Немного Огня

От того идёшь, как чужестранец Чужестранец - только и всего. Пикник, "Чужестранец"

Октябрь в Санкт-Петербурге был безветрен. Но всё равно холодно, чему чужестранец был рад по своему. Почему этот город радует его своим холодом, сына солнечного края, хотя должен огорчать? А нет, он рад холоду. Холод заставляет его надвинуть тяжёлую шапку на лицо, поднять воротник и получше закутаться в шарф, что он и делает. И все понимают, что он, сын далёких тёплых стран, спасается от суровой погоды России, не задают глупых вопросов, а он этому рад. Кто-то хихикает, глядя на то, как он закутался, но это было лучше, чем если бы глядели на его лицо, когда он не закутан. Пусть не видят его лица лишний раз, так ему лучше. И им лучше. С небес падал снег. Чужестранец с интересом смотрел на него, помня, что в его родной земле не было снега. Здесь вообще всё по другому, всё иначе. Но ему это нравилось. Нравилось, что он идёт вдали от своих, мало отличимый от большинства местных жителей. Разве что своим высоким ростом, а был наш чужестранец достаточно высок. Он шёл один в своём молчании, лишь изредка отвлекаясь на различные вопросы прохожих, отвечая им лишь одну фразу "Я чужестранец". Некоторые лишь уходили, отчего-то посмеиваясь, другие хотели подшутить над ним, но он тогда уходил, не обращая внимания на них, а если кто хотел подраться - русские люди бывают глупы, думая, что иностранцы все хилые да слабые, то наш герой обычно разбивал им носы и ломал руки. Да, тогда он рисковал нарваться на гнев других русских и тогда нередко жандармы спасали от него этих людей. Но это бывало не всегда, сегодня, например, было спокойно и никто не приставал. Чужестранца звали Фернандо Лопес, двадцати девятилетний офицер флота Испании. В Россию он прибыл два месяца назад вместе с дипломатической миссией в качестве сопровождения посла. Днём он обычно сидел в своей комнате и редко с кем говорил без надобности либо искал, с кем подраться - этот сеньор был тем ещё бретёром, а ближе к вечеру он надевал чёрную шинель без знаком отличия, наматывал красный шарф с чёрной вышивкой до глаз, надевал чёрную треуголку и уходил гулять по улицам столицы России в одиночестве. Испанец быстро не любил серое небо дневного Петербурга, но в этот поздний час Петербург становился по особому прекрасным для него. Чёрное небо больше шло этому городу, чем серое, тем более, что вовсю светили фонари и окна. Когда он так гулял, его походка была легка и для его сердца было всё равным. Вот мимо прошла группа из четверых подвыпивших и весёлых мужиков, вот прошла степенная матрона, ругающая своего худого мужа, вот мимо пролетела стайка весёлых детишек, за которыми побежала какая-то девушка. Может, чья-то старшая сестра или няня, а может и мать. Проходили мимо надутые жандармы, мимо плыли потоки людей: бедные и богатые, счастливые и несчастные, мужчины и женщины, взрослые и дети, звучала речь. Но сеньор Лопес не понимал этих речей, да и не хотел. Он также не вглядывался ни в чьи лица, да и зачем? Они - жители этого города, этой страны, а он кто? Чужестранец, только и всего, идущий в одиночестве, молчании и скрывший своё лицо, не от холода, а от чужих взоров. Так он, Фернандо Лопес, испанский офицер флота, на время превращался в человека без племени и рода, никем не узнаваемым и он любил эту метаморфозу. Тогда в нём утихали все боли и страсти и он отдыхал душой. Время шло, небо стало темней, а людей меньше. Все они спешили домой или ещё куда-нибудь и до нашего героя им не было дела, они лишь изредка бросали взгляды на него и в этих глазах читался интерес, а временами и испуг. Ещё бы: молчаливый, высокий, одетый в чёрную шинель, в чёрной треуголке и с красно-чёрным шарфом до глаз он