***
Найти укрытие Календарника оказалось непросто. Один только путь до заброшенной ткацкой фабрики занял пять часов на скоростном мотоцикле Рыцаря. Затхлая, со сгнившей конструкцией, она мало походила на жилое помещение, однако в её подвалах скрывалась самая настоящая мастерская по производству оружия. Если верить убитому — к слову, жестоко и мучительно — бандиту, Календарник пытался использовать в своих целях технологии захваченного Бэтмена, создавая собственные пушки и взрывоопасные смеси. Большего из него вытянуть, увы, не удалось: либо Рыцарь переборщил, либо бандит действительно ничего не знал. Крейн так и не смог понять, что конкретно сподвигло Рыцаря действовать в незамедлительном порядке, потому решил, что скорее всего это банальное желание убить Бэтмена собственноручно. Сам он предпочёл бы сперва проанализировать ситуацию, соотнести факты, найти нужные ответы и только потом направиться к Календарнику во всеоружии. К сожалению, импульсивность союзника не позволила ему даже возмутиться, и он лишь тихо ворчал, пока его практически за шкирку тащили к гаражу. И теперь, приехав на место и спустившись по железной винтовой лестнице в подвал, они продолжали свой путь к укрытию Календарника. Рыцарь предлагал без стеснений, «с огоньком» зайти прямо через парадный вход и поприветствовать находящихся там гранатой, однако Крейн был непреклонен: он рассчитывал договориться с Джулианом и обрести ещё одного сторонника в предстоящей битве. Пока Рыцарь заправлял мотоцикл и проверял амуницию, он умудрился найти в своём «домашнем» архиве карту фабрики: прежде это был один из складов Пингвина, где он занимался поставками наркотиков, потому в те времена Крейн активно сотрудничал с ним. Карта хранила в себе доступ к потайным ходам, правда, оказалось, что сейчас они завалены забытыми остатками промышленного предприятия: обломками устаревшей техники, кусками сломанной мебели, заржавевшими запчастями ткацких машин и прочим хламом. Нетрудно догадаться, кому пришлось расчищать проход. Пробираясь сквозь толщи мусора, Рыцарь всё чаще нецензурно ругался и ударялся в темноте о препятствия. Крейн сзади него изо всех сил пытался мысленно отстраниться от раздражающей брани. Длинные узкие коридоры, напоминающие кишку, казались бесконечными. — И почему все преступники, вроде вас, прячутся в самой жопе мира? А, Пугало? Почему ты живёшь в бараке в вонючем китайском квартале? — Если ты сейчас же не заткнёшься, — я накачаю тебя токсином. — Засунь свой токсин знаешь куда?! Крейн раздражённо поморщился, повторяя в голове формулу токсина. К обществу наглого Рыцаря он хоть и привык, но с откровенной беспардонностью ему до сих пор было трудно смириться. Настроения не прибавляла ещё и холодная вода, мерзко хлюпающая под ногами, и столетняя грязь, охотно липнущая к телу. Крейн обычно спокойно переносил плохие условия, но сейчас чувствовал, что быстро теряет терпение, а уж когда до его чуткого уха донеслось «я хренею, могли и напрямик пойти, но нет, Пугало захотел по дерьму прогуляться», чуть не обнажил шприцы. Но вот наконец далеко впереди показался дверной проём, и Рыцарь настороженно замер. — Ты не передумал? — прошептал он. — Уверен, я тебе не нужен? — Абсолютно. — Не думаю я, что Календарник обрадуется или согласится на сотрудничество. Особенно если Бэтмен и вправду у него в руках. Кто захочет делиться лакомым кусочком пирога? — Я и не говорил, что будет легко. А также не говорил, что намерен играть честно. — Чем тебе не нравится идея обложить всё бомбами? Если Бэтмен там — мы убьём сразу двух зайцев. — Иногда я удивляюсь, как мы с тобой пришли к компромиссу, — вздохнул Крейн. — Не ты ли говорил, что он должен страдать? Рыцарь пожал плечами. — Временами я жалею, что согласился на твою авантюру. Ты слишком всё усложняешь. — Дела решаются не только с помощью грубой силы, — надменным тоном заявил Крейн. — Пора бы тебе уже усвоить это. А теперь пошли. И не вступай в игру без моего разрешения. — Кто ты такой, чтобы я нуждался в твоём разрешении? — Ты можешь хотя бы раз не спорить со мной? Рыцарь засмеялся и по-дружески похлопал по плечу. — Если что, я рядом, — предупредил он и, выпустив крюк, исчез в тенях высокого потолка. Проводив его взглядом, Крейн вступил за порог. Открывшийся вид в первые секунды слегка разочаровал его. Какой-то частью своего сознания он рассчитывал увидеть, по крайней мере, большую просторную клетку, в центре которой лежал бы побитый Бэтмен, являя собой жалкое зрелище. И поскольку Крейн не намерен делиться безоговорочной победой, в такой ситуации он бы даже выступил в качестве спасителя. Но это было настолько унылое помещение с обшарпанными стенами, что гордится оно могло лишь производством самодельного оружия. Повсюду валялись исписанные и перечёркнутые листы с датами, очевидно, немногочисленные успехи преступной деятельности Календарника. На первых и вторых ярусах, соединённых железными лестницами, сновала банда Джулиана, а сам он восседал в центре, увлечённо листая маленький