Игра с нулевой суммой

— Хён, пусть сегодня будет последнее занятие! — перебил того Чимин. — Хочешь совратить меня? — пошутил Юнги. Чимин вздрогнул, только отступать не стал. Только не сейчас. – Да, я попробую. Можно? — надул губки младший, решительно надвигаясь на Юнги. Тот попятился назад, отодвигаясь в сторону матов, сложенных в большую стопку за трибуной для зрителей. — Может, лучше сначала покушаем что-нибудь? — пытался отговорить Чимина Юнги. Он уже поставил точку. По крайней мере, постарался поставить ее во вторник.       Юнги с большим трудом принял для себя решение — перестать сходить с ума по уютному крошке, вечно таскающему его футболки, отвлечься, забыться, отпустить, дать возможность младшему самому совершать ошибки, смириться с тем, что Чимин никогда не будет принадлежать ему. — Обязательно покушаем, хён, — коварно улыбнулся Чимин, совсем не слушая чужих возражений. — Только потом. Так мне можно? — настаивал малыш.       Юнги может снова уступить, может снова утонуть в прекрасных чувствах к мягкому, пушистому светловолосому созданию, но что делать дальше? Он снова останется один? Снова будет лежать всю ночь, думать, хотеть признаться или желать умереть, даже не зная, какой вариант выбрать — просто потому, что и тот, и другой означают немедленную смерть. Просто потому, что Чимин делает это не ради него, соблазняет ради другого любимого человека... — Я потный после игры. Может, я сначала в душ схожу? — нашел новый аргумент старший, оказавшийся в ловушке. За спиной маты для упражнений, а впереди только неизбежное страдание в виде плюшевого зайчика Чимина.       Он оказался в тупике своих собственных чувств. Щеки младшего медленно покрывались слабым румянцем, пряди волос поблескивали от тусклого света ламп, а маленькие ручки сжимали чужую мокрую спортивную форму — Чимин был не намерен отступать.       Будет ли тяжело после такого? Или будет, как обычно, больно? Оба варианта одинаково подходили Юнги. Последний раз — наверное, все должно закончиться здесь и сейчас. — После сходим, хён! — возразил Чимин, пальчиками сжимая полотенце на чужой шее. — Вместе, — прошептал крошка, притягивая за полотенце к себе и опаляя горячим дыханием ухо. Юнги еле стоял на ногах от таких откровенных заявлений, но раскованность и одновременно мягкость, с которой Чимин произносил каждое слово, попадали в самое сердце. — Хорошо, — согласился Юнги, чувствуя, как сильно каждая клеточка его тела требует Чимина, как руки желают гладить бархатистую кожу, а губы по-прежнему впиваться грубо и страстно.       Чимин отбросил в сторону мокрое полотенце, подходя совсем близко. Ладошки младшего аккуратно забрались под кромку спортивных шорт, принося с собой волны мурашек на мокром теле, пробирались глубже — туда, куда прежде Чимин не рисковал вторгаться без разрешения или смелости — обхватили только-только начинающий твердеть член, провели по всей длине, невесомо коснулись головки. Пальчики игрались, сжимались в кольцо, водили. Чимин бережно откинул хёна на мат, затем ловко стянул шорты и сел между ног.       Юнги привстал на локтях, наблюдая за потрясающей картиной. Голова малыша опустилась к твердой плоти, пухлые губки мягко обхватили головку, посасывали ее. Хриплые стоны сами невольно вырывались. Чимин крепко сжимал пальчики у основания, старался заглатывать глубже, пока головка члена терлась о щеку. Юнги задыхался, прикрывая глаза, позволяя Чимину овладевать собой, как тому хочется.       Ведь это действительно в последний раз.       Чимин выпустил влажную горячую плоть из сладкого ротика, наклонился к животу, задирая футболку и поцелуями проделывая путь наверх, оставляя хёна обнаженным, побежденным. Он остановился на сосках, посасывая сначала один, потом другой, слегка покусывая каждый, затем добрался до шеи. Мягкие пухлые губки прикасались к соленой коже, целовали скулы, затем опускались на тонкие губы старшего.       Юнги обхватил талию младшего руками, сжимая хрупкое тело в своих объятиях, не веря, что это Чимин вытворяет с ним такие вещи. Тот целовал напористо, впиваясь пальчиками в волосы. Эта крошка даже пахла изумительно, словно клубничный чай, смешанный с шоколадными и мятными нотками.       