, случилось? Он что, не был в школьной душевой с десятком парней в чем мать родила? Не видел чужих членов? Что за истерика девственницы? Дженсен же нравится ему, очень, иначе Джей точно закрутил бы роман с Эми, уж слишком в его вкусе девушка. Но нет, даже не затронула, не зацепила, все мысли о строптивом журналисте. Значит, чисто теоретически у Джареда должно быть влечение к Эклзу. Джаред решительно избавляется от одежды, бросая ее в угол к вещам Дженсена, и заходит в ванную. Здесь не продохнуть от горячего пара, все-таки в «Светлом береге» преотвратная вентиляция. Очертания Дженсена едва видны в тесной гидромассажной кабинке. Джаред отодвигает пластиковую перегородку, входит под струи воды и возвращает ее на место, отгораживая их от всего окружающего мира. Руки мягко ложатся на бедра Дженсена, Падалеки прижимается грудью к его сильной рельефной спине. - Джаред, - тот оборачивается и смотрит с сожалением, - зачем ты? Не надо… я подожду, сколько нужно. - Ты не сердишься? - Сам виноват, набросился на тебя. Просто… не смотри на меня так, не провоцируй, у меня уже черт знает сколько времени не было секса… Ох, от этого признания горячая волна катится по всему телу. Значит, ничего не было ни с мисс Сэмпсон, ни с официанткой, если не врет, конечно. Но Джаред предпочитает поверить, тем более что Дженсен смотрит с такой нежностью, легко и мягко оглаживает все тело, осторожно, с величайшим интересом изучая каждый сантиметр, выискивая совершенно неожиданные места, от прикосновений к которым мурашки бегут по всему телу. Джаред плавится от этих касаний. Если все, что будет делать Дженсен, он будет делать ТАК, с бесконечной лаской и терпением, то, пожалуй, стоит попробовать. Черт, попробовать в любом случае стоит. Член Дженсена упирается ему в бедро, и ладонь как-то естественно обхватывает ствол, начинает немного неловко двигаться. Дженсен длинно выдыхает ему в ключицу и аккуратно, но твердо отводит его руку. - Еще не время. Ты согрелся? - Да. - Тогда одевайся и выходи, я справлюсь сам. Джаред с сомнением качает головой. - Уверен? Дженсен слизывает капельки воды с верхней губы, улыбается ласково и понимающе. - Все хорошо, Джей. Остаток дня они проводят в номере Падалеки с остатками коньяка и за просмотром «Большого куша». К вечеру дождь притихает, а потом и вовсе прекращается. Лес стоит умытый, притихший, озеро успокоилось и стало похожим на старинную тарелку из темного серебра. - Интересно, мисс Сэмпсон согласилась пойти на свидание с Мюрреем? - Почему нет? Синди очень хочет помочь ему. Думаю, она оценила идею и обязательно все сделает, как надо, - крутя в пальцах пульт с ловкостью фокусника, отвечает Дженсен. - Что ты имеешь в виду? – настораживается Джаред. – Хочешь сказать, доктор Сэмпсон будет разыгрывать чувства к Чаду, чтобы его не расстроить? - Типа того, - пожимает плечами Эклз. - Черт! Станет только хуже! Что будет, когда Чад узнаешь, что его развели? – Падалеки уже и сам не рад, что толкнул эту дурацкую идею. В другой раз Чада могут не откачать. - Думаю, он никогда об этом не узнает, - Дженсен откладывает пульт и хватает за руку готового бежать на выручку Мюррею Джареда, - все будет хорошо, Джей. У него точно. От слов Дженсена веет какой-то потусторонней грустью и почему-то облегчением. Тут пасмурную темень за окном озаряет какой-то неяркий, теплый свет. Они оба с любопытством оборачиваются. На уровне крыши слегка покачиваясь под порывами легкого ветерка, зависает розовый китайский фонарик в виде сердечка. Не спеша поднимается, налетает на сосновые лапы, застревает в них на несколько секунд, но ветер вырывает его из темного плена и несет дальше, выше. - Красиво, - соглашается Дженсен и сжимает Джареду ладонь. Утром Джаред просыпается, обвив Эклза руками и ногами. Просто удивительно, что лицо Дженсена при этом выглядит расслабленным и умиротворенным, будто он и не лежит в ужасно неудобном положении. Номер заливает розовато-желтый свет, мягкий, неяркий. Джаред разглядывает спящего у него на