календарик. — Здравствуй, Джулиан, — негромко поприветствовал Крейн, остановившись неподалёку от него. — Я даже спрашивать не буду, как ты меня нашёл. Что тебе нужно, Пугало? — резко спросил Календарник, даже не взглянув на него. Его жирные губы не переставая шевелились, шепча и считая дни до ближайшего праздника. — Прости, что отвлекаю, но я бы хотел поговорить с тобой. Ответа не последовало, и Крейн продолжил: — До меня донеслись слухи, что наш общий знакомый томится сейчас в одной из твоих камер. Я нисколько не умаляю твои таланты, но, если позволишь, мне бы хотелось удостовериться в этом подвиге лично. — Не знаю, кто рассылает эти слухи, но я его точно найду. — Календарник перевернул лист и сосредоточенно сделал в ней отметку. Лысина влажно блестела под лампами. Жара, стоящая в помещении, заставляла его время от времени протирать её грязным платком. — Он действительно был здесь, но мне… пришлось его отпустить. — Поймать Бэтмена — наша давняя мечта, а ты просто взял и отпустил его? Послышался смех. Крейн поднял голову. Дюжина мужчин, одетых в жёлтые униформы, галдели, пихая друг друга в бок. Некоторые из них держали в руках коробы, наполненные запчастями. — Чучело даже не в курсе, что за шоу тут было недавно! — заржал мужчина в красной кепке, надетой набекрень. Удивительно, насколько храбры и легкомысленны бывают люди. Пусть репутация и бежит всегда впереди, Крейн мало кому позволяет называть себя «чучелом». Пугало звучит угрожающе, оно символизирует страх и фобии, а чучело… просто забавное огородное творение из тряпок, созданное, чтобы отпугивать ворон. — Не расскажете? — обманчиво добродушно спросил Крейн. — Босс теперь имеет зуб на комиссара Гордона, — заявил «Красная кепка» и опасливо посмотрел в сторону Календарника, но тот был всецело поглощён поиском знаменательных дат. — Нам удалось заманить Мышку с помощью ребёнка. — Ага, Бэтмен был у нас в руках целую неделю, — лениво жуя жвачку, поддакнул бритоголовый с трёхдневной щетиной. На его лбу проглядывалась сквозь глубокие морщины неряшливая татуировка в виде цифры «1», а на грязной робе поблёскивали куча побрякушек. Несмотря на потасканный вид, он заметно отличался среди своих товарищей. — Френки лично занимался им! Ситуация оказалась тошнотворно банальной. Похищение ребёнка, послание через полицию Бэтмену, шантаж. Вот и вся цепочка событий, заставившая самого Тёмного Рыцаря угодить в ловушку. Но, как и многие тупицы в Готэме, бандиты Календарника играли и оттягивали самый важный момент во всей этой истории: раскрытие личности героя. Неудивительно, что в один момент Бэтмен смог воспользоваться беспечностью охраны и послать сигнал комиссару Гордону, который приехал потом с целой ротой полицейских спецотрядов. Самое смешное, что Крейн читал эти новости, как и сам Рыцарь, но они оба решили, что речь идёт про незаконные склады оружия Двуликого. В газетах про Бэтмена не было ни слова. Календарнику не удалось отбиться, героя в маске он упустил, зато сохранил большую часть вооружения, которая находилась как раз в той секретной стороне подвала, до куда полиция не добралась. Выслушав этот невероятно тупой рассказ, Крейн решил, что это как раз лучшая возможность обзавестись ещё одним сообщником. — Моя армия настигнет Готэм в ночь Хэллоуина, — громко обратился он к присутствующим. — Перед вами развернётся грандиозное событие — уничтожение легенды Бэтмена! У меня есть всё, чтобы свершилась наша давняя мечта: войско, вооружение, деньги, улучшенный токсин страха, а также нужные люди в стане врага. В этот раз друзья и сторонники не помогут Бэтмену, и я стану началом конца! Что до вас, то вы все будете под моей защитой, я вам это гарантирую. Присоединяйтесь, и вместе мы сокрушим нашего врага! Однако воодушевляющая речь не возымела достаточного эффекта. Головорезы все как один уставились на своего босса, который сидел с равнодушным видом, будто перед ним шло наискучнейшее выступление. — Даже если так, почему я должен соглашаться? Мне не интересна твоя авантюра. Уверен, она закончится смирительной рубашкой в психушке, где тебе и место.— Календарник издевательски оскалился, обнажив желтоватые зубы, поражённые кариесом. Тюремная униформа, которую, по всей видимости, он не снимал в течении нескольких месяц, лишь слегка уступала по цвету зубам. Он сделал неопределённый жест рукой, и с верхних ярусов начали спускаться его головорезы. Могло показаться, что они лишь любопытные зеваки, заинтересовавшиеся печально известным Пугало, но бряцающие и звякающие в их руках цепи и кистени говорили не о самых добрых намерениях. Обстановка накалялась, бандиты начали окружать, медленно, но верно. Крейн скептически поднял брови. Календарник вздумал пойти против него? Глупец. Этот помешанный на датах толстяк совсем не ведает, что творит. Готэму, городу, погрязшем во лжи Бэтмена, нужна перестройка, а слепому, беспомощному народу — правда. Но чтобы свершилось задуманное, всем нужно объединиться. Раз Джулиан не понимает по-хорошему, придётся убедить по-плохому. Или