казался действительно жутким и он не удивлялся, что некоторые люди, проходя мимо него, прибавляли шаг. Ему было всё равно - он гуляет, он любуется зданиями и небом. А что ему ещё делать? Он ведь чужестранец, только и всего. Мимо него пробежала парочка молодых людей, юноша и девушка. Они, очевидно, играли в догонялки и в порыве азарта девушка, которую парень почти поймал, оттолкнула его в снег. Тот не остался в долгу, потянув её за собой и теперь оба, грязные от того осеннего грязе-снега, которого полно на дорогах, сидели в этой снежной грязи и смеялись. Спокойствию Фернандо тут же пришёл конец: эти двое юнцов пробудили в нём воспоминания, которые он хотел вырвать из своей памяти, которые девять лет отравляли ему жизнь. Он не кричал на них: одного тяжелого взгляда из тени треуголки хватило, чтобы они тут же скрылись за поворотом. Но воспоминания не утихли, они лишь засопели комьями в его горле, заменяя гнев тоской о его собственной юности, когда он был молод, полон сил и надежд на счастье с прекрас... — Помогите! - крик, доносившийся откуда-то справа, разбудил его от воспоминаний и вернул в реальность. Кто-то недалеко оказался в беде, это было ясно и без перевода, поэтому Фернандо побежал к месту бедствия изо всех сил. Главное - не опоздать. На набережной столпились люди, не знающие, что и делать, как вдруг в толпу влетел, раскидывая людей, человек в чёрной одежде, недавно стоящий вдалеке столбом. Треуголка в этой суматохе упала с головы его, но он и не заметил этого. — Dispersar, señores(1)! - кричал сеньор Лопес, расчищая дорогу к каменной ограде, разделяющей мостовую и край берега канала, глянув в тёмную гладь воды. Тут он и увидел человека, который кричал. Это была девушка и, судя по одежде, из высших слоёв. Впрочем, нашему герою было решительно плевать, какого она рода, красивая или уродлива и есть у неё кто или нет - он просто хотел спасти её, поэтому у него не было времени на лишние раздумья. Не говоря ничего, храбрый чужестранец сбросил с себя шинель, шарф, сапоги и перчатки и бросился в воду с высоты, вызвав немалое удивление очевидцев. Холодная вода была совсем непохожа на тёплые волны Калифорнии, откуда он был родом, что ему совсем было не по душе. Всплыв, он быстро нашёл потерпевшую и поплыл к ней, попутно подмечая, что вода совсем ледяная. Будучи весьма недурным пловцом, он вскоре оказался рядом с тонущей русской, которая уже ослабла бороться с холодными объятиями этого канала. — No tengas miedo señorita, - обратился спасатель к спасаемой, хватая без пяти минут утопленницу за рукав. - Solo te sacaré del agua(2). Голос его звучал убедительно и девушка, хотя и не знала испанского, всё же успокоилась, обняв спасителя за шею, как обнимают взрослых маленькие дети, которых взяли на руки и позволив ему обхватить левой рукой себя. Краем глаза он заметил, что девушка слабо улыбнулась и гребя одной лишь правой рукой, поплыл в сторону причала. К причалу уже бежали люди с тёплыми вещами, а также жандармы и пожарные и просто зеваки. А храбрый чужестранец уже приплыл, сначала вытолкнув на холодный камень девушку, а затем забравшись сам. Он тяжело дышал, осознавая, что может заболеть, сил у него было мало. Вдруг он почувствовал, как его ощупывают чьи-то тонкие руки. Его ощупывала спасенная им девушка. В этот миг ему стало неловко: его, благородного кабальеро, какая-то незнакомка ощупывает, да ещё и при людях. Надо это прекратить и немедленно! — No, no, señorita! - Фернандо попытался оттолкнуть её руки. - ¿Dónde están tus modales(3)? Девушка, хотя и не понимала языка, прекрасно поняла раздражённый тон спасителя, поэтому её лицо приняло выражение удивления. И чему она удивляется, спрашивается? — Спасибо, сударь. - прошептала