*** Три года назад ***
Юнги возвращался с тренировки, когда увидел возле подъезда Чимина. Тот сидел на корточках, мокрый насквозь из-за недавнего дождя. Малыш даже не сразу увидел хёна. — Чимин, ты что здесь сидишь? Что-то случилось? — взволнованно спросил старший и сел рядом. Младший что-то мычал, но разобрать, что он говорил, было невозможно. Чимин пытался скрыть поток слез, склонив голову так сильно, как только мог. Юнги погладил чудо по голове и поднял бедное создание с земли. Малыш отворачивался, не желая демонстрировать старшему заплаканное лицо, просто шел следом, пока не оказался на лестничной площадке. Руки дрожали, не в состоянии повернуть ключ в замке. Юнги помог открыть дверь и провел Чимина в его же квартиру. — Ты мне расскажешь, что все-таки случилось? — осторожно поинтересовался Юнги, провожая Чимина в ванную комнату. — Хён, — всхлипывал малыш, параллельно умывая лицо. — Помнишь тот танцевальный конкурс на прошлой неделе? Ты приходил смотреть, — пояснил Чимин. Юнги кивнул. — Сегодня объявили результаты, и я занял второе место, — не выдержал крошка и снова заплакал. — И ты поэтому плачешь? — невольно усмехнулся Юнги, за что получил слабый удар в грудь кулачком. — Я хотел быть лучшим, — обиженно прошептал малыш, волочась назад в гостиную, не выпуская из рук полотенце. — Но ты и так лучший! — воскликнул Юнги. Чимин свернулся в клубочек на диване, забыв поменять мокрую одежду на сухую. — Где родители, Чимин? — Они уехали. Будут завтра вечером, — захныкал малыш. Он всегда боялся оставаться один. А в гостиной как назло еще и лампочка перегорела. — И я не лучший. Они ведь отдали первое место не мне, — еще сильнее зарыдал Чимин. Он был не в состоянии справится с переживаниями. Юнги подсел рядом, поглаживая младшего по влажным волосам, затем стягивая мокрую одежду. Юнги не стал отвлекаться на поиски сухих вещей, боясь оставить Чимина одного — просто протянул свою толстовку. Младший натянул толстовку и капюшон на голову, снова сворачиваясь и пряча проступающие слезы. Размеры дивана не позволяли лежать вдвоем, но старший все же пристроился рядом. Юнги не мог оставить Чимина одного. Этот крошка уже давно стал слишком дорог, чтобы просто уйти к себе, как он обычно и делал. Никогда не мог долго находиться рядом наедине — боялся сорваться. — Не плачь, хороший, — успокаивал Юнги, прижав к себе. Маленькие пальчики робко впились в чужую футболку, держались за хёна. — Все будет хорошо, — шептал Юнги, первый раз не сдерживая себя и целуя Чимина за ушком. Как давно и хотелось. Руки стирали соленые слезы, поглаживая щеки и одаривая их поцелуями. Чимин ничего не говорил, просто лежал, тяжело вздыхая. Юнги успокаивал, как мог — не знал, как сделать по-другому, а, может, не хотел по-другому. Он давно хотел прикоснуться губами к коже, давно хотел обнимать, но всегда сохранял дистанцию, не подпускал слишком близко. Теперь все казалось волшебным, иным, особенным — Чимин не отталкивал, ластился к нему, словно маленький замерзший котик, истосковавшийся по ласке. Губы совсем осторожно, стараясь не напугать, спускались к шее. Чимин успокоился, больше не всхлипывая, когда пальцы Юнги немножко расстегнули молнию на толстовке, а губы приложились к груди, оставляя маленькие легкие поцелуи, затем застегивая ее. Было страшно, но не быть пойманным с поличным. Чимин мог оттолкнуть, возмутиться этой неправильной дружбе и таким не дружеским действиям. Непроглядная темнота в гостиной заставляла нервничать. То, что Юнги сделал — запретно. Но, может, он просто устал убегать от самого себя, постоянно сдерживаться в присутствие младшего, места себе не находить и не знать самого обычного покоя по ночам? С Чимином засыпать легко и приятно. Тот жался к груди, сам не понимая, что вытворял, дышал куда-то в шею, наверное, спал. Юнги аккуратно поцеловал в носик и, крепко обвив руками, заснул рядом. Чимин не мог пошевелиться, не мог произнести ни слова, боясь, что хён вдруг уйдет. Слезы давно перестали стекать по щекам, оставив только теплоту, заботу, которую хотелось бы получать от холодного хёна снова и снова.***
