Парадокс лжеца

- Что-то изменилось, - задумчиво протянул Воландеморт, рассматривая свои руки так пристально, словно видел впервые.       Вот уж точно «новая жизнь».       Пока слабые, но абсолютно чистые, лишенные любых следов времени руки определенно были «его». Его руками, целиком и полностью.       Не только руки. Тело.       Но что-то изменилось. Неуловимое и слегка раздражающее «что-то». И дело было далеко не в запечатанной магии. С самим телом было что-то не так.       Мишель смерила его оценивающим взглядом, долгим и неприятным. - Не совсем, - в конце концов ответила она. – С вашим телом все в порядке, мистер Риддл. Теперь. На вас было проклятие, я его сняла. Не нужно благодарностей. …Что. - Проклятие? – переспросил Воландеморт. Он никогда не чувствовал, чтобы… - Проклятие. Вероятно, вы и не подозревали о нем, потому что росли с ним, появились вместе с ним на свет. Сильное и въевшееся в тело проклятие, образовавшее в момент зачатия. – Мишель коротко кивнула, но все-таки пояснила, заметив недоуменный взгляд пациента. – Амортенция, мистер Риддл. Один из ваших родителей был отравлен амортенцией.       Дальнейшие ее рассуждения Воландеморт практически не слушал. Слова доносились до него глухими обрывками звуков, пустыми и неправильными. - …Мать, вероятно. Раньше подобное было в порядке вещей среди мужчин, и это, надо отметить, просто отвратительно. А в некоторых странах еще и незаконно… В прочем, лекари со временем… научились лечить отравление детей, и запрет на секс с опоенным был снят в большинстве стран… Однако далеко не все сознаются, что…       …Мать.       Воландеморт натужно рассмеялся. Его высокий громкий смех отразился от стен и зеркал – и в нем, в собственном голосе, он услышал тонкие трещинки истерики.       Ему было плевать.       Мать.       Он всегда чтил ее, брошенную на погибель в холодную зиму, раздавленную, одинокую и несчастную. Уважал благородную и верную, хоть и слабую, волшебницу.       Он всегда ненавидел отца, высокомерного и брезгливого, трусливо сбежавшую от беременной жены. Презирал жалкого и ничтожного маггла.       Мать!..       Его родители – оба – оказались тем еще мусором – и разве удивительно, что у них появился именно он?..       Идти по траве было тяжелее, чем по твердому полу. Он пока не мог стоять твердо. Но вдыхать свежий воздух, не чувствуя, как плавятся легкие и заходится от боли голова, было настоящим наслаждением.       Воландеморт скептически рассматривал надгробия. Понять, зачем устраивать у себя на заднем дворе кладбище, он не мог, но находил это в некотором роде очаровательным.       Одна могила была совсем свежей, и мужчина, подчиняясь своему праздному любопытству, направился к ней. А когда наконец дошел до нее, укрытой сиренью и спрятанной под кроной дуба, в изумлении застыл. Все его существо сковало странное, необъяснимое и довольно неприятное чувство.       Увидеть на надгробии собственное имя Воландеморт совершенно не ожидал.

ТОМ МАРВОЛО РИДДЛ Я прощаю тебя

      Воландеморт фыркнул, чувствуя, однако, странную нервную дрожь. Он никогда не просил прощения (искренне, по крайней мере) и не собирался это делать. Но, видимо, в детстве он был более эмоциональным, чем помнил.       У надгробия лежала нераспечатанная пачка сигарет, и мужчина, забрав ее, поспешил обратно в дом. Ему надо было присесть: не брать с собой трость было несколько преждевременным и неразумным решением.       Что за нелепость.       Кто вообще додумался хоронить отслуживший свое крестраж?.. - Кто это, - тихо, но требовательно спросил муж мамы, глядя на вцепившегося в голову Воландеморта.       Риддл раскачивался из стороны в сторону, и его глаза слезились. Или он плакал?.. Гарри не был уверен.       