— Хён, войди в меня, пожалуйста, — почти сквозь слезы простонал Чимин. — Хён, Юнги-хён, пожалуйста. У нас осталось так мало времени... — протянул младший. Юнги на секунду замер, выключил вибратор, но двигать им не перестал — тот проникал глубже, касался нежных стеночек, делал то, на что пока не решался старший — брать грубо, жестко, интенсивно.
— Ты же так хотел развлекаться со своими игрушками? — Юнги действительно не понимал, почему Чимин просит его об этом.
Малыш сам притащил коробку, заставил его умирать, причем не один раз, хотеть разложить сладкого крошку на кровати, на полу, под столом, да где угодно — лишь бы вместо игрушек была его твердая плоть, лишь бы насаживать того на свой горячий член, вбиваться в узкую влажную дырочку, трахать так, чтобы хрупкое тело содрогалось от оргазма.
— Уже передумал?
— Хён, пожалуйста... — нерешительно выдохнул Чимин. Юнги аккуратно вынул из малыша игрушку, откладывая ее в сторону и небрежно скидывая свою одежду.
Юнги опустил руки на сочные ягодицы, сминая их, проходясь между половинок язычком. Слабые стоны вырывались из пухлых губ. Хотелось впиться в Чимина, пососать нижнюю губу, проникнуть язычком в болтливый ротик — Юнги уже не помнил, когда последний раз так целовал, желая продать душу за поцелуи.
— Твердый, толстый, истекающий смазкой, пульсирующий член в твоей попке смотрится гораздо лучше, так? Ведь игрушками его все равно не заменить, я разве не прав?
— Хён, — засмущался Чимин. Юнги был доволен, хоть и сказал больше, чем требовалось.
Чимин от напряжения вжимался животом в кровать, пока Юнги продолжал свои манипуляции, пока руки впивались в ягодицы, раздвигая их еще сильнее, открывая всего малыша для ласк, для проникновений пальцами в его покрасневшую от игрушек дырочку, от интенсивных погружений шариков в узость, где сейчас красовались чужие пальцы. Теперь они делали свое дело — лучше, чем игрушки — сгибались внутри, чувствовали влагу, горячее нутро, двигались то быстро, то медленно, но каждое действие снова и снова отзывалось криками и стонами. Чимину точно нравилось.
Юнги мучил, пытал, смазывая свой давно возбужденный член, затем аккуратно погружаясь, входя, как и просил Чимин...
Юнги на секунду задержал дыхание, а может он уже давно задыхался, пропуская удары сердца, снова забывая о времени, просто потому, что все было неважно, совершенно бесполезно — он даже не справлялся со своими эмоциями. Старшему уже надоело скрывать чувства, занимаясь любовью с самым дорогим, самым драгоценным человеком, гладить его нежную кожу и притворяться, молча ревновать, каждый день быть рядом как друг и брат, помогать, но ничего не иметь взамен, что каждый раз оставаясь один на один со своими страхами, Юнги не мог сдержаться.
Как не может и сейчас... Никогда не мог.
Перед приходом Чимина Юнги получил сообщение от тренера, что тренировку по баскетболу перенесли на четверг. А значит это последнее занятие перед вечеринкой, перед признанием Чимина другому.
Чимин изнывал от нетерпения, пока Юнги не начал двигаться внутри, сразу переходя на слишком быстрый темп. Старший прислонился грудью к мокрой спине, обвил одной рукой шею, а второй схватился за тонкую талию.
Юнги вжимал Чимина в себя, успевая только оставлять смазанные поцелуи на затылке, на висках, лишь иногда добираясь до щек. Чимин под ним стонал так отчетливо, так мягко, выпуская из пальчиков одеяло и царапая влажную, слегка напряженную шею старшего.
Юнги чувствовал, как тяжело и рвано Чимин дышит, как извивается, как сладко двигается в одном с ним ритме, даже несознательно виляет бедрами, приподнимая попку. Хён поднялся, увлекая за собой Чимина и ставя того на колени, продолжал вбиваться членом в раскрытую дырочку, поглаживая руками спину с задравшейся футболкой, затем одним резким движением стягивая ее с малыша.
В такой позе Юнги удавалось проникать под другим углом, приносить новые удовольствия и слышать прекраснейшие стоны. Старший вышел, приподнял Чимина, заставил развернуться лицом к себе и позволил действовать самому. Малыш сразу покраснел, робко приблизился к Юнги, облокотившемуся к изголовью кровати, смущенно перекинул через хёна ногу, демонстрируя свое возбуждение от долгих ласк.
