Игра с нулевой суммой

— Хён, под водой удобно целоваться? — с нескрываемым любопытством спросил Чимин. — Я не знаю, — пожал плечами Юнги, закрывая дверь отдельной душевой кабинки и вставая под горячую струю воды, — хочешь проверить? — настороженно поинтересовался старший, не уверенный в том, что еще можно ожидать от Чимина.       Сегодня он удивлял все больше и больше, поражал своими способностями, своим внезапно появившимся напором, который нравился и не нравился одновременно: из-за глупой ревности, чувства собственничества, нежелания делить с кем-то. Все словно рушилось на глазах — любовь становилась сильнее, но причиняла еще больше боли.       Чимин мог делать вид, что он опытный и раскованный, но его смущение, его робость никуда не уходила, делая его совсем пушистым, хрупким, по-своему грациозным. Мягко и покорно Чимин прижался к Юнги, вставая с ним под одну струю, обвивая руками шею, стараясь словно собраться с мыслями, снова решиться на что-то важное...       Вода стекала по двум телам, переплетенным в объятиях. Юнги обвил руками талию Чимина, совсем невесомо, лишь бы не давать себе ложных надежд, чтобы вновь не сорваться. Он легонько прикоснулся к мокрым губам, но заметив чужое волнение и едва уловимый трепет, сразу отстранился. Если продолжит целовать дальше, уже не сможет остановиться. Как и отпустить.       Юнги остановился лишь в миллиметре от любимых губ. Сдерживаться было все сложнее, а Чимин притягивал к себе, манил, волшебным образом очаровывал мокрыми волосами, струйками воды, стекающими по щекам, губам и шее, карамельным рельефным телом, пальчиками, которые перебирали на затылке пряди старшего. Юнги показалось, словно он вечность рассматривает Чимина, знает его всю жизнь, но хочет узнать больше, как будто того, что есть сейчас недостаточно. Никогда не было достаточно.       Напряжение повисло в воздухе. Губы так и застыли рядом с чужими губами, не касаясь, лишь выдыхая горячий воздух. Носик Чимина легко задел влажный кончик носа Юнги, а пальчики крепче схватились за волосы, когда малыш осторожно поцеловал, так робко, словно забыл, как это делается, как будто в первый раз по-настоящему чувствовал чьи-то губы.       Сладкие мокрые губы водили по его собственным, пока старший лишь наслаждался моментом, когда Чимин еще находился в его руках. Юнги сильнее впился пальцами в стройную талию, отставляя красные отметины, отвечая на желанный, скорее всего последний поцелуй.       Юнги уже не мог оторваться, целуя так страстно, стараясь передать, что чувствует, как сильно желает, как любит, отдавая всего себя в эти объятия и мокрые, но слишком приятные касания. Старший впивался, оттягивал губы, проходился языком по зубкам, игрался с чужим язычком, умирая от того, как крошка отвечает, как прижимается к его телу.       Вода так и норовила забраться в рот, что дало Юнги возможность увлечь Чимина за собой к стене, вжаться сильнее в хрупкое тело, показать, как сильно ему дорог каждый поцелуй — только не говорить об этом словами, а показывать на деле, без уверенности, что эти чувства когда-нибудь будут взаимными.       Не осталось ничего — только эта удивительная любовь и огромнейший страх за будущее, за то, что Чимин уйдет, оставив одного.       Чимин вздрогнул, прислоняясь спиной к холодной, мокрой стене в душевой кабинке, но почему-то рядом с Юнги всегда было так тепло и приятно, так хотелось целовать каждый день, не давать выпускать себя из объятий. Что-то особенное было в этих поцелуях, как и в самом хёне, в его безмолвной поддержке, в слишком редких и от этого еще более ценных объятиях, в честности, с которой тот относился к Чимину, во внутренней доброте, тщательно скрываемой от посторонних глаз.       Все было особенным в Юнги — Чимин точно знал, что доверяет ему себя, знал, что хён не сделает больно, только о его чувствах Юнги ничего не знал, не замечал.       От слишком долгих поцелуев оба потерялись во времени, не понимали, сколько уже находятся в душевой кабинке, нехотя выпуская губы друг друга, с легкой дрожью в ногах и новым напряжением в воздухе. Казалось, что каждый думал о чем-то своем, вырываясь из объятий так неохотно, желая продолжать, хоть и осознавая неприемлемость такого исхода событий.       Юнги подал Чимину полотенце и снова отдал свою футболку, накидывая на себя толстовку поверх голого тела. Старший медленно натягивал на себя джинсы, параллельно вытирая мокрые волосы полотенцем. Чимин уже оделся, но не нашел свой телефон, вероятно, выпавший из кармана толстовки. — Хён, я сейчас вернусь. Кажется, телефон выпал, — предупредил старшего Чимин, выходя из раздевалки и направляясь к матам в углу зала. Он быстро нашел потерянный телефон, но услышал знакомые голоса, которые с каждой секундой становились отчетливее — два человека вошли в спортзал. Чимин бегом вернулся в раздевалку, подлетая вплотную к Юнги.       «Он ведь не заметил? Не мог случайно услышать чужие голоса?», молился Чимин, который сразу узнал вошедших. Он запаниковал, не зная, что делать, если Юнги увидит. — Хён, — томно выдохнул Чимин в губы Юнги, буквально соображая на ходу. — Чимин, что ты делаешь? — удивился старший. Чимин был слишком близко — его горячее тело прижимало хёна к дверце шкафчика для спортивного инвентаря. — Я... не знаю, — обеспокоенно ответил Чимин. — Ну не в раздевалке же, — невольно возмутился Юнги. Но Чимин не отступал, лишь сильнее вжимал в холодную дверцу. — Нет, в шкафчике... — прошептал Чимин на ухо, открывая злосчастную дверь в небольшое темное пространство, не рассчитанное для двух человек. Малыш захлопнул дверцу и крепко обвил шею руками, стараясь не выпускать хёна из объятий. — Ты опять что-то задумал? — Юнги не мог дышать. Напор Чимина обезоруживал, сжигал заживо. Юнги перевернул Чимина, уже прижимая того к стене. Малыш не ослабил хватку, наоборот — запрыгнул на старшего, обвив чужую талию ногами. Юнги чувствовал горячее дыхание возле уха.       Чимин ведь сам пришел... А Юнги уже не мог отпустить. — Хён, научи меня тем позам, — мягкий голос отозвался в сознании. — Каким? Каким еще позам? — хотел убедиться Юнги. — Которые говорят «Я люблю тебя», — произнес Чимин, опасаясь, что хён заметит, что Намджун зашел в раздевалку. Но больше всего он боялся, что Юнги увидит того, с кем тот пришел.       Не оставалось ничего лучше и глупее, чем всячески пытаться отвлечь хёна – тот почти без сопротивления позволил затолкнуть себя в шкафчик, не представляя, что в любую минуту план Чимина может быть раскрыт.

Урок 9: Никогда не позволяйте обстоятельствам разрушить самое лучшее, что есть в вашей жизни!