убить. — На твоём месте я бы подумал ещё раз, — сказал Крейн. Он выглядел спокойным как удав, ни один мускул не дрогнул на его лице, хотя вокруг уже столпились головорезы. К чему беспокоиться, если там, наверху, в тенях сводчатого потолка, скрывается союзник, чьи руки по локоть в крови? — Я не играю в команде, Пугало, особенно с такими ущербами вроде тебя, — ткнул жирным пальцем Календарник. — Напомни-ка, сколько раз Бэтмен травил тебя твоим же газом? Ущерб? Этот неудачник, это посмешище смеет называть его ущербом, в то время как сам обходиться мелкими грабежами лишь по каким-то «знаменательным» датам? Причём чаще всего провально? — Застрелить это чучело, босс? — лениво жуя жвачку, выдал бритоголовый. Крейн скосил на него прищуренные глаза. В голове промелькнули мысли не самого гуманного содержания. Определённо, он ошибся, придя сюда. Эти идиоты ни на что не годны. — Токсин ударил тебе в голову, раз ты всерьёз решил, что я стану тебе помогать? — Я рассчитывал на твоё благоразумие, но вижу, ты его лишён. Крейн начал медленно приближаться к толстяку, неприязненно скривившемуся. Бандиты тут же напряглись: кто-то выставил нож, кто-то раскрутил в руках кистень, а кто-то просто вскинул оружие. — Я бы не пришёл сюда без причины. До меня дошли слухи, что ты схватил самого Бэтмена и держишь его живым в клетке, как дикую зверюгу. Должен признаться, сперва я решил, что это не более чем сплетни. Ты не подумай, ничего личного, но в наших кругах ты славишься своей… невезучестью, поэтому я до последнего отказывался верить, что такой немощный, с ничтожными заслугами преступник, в чьей голове ничего кроме календарных дат не существует, смог добиться того, о чём мы мечтали годами. Уничижительная речь текла гладко и ровно, бандиты в недоумении ждали приказа, а Джулиан Грегори Дэй застыл словно статуя, уставившись перед собой в лёгкой прострации. — Ты совершаешь преступления только в определённые дни, — продолжал Крейн, упиваясь собой, гипнотизируя глазами Календарника, как змея кролика. О, он знал болевую точку, уязвимое место этого толстяка. — Но как ты умудрился забыть дату, которая знаменательна для каждого человека на земле? Скажи мне, Джулиан, ты помнишь день своего рождения? День, когда твоё существование обрело смысл? Календарник мелко задрожал. Он не помнил ни своё беззаботное детство, ни трагедию, перевернувшую жизнь. Всё это осталось навязчивым видением, превращающимся по ночам в кошмар. Все попытки вспомнить дорогие сердцу даты — день рождение матери, первый друг, первая любовь — кончались ничем. В голове была пустота, которая от безысходности заполнялась ерундой вроде Всемирного праздника хомяков. — Я сильнее твоей отравы, Пугало! — заорал Календарник, по непонятной причине решив, что его отравили газом. Две вышибалы резко подбежали, в их руках холодно засверкали ножи. Крейн окинул их неприязненным взглядом и на секунду посмотрел наверх, во тьму потолка. Тяжелые руки опустились ему на плечи, и он предпринял безрезультатную попытку высвободиться. Похоже, договориться так и не получится, а значит… — Твоей самой большой ошибкой стало то, что ты пришёл сюда один. Крейн издал звук, похожий на хриплый вороний клёкот. — А кто сказал, что я один? — зло усмехнулся он. Глаза Календарника расширились, и он возопил: — Он привёл с собой хвост! — Оглянувшись и никого не найдя, он резко ударил несостоявшегося союзника в солнечное сплетение. Внезапно прогремел пистолетный выстрел. Нечто стремительное синим пятном врезалось в толстяка, впечатав тяжёлым ботинком прямо в лицо. Бандиты закричали, выругались, ринулись в атаку, но от неожиданности действовали неловко и неуклюже. Появившийся из темноты человек пользовался всеобщим помешательством и вырубал их одного за другим, а пули со звоном отскакивали от его прочной брони. Казалось, никто и ничто не может остановить его, он был бесподобен! Оставив последнего смельчака корчиться от боли, Рыцарь наконец обвёл взглядом помещение, позволяя и другим рассмотреть себя. Он стоял прямо в центре, уверенный в себе, сжав кулаки и распрямив могучие плечи, появившись как никогда вовремя. — Ты в порядке? — Рыцарь протянул руку, чтобы помочь встать. — В полном, — кивнул Крейн. — Займись охраной, а Календарника оставь мне. — Уже встав на ноги, он возмутился: — Почему так долго? Меня могли убить! — Ты говорил, без сигнала не вмешиваться. — А своих мозгов не хватило додуматься? Они могли бы и дальше пререкаться, если бы не Календарник, отошедший на безопасное место и взирающий на них с долей удивления. — Ну и ну, у Пугала появился приятель? — Он глумливо ухмылялся, стоя в толпе головорезов. В воцарившейся суматохе и всеобщей панике он успел добежать до передатчика и вызвать подкрепление. — Предпочитаю называть это взаимовыгодным сотрудничеством, — мигом отреагировал Рыцарь. Крейн мысленно поддакнул. — Пока он мне нужен, иметь дело будете со мной! — И кто же ты такой? Судя по костюму, пародия на Бэтмена? — Поверь, я намного хуже его. Удивительно, но сравнение