она. - А почему вы сердитесь? Не сердитесь. Теперь черёд удивляться мужчине. Спасённая была совсем юной особой со светлыми волосами и прелестным лицом, с которого глядели удивительно чистые большие серые глаза, не стальные, а как туман. Она смотрела прямо перед собой и шарила рукой в пустоте, словно ища опору и не найдя её, девушка чуть вновь не свалилась в воду. — А-а-а! - закричала она, чувствуя падение, но Фернандо успел схватить её за плечи. Развернув к себе, он помахал рукой перед её глазами. Она никак не отреагировала и герой окончательно убедился в том, что перед ним незрячая девушка. Жалость острой иглой пронзила его сердце: такая молодая, какая красавица и такое несчастье. Ему даже стало стыдно за своё негодование - ведь девушка просто хотела узнать, как выглядит человек, спасший её жизнь, только и всего. — Estás bien, señorita(4)? - зачем-то спросил он, не зная, что и сказать. Всё равно она не понимала испанского. — Спасибо вам, вы спасли меня... - шептала хрупкая девушка, трясясь от холода и трогая своими тонкими и дрожащими руками мундир Фернандо, переходя к ощупыванию плечей. - Спасибо, мои дядя и тётя они щедро наградят вас... Фернандо не понимал её слов, однако чувствовал благодарность в её речи. Однако на холоде она долго не протянет, надо отвести её в тёплое место. А вот и люди прибежали на подмогу. Как хорошо, что есть добрые люди, они и помогут ей дальше. Фернандо встал и помог встать слепой девушке, с удивлением обнаружив, насколько хрупка и мала по сравнению с ним эта девушка и вместе они двинусь навстречу людям, которые тащили тёплые вещи и вскоре наши герои оказались окружены этими добрыми людьми. Женщины тут же сняли с бедной девушки верхнюю одежду и укутали в чью-то шубу, а Фернадо выдали его же вещи, что его приятно удивило, а затем ему предложили водку - первое средство от всех болезней у русских. Фернандо не стал отказываться и вскоре по его жилам растеклось тепло. Он сказал всем "грацияс(5)" и уже было двинулся наверх, как его руку схватила та самая едва не утонувшая девушка. — Я должна знать, какое у вас лицо, - говорила она, потянув его голову к себе за шарф - вот упрямая! - и стала трогать своими тонкими пальцами его шею, не плотно укутанную этим самым шарфом, пробираясь до подбородка, затем её ручка поднялась до левой щеки, при этом бегло ощупала подбородок, скулу, нос. Вот она слегка тронула веки левого глаза и бровь и положила руку на его высокий лоб. Она что-то говорила, но Фернандо не разбирал её речей. Он только видел перед собой её серые невидящие глаза и что-то зашевелилось в его сердце. Пусть трогает, это заменяет слепым взгляд. Вот она провела руками по окружности головы, при этом его треуголка упала и её лицо приняло виноватое выражение и она начала извинятся. Испанец лишь широко улыбнулся и поднял головной убор, взяв его под мышку и положив её руки себе на макушку. Впервые за девять лет он почувствовал в себе какой-то слабый свет и тепло. Ему нравилось то выражение благодарности на её лице и восхищения. Но вот её пальцы перебрались на правую сторону лица и его идиллия рухнула в один миг. Раскалённой иглой его голову пронзило воспоминание, что он - урод, чудовище и он отдёрнул её руки - нельзя, чтобы это светлое существо коснулось его шрамов от огня и лезвия - отпрянул. Он в полной растерянности обернулся по сторонам и увидел, что люди смотрели на него. Они видели его безобразное лицо и кто с жалостью, кто с брезгливостью, смотрели на него. Отойдя в сторону, он обернулся на отчаянный крик девушки, которая протягивала руки в его сторону. Она звала его: — Сударь, куда же вы, вернитесь? - кричала она и он вернулся к ней, но близко не подошёл - боялся, что она коснётся его