Наверное, музыка, о которой он твердил ранее, стала совсем невыносимой. - Это друг Гарри, - не отрывая взгляда от книги, ответила Мишель. - Понял, - кивнул мужчина и повернулся к вскинувшемуся от возмущения Гарри. – Не дружи с ним. - Я… Я и не дружу. Он не мой друг!.. - Славно. – В любом случае, он на реабилитации, - поджала губы Мишель. - А я просила тебя не приходить. - Винсент занеможил. Посмотри, что с ним.       Мишель оторвалась от книги. Тяжело вздохнула и вышла из комнаты – собираться.       Гарри поджала губы. Насколько он помнил, этот Винсент был вампиром с до смешного хрупким здоровьем, и его осмотр всегда затягивался на день-другой. Самого Винсента Гарри никогда не видел, но заочно ненавидел.       Дэнни оторопело уставился на распивающего чай Воландеморта. К счастью, он промолчал – и Гарри схватил его за локоть и поспешно увел из гостиной, пока… - Что это за хер и почему он так похож на нашего Томми?       …Пока он не открыл рот.       Воландеморт спал.       Гарри много раз наблюдал его сон, но всякий раз чувствовал необъяснимую неловкость. В закрытых глазах, в расслабленных чертах лица, в мерном дыхании, приоткрытых тонких губах и длинных конечностях, что мужчина неосознанно поджимал к себе, словно пытаясь сделаться меньше, Гарри видел Тома. Взрослого, опасного, непредсказуемого Тома.       Это больше пугало, чем удивляло.       И заставляло сердце тревожно замирать.       Гарри не хватало этого человека – любопытного, хитроумного, злого, постоянно курящего и безумно талантливого. Но он ни за что бы в том не признался. Особенно теперь, когда собственными глазами мог видеть то, во что вырос тот дикий и неуклюжий черный котенок.       В чертову голодную мантикору. И пусть у него были сточены клыки и когти, пусть на шее блестела цепь, менее опасным он не стал. Гарри видел это. Замечал в остром выжидающем взгляде, чуть нахмуренном лбу, в леденяще спокойном высоком голосе и смехе. В том, как он держал книгу и ставил чашку на стол. В том, как он обаятельно улыбался маме и расспрашивал о своем воскрешении.       Чем-то он неуловимо был похож на мужа Мишель. Хоть и был все-таки человеком.       Но стоило ему заснуть, как в Гарри просыпалась тоска.       Они и вправду могли дружить. Пусть странной дружбой, но могли. Теперь он это знал. И ужасно сожалел, что это не могло оказаться правдой.       Приглядевшись, Поттер понял, что книга, заинтересовавшая Воландеморта, была той же, что в свое время привлекла и Тома.       Гарри передернулся.       Раньше ему приходилось убеждать себя, что Том – не Воландеморт.       Теперь, похоже, ему придется привыкать к мысли, что Воландеморт – это Том.       Он, конечно же, уже встал. И даже успел натянуть на ноги штаны.       На этом, правда, его успехи и закончились.       Воландеморт застыл у стола, что-то быстро записывая и бормоча себе под нос. Джемпер он надел ровно наполовину, просунув лишь голову и большую часть левой руки в положенные им отверстия. Поза была неудобной даже для наблюдателя, но его, застигнутого врасплох собственными мыслями, это, похоже, не смущало.       Гарри кашлянул. - Завтрак, - недовольно процедил он. - Я одеваюсь, - тут же откликнулся Риддл, не меняя, впрочем, своего положения даже в малости. - Мистер Риддл, вы не одеваетесь.       Воландеморт зашевелился. Медленно, рывками начал поворачиваться к Гарри, не прекращая писать и отчаянно кося в свои записи.       Гарри помнил, какими они могли быть – по дневнику. И потому сомневался, что сможет понять, что он там так увлечённо царапал, но обещание посмотреть он сам себе дал. Потом.       Чтобы выпрямиться, Воландеморту потребовалось гораздо больше времени, чем действительно было нужно, но его тёмные глаза в конце концов непонимающе уставились на Поттера. - Завтрак, - в третий раз повторил Гарри.       Риддл моргнул. - Иду, - кивнул он.       