***
Первым делом Гарри решил отдать Джинни тетрадь. Не столько из-за того, что проникся важностью поручения, сколько из-за того, что Риддл все еще висел в проеме, наблюдая. Заходить, однако, он не заходил. Хотя некоторые старшекурсники, по понятным причинам не знающие, что это за чудовище, приглашали его присоединиться. Уизли схватила тетрадь так, словно от нее зависела ее дальнейшая жизнь, и тут же, невнятно пробурчав слова благодарности, умчалась в сторону женских спален. И Гарри совсем не хотел знать, почему так быстро. Невилл также был в гостиной и играл с Роном во взрыв-карты. Не то, чтобы долго, судя по высоте карточной башни, но уже порядочное количество времени. Ничьи брови еще не пострадали, но Гарри слишком хорошо знал, чем обычно заканчиваются такие матчи. Тем более, домашней работы на следующий день вроде бы как не было. - О, Гарри, - оживился (большей частью потому, что готовился вот-вот взорвать составленные вместе карты: их расположение было не самым удобным для него) при виде его Рон. - Ты где был? Флитвик спрашивал, мы сказали, что ты в лазарете, если что. Поттер плюхнулся рядом с друзьями. Про пару по Чарам он... не то чтобы забыл. Не успел вернуться из Тайной комнаты к началу, а потому решил и вовсе там не появляться. - Я был в Та... эм-м... забей. Просто гулял. Было что важное? - Да не. Общая теория по зачарованию неодушевленных предметов или как-то так. - А, теория, - Гарри равнодушно отмахнулся от необходимости учить что-то, что к практике имело довольно слабое отношение. И переключился на более важную тему: Снейп и Риддл, все еще слишком внимательно и пристально разглядывающий его затылок, от чего тот начинал ужасно чесаться. - Нев, слушай, а чего ты не сказал, что сегодня у тебя первые допы у Снейпа? Меня просто Риддл просветил. Он, кстати, вон стоит, у прохода. Тебя ждет. Невилл недоуменно оглянулся на сердито постукивающему по запястью Тома и испуганно побледнел. "Я забыл," - вот что можно было без труда прочесть на его лице. - Снейп меня убьет, - жалобно проговорил Лонгботтом, невольно повторяя сказанные ранее слова Поттера. Гарри, хоть и считал также, поспешил заверить друга в обратном. Рон же пошел дальше и предложил куда более "логичный" вариант: - Не иди. Скажи Риддлу, что ты уже умер. Невилл снова оглянулся на Тома и покачал головой. - Нет, я... пойду, народ, - пролепетал он дрожащим голосом. И, несмотря на панический ужас, заставляющий все его тело содрогаться, сказал он это с достаточной решительным видом, чтобы Гарри и Рон не пытались его остановить. Только одновременно, не сговариваясь друг с другом, пообещали себе, что спросят с Тома, очевидно, и затеявшим все это, если с Невом что-нибудь случиться. Хоть и понятия не имели, как.***
Невилл вернулся в комнату только после отбоя. Поздно ночью. Тихий и какой-топришибленный. На его бледном лице не читалось ни единой эмоции, и он, не ответив ни на один из вопросов друзей, рухнул на кровать и мгновенно вырубился. Во сне он также не издавал ни звука, только беспокойно ворочался с бока на бок, беззвучно шевеля влажными трясущимися губами. Он ужасно потел, но не просыпался, как бы его ни тормошили. Наутро Лонгботтом и вовсе сделал вид, что ничего не было, и так искусно, что после тридцати (если не сорока!) попыток что-нибудь выяснить друзья отстали. Не навсегда, конечно. До того момента, когда он созреет рассказать им о перенесенном на допах со Снейпом сам. То есть, да. Возможно, и навсегда. На завтрак они в итоге собирались в довольно подавленном настроении, и взволнованно гудящие гриффиндорцы, столпившиеся у доски объявлений, слегка оживили их утро. - Что там такое? - заинтересовался Поттер, но лезть в "гущу событий" предусмотрительно не стал. Его многострадальные очки еще помнили тот случай, когда он рискнул влезть между двумя разгоряченными старшекурсниками. И предыдущий. И пред-предыдущий. И... в общей сложности, потребовалось порядка дюжины сломанных оправ, двух раздавленных стекол и нескольких довольно болезненных синяков, чтобы научиться держаться от таких сборищ на