шрамов. — Я чужестранец. - коротко ответил он на русском. - Adios, señorita(6). - он поспешил исчезнуть в свете фонарей, надев треуголку и укрыв шарфом обезображенное лицо. Когда он был уже в комнате, выделенной ему, одетый в сухую одежду и сидящий у камина, его накрыл приступ кашля. "Только бы не заболеть" - подумал он. Да, купание в ледяной воде вряд ли обойдётся ему даром. Лишь бы не слишком дорого, ибо ему не улыбалось умереть от простуды. Внезапно он вспомнил о той девушке. А что если она завтра заболеет и будет заходится в сильнейшем кашле? Он видел таких больных и он не желал, чтобы та девушка заболела. Так, чего он сейчас думает о ней? Он уже спас ей жизнь, а её лечение - не его дело. И что в ней такого, кроме её слепоты и хрупкости её черт? Да, она запомнилась ему, но много он разных людей встречал и эта девушка - одна из многих, не более чем. Да, Фернандо это знал, но что-то ему подсказывало, что они ещё встретятся. — Странно всё это, - сказал он и тут его взгляд упал на зеркало. Чёрт возьми, надо вынести его, но не сейчас. И вдруг в его памяти всплыл некий образ, который когда-то он увидел в далёком сне. Девушка в белом, хрупкая телом, лицом ангел и с потерянным взглядом слепых глаз. И эта девушка была похожа на ту, которую сегодня он спас. — О, Мадонна! - воскликнул Фернандо, отгоняя эту мысль прочь и приступив к молитве. Он был, как и все испанцы, католиком и не мог уснуть без молитвы. После он задул свечи и лёг спать. Он думал перед сном, много думал. Он думал о своём уродстве, он вспоминал некоторые свои бои, вспоминал тот злосчастный бал, на котором его любимая невеста танцевала с другим. Теперь у него нет этой невесты, Кончита ждёт уже девять лет этого русского графа Резанова. А у Фернандо есть только память и обещание, которое дал ему этот граф. А ещё боль и тоска, тоска и боль... Вдруг в его памяти появилась та слепая, которую он спас. Она почему-то протягивала ему руки, но Фернандо лишь моргнул и видение исчезло. Вот же померещится на ночь, чёрт возьми. И всё равно он уснул с чувством, что сегодня что-то началось. Что только? *** — Варварочка, зачем вы ушли так далеко? - возмущалась немолодая женщина, глядя на лежащую в кровати и покашливающую девушку. - Вы могли бы утонуть, а теперь вот заболели, как ваш покойный отец Николай Петрович, царствие ему небесное и земля пухом. Лишь бы выздоровели только. Совсем юная слепая девушка Варвара, которую этим вечером спас чужестранец, была уже переодета из мокрой одежды в сухую ночную рубашку и слушала нотации своей няньки Матрёны, с которой сегодня вышла на прогулку. Только так вышло, что Матрёна отвлеклась и Варвара отошла в сторону, затем шла дальше и дальше, пока не упала в воду. Девушка с ужасом вспоминала, как в её кожу впились ледяные кинжалы воды и тот страх, что овладел. Потом её схватила чья-то рука, когда она уже простилась с жизнью. Она не поняла его слов, только почувствовала, что этот человек не желает ей зла и спасал её. Она не видела его лицо по причине своей слепоты, но знала, что он высокий и сильный мужчина, она трогала его лицо и знала, что он чужестранец. Но почему убежал, почему он не желал её благодарности? Она помнила, что он оттолкнул её, а затем спас от повторного падения в воду и позволил себя изучать дальше. Она понимала, что он сразу не понял, что она слепа. А что за язык, на котором он говорил? Красивый очень, похож на французский(7), но не совсем. И куда он убежал, когда она его звала, почему он резко отдёрнул её руки? Она ведь половину его лица ощупала, почему же он противился ощупыванию другой половины? — Вы погубите меня, Варвара. - сказала Матрёна. - Меня ведь запорят, подумали бы обо мне. — Не запорят, кхе-кхе-кхе. - тихим