И, конечно же, снова уткнулся в свой блокнот. Гарри вздохнул.       Ну, он хотя бы надел свой дурацкий джемпер как надо. Осталось только застегнуть брюки.       Что и требовалось доказать.       Том Марволо Риддл в любом возрасте оставался катастрофой.       Из гостиной раздался громкий сдавленный стон, и Гарри, отбросив в сторону перо, рванул туда, на ходу вспоминая, что говорила мама по поводу нового тела Воландеморта. Как и из чего создавалось, какие неприятности могли возникнуть в процессе «приживания» души в новой оболочке и что нужно в таких случаях делать…       Впрочем, Воландеморт, на первый взгляд, выглядел неплохо и, вероятно, без особых проблем мог дотерпеть до возвращения мамы. - Что случилось? – на всякий случай спросил Поттер.       Хотя и после того, как Гарри внимательнее присмотрелся к сгорбившемуся в кресле Воландеморту, ничего особо тревожного он так и не обнаружил. Ну, кроме, разве что, вселенского разочарования на его бледной физиономии.       Вместо ответа Воландеморт протянул ему открытую книгу.       Гарри нахмурился, но все равно прочитал предлагаемый текст:       «…Некоего божества ты, видимо, преследуем гневом… тебе Орфей несчастливец беды наслал не в меру вины… Сам же он горе любви умерял черепаховой лирой… К сонму теней подошел и к царю, наводящему трепет… тронуты пеньем его… души бесплотные шли… матери шли и отцы… отроки шли и в брак не вступившие девы, дети, которых костер на глазах у родителей принял… те, кто навечно пленен девятью оборотами Стикса… боле того… пасть тройную свою удержал, раскрыв было, Цербер…» («Георгики», Вергилий) - Бля-ядь, - тоскливо протянул Гарри, захлопнув книгу.       А ведь мама говорила: «Читай, парень, старые книги: язычники, первые христиане и алхимики херни не скажут».       Правда, было бы здорово, если бы они доносили свою мысль до потомков попонятней. - Регулус. - Милорд. - ……….. Ужасно выглядишь. Я уже подумал, что ты мертв. - Я… я прогневал одного могущественного колдуна и был вынужден скрываться. - В самом деле? Что же, и кто он? Скажи мне его имя, Регулус, - и прятаться больше не придется, - глаза и тон Воландеморта, несмотря на доброжелательную улыбку, были холодны как лед.       Как мертвая вода, в которой он провел годы, окруженный лишь инферналами и зеленой смертью.       Регулус, не ответив, опустил глаза. Он, в отличие от других Пожирателей, не боялся ни крика, ни гнева, ни дурного настроения хозяина. Гораздо хуже было это ледяное молчание. Любое наказание заканчивалось: смертью или прощением. Ожидание же на вкус было как вечность.       Гарри перевёл дыхание.       Эти двое каким-то образом исхитрялись сжигать весь воздух в помещении при каждой встрече. - Согласен, - мягко улыбнулся Воландеморт. – Довольно неловкая ситуация.       Неловкая.       Поттер вытаращился на него.       Это он называет неловкой ситуацией? - С бывшими всегда так.       Обсуждать это Гарри отказывался.       Взгляд Регулуса, которым он его одарил, был подобен кружке ледяной воды, выплеснутой посреди сладкого полуночного сна в лицо. - И что ты только в нём, блядь, нашёл? – брякнул, не подумав, Гарри.       Регулус ядовито улыбнулся. - А ты? - Ха. Ха. Это типа просьба не задавать идиотских вопросов? - Типа, да. Сделай одолжение. - Рег? - Что ещё? - А что самое стрёмное у тебя спрашивал Риддл?       Регулус вскинул брови. Недоверчиво прищурился. Он, похоже, не мог поверить в то, что только что услышал. Гарри торопливо пояснил: - Ну, вы же не могли разговаривать только о его злодейских планах… Нет, я понимаю, что как раз Риддл мог, но… Ну, ты понял, да? Он же иногда выключал, - Гарри показал кавычки в воздухе, - «лорда Воландеморта».       