расстоянии. Схожего мнения, хоть и не были по воле судьбы очкариками, придерживались и его друзья. В конце концов, объявления даже в Хогвартсе не имели склонности к самоуничтожению спустя два-три часа после вывешивания. Ну, и... - Там про первый поход в Хогсмид в этом году, - пискнула опять невесть откуда взявшаяся рядом с ними Джинни. - Привет. В конц концов, на Гриффиндоре пока не перевелись вот такие шустрые младшекурсники, исхитряющиеся влезть в ну совсем не в их дело. - Привет, Джи, - кивнул Гарри. - Когда, говоришь, там поход?.. - Через две недели. Друзья, обрадованные известием, переглянулись, мысленно обмениваясь выстраиваемыми на ходу планами на грядущие выходные. Конечно, технически Гарри не было разрешено покидать территорию школы. Ни Регулус, ни дядя с тетей (которых, совершенно очевидно, предупредил все тот же Регулус) не согласились подписать форму, розданную Макгонагалл. Причем, как догадывался Гарри, просто из вредности: что Блэк, что родственники прекрасно знали, что остановить таким образом Поттера было невозможно. Проблемой были Том, Мио, дементоры и Филч. Именно в такой последовательности - и никак иначе.***
В Большой зал они влетели достаточно поздно: Гермиона исхитрилась проспать, потом зависла перед освободившейся доской объявлений и в результате ее осмотра принялась "препарировать" мозг Гарри. Ну, и немного Рона. Грейнджер была в самом деле сообразительной ведьмой, и понять, что ее друзья снова - и вполне закономерно - пытались влезть во что-то неправильное во всех смыслах, смогла в рекордные сроки. А Джинни, сперва с рассеянным видом слушавшая ее прочувственную речь, а потом с сосредоточенным лицом принявшаяся строчить что-то в до боли знакомую тетрадь, активировала еще одного надсмотрщика. Оставалось только надеяться, что хотя бы Риддл, если и не сможет понять Гарри, то хотя бы не станет читать ему нотации. Что, вообще-то, было сомнительно: распинаться с важным видом перед любым из слушателей он любил. - Эй-эй, ребята - еще издали, когда они только начали присматривать себе место за забитым гриффиндорским столом, замахал руками Хагрид, подзывая их к себе. Борода, как и всегда, закрывала большую часть его лица, однако по одним только еще более размашистым, чем обычно, движениям можно было понять, насколько великан был взволнован. - Знаете, что скажу, ага? - Догадываемся, - расплылся в улыбке Гарри. Кое-кто из старших курсов уже успел растрезвонить, что у их лесничего уроки получались... довольно специфическими. Увлекательными, да, но на любителя. И, как подозревала Гермиона (и Том был с ней согласен, что обусловило возникновение похожих взглядов и у остальной части "их" компании), Хагрид понятия не имел о такой вещи, как учебная программа. - Вот то-то. Первый урок у вас сегодня. У меня, значит. Такое покажу - ух, закачаетесь. - И что же? - не стал долго раздумывать Рон. - А, - отмахнулся от него Хагрид, "слегка" задев пошатнувшегося Невилла. - Что тут говорить - сами все увидите. Ну, я пошел готовиться. Смотрите мне, не опаздывайте. - Конечно, профессор. "Профессор", отчаянно покраснев (даже побурев: такого насыщенного оттенка Гарри в жизни никогда не видел), удалился. Друзья со все нарастающей тревогой уставились ему вслед. Чем радостнее и взволнованнее делался его шаг, тем явственнее ощущалась грядущая катастрофа. - Меня терзают дурные предчувствия, - наконец проговорил Поттер. - Не тебя одного. Слизеринцы, да еще и книга эта дурацкая, - Рон как-то смешно - по-стариковски - покачал головой. - Хоть кто-то понял вообще, как ее открыть? Гарри скептически хмыкнул, вспомнив, как недавно (еще на Гриммо) один из этих агрессивных мохнатых томиков тяпнул попытавшегося прочитать его Риддла. Тот тогда так сильно и яростно ругался, что Гарри всерьез начал опасаться за его самочувствие. Мама, еще когда он был ребенком, настаивала, что у матерщинников отсыхают языки. А хамы после смерти превращаются в жирных бородавчатых жаб. Гермиону и Невилла заботило кое-что посерьезнее слизеринцев и "недетской" литературы. - Надеюсь, Хагрид не приведет ничего опасного, - озабоченно нахмурилась девушка и прикусила губу. Сомнения ее были оправданы. Хотя бы чудесным детенышем норвежского горбатого дракона Норбертом, ныне живущем и здравствующем в румынском заповеднике. Или трехглавым щеночком по кличке Пушок.***