с Бэтменом всегда вызывало эффект горящей спички в ящике петард. Рыцарь в гневе вскинул пистолет, но пуля попала в зеваку, которого Календарник успел выставить как живой щит. И снова началась стрельба, однако уже более ожесточённая, чем раньше. Сообщников у толстяка оказалось слишком много. Крейн успел только хрипло прокаркать ругательство. Головорезы с татуировками цифр метались туда-сюда, часть из них накидывалась на них, а остальные, те, кто поумнее, бросились к железным коробам с оружием. Пока бандитов с огнестрелом было поменьше, Рыцарь методично расстреливал их из двух пистолетов, паля очередями и уклоняясь от выстрелов, не забывая при этом отражать удары тех, кто был с ножом и кистенью. — Держись рядом, док! — крикнул Рыцарь, после того как проломил пинком особо бесстрашному бандиту коленную чашечку. — Не отвлекайся, там ещё прибывают. Чёрт бы побрал Календарника, откуда у него столько людей?! Крейн увернулся от кулака накинувшегося бугая и рассёк воздух шприцами, оставив у того на груди кровавые полосы. Бугай взвыл от боли и ответил ударом по рёбрам, да таким, что Крейн охнул, сгибаясь пополам. — Не на того напал, ублюдок! Рыцарь был тут как тут и рукояткой пистолета ударил в висок. Бугай покачнулся, еле держась на ногах, и не успел прийти в себя, как стальные иглы вонзились ему прямо под подбородком, моментально убивая. — Стреляйте, придурки, стреляйте! — визжал Календарник. — Не щадите, цельтесь в головы! Всё больше и больше бандитов брало в руки огнестрельное оружие, и ситуация постепенно выходила из-под контроля. — Их слишком много, — сказал Крейн, пятясь назад. Как минимум двое головорезов прицелились прямо в него. — Нужно отступать! — Берегись! Он не успел даже отбежать, когда раздались выстрелы и громкие хлопки. Сердце застучало в страхе, мышцы напряглись в ожидании острой боли, но вдруг чьи-то руки схватили его за плечи и резко развернули. Рыцарь подставил свою спину под огонь. Жёсткие бронепанели надёжно защищали его от пуль, тем не менее, судя по яростному рычанию, боль от мощного обстрела хорошо ощущалась. — В укрытие! — крикнул он и потащил за собой. Они перемахнули через ящики, опрокинули там металлический стол и спрятались за ним, укрываясь от непрерывного огня. Быстрая перезарядка, проверка патронов. Крейн невольно пододвинулся поближе к Рыцарю. — Ты не ранен? В тебя не попали? — доносилось обеспокоенное. Крейн лишь устало отмахнулся, мол, всё в порядке. Откуда-то сзади доносились разъяренные крики бандитов и самого Календарника, но их истеричные вопли заглушались лихорадочно бьющимся в висках пульсом. Ещё бы немного и, возможно, его бы вынесли отсюда ногами вперёд. Крейн поёжился и благодарно посмотрел на Рыцаря — помог, спас, защитил. Сказать «спасибо»? — Вот если бы ты послушался меня, всего этого не было бы, соломенные ты мозги! Нет, пожалуй рано. Крейн тяжело выдохнул, мелко дрожа и часто моргая. Травмы, болезни, истощение — всё сказывалось на его состоянии. Сейчас, посреди хаоса, он полностью полагался на выносливость и меткий глаз Рыцаря. — А ты не думал, что это тряпьё, — его подёргали за плащ, — не спасёт тебя от пули? — Отстань! — Крейн нетерпеливо оттолкнул чужие руки. — Дай мне оружие! — У тебя что, нет своего? Думал обойтись одним токсином? — Я должен был вести переговоры, а не прятаться от пуль. — Посмей еще сказать, что это я виноват! — Ты можешь просто дать мне чёртов пистолет?! В этот момент с правого бока почти вплотную подошёл один из головорезов с дробовиком в руках. Подошёл настолько близко, что можно было различить золотую коронку в зубах и бледный шрам от рассечённой губы. Ещё бы чуть-чуть и… — Осторожно! Пробивной разряд превратил его голову в алое месиво из зубов, плоти, костей и мозгов. — Пугало, мать твою, ты хотя бы за своей стороной следи! — Это твоя работа убивать людей! Меня здесь вообще не должно быть! — Но мы здесь из-за тебя! — То есть Бэтмен нужен только мне? А кто говорил: «Он должен страдать. Я страдал, и он будет?» — Заткнись! Рыцарь на мгновение показался из укрытия и, вскрикнув, выдал длинную пистолетную очередь. Вдалеке послышались хрипы и вопли боли. Очевидно, что он ещё на несколько персон сократил банду Календарника, который в это время не переставая визжал, как резаная свинья, отдавая бессмысленные приказы. — Теперь у них у всех огнестрел, — объявил Рыцарь. — Держи, будешь помогать. Я говорил тебе — взрывать надо было здесь ко всем чертям! — стараясь перекричать шум стрельбы, обратился он. — Даже вместе с Бэтменом! — Джулиан ответит за своё предательство! — злобно прошипел Крейн, перезаряжая пистолет. — Какое предательство? Он даже не был на нашей стороне! — Мы все — враги Бэтмена! Чтобы победить, мы должны объединиться! — Вы посмотрите на него — в самом нелюдимом преступнике Готэма проснулся командный дух! Кому расскажешь, не поверят. — Я что, не прав? Ответа Крейн не услышал. Послышался тихий лязг выдернутой чеки, и, когда он осторожно выглянул, увидел, как в опасной близости подкатилась