Блэк криво усмехнулся. Зло и насмешливо. Но ответил нормально, даже газету отложил в сторону. - Загадка про двенадцать извращенцев. - А? - Загадка про двенадцать извращенцев, - повторил Регулус, гнусно ухмыляясь. – Десять мужчин, стоя в ряд, предаются любо…       Гарри поспешно закрыл уши, поняв, к чему идёт дело.       Блэк захохотал. - А почему загадка про двенадцать извращенцев? Мужиков же десять.       Регулус, всё ещё смеясь, указал на себя и Гарри. - А-а. Ясно. Очень смешно. - Давай их познакомим, - неподобающе хихикая, предложил Гарри. - Кого и с кем? - Мистера Риддла и Смотрителя маяка. - О, боги, - в ужасе проговорила мама. – Его же даже Фантом с трудом выносит. - Именно. Но чтобы ни произошло, все в выигрыше.       Кроме Риддла, но в том и была идея.       Мишель её уловила, но в реализации участвовать отказалась, сославшись на недопустимость беспричинных пыток пациентов. В том числе психологических.       В гнетущей тишине Гарри опустил взгляд и поклонился так низко, как только мог. Наверное, Тот, кто был в океане, ожидал, что они опустятся на колени, но с его личной точки зрения это было немного чересчур. Риддл верил в другого бога. Сам Гарри не мог назвать ни одного имени, которому он согласился бы служить.       К тому же…       Рядом что-то тяжело упало на землю. Кто-то. Поттер покосился на него, на свернувшегося жалким калачиком Риддла. Его бледные ладони дрожали, прижатые к, наверное, действительно сильно болящей голове, а из ушей и носа медленно вытекала кровь. Чистая, как невольно отметил Гарри. Без малейшего следа скверны. Похоже, этот старик и впрямь мог начать жизнь с чистого листа – пряча в рукавах мантии замызганный кровью и дерьмом черновик.       Везучий сукин сын.       Воландеморт тихо захрипел в отчаянной попытке закричать – или взмолиться о конце пытки.       «Неужели не выдержит?» - с любопытством подумал Гарри. Не то чтобы он в самом деле рассчитывал, что эта сволочь могла умереть таким вот образом. Но было бы забавно, потеряй он здесь сознание.       На берег с шумом вышвырнуло тело.       Рядом, задыхаясь, сипел Воландеморт, но Гарри с недоумением и опаской смотрел на подарок, выброшенный к его ногам волнами.       Это был маленький белый кит.       Эти маленькие ножки колотят и колотят по полу, стенам, над головой; и в голову словно забивают гвозди. Гвозди не лезут, но их все бьют, и бьют, и бьют… Пока поднимающийся эхом гул можно будет заглушить только одним истошным воплем, лишенным всего человеческого.       Звуки доносятся отовсюду. Это голоса и шорох живых людей, и их шаги, и их близость. Тяжесть их тел, невыносимость их существования.       Шум и дрожание стен этого древнего дома выводят из равновесия, а одеяло душит сухим, но не согревающим жаром.       Я хочу заснуть.       Я не могу заснуть.       Тиканье часов в соседней комнате оглушает, и голова, набитая гвоздями и пчелами, гудит. Резонирует с секундной стрелкой. С незримым ходом часового механизма.       В ней зреют, подобно жутким ядовитым плодам, тяжёлые мысли о непрочности человеческого существования.       О бессмысленности следующего вдоха.       И тогда я открываю окно и кричу. Без слов – душой. Сердцем. Пытаясь получить ответ, единственный простой ответ на очень глупый вопрос.       Зачем.       В ответ меня обычно садят под замок. В карцер.       Со временем я научился быть благодарным за это. Толстые стены карцера скрадывали звуки вокруг меня, прятали меня от… - Мистер Риддл, вы что-то сказали?..       Том распахнул глаза и тяжело сел в кровати. Комната была погружена во мрак, но рядом с кроватью, на подтащенном к ней табурете, сидел Гарри. Гарри Поттер. Мальчик, которого здесь быть не должно. И обыкновенно не бывало, если того не требовала его мать и учительница.       …Он в самом деле собирается стать лекарем?.. - Мистер Риддл, вы разговариваете во сне. - Что ты здесь делаешь? - Я ваш целитель, мистер Риддл. - Моя целительница – Мишель Грей. - А я – её ученик, так что обыкновенно иду вместе с ней в нагрузку, - Гарри растянул губы в улыбке, словно ожидая дальнейших пререканий, но их не последовало. Чем быстрее он закончит то, зачем припёрся в середине ночи, тем быстрее Воландеморт сможет снова лечь спать. – Вы потеряли сознание на пляже. Что вы последнее помните?       На пляже? Воландеморт нахмурился. Он помнил, как пришёл на пляж. Помнил, что практически дошёл до маяка… Видимо, тогда он и упал в обморок. Но почему? На нём на самом деле были чары, не разрешающие покидать Пустоши?..       …И Поттер что, всё это время торчал здесь? - Нет, просто заходил время от времени проверить ваше состояние, - мальца дивно перекосило от этого вопроса – слабое, но хоть какое-то утешение. - Итак, что последнее вы помните о вашем неудавшемся побеге?       Догадался. Том раздражённо дёрнул губой. Разумеется. - Я помню, как прогуливался… - То есть, пытался сбежать. - …вдоль океана. Больше ничего. - Ясно. В этом теле до сегодняшней ночи кошмары были? - Кошмары? – сделал непонимающее лицо Воландеморт. - Кошмары. Плохие сны. - У меня нет кошма… - покачал головой Воландеморт, но под холодным взглядом Поттера осекся. Мальчишка говорил, что он говорил во сне. Что он слышал?.. – Нет.       Поттер безразлично кивнул. - Я выдам вам зелье Сна-без-сновидений. Пока разово. Если кошмары продолжаться, то придется пить курсом. Напоминаю, что скрывать симптомы болезни от своих целителей является дурным тоном. Как и попытки сбежать от наблюдения при выздоровлении, - в голосе паршивца на мгновение проскользнула угроза, и Воландеморт еле слышно скрипнул зубами. Как унизительно. – Джек принесёт вам зелье. Отдыхайте.       Засранец.       Поттер воспользовался своим статусом «ученика лекаря», чтобы попытаться угрожать ему. Его совершенно очевидно не беспокоило состояние его «пациента». Даже зелье собрался передать через слугу.       Воландеморт медленно втянул в себя воздух, пытаясь взять себя в руки. - Гарри, - он преувеличенно мягко позвал почти вышедшего из комнаты Поттера.       Спина Поттера одеревенела. Но он остановился. И даже обернулся с нелепой пародией на вежливую улыбку на лице. - Да, мистер Риддл. - Как долго вы будете меня здесь держать?       Улыбка Поттера стала ещё меньше похожей на улыбку. - Не стоит переживать о пустяках, мистер Риддл. Пожалуйста, отдыхайте, - издевательски вежливо проигнорировал его вопрос Гарри и выскочил за дверь в мгновение ока.       Воландеморт откинулся на оскорбительно мягкие подушки и закрыл глаза.       Пришлось признать: если бы паршивец просто злобно рассмеялся, покрыл его оскорблениями или заорал: «Никогда!», ему было бы проще.       Мишель и Джек стояли возле ограды, но идти ко входу не спешили, усиленно изображая неловкую беседу двух случайно столкнувшихся знакомых. Гарри подошёл к ним. - Вы чего? - А ты посмотри, кто там.       Поттер посмотрел.       И тут же сложился от еле сле сдерживаемого хохота. - И как долго это продолжается? – в восторге просипел он. - Не знаю, как долго, но я тут уже жду минут десять, - хмыкнула Мишель. - А я – полчаса, - заметил Джек. – И когда я только подошёл, они уже так стояли. - Ого, какой ты занятый сегодня, Джек, - поджала губы Мишель. – Целых полчаса стоишь здесь. - Прошу прощения.       Гарри прыснул.       И малодушно залез на забор, обеспечивая себе лучший вид.       Воландеморт, по-видимому, ругался со Смотрителем маяка. Или наоборот. По лицам обоих всегда было затруднительно сказать, что на самом деле они думают о собеседнике, но в данной ситуации взаимную неожиданную любовь скрыть было невозможно.       