голосом сказала Варвара. - Я скажу дядюшке и тётушке, что вы ни в чём не виноваты. Матрёна улыбнулась. Она поняла, что наказания за недогляд ей удастся избежать, ведь Варвара, эта добрейшая душа, умела уговаривать своих опекунов - господ Вихриных, которые, к слову, были не такими уж и строгими господами. Однако, о чём думает Варвара сейчас? Неужели о том, кто её спас? Так оно и было: Варвара думала о том чужестранце. И что приказало ему бросится в ледяную воду за слепой девушкой, зачем? Не заболеет ли он и не умрёт ли, как её отец восемь лет назад от простуды? Варвара при этих вздрогнула. Нет, он не умрёт: она будет молится за него. Лишь бы он был жив, этот смелый чужестранец. — Няня, - робко шепнула она, - ты не знаешь, кто он, этот человек, который спас меня? — Нет, - пожала плечами Матрёна и вздрогнула, вспомнив безобразное лицо того героя. Вероятно, он был когда-то красив, но этот шрам и ожог, которые были на правой стороне его лица... Если бы Варвара, её бедная и добрая воспитанница, была бы зрячей, она бы потеряла сознание от страха. - Бедняжка... — Что ты сказала? - Варвара, хоть и была слепа, но не глуха, более того, её слух был очень хорошим, как и у многих слепых, поэтому она услышала, что сказала няня. — А, что? - растерялась Матрёна. - А, это я про вас. Вы такая юная, такая красивая, но увы, сиротка и слепая... Бедняжка. — Нянюшка Матрёна, дай мне руку, кхе-кхе-кхе. - взмолилась Варвара и няня тут же выполнила просьбу воспитанницы. - Я прошу, помоги его найти! Я не хочу быть неблагодарной, он ведь спас мне жизнь. — Как я вам найду его? Простите, но я... — Передай... кхе-кхе-кхе, передай просьбу дядюшке, тётушке и Фёдору, я прошу вас. Матрёна вздохнула. Что же, почему бы и не выполнить эту просьбу. Только она пообещала всё рассказать завтра, Варвара тут же успокоилась и отпустила руку любимой кормилицы, почувствовав облегчение. Матрёна погасила свечи и ушла, пожелав спокойной ночи. Вот уже час ночи, а девушка не спала. И дело не в кашле. Она думала о том человеке. Да кто он такой вообще - чужестранец, только и всего. Но почему-то она с таким страхом думала о его возможной болезни, почему ей ждала второй встречи с ним? Боже, в чём же дело? Отчего ей было так приятно трогать его кончиками своих пальцев и что это за сила исходила от него, за которой так и хочется спрятаться от невзгод? Варвара представила его внешность: высокий, стройный, лицо чуть удлиненно, лоб высокий, скулы выпирают, но не сильно, нос чуть крупноват, но не огромен, как и его рот, который был наделён полноватыми губами, подбородок тоже не слишком большой, но при этом довольно твёрдый и с небольшой ямкой. А ещё большие глаза, которые девушка представляла себе карими. Хотя они могли быть и зелёными, и серыми, и даже голубыми или синими, но она почему-то считала их карими. Она сама не знала почему, но она так чувствовала. Он немолод, она это поняла, но и не стар. Возможно, он даже красив, но так ли это? Во всяком случае, то, что чувствовали пальцы, говорило о своеобразной красоте лица. Она смутилась от этих мыслей. Не, скажите, зачем думать о красоте какого-то незнакомца, ведь у неё есть свой жених, за которого она просватана лет так с двенадцати. А этот незнакомец кто? Чужестранец, только и всего, и всё, что испытывала Варвара, это благодарность ему за спасение жизни, которая была сильна у неё по причине её добродетели. И всё она хотела, чтобы этот чужестранец был ей знаком побольше, чем сейчас. Может, они встретятся ещё раз и Варвара будет очень рада этой встрече. С этой мыслью девушка и уснула. Уснула она с улыбкой. *** Спал Петербург, укутанный ночью. Спали люди в нём. А кто-то только ложился спать. Что же, спокойной ночи им. Спокойного сна.