Юнги не мог перестать прикасаться, водить руками по спине, вдыхать приятный аромат, наслаждаться Чимином, пока это еще было возможно. Старший в порыве стянул толстовку, отбросил ее в сторону, обнимая Чимина так крепко, как только мог себе позволить.       Младший разорвал поцелуй, выпуская чужие губы из своих, зубками оттянул нижнюю губу, ласково провел по ней язычком, затем резко отстранился и начал медленно стягивать с себя остальную одежду.       Юнги не верил, что сам научил малыша такому, а может, Чимину от природы было дано невероятное обаяние и удивительный талант к невинной сексуальности; все это теперь позволяло нагло пользоваться доверием хёна, его телом, влезать в душу, заставляя каждый раз ненавидеть самого себя.       Тело изнывало от поцелуев, от соприкосновений. Чимин ласкал пальчиками, впивался в кожу зубками, целовал сладко и обжигающе, оставлял засосы на бледном теле.       Юнги забыл обо всех последствиях, забыл о том, что скоро Чимин будет признаваться в любви другому человеку, в последний раз наслаждался теплом, сладкими касаниями, поглаживаниями и поцелуями, от которых ему всегда хотелось закрывать глаза.       Старший обхватил Чимина и перевернул спиной на мат, нависая сверху и теперь завладевая этими поцелуями. Член сразу погрузился внутрь горячей влажной дырочки — без предупреждения — вошел до основания, вырвав прекраснейший стон. Пальчики царапали спину, пока Юнги двигался, закидывая только одну ногу малыша себе на плечо, рукой сжимая другую в районе бедра.       Чимин извивался, выстанывая имя Юнги — только имя, без всяких «хён», что показалось немного странным, но думать об этом было некогда — своим мягким, звонким голосом сводя с ума, заставляя Юнги вбиваться еще быстрее, пока хрупкое тело сжималось от его глубоких проникновений. Старший обвил талию Чимина руками и поднял дрожащего от возбуждения крошку.       Юнги сел на скамейку, стоявшую в углу недалеко от матов. Чимин приблизился к хёну, усаживаясь сверху прямо на твердую плоть и прижимаясь влажной грудью к Юнги. Младший слегка откинул голову назад, позволяя Юнги впиваться зубами в кожу.       Старший нежно раздвинул сочные половинки, входя в любимого Чимина, сразу проникая так глубоко, как только мог. Два мокрых тела, прижатых друг к другу, изнывающие, двигающиеся быстро, слишком раскованно, в порыве страсти, звонкие шлепки, сладостные стоны — каждая секунда рядом была живой, искренней, настоящей. Как и все те чувства, которые Юнги испытывал к Чимину.       Чимин сжимал внутри член, обжигавший его гладенькое отверстие, чувствуя, как головка проникает, как дарит незабываемые ощущения. — Кончи в меня, хён, — прошептал Чимин на ушко, целуя куда-то в висок —слишком бережно и аккуратно.       После таких слов жизнь Юнги уже никогда не станет прежней. Чимин сжал его плоть еще сильнее, чувствуя, что сам находится на грани. — Заполни меня собой, сделай влажным, — почти в губы выдохнул малыш, обвив шею Юнги руками, обнимая крепко, поглаживая пальчиками волосы на затылке так, как никогда еще не делал, ластился, как котик. — Чимин, — только и успел протянуть Юнги в ответ, хотел сказать, какой малыш «хороший, потрясающий, сводящий с ума», что «сладкая крошка создана только для него», но дырочка сжалась еще сильнее, требуя кончить прямо внутрь.       Юнги обхватил член Чимина, сначала изливаясь внутрь влажной, горячей попки, затем доводя Чимина до оргазма и громких стонов, больше похожих на крики лишь движением рук по чужой плоти.       Чимин дышал глубоко, упираясь лбом в плечо Юнги, пока старший плавно поглаживал по спине, словно успокаивая — не хотел выпускать из объятий. — Сможешь дойти до душевой кабинки? — поинтересовался Юнги, все еще прижимая к себе дрожащего Чимина. Тот неуверенно кивнул, но вставать не решался, как и выпускать чужую плоть из себя.       Юнги опять позволил себе слишком много. — Я донесу тебя, не переживай, — прошептал на ушко старший.       Под теплой водой Чимин понемногу приходил в себя, успокаивался, улыбаясь, словно солнышко, затем невольно пытаясь что-то прошептать или сказать, но из-за явного смущения его было почти не слышно. — Хён, под водой удобно целоваться? — с нескрываемым любопытством спросил Чимин. — Я не знаю, — пожал плечами Юнги, закрывая дверь отдельной душевой кабинки и вставая под горячую струю воды. — Хочешь проверить?

Урок 8: Если хочешь поцеловать, то просто сделай это!