— Ты в порядке, мелкий? — спросил Юнги у весьма растерянного Чимина, испугавшегося крепких объятий старшего. — Вчера тебя было не остановить, — усмехнулся старший, рассматривая заспанную мордашку. — Я не плакал, — наигранно надулся малыш, быстро вставая с кровати под неодобрительные возгласы, надевая тапочки хёна и убегая в коридор общежития. Старший испугался, что чем-то обидел ребенка, но через пару минут тот вернулся с двумя чашками кофе. — Хосок-хён написал, что вечеринка начнется в девять вечера, а староста сообщил, что занятий сегодня не будет. У нас по расписанию только криминалистика должна была быть, но профессор заболел, — коварно посмеялся Чимин, убрал телефон на стол и протянул Юнги кофе. — Отлично! Значит, можно отдохнуть, — обрадовался Юнги, возвращаясь к любимому занятию. — Но... хён, — замялся Чимин, который до этой секунды радостно дрыгал ногами, сидя на стуле. — Я помню, — выругался Юнги, сразу же упрекая себя за несдержанность. — Вечеринка уже завтра! — снова воскликнул старший, не понимая, почему Чимин так старается. Младший отставил чашку на стол и нерешительно подошел к Юнги. Тушка старшего в нечеловеческой позе развалилась на кровати. Тот даже вздрогнул, когда увидел Чимина так близко рядом с собой. Сегодня последний день, последний раз, когда они вот так лежат вместе, когда после непонятной вечеринки в жизни Чимина еще не появился Намджун, секс и привнесенный кем-то другим разврат. С Юнги ему было бы намного лучше. Он все понимал, столько раз уговаривая себя держать, не отпускать, но снова и снова словно наблюдал за всем со стороны... Чимин прошептал, что хочет продолжить занятие, но Юнги ведь вчера учил. Хотя, на самом деле, вчера ночью он любил, он снова утешал, был другом, защитником. Он вчера и так выдал себя с потрохами, только Чимин заснул. И все эти странные совпадения, еще полчаса назад казавшиеся такими реальными, были отодвинуты в сторону шелковистыми пальчиками, которые мягко касались волос. — Просто покажи, что бы ты сделал, если бы на моем месте был твой любимый человек, — ножом по собственному сердцу прошелся Юнги, разве что удержавшись от упоминания одного ненавистного имени. Чимин вздрогнул от резкости тона старшего, но все равно не перестал перебирать пальчиками волосы хёна. — Все, что захочу? — неуверенно спросил Чимин. Малыш сжался, пытаясь снова скрыть проступающие слезы. Слова Юнги ранили, ведь его любимый человек находится прямо перед ним, только не замечает всего этого трепета и волнения, всех скованных робких прикосновений, не слышит громких и частых ударов сердца, когда тот находится ближе, чем обычно. Юнги не знал, как сильно Чимин переживал всякий раз, оставаясь с хёном наедине, оказываясь в его руках, объятиях, когда хён был внутри него, как сладко и приятно сейчас иметь эту маленькую возможность показать свою любовь. — Конечно! Не стесняйся, — успокоил Юнги. — Просто подумай о том, что захочешь сделать завтра, — занервничал старший. Чимин осторожно перекинул ногу через туловище хёна и сел сверху, сплетая вместе пальцы рук, наклоняясь к лицу и оставляя воздушный поцелуй на левой щеке. Малыш сразу отстранился, чувствуя на себе чужой взгляд. — Эй, не бойся. Ты же делал все это раньше, — воскликнул Юнги. Они ведь, и правда, уже не один раз целовались, тренировались до покрасневших губ и сбитого дыхания, но Чимин никогда не проявлял таких