груди невероятно красивого парня, и от осознания, что все это счастье случилось с ним, сердце замирает, боится застучать громче, чтобы не разбудить. Внизу уже кипит жизнь. Обитатели «Светлого берега» проснулись и занимаются каждый своим делом. Интересно, как вчера прошло свидание Чада и Синди? Впрочем, учитывая летящий фонарик, авантюра, скорее всего, увенчалась успехом. Джаред осторожно приподнимает голову и касается губами кончиков непокорных торчащих волос Дженсена. Неожиданно ему тоже захотелось сделать для Эклза что-то приятное. Только вот как парень отнесется к приглашению на романтическое свидание. Чердак вряд ли подойдет. Но Джаред, когда был у озера, видел привязанные возле лодочного сарая, качающиеся на волнах, лодки. Правда, ему никогда не доводилось грести веслами, но Джаред уверен, что это вовсе не сложно, и при определенном старании он обязательно справится. Эту идею следует обдумать. Но на первый план неожиданно вылезают неприятные воспоминания о предшествующей озеру поездке в Пайн-Ривер, ссоре и завтрашнем благотворительном бале, на который Дженсен обещал явиться. Джаред еще раз касается колючей макушки и максимально осторожно вытягивает из-под спящего журналиста правую руку. - Джей, ты уже встаешь? - сонно шепчет Дженсен, охотно обнимая вместо Падалеки подушку. – Я еще посплю, ладно? - Спи, Дженс, я принесу тебе кофе в постель. - Ты чудо, детка. Джаред широко улыбается, натягивая джинсы и свой эклзовский свитер, хватает со стола мобильник и выходит из номера. Найти уединенное место в проснувшемся санатории оказывается неожиданно сложно. В конечном итоге, он вспоминает про чердак, забирается туда. Комната чудовища и красавицы все еще хранит следы вчерашнего свидания в виде оплывших свечей и пустых бокалов на столе. Джаред подходит к окну и на миг забывает, зачем сюда полез. Вид сверху разворачивается потрясающий: полоса рассвета над гладью озера заливает нежным оранжевым светом и воду и низко висящие кучевые облака, отчего вся озерная долина кажется подсвеченной изнутри, будто иллюминацию зажгли в самой глубине водоема. Мостик и лодочный сарай, как и высокие гордые сосны видятся графитно-черными, резкими контурами. В живом, будто дышащем небе – точки перелетных птиц. Озеро завораживает, Джаред заметил это еще тогда, в первый день, когда они с Дженсеном кричали друг на друга на берегу. Каждый раз оно разное, но взгляд притягивает неизменно. Джаред неожиданно вспоминает про обещанный кофе и о том, для чего полез на чердак. Поспешно набирает номер своего департамента, отдел аналитиков, но почему-то связь никак не устанавливается. - Джерри! – кричит он в трубку. – Джерри, это Падалеки, ты слышишь меня? На том конце кто-то обеспокоенно переспрашивает: - Кто это? Сэр, я вас не слышу. Вам нужна помощь? После десятка попыток дозвониться в аналитический отдел, в управление, коллегам, секретарше Бивера, Джаред понимает, что проиграл эту схватку. Его в упор не хотят слышать, хотя звонок определенно доходит. Отчаявшись, он набирает номер Трэйси и с возрастающим удивлением слышит: - Джаред? Это ты? Я думала, у тебя все уже хорошо. - Трэйс, слава богу, хоть до кого-то я дозвонился! Начал бояться, что Нью-Йорк захватили пришельцы. Трэйси нервно смеется. Слышно ее отлично, и это внушает надежду. - Что-то случилось, Джей? - Ничего особенного. Мне нужна кое-какая информация, сможешь помочь? Пожар в Пайн-Ривер штат Миннесота, пятьдесят третий год, много человеческих жертв. - С чего это ты копаешь такое старье? - Друг попросил. Он журналист, занимается всякой мистикой… - Стоп! Тот самый журналист? - Да. Трэйси молчит в трубку, будто собирается с мыслями. - Кто-то конкретный интересует? - Да, девушка-библиотекарь, Эми Гаменик, и ее отец священник. Знаю, что это бред, но у меня такое чувство, что они как-то причастны к трагедии. - Хорошо, поищу в архивах. Будь на связи. Джаред несется вниз за чашкой кофе для Дженсена. Он и так задержался, пытаясь дозвониться в Нью-Йорк, остается надеяться, что