граната. — Ложись! — взревел он, хватая Рыцаря за руку, увлекая за собой. За яркой вспышкой последовал оглушительный грохот, в ходе которого обрушилась стена. Поднялось густое облако пыли, сверху летело всё: штукатурка, камни, какие-то трубы и железные палки. Они бежали как могли, рискуя попасть под редкие пули, но небольшая часть обломков упала на Рыцаря, а Крейн получил сильный удар штырём по голени, который лишь по счастливой случайности не проткнул насквозь. Он закричал от боли, упал на пол и поспешил отползти за образовавшийся валун. Взрыв создал укрытие надёжнее ящиков и металлического стола, а поднявшаяся пыль временно спрятала их от головорезов Календарника. — Мы их убили? Как думаете, они могли выжить? — Так иди и проверь, что ты у меня-то спрашиваешь? Крейн напрягся, прислушиваясь к шагам. Быстро оглянулся и увидел дверь в заманчивой близости. Облако пыли пока надёжно скрывало его от пытливых глаз, только бы доползти бесшумно. Но это означало бы бросить Рыцаря в беде. С другой стороны, Рыцарь не беспомощное дитя. Он натренированный солдат в боевой броне, что с ним может случиться? В таких случаях лучше думать о себе. Крейн вообще никогда не думал о безвозмездной помощи другим. Ни разу за свою жизнь. Деньги — услуга. Деньги — товар. Весьма распространённый алгоритм в криминальной среде. Но Рыцарь не клиент, он… Кто он? Крейн ещё раз посмотрел на дверь и отбросил мысли о побеге. Его глаза лихорадочно поискали блеск синего костюма и наконец заметили какое-то движение. Каменный завал зашевелился, именно под ним находился его союзник. — Рыцарь… Рыцарь, ты живой? — тихо звал он, подтягиваясь на руках, стараясь добраться незамеченным. Под обломками сперва обнаружился ушастый шлем. Визор треснул, и местами сверкали, как маленькие молнии, помехи. Рыцарь, кряхтя, выбрался из-под завала. Тряхнул головой и раздражённо стукнул кулаком по визору, разбив правый угол. Кусок прочного стекла отломился, и за ним показался горящий злобой глаз. — Я убью его, — прошептал он, его голос дрожал от бешенства. — Стой, не делай опрометчивых поступков. У тебя идёт кровь, ты ранен! — Наткнулся на что-то острое, — пробормотал Рыцарь, отрешённо глядя на руку. — Это мелочь, пусти меня, я вышибу ему мозги! Одним выстрелом. Через глазницу. Пусти меня! — Не кричи. Они узнают, где мы. — Убери руки! Хватит командовать мной, надоело! Я отправлю их всех в ад! — Тихо! У них гранаты, успокойся. Приди в себя, ради бога! Союзник был неуравновешен. Временами он становился просто безрассуден, и Крейн не мог допустить, чтобы тот убил себя из-за вспышек неконтролируемой ярости. Он тряхнул его за мощные плечи, впиваясь пальцами в кевларовую поверхность. — Я тебя не останавливаю, — сказал он успокаивающим тоном. — Хочешь убить их? Пожалуйста, я только «за». Но сперва необходимо всё обдумать, нам нужен план. Мы оба просчитались, их оказалось слишком много, и у них неплохой боевой арсенал. Неизвестно, сколько месяцев этот хренов толстяк копил здесь силы, так что, пожалуйста, успокойся! Рыцарь часто дышал, смотрел на него затуманенным взглядом, но постепенно перевёл дыхание. Плечи его затряслись, под маской послышался нервный смех. — Интеллигент долбаный, ты только что сказал «хренов», — объяснил он в ответ на недоуменный взгляд. — Я просто не помню, когда ты ругался в последний раз и ругался ли вообще. — Каменное выражение не слетало с лица Крейна, и Рыцарь вздохнул. — Ладно, забей. И что ты предлагаешь? Сидеть здесь, пока в нас не полетят ракеты? Или, может, пока не поджарят из огнемёта? Я хочу атаковать первым! — Это не означает, что нужно бездумно бросаться вперёд, — сухо ответил Крейн. — У тебя хоть и есть бронекостюм, но не уверен, что он имеет непробиваемую плотность. Что до меня… — Он смущённо оглядел свой ветхий, заштопанный плащ грозного вида, но, увы, абсолютно бесполезный в плане защиты. Следующие мгновения каждый погрузился в свои размышления. Встревоженные крики и иногда преждевременные возгласы победы оглашали помещение, которое понемногу очищалось от облака пыли. Ситуация требовала незамедлительного решения, однако гениальный мозг преступника-химика отказывался выдать перспективный план побега. Единственным, казалось бы, логичным выходом было использование Рыцаря как пушечное мясо, ввиду наличия защитного костюма, но Крейн не хотел уповать на удачу. Вдруг тридцатая по счёту пуля окажется роковой и пробьёт хвалёный кевлар и как назло поразит именно жизненно важные органы? Про треснутый шлем и говорить нечего. — Ты ведь распыляешь газ! — вдруг воскликнул Рыцарь. — Блестящая наблюдательность, — съязвил Крейн. — Предлагаешь мне выйти и попшикать каждому в лицо? — Сжатый газ! Мы можем использовать твой токсин из баллонов. Пшикать не нужно, достаточно взорвать их. Крейн заморгал, затем бросил взгляд на снаряжение. Спереди на груди крепились на ремнях четыре ёмкости, по два с каждой стороны. Действительно, идея была заманчива, особенно учитывая, что подвал плохо проветривался из-за неисправной вентиляционной