эмоций, сейчас он был еще нежнее и прекраснее, словно только-только начинал открываться совершенно новым ощущениям от собственных самых простых действий, не пытался научиться соблазнять, а действительно хочет сказать, что влюблен. Юнги закрыл глаза, когда пухлые мягкие губки вернулись к его лицу, оставляли сладкие отметины на коже, висках, лбу и щеках, невинно целуя в губы, словно в первый раз, не стараясь углубить поцелуй, лишь даря эти роскошные подарки в виде последних прикосновений. Юнги чувствовал, как дрожит чужое тело, так робко крошка останавливается на каждом миллиметре его бледной кожи, не в силах открыть глаза и посмотреть: тогда снова захочется позволить себе больше. Юнги так хотелось попробовать робость Чимина на вкус, только совсем скоро он останется один. Ведь он так и не смог набраться смелости и сказать «люблю»... — Хён, — прошептал возле уха Чимин. — Ты можешь перевернуться на живот? – Юнги не стал уточнять зачем, просто перевернулся, почувствовав, как чужие пальчики стягивают с него толстовку и оставляют полуголым. Малыш снова устроился сверху, поглаживая спину теплыми ладошками. Бледная кожа ликовала от таких прикосновений, а губы обжигали, целовали шею сзади, лопатки, спускались ниже к пояснице, а потом малыш просто лег сверху, прижимаясь губами к затылку и обвивая руками, словно маленькая коала. Чимин заснул в такой позе, оставляя самое лучшее — самого себя и свою теплоту. Юнги к вечеру проснулся, долго и театрально выговаривал, что все тело болит, как Чимин вообще умудрился заснуть, ставя младшего в затруднительное положение. Чимину приходилось оправдаться тем, что он слишком мало спал в последние дни, ведь хоть кому-то из них надо учиться. Старший долго смеялся над смущенным малышом, который не знал, что делать, рвал на себе волосы и говорил, что завтра опозорится, ведь так и не смог раскрыть себя. Но для Юнги даже эти прикосновения к губам и поцелуи в щеки были мечтой. Единственной, заветной и далекой, неосуществимой. Потому что он идиот, который так и не смог признаться. Не может уже пять лет...***
— Ты в этом пойдешь? — чуть не подавился воздухом Юнги, когда увидел, в чем пришло «его» чудо. Чимин зашел за полчаса до вечеринки, чтобы проверить, не сбежит ли хён. Чимин подозрительно щурил подведенные глазки, намекая, что хёну давно пора нарядиться, пока сам Юнги бился в конвульсиях, пытаясь не умереть от одного вида такого крошки. Младший демонстративно вышагивал по комнате в черных кожаных штанах и черной прозрачной рубашке. Прозрачной настолько, что через нее были видны крохотные соски и рельефный пресс. Бедра, обтянутые узкими кожаными брюками, так и манили подойти и потрогать, сжать в руках покрепче, пускать на них слюни. И как отбивать его весь вечер с этой предательской одеждой? — Да, а что? — удивился Чимин. — Плохо? Некрасиво? Мне не идет? Переодеться? — заволновался малыш, подходя к зеркалу и рассматривая свое отражение. — Нет, красиво, — признался Юнги. Слишком красиво. Так, что хочется запереть крошку в комнате, опрокинуть на кровать и впиваться зубами в эти упругие бедра и сладкую попку. — Просто не уверен, что тебе будет удобно в них двигаться. Ты ведь хотел танцевать, — выдохнул старший, скрывая внезапно накатившее возбуждение длинной модной рубашкой. «Запереть?». Дышать трудно, жить рядом с таким Чимином еще хуже — мелкий стал двигаться по комнате в танце, показывая, что ему в самый раз. Ему, может, и да, а вот слабому сердечку хёна — совсем нет. Юнги решил попытать удачу и избавить себя от самого кошмарного вечера в жизни. — Чимин, подойди ко мне, — поманил к себе старший. — Мне надо тебе кое-что сказать.Урок 11: Иногда самые простые действия решают все! Лишь бы не стало слишком поздно...