любовник все еще сладко спит. Любовник? Похоже на то. Во всяком случае, теперь Падалеки уверен, что секс между ними – всего лишь вопрос времени. На кухне Джаред рассеяно здоровается с Пиратом, который за чашкой зеленого чая листает газету. За все время пребывания в «Светлом береге» он лишь два раза встречался с этим загадочным человеком. Жаль, что его не было тогда на групповом занятии, Джаред уверен, что его история куда более захватывающая, чем у большинства других постояльцев. Кажется, Дженсен успел познакомиться с Морганом ближе, надо его расспросить. Потом, когда они решат свои проблемы. Джаред старательно варит кофе в турке, по рецепту своей мамы, сам он всегда пил растворимый, но для Эклза хочется сделать что-то особенное. Уже в дверях, уходя с подносом, слышит насмешливый голос Пирата: - Кофе в постель для парня? Джаред разворачивается всем корпусом, чтобы не пролить ни капли из изящных фарфоровых чашечек, широко улыбается: - Вот именно. Для лучшего в мире парня. - Куда катится этот мир? – ворчит Морган, переворачивает лист газеты, всем видом дает понять, что Падалеки с его подносом больше ему не интересен. Поднимаясь по лестнице, Джаред чувствует, что заливается запоздалым румянцем. Что этот мужик себе позволяет? Кому какое дело, что происходит между ним и Дженсеном? Да они, черт побери, и сами не знают, что между ними творится. - О, боже! Кофе пахнет по всему коридору! Падалеки, ты чудо! Дженсен откидывает одеяло и потягивается всем своим гибким, сильным телом, Джаред в который раз зависает взглядом на развитых мышцах груди, рельефных бицепсах, маленьких темных сосках. Шрам на шее среди всего этого великолепия выглядит чем-то чудовищно неправильным, несправедливым, нечестным. Джаред садится на край постели, ставит на колени усевшегося Эклза поднос с кофе и печеньем. Дженсен замечает его напряженный взгляд, тут же со свойственной ему проницательностью делает выводы и, вздохнув, чуть откидывает голову: - Ну, потрогай его. Давай, дотронься и пойми уже, что ничего страшного там нет. Джаред замирает, не решаясь сделать, как он просит. - Джей, мне не будет больно. Или тебе… неприятно? В этом все дело? - Что ты?! Конечно, нет. Падалеки едва не сшибает поднос коленом, взлетая на постель. Обхватывает Дженсена за шею, притягивает к себе и касается губами шрама. Действительно, ничего страшного, гладкий, выступающий рубец, он проходит по нему языком, прослеживает кончиком тонкие лучики, расходящиеся в стороны звездой. Дженсен судорожно сглатывает, и это движение тоже чувствуется губами. Флешбеком бьет по нервам воспоминание из прошлого. Снова яркие лампы аэропорта, «гюрза», вжавшаяся дулом в беззащитное горло, испуганное судорожное движение кадыка. - Джаред! Очнись! Черт, Джей, хватит! Ты здесь, со мной, мы оба тут, оба! Дженсен почти кричит, обхватывая его лицо руками, заставляя посмотреть на себя. - Вернись, хватит вспоминать, - просит он. И Падалеки оттаивает. - Уф, - облегченно выдыхает Эклз, - не пугай меня так. У тебя глаза стеклянные были, я думал, ты сейчас грохнешься и забьешься в припадке. Кофе оказался безнадежно пролит. Джаред, медленно приходя в себя, сокрушенно качает головой. - Я сварю снова, - забирая и отставляя поднос, обещает он. - Не надо. Иди сюда, - шепотом просит Дженсен, и разве можно ему в чем-то отказать. Джаред ложится рядом, вцепляется в него с иррациональным страхом потерять свое обретенное сокровище. Дженсен гладит его по голове. - Все хорошо, Джей, все хорошо. Забудь уже то, что было. Это были не мы, это было не с нами. Веришь мне? - Тебе – верю. Вполне предсказуемо, что завтрак заново сваренным кофе с тем самым печеньем не мог насытить ни одного из них. Приходится подключить Эмили Джин, которая долго ворчит, поминает вчерашнюю лужу в холле и вообще всячески противодействует желанию Джареда приготовить что-нибудь существенное, например, бургеры или яичницу с беконом. Дженсен только посмеивается, предпочитая не вмешиваться в спор. Наконец, Эмили сменяет гнев