вытяжки. Головорезам явно придётся несладко. Предвкушая грандиозное шоу, Крейн тут же потянулся к снаряжению, глаза его кровожадно заблестели. — А ты неплох, — усмехнулся он, отстёгивая ремни. — Можешь взять все четыре. — Думаю, хватит и двух. А с теми, кто останется в своём уме, я разберусь лично, — самоуверенно сказал Рыцарь. И всё бы хорошо, вот только эти слова эхом зазвучали в воображении, и Крейн внезапно застыл, осознав самую простую и самую очевидную истину, которую почему-то не увидел сразу: спустя годы экспериментов его организм в конце концов выработал иммунитет к токсину страха. Рыцарь же похвастаться этим не мог. — Но… — Что? — Рыцарь как ни в чём ни бывало перезаряжал пистолет, изредка кидая быстрые взгляды в сторону кричащих головорезов. — Токсин заденет и тебя. Ты не смог бы обезопасить себя, будь твоя маска даже цела! — Газ не распространится по всей комнате в первые же секунды, у нас будет по крайней мере пять минут. А мне и не нужно больше. — Ты не можешь так рисковать! Просто представь, что случится, если ты всё-таки попадёшь под его эффект! — Другого выхода нет, — отрезал Рыцарь. — А у меня нет антидота! — неожиданно вцепился в его руку Крейн. Легкомысленность в такой опасной ситуации пугала его. Что если Рыцарь вдохнёт пары токсина? Что если они будут добираться до лаборатории слишком долго, а времени на варку антидота потребуется слишком много? Что если разум Рыцаря бесповоротно растворится в безумии? Он держал его руку до неловкости долго и поспешил разжать пальцы. Рыцарь это явно заметил. На миг в его голубых глазах засверкало веселье, которое сменилось еле заметным удовольствием. — Я успею убежать, — мягко заверил он. — Не волнуйся. Он взял в руки баллон. Крепко сжал его и глубоко вздохнул. — На счёт три, — сказал он. — Раз… Два… — Он в последний раз взглянул на союзника, встречаясь с ним взглядами. — Три! Под удивлённые вскрики головорезов они одновременно бросили два баллона. Просвистела пуля, затем другая, раздался взрыв, и повисла гробовая тишина. Глупцы ожидали грохота, огня и взрывной волны, но вместо этого наблюдали, как обманчиво-красивого цвета клубы дыма окутывали помещение. — Что за хрень? — Это… не горючий газ? — Почему оно такого странного цвета? — Оно ядовито? Облака неизбежного безумия мягко расстилались призрачным ковром, принимая в ласковые объятия ничего не понимающих людей. Сладковато-едкий запах просачивался не только в ноздри, но и даже сквозь поры на коже, отравляя сознание, вводя в бездну сумасшествия, из которого уже не будет выхода. Бандит в красной кепке вдруг слегка дёрнул головой, схватился за лоб. Токсин страха, подобно хищному зверю, пустил в ход янтарные когти, и раздался первый пронзительный вопль: — ОНИ ВНУТРИ-И-И-И! ВЫТАЩИТЕ ИХ, ВЫТАЩИТЕ! ОНИ В МОЕЙ КОЖЕ! О БОЖЕ, ОНИ ПОЛЗУТ… ПОЛЗУТ… ПОД КОЖЕЙ! ВЫТАЩИТЕ ИХ! Календарник, стоящий чуть поодаль, в ужасе отшатнулся. — Это токсин, идиоты! — заорал он. — А-а-а-арггхх! — Помогите! Помогите мне!!! — Френки, что ты делаешь?! А-а-а, уберите его от меня, он спятил! Помогите-е-еа-а-а-а!.. Посреди этой адской какофонии распространялась самая настоящая эпидемия ужаса. Люди, рыча и брызжа слюной, кидались друг на друга как одичалые животные. Они рвали одежду, вонзали ногти в плоть, терзали глотки, при этом не переставая истошно надрывали глотки. В их изуродованных от страха лицах застыли безумие и желание убить источник фобий, который они видели в своих прежних товарищах. Больше не было друзей, больше не было знакомых, остался один тягучий кошмар, заволакивающий разум невыносимыми видениями. Те, кто не подвергся воздействию токсина, бесконтрольно кинулись врассыпную, расталкивая всех, кто попадётся на пути. Упавшие на пол уже не могли подняться — их топтала обезумевшая толпа. Многие тщетно прикрывали нос рукавом, не зная, что их кожа уже начинала впитывать ядовитый газ. Никому не было спасения, и прежде чем жертвы доберутся до спасительных дверей, токсин сделает своё чёрное дело — заброшенная фабрика станет братской могилой для сумасшедших. Крейн первое время не сводил глаз с этого зрелища, исполненный благоговейного восторга. Красота поверженного разума, благолепие умирающего сознания. Вот, чего требовала его хищная душа — агонию ужаса. Вот, среди чего он чувствовал себя как рыба в океане. — Это… прекрасно… — зачарованно прошептал он. — Просто прекрасно… Он бы наблюдал ещё долго, если бы не вспомнил про Рыцаря, чей организм не имел иммунитета. — Рыцарь? Где ты? Его нигде не было видно. Зато виднелась вырванная из петель дверь, ведущая на выход. Он успел убежать. Бросив последний взгляд на безумствующую толпу, Крейн неторопливым шагом вышел из помещения, оставляя за спиной результат своих бессонных ночей в лаборатории. Токсин находился даже не в последней фазе улучшения, а уже приносил хозяину дикий восторг. Уже очень скоро настанет день, когда работа завершится, и токсин станет непобедимым оружием в руках гениального учёного, который свергнет Бэтмена с его трона лжи и