Гарри не знал, что именно пытался донести до Риддла старик, а подходить ближе было рискованно, но выражение лица у того было таким мёртвым и томным, что Гарри мог только порадоваться: ни магии, ни палочки у него не было.       К сожалению, эти двое встали прямо у калитки, заблокировав тем самым жильцам вход.       Наверное, Риддл на то и рассчитывал. В целом, довольно разумно: надоедливый старик наверняка переключится на хозяев дома, стоило ему только их увидеть. Вот только никто в Пустошах не был новичком в избегании дикого раздражающего Смотрителя. Даже Том, всего раз неудачно попавшись ему на глаза, развил в себе эту полезную для спокойной жизни в деревне способность. - А он хорош, - высказался Джек по прошествии ещё пяти минут. – Долго держится. - Меня больше интересует, что же он такое изначально сказал, раз Смотритель так завёлся, - откликнулась Мишель. – Вроде же умный мужик. Пойду-ка я через задний вход. Гарри? - Не, мам. Я ещё чуть-чуть посмотрю. - Как хочешь. Джек, за мной. - Да, мэм.       Гарри достал из кармана тянучку. На солнце она разогрелась и одуряюще сладко пахла колой, но и жевалась так легко…       В конце концов взгляд Воландеморта уткнулся в доедавшего свою жабу Гарри.       Поттер расплылся в яркой улыбке и помахал ему рукой.       Риддл сощурился как рассерженная змея. И прошипел – на парселтанге, как понял Гарри по начавшему махать руками с удвоенной энергией Смотрителю: «Убери это от меня».       Гарри фыркнул.       И, показав средний палец, слез с забора. Вот теперь можно было идти домой. Через задний вход, разумеется.       Злой взгляд Риддла преследовал его. - Кто еще остался? Снейп?.. – Гарри демонстративно задумался. – Точно. Снейп. Снейп тебя ненавидит. Видел бы ты, что он заставлял тебя делать на отработках… Понятия не имею, что ты ему сделал, но даже со мной он сдержанней.       Воландеморт мерзко ухмыльнулся. Гарри насторожился: до этого он молча выслушивал все оскорбления, не меняясь в лице. Поттер смог его уязвить, но это почему-то не радовало. - Убил твою матушку, - нежно проговорил Риддл. - Я в курсе, - резко отбрил Поттер.       Нельзя давать ему даже малейшего намека на гнев, на ослепительную ярость, мгновенно вскипевшую у него внутри. Как бы ни хотелось схватить эту длинную белую шею и сжимать, и сжимать, и сжимать… - Ты сказал, что не знаешь, что я ему сделал. Я говорю. Я убил твою мать. Он ее любил, ты не знал? Он не упоминал об этом? О том, что хотел ее. О том, что мечтал сам трахать твою драгоценную мамочку. Нет? А ведь… - Заткнись. - …он просил оставить ее в живых. Только ее. О, он умолял об этом. По-моему, даже плакал. Не уверен, он в этот момент целовал мои ноги. Я почти не разбирал его слов. Это было так жалко… Твой учитель настоящая тряпка. Или дело в твоей матери? Как считаешь, она была хороша в по… - Заткнись, - прорычал Гарри.       Он с ненавистью посмотрел на Воландеморта. Тот улыбался.       Лампочка у них над головами разлетелась вдребезги. Голос Воландеморта, тихий, медленный, ядовитый, в синем сумраке комнаты звучал еще хуже. - Знаешь, я бы ее пощадил. Ей всего-то нужно было отойти в сторону. Не мешать мне. Отдать тебя. Я бы взял ее… - Риддл намеренно сделал эту отвратительную паузу – и Гарри, задыхаясь, вскочил на ноги. – С собой. Представил бы человеку, что спас ее. Уверен, со временем она бы… сделала бы все, о чем бы ее не…       Гарри не любил драться. Да и не умел: махать кулаками было больше по части его кузена и Рона.       Однако зрелище откинувшегося на спину Воландеморта, вид его разбитой губы, чувство обжигающей боли в костяшках правой руки оказалось на удивление приятным. Удар был риском: перед глазами всплыло рассыпающееся лицо Квирелла, в ушах зазвенел его последний крик.       