на милость, разрешает порыться в холодильнике для персонала и отдает ключ от комнаты отдыха. Джаред никогда не был обременен излишней скромностью, поэтому тащит из продуктового рая по максимуму: кусок ветчины, помидоры, салат, яйца, отыскивает в шкафу длинный багет и сооружает кучу бутербродов. - Куда так много? – удивляется Дженсен его энтузиазму. – Я, конечно, люблю поесть, но это уж слишком. - Ничего, на природе тебе захочется есть, вот увидишь. Когда в детстве отец вывозил нас с братом и сестрой на пикник, мы умудрялись слопать даже то, на что дома бы не поглядели. - На природе? Ты планируешь пикник? - Мы планируем. Это… вроде как свидание. - Интересно, - по-кошачьи потягивается Дженсен, не говоря ни да, ни нет. Джаред не ждет его согласия, просто грузит бутеры в изотермическую сумку и начинает рыться в шкафах в поисках термоса. Он же точно был, Эмили приносила в нем чай, когда Падалеки болел. Когда кофе готов и налит в термос, а термос уложен в сумку, Джаред направляется к выходу, не сомневаясь даже, что Эклз последует за ним. Дженсен неохотно отставляет кружку, с сомнением тянет: - Там опять туман. Джей, может, ну его, это пикник? - Ничего не знаю. Я иду, а ты как хочешь. - Тогда погоди, принесу куртки и шарфы, - обреченно говорит Дженсен самым недовольнейшим голосом в мире. Погода начинает портиться, но Джаред твердо стоит на своем. В принципе, идея Дженсена поваляться на кровати в номере, посматривая телик и медленно с удовольствием целуясь, была очень неплоха, но Джаред со свойственным ему упрямством закусил удила. Ему хочется романтики и точка. То, что он видел из окна чердака, должен заценить и Дженсен. Ведь это же красиво и здорово, правда? Но Дженс почему-то совсем не радуется романтическому порыву. То есть вначале он не против, с любопытством поглядывает на Падалеки, ожидая сюрприза. Но, как только понимает, что Джаред тянет его к озеру, немедленно мрачнеет, напрягается. Весь его вид выражает: «Ну давай, пойдем, раз тебе так сильно хочется, но не жди, что это доставит мне удовольствие». Наверное, это была дурацкая идея. Джаред с тоской смотрит на Дженсена, который вовсе не скрывает раздражения и досады. Они стоят на мостике, под ногами скрипят доски, и озеро уже далеко не так красиво, как было с утра. - В чем дело? – спрашивает Джаред, готовый отступиться и сделать все, как хочет Эклз. – Ты боишься воды? - Ты сбрендил? Я плаваньем занимался с шести лет, - с фырканьем отворачивается тот. - Отлично, значит, если эта бандура перевернется, ты меня спасешь, - оптимистично заявляет Джаред, отвязывая лодку. Дженсен с крайне недовольным видом забирается в неустойчивую качающуюся штуку, садится на скамейку, демонстративно складывая руки на груди. Мда, романтика не получается. Джаред берет весло – почему-то одно – и пытается грести. Выходит неважно. Весло неловко шлепает по воде, вначале лодка еще двигается – ведь он оттолкнулся от причала, но после кажется, что и вовсе стоит на месте. Туман наползает со всех сторон, от свечения озера кажется розоватым и каким-то неестественным, как дешевые декорации фильма ужасов. Дженсен молчит, кутаясь в куртку. Лодка неприятно раскачивается, кажется, вот-вот перевернется, и они оба свалятся в холодную осеннюю воду. - Дженс, - зовет Джаред, отчаявшись. - Что? - Поговори со мной. Извини, я же хотел, как лучше. - Ты всегда хочешь, как лучше, Джаред, - сурово отвечает Эклз, - вот только получается у тебя не очень. Падалеки опускает весло на дно лодки, садится на скамейку, покаянно опустив голову. - Мне хотелось сделать что-то необычное. Утром здесь было так красиво… - Здесь и сейчас красиво, - тон Дженсена все такой же обвиняющий. - Ты боишься озера? - Нет, не боюсь, я… - признание чуть не срывается, но тихий плеск совсем рядом заставляет их обоих оглянуться. Правда, в этой туманной вате ничерта не видно. Но рядом явно кто-то есть. Шлепает о воду весло, контур лодки проявляется в белой мгле. Рука Дженсена вцепляется в запястье. - Кто это? - Тшшш, - шипит