лицемерия. Рыцарь нашёлся на улице, сидящим на земле и низко склонившим голову. — Что ты видишь? Скажи мне, что ты видишь?! — тряхнул его за плечи Крейн, чувствуя как липкое, неприятное чувство охватывает его. В любой другой раз он бы с жадностью расспрашивал про видения, но сейчас предпочёл бы услышать мат и грубое: «Иди в задницу, Пугало, со мной всё нормально!». Рыцарь поднял голову, смотря на него сквозь разбитое стекло. Из-за маски было сложно определить, какой спектр эмоций он сейчас испытывает. — Вижу огородное чучело. — Это… твой страх? — недоверчиво сдвинул брови Крейн, не понимая, что его обозвали. Когда же это наконец до него дошло, он закатил глаза: — Поня-я-ятно. — Что, испугался? — заржал Рыцарь. — Волновался за меня? — Не приукрашивай факты. Ты мне нужен в трезвом уме, признаю, но это не означает, что я буду переживать за твоё здоровье и жизнь. — Да ладно тебе. Я знаю, что беспокоился. — Я сказал — нет! — Вообще-то в какой-то момент я на самом деле подумал, что твой токсин добрался до меня, — признался Рыцарь и принялся рассказывать, как второпях выбежал на свежий воздух, как глубоко дышал, судорожно прочищая лёгкие, а потом вспомнил, что оставил союзника одного посреди беснующей толпы и хотел вернуться. — Надо же как благородно, но твоя помощь уже не требовалась. Страх поглотил их всех. Рыцарь согласно замычал и тихо ойкнул, поводив влево-вправо рукой. Нечто острое попало прямо в стык между броней, и на том месте влажно блестела кровь. — Сильно болит? — кивнул Крейн. — Жить буду, — улыбнулся под маской Рыцарь. Крейн взял его под локоть, помогая подняться. Отряхнул от пыли костюм, игнорируя собственный замызганный плащ. — Может, стоит вернуться? — спросил он. — За Календарником? — догадался Рыцарь. — Те, кто не с нами — против нас. Ты ведь понимаешь, что мы с ними делаем? — В этот раз я солидарен с тобой, Пугало. Как никогда… Крейн уже оборачивался в сторону фабрики, когда кевларовая перчатка сжала его плечо. — После взрыва… Я хотел сказать… Не то чтобы я был плохого мнения о тебе… То есть… я знаю, какой ты подонок и всё такое, но… — Какое веское замечание, — едко заметил Крейн, втайне молясь, чтобы Рыцарь не продолжил своё блеяние. Собственный поступок смущал его. Чтобы он — и рискнул своим здоровьем, а то и жизнью, ради помощи другому причём неважно кому? Друг или враг — для него разницы нет. Тем более первых у него никогда и не было. — В общем… Создавалось впечатление, будто Рыцарь хочет сказать что-то очень важное, что-то прежде не высказанное. Крейн невольно замер, разрываясь между желанием узнать что же это и нежеланием услышать это. Даже чуть подался вперёд, боясь, что не расслышит нужные слова. — Помогите!!! И впервые в жизни вопль ужаса вызвал у него не злорадное удовольствие, а раздражение. Они обернулись в сторону криков. Толстяк в жёлтой робе выбежал из здания, беспорядочно махая руками, словно пытался поймать улетающих бабочек. — Помогите… пожалуйста, помогите мне… — умолял Календарник. — Дни кончаются! Исчезают! Время исчезает! Я… я не знаю… В-в-время… Время исчезло, испарилось! Какое сегодня число? Сегодня… это вчера? Или з-завтра? Когда толстяк подбежал к Рыцарю, тот грубо пнул его в грудь. — Д-дни… их больше нет… я п-п-потерял… в-всё… Сошедший с ума, сдавшийся под хищными когтями янтарного яда человек скрючился на земле как напуганный ребёнок. Крупная дрожь сотрясала его полное вспотевшее тело, зубы громко и непрерывно стучали, а в остекленевших глазах застыл ужас. — Бояться больше нечего, Джулиан, — ласково сказал Крейн, глядя сверху вниз. — Твоё время пришло. — Одним ублюдком меньше. — Рыцарь зарядил пистолет. — Как ты смотришь на то, чтобы оставить его в живых? Я бы с радостью понаблюдал, как с каждым днём угасает его разум. — Мне это неинтересно. — День и ночь он бы видел свой самый страшный кошмар, и от этих видений не было бы спасения. Засыпаешь в страхе, просыпаешься в ужасе. Разве не это прекрасное наказание для тех, кто идёт против нас? — Я не против твоих методов, но предпочитаю заканчивать начатое. И не забывай — он похитил ребёнка, — процедил Рыцарь. — Такое не прощается. — Смерть будет избавлением, — предостерёг Крейн. В этот момент Календарник поднял голову, и Крейн готов был поклясться, что туман в его глазах заменила ясность сознания. — Знаешь, какую самую большую ошибку допускает Бэтмен? — негромко спросил Рыцарь, и было в его тоне нечто такое, от чего у Крейна пробежал холодок по спине. — Оставляет в живых. Тихо скрипнул спусковой крючёк. Прогремел гром. Один выстрел, одна пуля, — и Календарника больше не существует.***