Если что и понял о своем нынешнем "декане" Том, так это то, что этот странный, запутавшийся в себе и окружающих, человек обладал болезненной педантичностью. Такой, что уже граничила с расстройством личности. И то, что Снейп, вопреки сложившейся за годы своей практики учебной программы, объявил довольно неожиданную тему своего первого занятия у седьмого курса (и, как поговаривали, пострадали таким образом буквально все курсы, начиная с четвертого), настораживало. Мерлин, Том даже был готов признать, что это даже пугало. И - слегка - интриговало. В его времени так называемого Волчелычьего зелья, умиротворяющего оборотней при обращении (если ликантроп, конечно, дисциплинированно принимал его на регулярной основе), не существовало.***
Иногда сбывшиеся ожидания приносили только разочарование. Не то, что гиппогрифы, которых Хагрид привел к ним на первый урок по УЗМС, были плохи. Наоборот, большинство (ладно, все, кроме считанных слизеринцев. Даже занудный, вечно пассивный Блейз Забини неохотно, но все же признал урок интересным) учеников были в восторге от редких и гордых зверей. Тем более, что им позволялось на них полетать: магглорожденные никогда в жизни не видели таких существ, а чистокровных и полукровок никогда в жизни не подпустили бы к ним родители. А тут - пожалуйста, только успевай убегать и следуй инструкциям, вообще-то довольно простым. Да и Хагрид не позволял никому подходить к гиппогрифам без его надзора: ходите, мол, за загоном, а ежели полетать хотите - то только со мной рядом. Иначе говоря, пусть это не было - определенно не было - разумным решением для первой пары для третьего курса, но и организован урок был... неплохо. Даже хорошо, пока... Пока Малфой и его подпевалы не открыли рот. Зачем - понятно не было. Такого можно было ожидать (Рон, например, вместе с Дином и Симусом и ожидали) от Крэбба или Гойла, но Малфой... Самым обидным было то, что когда Хагрид уносил стонущего бледного слизеринца на руках, до конца пары оставалось всего двенадцать минут. Понятное дело, что, как только в хижине великана зажегся свет, Гарри достал мантию-невидимку и без лишних слов направился к другу. Мысленно он уже готовился сражаться за право проведать Хагрида со скрестившей сердито на груди руки Гермионой и надеялся, что увязавшиеся за ним следом Рон и Нев поддержат его, но Грейнджер вновь предпочла проигнорировать правила школы и деловито устроилась рядом с ними. Под мантией было тесно. Все порядком подросли за лето, а Невилл еще и немного поправился, так что идти было тяжело. Особенно в темноте. К их удаче (или из-за разгильдяйства Филча, никак не могущего привыкнуть к новым порядкам), ворота замка были открыты, и компания беспрепятственно вышла на лестницу. Расслабляться, однако, было рано: Снейп еще в начале второго курса исхитрился засечь их перед воротами, когда они облегченно стащили мантию с голов, чтобы свободно подышать. Стоило им сделать пару шагов, как стало совсем очевидно: в замке идти было еще легко. На улице мокрая трава, холодный ветер и скользкие камни добавляли сложности к их и без того нелегкому путешествию. К тому же, в стенах школы не было слышно раздражающе громких - и, как предположил Рон, спятивших - кузнечиков. Уже по тому, как Хагрид открыл дверь - рывком, качаясь и не спросив, кто стучит, - друзья поняли, что Хагрид пил. И, не сговариваясь, привычно принялись обрабатывать великана и его жилище: открывать окна, умывать, убирать последствия грустного одинокого пьянства. Великан в это время сходил во двор, где, судя по доносящимся звукам, пытался то ли утопиться, то ли привести себя в чувство. Вернулся он мокрый и очевидно лучше соображающий. Но все равно очень и очень грустный. Настолько, что безропотно позволил усадить себя в огромное продавленное кресло и выпил протянутую