Эклз, - молчи, черт тебя, Падалеки. - Почему? – одними губами спрашивает Джаред. Он напряженно вглядывается в туман, вытягивает шею и с удивлением понимает, что в лодке соседи, тихая семейная пара из номера семь. Он встречался с ними в столовой на обеде и ужине в первый день. Интеллигентные, ничем особо не примечательные супруги. - Эй, - окликает их Джаред. Удивительно, не его одного потянуло в этот день на романтику. - Тише, - дергает его за руку Дженс, - сядь и не светись. - Да что такого? Это наши соседи, тоже устроили прогулку… - Джаред! Теплая рука Дженсена перехватывает его руку, Эклз тянется к нему, берет за шею и рывком тащит к себе. Лодка опасно качается под ними. - Дженс, что? - Не смотри туда, - шепчет Дженсен, - не говори с ними, не мешай, не смотри. Наверное, это свойство нашей психики – сделать все наоборот. Ну правда, интересно же, что творится, когда тебе говорят: «не смотри». Джаред оборачивается и внимательно вглядывается в туман. Лодка проплывает мимо, умело направляемая веслом. Пассажиры в ней замерли, как куклы – бледные лица, неестественные улыбки, что-то нечеловеческое, неживое, похожее на посмертный колер, наведенный в морге санитаром. Джаред вздрагивает, выдергиваясь из рук Дженсена. Воспоминание – или фантазия – всплывает перед внутренним взором: вжиканье молнии на черном хрустящем пакете и темнота. Лодка качается, чьи-то руки держат его крепко, оглаживают лицо, потом зачем-то хлещут по щекам. Джаред не понимает, он весь отдается ощущению темноты и замкнутости, ощущению пребывания в черном пакете коронера. - Джаред! Джей! Удары по лицу болезненные, как ожоги. Он с трудом открывает глаза. Взволнованный Дженсен склоняется над ним, что-то кричит, говорит, шепчет. Умоляет, проклинает, зовет. Джаред осознает себя лежащим на кушетке, в глаза бьет резкий свет, узкий, направленный. Фонарик. - Можешь идти, Дженсен, - голос миссис Феррис двоится и троится в голове, - я позабочусь о нем. - Если можно, я останусь. - Ты хороший… друг. - Вы бы знали, насколько хороший, - с сарказмом отвечает Дженсен. Луч света гаснет. Джаред открывает глаза и в первое мгновение ему кажется, что кошмар вернулся, так вокруг темно. Но глаза начинают привыкать и видеть в сумраке незнакомые очертания предметов, какие-то шкафы, стеллаж, выпуклую рамку невидимой в темноте картины. Он тянет руку в сторону, слепо шарит рядом с собой, боясь расстаться с иллюзией, что все кошмары – это лишь кошмары, сны, не имеющие ничего общего с реальностью. И реальность с готовностью хватает его теплой, надежной ладонью. - Где? – с трудом ворочается непослушный язык. - Здесь я, с тобой, - тут же отзывается Дженсен, вихрастая макушка проступает очертаниями в темно-синем воздухе. Выходит уже вечер или даже ночь. А на лодке катались они еще с утра… - Где Роз и Кент Брауны? Они вернулись? - Джей, - с обреченным сочувствием, как тяжелобольному, отвечает Эклз, - они не вернутся. Пожалуйста, не думай о них. Ради меня, ладно? Не думай и ни о чем не спрашивай, хорошо? Он сжимает ладонь Джареда и подносит ее к губам. - Ты так напугал меня. Как ты себя чувствуешь? - Вроде бы нормально. Только… ты открыл окно? Дженсен удивленно оглядывается. - Нет. - Очень холодно. Где мы вообще? - В кабинете Феррис. Ты ничего не помнишь? - Почти ничего. Только как… Палец Эклза прижимается к его губам. - И не вспоминай. Незачем. Пойдем ко мне в номер? Или к тебе? - Пойдем, - Падалеки так и не уточняет, в чей номер, и Дженсен уверенно ведет его к себе. Молча они раздеваются и ложатся в постель, Джаред, как в одеяло, заворачивается в объятия Дженсена и закрывает глаза. Падалеки думает, что они с Дженсеном только и делают, что спят вместе – в самом прямом смысле. Это единственное на сегодняшний день, что их связывает. Они не слишком много говорят, Дженсен часто отмалчивается или меняет тему разговора, по сути, Джаред знает о нем совсем мало, и почему-то узнать больше никак не получается. Одни сплошные недомолвки, секреты, запретные темы. Что