Оно того стоило, и Гарри от души двинул Воландеморту по животу ногой. Что-то отчетливо хрустнуло, однако Поттер все равно ушел от совершенно несопротивляющегося ублюдка. В спину его ударил издевательский, прерывающийся на болезненные вздохи, смех. - Это было непрофессионально, - в конце концов проговорила мама.       Гарри покраснел. Он и сам об этом знал. Даже лучше ее, на самом деле. Мама не видела и не слышала их. - Он меня спровоцировал.       Это было, положа руку на сердце, не совсем так. Гарри и сам повел себя не лучшим образом. - Конечно. Он тебя спровоцировал. Мистеру Риддлу плохо. Ему больно, его магию запечатали, его насильно удерживают здесь. Он и будет вести себя так. А то и хуже, - Мишель приобняла насупившегося Гарри. – Дорогой, я не прошу тебя безмолвно терпеть его выходки и не прошу относиться к нему как к обычному пациенту. Он не обычный пациент. Однако все равно пациент. Так что распускать руки… Гарри… будь выше этого. - Я знаю, - Гарри виновато шмыгнул носом и тут же зло выпалил: - Но извиняться перед ним я не буду. - Ладно. В любом случае, я уверена, он это заслужил. - Он тебя тоже достал, да?       Мишель слегка замялась. По ее лицу было видно, что она не хочет говорить, но в конце концов она признала: - Немного. Мистер Риддл считает, что может быть очаровательным. Возможно, так и есть, однако… я вырастила его тело от малейшего кусочка кожи до последней клеточки мозга вот этими руками, и его попытки быть обходительным…ощущаются, словно со мной пытается флиртовать кусок говядины на разделочной доске. Не говоря уж о том, что я старше этого мальчика на очень много лет. - Мама-а, - укоризненно промычал Гарри, пытаясь не засмеяться. «Ну хоть не свинины», - пронеслась в голове озвученная голосом Тома непрошенная мысль. - Я видел надгробие, - проговорил, подначивая, Воландеморт.       Он не уточнял, но Гарри знал, о чем он. И меньше всего хотел говорить об этом с ним. - Так мило. Вы были близки, верно? Молодой я много говорил о тебе. Ты был ему дорог. - Завидовать нехорошо, мистер Риддл.       Гарри ненавидел такие моменты. Необходимость сидеть с Воландемортом как с пациентом выводила его из себя – и его скривившееся словно от зубной боли лицо при звуке собственной фамилии служило лишь слабым утешением. Оставалось лишь стискивать зубы и повторять про себя, что если он выдержит этого чокнутого старика, то любой другой пациент будет уже не страшен. - Вы спали вместе? - Что?       Что.       Вежливость, в прочем, никогда не была хорошим ответом на его слова. Правда, никакой верной стратегии с этим ублюдком и быть не могло. - Я спросил, спали ли вы вместе, - с невинным лицом повторил Воландеморт и зачем-то уточнил: - Занимались ли сексом. - Нет, - возмущенно отрезал Гарри. - Какая жалость.       Том о нем заботился. Не в этом смысле.       Он говорил, что дорожит Гарри. Что никогда не причинит ему вреда. Не в этом смысле.       Они целовались. Не в этом смысле.       Том написал ему, что любит его. Зачеркнул. Но оставил. И все равно.       Не. В. Этом. Смысле.       Поттер чувствовал, что его уши горят. Чувствовал, как его щеки вспыхнули. Его глаза застила мутная поволока бешенства, но он все равно ощущал обжигающий взгляд этого ублюдка, с жадностью впитывающего мельчайший отзыв на свои слова. Все терпение, вся выдержка уходили на то, чтобы не вспылить. Чтобы оставаться профессионалом.       Том тоже так делал. Говорил гадости и замирал, наслаждаясь реакцией. Его, Гарри, он обычно щадил.       Воландеморт, казалось, наоборот – сконцентрировался лишь на нем. И ничем не гнушался. - А он был бы не против. Ты симпатичный мальчик. Не самый умный, но сообразительный. Любишь магию… ценишь ее. У тебя красивый голос. А глаза все такие же… такие яркие… чистые…       Терпение Гарри опасно пошатнулось. Самообладание повисло на одной-единственной ниточке, тонкой и натянутой до хрустального звонах в ушах. - Мистер Риддл, - прерывая сомнительные комплименты в свой адрес, неестественно спокойно обратился к нему Гарри, - вы мазохист? - …Боль хорошее чувство, Гарри. Это сигнал, что организм еще жив, и главный защитный механизм от… - Это значит «да»? – так же спокойно уточнил Поттер.       