кружку крепкого чая за один раз. - Вот ведь докатился, а? - невнятно проговорил он, проглатывая окончания слов. - Один день всего уч-чительствова-ал!.. А ведь сам Дамблдор-то... ой-о-ой... Друзья встревоженно переглянулись. Травмы на парах в Хогвартсе не были чем-то из ряда вон выходящим или редким. После зелий, например, все те же Невилл или Гойл, регулярно просиживали по пару часов в лазарете. И даже один на один неплохо общались. Про уроки полетов или (у старших курсов) травологии и говорить не приходилось. Так что подумать, что Хагрида могут в самом деле уволить из-за Малфоя, они не подумали. А ведь могли. - Малфой же раздует, - схватился за голову Хагрид. - Он... эта... навешает Совету-то на уши... - Спокойно, - вскочил на ноги Гарри. Идея, возникшая в его голове подобно чудесному озарению, не была, конечно, стопроцентным выходом из сложившейся ситуации. Да и грозила более чем серьезными последствиями, но... - С Малфоем - с младшим, я имею в виду - будет разбираться специально обученный человек.***
Мио, как человек, состоящий с Риддлом в лучших отношениях (как бы парадоксально это ни звучало), чем кто-либо из их компании третьекурсников Гриффиндора, была в итоге выбрана послом. - Том, - окликнула его, разговаривающего с Джинни (Гарри в который раз задумался, как и о чем эти двое могли говорить, но, что неудивительно, отложил эту мысль на потом), Грейнджер. - Можно тебя на пару минут? Слизеринец, обернувшийся было, коротко кивнул и снова повернулся к Джинни. Торопиться он совершенно очевидно не собирался - и это прямо-таки раздражало. Тем не менее, торопить его сейчас, когда им действительно нужна была помощь этого самовлюбленного придурка, было неразумно - и друзья покорно ждали, когда кое-кто соизволит уделить им капельку своего внимания. Ждать пришлось, в принципе, недолго: уже спустя каких-то пятнадцать (самых длинных и ужасно истощающих запасы терпения) минут Риддл, то и дело здороваясь с проходящими мимо них студентами, шел за ними по направлению к "их" классу. Стоило только двери захлопнуться за спиной у Тома, как он, подозрительно нахмурившись, выдал с кривоватой ухмылкой: - Это что, похищение? - Да, - коротко подтвердил Гарри. - Интригует, - признал Том и с потрясающе наглым лицом уселся на ближайшую парту. - Продолжайте. Игнорировать то, как он со скучающим выражением лица изучает свои ногти, было практически невозможно, и Гарри поспешил перейти к делу. - Про Малфоя в курсе? - Вообще о его существовании - да, к несчастью. А частности... - Этот идиот разозлил гиппогрифа на УЗМС. Риддл недоверчиво фыркнул. Но зато перестал рассматривать ногти и наконец обратил внимание на людей рядом. - Он. Сделал. Что? - Разозлил гиппогрифа, - повторил Гарри. - И гиппогриф на него бросился, - добавил Невилл. Немного рановато, как считал Поттер, но сказанного было уже не вернуть. - А. Я, похоже, понимаю, к чему вы ведете. Вы хотите, чтобы я каким-то образом повлиял на малыша Драко, чтобы он наконец стал мужчиной и перестал жаловаться папочке? Например, начиная с этого инцидента, так? Признавать правоту Риддла (особенно когда он начинал говорить этим противным, полным самодовольства, тоном) не хотелось. В основном потому, что он был на сто процентов прав. Однако по их обескураженным лицам этот засранец и так догадался. И расплылся в самой мерзкой из своих улыбок. Все-таки с тех пор, когда им всем стало известно о его "взрослой личине", у Тома немного слетели тормоза. Немного. Он, так или иначе, все еще оставался на редкость обаятельным сукиным сыном - и это было худшей из его черт. - Так он же уже нажаловался. Да, обаятельным сукиным сыном. Несмотря на его самодовольный вид и раздражающую ухмылочку, Тома хотелось лишь ударить, а не убить. - Ладно, ребята, - Том сполз со стола и поднял руки в успокаивающем жесте, соглашаясь. - Я поговорю с Драко. Что-нибудь еще? Гарри кивнул. - Да. - Я слушаю. - Знаешь, что надо было сделать, чтобы прочесть кусачую книжку Хагрида? Риддл в ответ слегка приподнял левую бровь, словно демонстрируя, что он, конечно, с легкостью обошелся бы и без этого знания, но раз уж Гарри предлагает... - Погладить ее по корешку, - с довольным выражением лица возвестил Поттер и, махнув друзьям, удалился. Ошарашенное лицо Тома хотя бы частично восстановили затраченные на этого придурка нервы.***