между ними творится? Дженсен тихо сопит ему в основание шеи. Его горячее тело отогревает Джареда, лежать рядом удивительно хорошо и приятно, но Падалеки понимает, что совершенно не хочет спать – выспался днем, пока валялся в кабинете главврача. - Дженс, - зовет он тихонько. - Что? – моментально отзывается тот, в голосе ни тени сна. - Я, кажется, не хочу спать. Молчание, странное движение, будто Эклз пытается отодвинуться. Сдавленный голос сообщает: - Да, я, кажется, тоже. Джаред хватает его руку, не давая отстраниться окончательно. - Куда ты? – тянет на себя и тут же ощущает кое-что упершееся ему в задницу. - Черт, Падалеки, отпусти, мне надо в сортир. - А по-моему, у тебя другая проблема? - Джаред, это не шутки, - раздраженно ворчит Дженсен. – Сейчас же отпусти меня. Джаред выпускает его руку, Дженсен перекатывается к краю кровати. - Слушай, я тут подумал… - Ну? - Я, кажется, готов попробовать. - Да ну? – ехидно переспрашивает Эклз. – Кажется или готов? Джаред выдыхает, как перед прыжком в воду. - Готов. Дженсен смотрит с недоверием, но возвращается на постель, залезает под одеяло, снова ложится рядом, горячий, уже почти родной. Джаред лежит, едва дыша, напряженно раздумывая, что делать дальше. Нужно ли ему подтвердить свою готовность или Дженсен все сделает сам. Эклз тоже не торопится, будто давая время подумать и отозвать свое решение. Он так близко, что их дыхание сливается в одно, жаркое, страстное, и в то же время они не касаются друг друга, везде хоть на миллиметр, но врозь. - Что ж ты делаешь со мной, Джей? – хрипло шепчет прямо в рот Падалеки Дженсен. – Я никогда никого так не хотел. Ты же мне душу рвешь в клочья, сволочь! Джареда накрывает горячей, обжигающей, как пустынный ветер, волной, он зажмуривается, задерживает дыхание и бросается, как с обрыва в пропасть, в руки Дженсена. - Делай, что хочешь! Делай скорее! Его сминает ни с чем несравнимая сила, сила рока, сила гранаты, рвущейся у тебя под ногами, сила торнадо, обрушивающаяся на беззащитное побережье. Хочется ничего не делать, ни о чем не думать, ничего не помнить. Забыть эхо аэропорта, гром выстрела, хруст черного мешка, тихий щелчок морговского холодильника. Губы Дженсена, руки Дженсена, его дыхание, стук сердца совсем рядом с собственным – отшибают память, переполняют голову, избавляя от всего несущественного. Дженсен с ним, в нем, горячий, настоящий, живой и правильный. Такой любимый, такой незаменимый, единственный… - А я сразу все о нас понял, - шепчет Дженсен после второго захода, когда Падалеки уже совсем «никакой» засыпает головой на его голом бедре. - Что именно? – сквозь сон спрашивает Джаред. - Что у нас с тобой будет, - спокойно отвечает журналист, легонько, как кота, почесывая его за ушком. – В смысле, не секс, или не только секс… Ну, там в аэропорте я, как тебя увидел, сразу подумал: «Когда все закончится, надо будет пригласить этого парня выпить по пивку». Я как-то не воспринимал в тот момент, что это все всерьез, и может случиться вот так… - Ты, правда, хотел подойти ко мне? - А ты хоть иногда моешь уши? Я как бы признание тебе делаю, а ты все прослушал. - Я не прослушал, - смущенно оправдывается Джаред, - просто… уточнил. И что теперь? - В смысле, что теперь? - Ты ждешь ответного признания? Ответом ему становится смешок. - Мне понравились твои глаза. И губы. И ноги еще. - Чувак, ты вообще видел мои ноги? - А как же, конечно! Они восхитительны! - Падалеки, щас получишь в глаз, - с угрозой предупреждает Эклз, но телефонный звонок жестоко обламывает его планы. - Это мой, - Джаред бодро соскакивает и хватает с пола джинсы. Потом замечает, чей номер высветился, и со скоростью горящей спички одевается. - Трэйси? Подожди минутку, да, могу говорить. Все. Джаред вылетает в коридор, аккуратно прикрывая дверь. Дженсен провожает его напряженным и тревожным взглядом, но ничего, с ним он потом поговорит. Трэйси не стала бы беспокоить среди ночи, значит, что-то серьезное. И возможно, Эклзу не стоит знать обо всем.