Юнги так нравилось наблюдать за этим смущением, за тем, как Чимин двигается все ближе и ближе, как разводит свои ножки, как берет хёна за руки и кладет их на свои ягодицы, как совсем невесомо касается его горячей изнывающей плоти, ласкает член пальчиками и насаживается сам, томно выдыхая прямо в губы напротив.
Чимин все еще был немного скован, но выстанывал каждый раз, стоило Юнги шире раздвинуть его ягодицы, двигаясь внутри до громких шлепков, до красных следов. Пока малыш не начал хвататься за плечи, двигаться сам, проезжаясь бедрами и глубже принимая все еще слишком узкой дырочкой пульсирующее возбуждение старшего. Он чуть ли не скакал на твердом члене, а Юнги оставалось лишь сильнее сжимать половинки, помогая вбиваться еще быстрее, глубже и грубее.
— Я теперь достаточно раскованный? — спросил Чимин, прижимаясь грудью к Юнги, которому с большим трудом удавалось вдыхать воздух. Малыш перешел на плавный темп, извивался в руках, выгибал спину, даже легонько откидывал шею для поцелуев.
Юнги поцеловал каждый миллиметр сахарной, бархатной кожи, добираясь до губ и оставляя теперь уже точно последний поцелуй. Он мягко проник в ротик, ощущая, как чужие губы отвечают ему, целовал долго, наслаждаясь клубничным вкусом. В последний раз.
— Ты даже не представляешь, — ответил Юнги, сжимая в кольце из пальцев горячую плоть младшего, снова заставляя Чимина стонать, закрывать глаза от удовольствия, когда теплая влага разлилась по сладкому животику.
Малыш вздрагивал и переводил дыхание, сидя на ногах хёна. Чимин почувствовал, как внутри еще пульсирует член хёна, как тот выходит. Он обхватил теплыми пальчиками орган, провел по всей длине так же, как когда-то учил его Юнги. Сперма брызнула на уже запачканный живот.
— Ты отлично справился, Чимин, — хрипло проговорил Юнги, вытирая карамельный животик.
— Правда? — не поверил младший, но довольно заулыбался, когда Юнги протянул из шкафа свою футболку, только чистую.
— Правда, — улыбнулся в ответ хён. — Ты был великолепен, — не стал скрывать правды старший, хоть думать об этом было невыносимо грустно. — Кстати, я должен сказать, что в четверг у меня тренировка. Так что, я думаю, что это наше последнее занятие, — сообщил Юнги и быстро вышел в коридор, прячась от Чимина и своих настоящих чувств, но возвращаясь немного позже уже с кружкой горячего чая.
Чимин решил отдохнуть, усаживаясь на стол, наслаждаясь компанией хёна и заваренным только для него чаем. Он иногда поглядывал в окно. Юнги сидел рядом на стуле, молчал — не знал, что сказать, хоть и хотел рассказать так много. Чимин, мягкий и пушистый крошка, рассказывал про очередной фильм, который стоит посмотреть, о том, что когда-нибудь на каникулах им надо выбраться в нормальный кинотеатр, съесть мороженое, пиццу, пончики и погулять в парке.
А Юнги лишь кивал в ответ, точно зная, что когда малыш получит Намджуна, то пойдет в кино с ним. Сам хён уже будет ему не нужен... Только не мог понять, зачем крошка предлагает все это ему, когда так отчаянно влюблена в другого человека? По старой дружбе?
Так к черту дружбу!
***
Чимин попрощался и ушел к себе, снова рассерженный на самого себя, в который раз побоявшегося сказать, как хорошо ему было, как понравилось ощущать в себе хёна, его руки на своем теле и прикосновения губ на коже, на своих губах.
Чимин не хотел, чтобы это был последний раз. Но не мог сказать, кому действительно собирается признаться на вечеринке...
Может, это не в последний раз?
***
Юнги удивился, заметив, что Чимин робко мнется возле двери в раздевалку, ожидая, пока хён выйдет к нему. Кажется, он даже наблюдал за сегодняшней тренировкой. Старший подождал, пока все разойдутся, сообщив тренеру, что сам закроет спортзал, а затем с полотенцем на шее вышел к Чимину.
— Чимин, ты приходил игру посмотреть? Как тебе? Подожди немного, я схожу в душ, а потом можем перекусить где-нибудь, — предложил Юнги, не находя объяснений растерянному виду младшего. — Я такой голодный...
— Хён, пусть сегодня будет последнее занятие! — перебил того Чимин.
— Хочешь совратить меня? — пошутил Юнги. Чимин вздрогнул, только отступать не стал. Только не сейчас.
— Да, я попробую. Можно?
Урок 7:
Give me a little sugar!