Воландеморт вскинул брови. В его глазах весело плескалось любопытство: что же будет?.. - Нет, - наконец признал он. - Тогда, быть может, вам стоит немного помолчать? Раз уж вам не нравится, когда вас бьют.       Ублюдок расплылся в кривой улыбке.       Но промолчал.       В долгожданной тишине Гарри даже смог успокоиться. - Вы пытались убить меня. Еще на первом курсе. - Верно, - легко согласился Воландеморт. – Тогда я тебя не знал.       Гарри откусил кусок хлеба, но вкуса не ощутил. Словно картон. Словно не он жевал его, а мягкая игрушка. - Теперь знаете. - Мне любопытно, - Воландеморт по-птичьи склонил голову набок, - каким бы ты был, если бы я не убил твоих родителей? - Лучше. - Гарри, что у вас двоих происходит? – встревоженно спросила Гермиона, едва Воландеморт покинул гостиную. Его трость, однако, все еще стучала по ступенькам, и Гарри преувеличенно громко ответил: - Ничего такого. Просто он старый озабоченный извращенец. - Ну, это как раз-таки мы знаем, - философски заметил Рон, явно имея в виду что-то свое. - Давай начистоту. Напускная вежливость тебе не к лицу. -Если вы не знаете, что сказать, профессор, то можете процитировать одного всем нам хорошо известного Темного лорда, когда он все-таки узнал, что хранит моя мама в бардачке своей машины. А именно: «Господи Иисусе!..» - Мне не хватает Регулуса, - со странной интонацией проговорил Воландеморт. – Заменишь мне его? - Ты отвратителен, - выплюнул Гарри.       Воландеморт кивнул, будто соглашаясь с утверждением. И без предупреждения ударил Круцио.       Боль была чудовищной. Гарри кричал, но легче не становилось. Он упал на землю и беспомощно катался по мокрой земле, словно пытался избежать этой сводящей с ума боли.       Когда Воландеморт поднял палочку, Гарри остался на земле, мало заботясь, как выглядит в его глазах. Воздух, прохладный влажный воздух, и мелкие капли дождя, падающие с неба приносили такое сладкое облегчение… Где-то далеко звучали крики друзей, но все, что имело значение – это прекрасный чистый воздух и проклятые темные глаза, глядящие на них сверху вниз. - Тебе ведь нравился Том. Чем я хуже? - Тем, что ты кусок дерьма. - Гарри однажды сказал, что вы сделали достаточно добра для меня. Это так, - Воландеморт продолжил неторопливо вышагивать перед ними, и его тихий голос пробивался даже сквозь боль и слезы. – Поразительно. Те, кто должен был быть моими врагами, оказались полезнее, чем мои соратники.       Ряды Пожирателей после этих слов заволновались. Кто-то даже попытался что-то выкрикнуть, но оказался быстро заткнут своими соседями.       Воландеморт на их глазах поставил свою Метку грязнокровке, трем предателям Крови и Гарри Поттеру – кто знает, что тогда он сделает с опростоволосившимися подчиненными? - Лорд Воландеморт умеет быть благодарным. Это честь для вас, - в его голосе хоть и присутствовала доля издевки, однако Поттер с удивлением отметил: Риддл был почти абсолютно серьезен. Он и в самом деле так считал. – Со временем вы это поймете. Отпустите их! Мы уходим.       Хватка Пожирателей ослабла.       По полянке раздались хлопки аппарации. Пожиратели один за другим уходили, пока они не остались один на один с Воландемортом. Палочки лежали у его ног – и Гарри приготовился к рывку.       Риддл вдруг заговорил снова: - Ах да, Гарри, - он поочередно указал на Рона, Гермиону, Невилла и Джинни и ласково улыбнулся: - Не трогай больше моих людей.       И исчез.       Гарри бессильно заорал в пустоту. Метка на левой руке пульсировала и горела подобно клейму позора.