- Я все еще не считаю, что это была хорошая идея, Гарри, - озабоченно проговорил Невилл. - Хоть и странно, что Том вот так легко согласился. - Вовсе не странно, - ответила вместо открывшего было рот Поттера Мио. - Не в его интересах, чтобы к школе было приковано еще большее внимание. Дементоры и так доставляют ему проблем. Том, в отличие от некоторых, не выходит из замка позже четырех часов вечера - и не раньше семи утра. Парни опасливо на нее покосились. Грейнжер слегка порозовела и принялась оправдываться: - Что? Мне Джинни говорила. Кстати, Рон, - перевела стрелки она, - тебе не кажется, то твоя сестра немного странно себя ведет? - А разве не всегда так было? - пробормотал себе под нос Поттер, неловко поежившись. Младшая Уизли в прошлом году была занозой похуже Криви (одна та мерзкая валентинка чего стоила). И то, что в этом году ее практически не было видно, ситуацию легче не делало. Джинни все еще продолжала следить за ним. И, как только что выяснилось, за Риддлом тоже. - Да не, - покаал головой Рон, - она просто... ну, как сказать... В общем, видели эту стремную второкурсницу с Равенкло? Она еще с перьями в волосах ходит и постоянно бред преподам втирает. Ну, так вот, эта Полоумная с нами по соседству живет, и Джи с ней половину лета общалась. Может, подхватила этих... как там их... в голове еще водятся... - Вшей? - Тараканов? - хором предположили Невилл и Гарри и тут же захихикали. Грейнджер поджала губы и закатила глаза. Порой общение преимущественно с мальчишеской частью курса начинало ее утомлять.***
Регулус рассказал Поттеру, что дневник Тома с заключенными в нем воспоминаниями хранился у Малфоев. Сомневаться в этом не приходилось. Гарри, насколько Том успел его изучить, не стал бы обращаться к нему с просьбой, если бы не знал наверняка, что она выполнима. Цепочка "Малфой-старший каким-то образом узнал Тома на вокзале "Кинг-Кросс" и предупредил своего сына не нарываться, так что Том вполне может как-то воздействовать на Драко", наверняка выстроенная Гарри, прослеживалась без проблем. Другое дело, что Том, помимо (угрожающей) улыбки и (не совсем вежливых) просьб ничего и поделать в данной ситуации не мог. О чем паршивец Поттер, разумеется, знал. Рассчитывать на один лишь иррациональный ужас перед тем, кем Том пока еще не стал, было невыносимо. И даже в чем-то... стыдно. Малфой обнаружился в Больничном крыле. С замотанной в бинты рукой, посеревший и спящий. Гиппогриф в самом деле неплохо подрал его, как успел узнать перед приходом в лазарет Том, и теперь Драко грозило ходить на перевязки около двух недель: такие раны по пока еще необъяснимой причине заживали отвратительно и постоянно норовили начать гнить. Лично сам Риддл считал это своего рода проклятием, разновидностью того, что несла в себе кровь единорога. Только поражающее безрассудных глупцов, оскорбляющих кого не следовало. Будь на месте Тома другой человек, разговор по душам, возможно, и не состоялся. Но мадам Помфри удачно возилась в своем кабинете, в лазарете больше никого не наблюдалось, что было редкостью для начала учебного года, и Том, не став тянуть резину, положил на раненную руку Малфоя свою ладонь. И несильно - но крепко - сжал ее. Наложенное мгновение ранее заглушающее заклинание поглотило негодующий вопль разбуженного Малфоя. К его чести, понять - или хотя бы прочувствовать момент, - он смог впечатляюще быстро. Его светлые глаза испуганно расширились, а крик боли застрял в глотке и перешел в нервный хрип. Том довольно осклабился и расслабил ладонь. Однако убирать ее совсем не торопился. - Здравствуй, Драко, - мягко поприветствовал он затрясшегося (о, отец в самом деле рассказал ему!..) парня. - Зд-д-дра-а... - Ну-ну, - успокаивающе похлопал Риддл по его руке, выбивая новую порцию забавных звуков. - Тише. Поговорим?