— Ай! Нельзя поаккуратней? — Не дёргайся. Крейн пинцетом старательно вынул из пореза все частички ткани, достал из стального лотка небольшой флакон и смочил в антисептике марлевый тампон. Затем аккуратно промокнул им ранку, стараясь не причинить боли. — Разве доктор не должен сочувствовать пациенту? — продолжал придуриваться Рыцарь. Крейн презрительно фыркнул: закалённый, переживший немало суровых времён солдат слишком театрально изображал из себя страдальца. — Я же осторожно, — тем не менее добродушно сказал он и поправил очки, вглядываясь в ранку: не глубокая, швов не потребуется. Это к лучшему. Был уже поздний вечер, когда они вернулись домой. По пути, от гаража до квартиры, Крейн хромал и тяжело дышал, изнурённый кровопролитной битвой, и даже из-под треснутой маски Рыцаря доносилось усталое сопение. Ничтожный Календарник удивил их обоих. Рыцарь молчал всю дорогу, но в один момент, будто опомнившись, обернулся и протянул руку, любезно предлагая помощь. Крейн смерил его уничтожающим взглядом, однако заставил себя пробормотать вежливый отказ. Впрочем, когда союзник уже дома уселся разбирать и чистить оружие, он внезапно даже для себя предложил обработать ему раны. Рыцарь лишь пожал плечами. И сейчас они сидели на кухне, включив старую настольную лампу, которая бросала свет на испачканное кровью предплечье. — Сейчас наложу повязку. Постарайся в ближайшие дни сильно не напрягать руку. — Окей, док. Никому не нужное предостережение. Этот любитель ночных гонок на мотоцикле всё равно не послушается его. Он будет патрулировать улицы Готэма, выискивая преступный сброд, на которых мог бы отыграться, а потом, возможно, засядет в баре. Будет пить сомнительное пойло, ввяжется в драку, и рана снова откроется. А вот если бы остался, его рука бы спокойно зажила. Будто здесь нельзя найти интересное для себя занятие… Крейн показал бы любопытный эксперимент над подопытными, провёл увлекательную и познавательную лекцию о возможностях токсина страха, а потом, пожалуй, поделился сборкой любимых книг. Здесь, с ним, тоже может быть весело, верно? Или нет?.. — Пугало, — позвал Рыцарь. — Да? — Спасибо. Слова прозвучали подозрительно тепло, и Крейн на секунду поднял глаза. На него смотрели долгим, внимательным взглядом. Смущённо кашлянув, он снова занялся раной и в очередной раз поправил очки. Они постоянно съезжали с обезображенного, частично откушенного Кроком, носа, скрытого под грубой мешковиной маски. Комната снова погрузилась в молчание. Крейн больше не решался отвлекаться. С него достаточно и того, что он какого-то чёрта заботится о результатах небрежности Рыцаря. При одной только мысли, что они ещё раз встретятся взглядами, кровь приливала к остаткам плоти на лице. Тихо скрипели медицинские перчатки, когда он прикладывал к порезу салфетку из стерильной марли. Громко шуршала упаковка, когда он вытаскивал рулон бинтов. Крейн действовал методично и технично, хоть и умел скорее калечить, чем лечить людей. Он старался только в виде исключения, только потому, что ему нужен здоровый сообщник. По крайней мере, ему хотелось так думать. — Не ожидал, что ты станешь помогать. — Рыцарь решил нарушить тишину. И зачем он это сказал? Какая ему разница, помогает он или нет? — Ты часто спускаешься в лабораторию, а там высок риск инфицирования раны, — сухо сказал Крейн, обматывая его руку бинтом. — Раз уж ты не следишь за здоровьем, этим заняться придётся мне. Не скажу, что это доставляет удовольствие. — Я тебя ни о чём не просил, — заметил Рыцарь. — И если тебя это нервирует, я прекрасно могу и сам справиться, — сказал он и уже собрался было встать. — Сиди уже. Крейн продолжил обрабатывать порезы, но уже мелкие, не требующие перевязки. В какой-то степени это было даже забавно. Имея на собственном теле чудовищные рубцы и шрамы, он пёкся о царапинах Рыцаря, будто тот умирал от непрекращающегося кровотечения. — Вот и всё, — сказал Крейн, снимая перчатки и кидая их в мусорное ведро. — Ага. Как и предсказывал. Рыцарь с готовностью натянул чистую толстовку, зажал в зубах бутерброд и уселся разбирать пистолеты и проверять патроны — вот-вот побежит наводить порядок в Готэме. — Опять куда-то собираешься? — ляпнул Крейн, и в карманах плаща его руки сжались в кулаки. — А? — Рыцарь непонимающе захлопал глазами. На лице снова бандана, треснутый шлем лежит рядом. — А, ну да, прогуляться, подышать свежим воздухом. Крейн замолчал, наблюдая, как чистятся ножи. Ему казалось, что и его сейчас позовут гулять, как тогда, на импровизированном пикнике, когда поджидали Найтвинга. — Тебе не хватило приключений на сегодня? — приглашение так и не было озвучено. — В том-то и дело. Хочу отвлечься. Мы, знаешь ли, чуть не сдохли сегодня. — Понятно. Он разжал кулаки. С другой стороны работы ещё полно. Токсин не настолько хорош, насколько может быть. Тёмное дело ждёт. Лаборатория его зовёт. Крейн со вздохом повернулся к двери, ведущей в подвал. — Ты ведь не станешь пить со мной? Неожиданный вопрос заставил его замереть. — Что? — Я тут прикупил пива, чтобы нескучно было смотреть телевизор. — Рыцарь быстрым шагом дошёл до холодильника. Торжественным жестом достал сразу четыре бутылки. — Сомневаюсь, что ты согласишься, но мало ли… Если всё же «да» — я бы лучше провёл вечер за пивком, чем шнырял по городу. Крейн скептически изогнул бровь. Опять это его «уйти в запой»? Да и как он посмел без спросу вытащить газоотводные трубки, мензурки, мерные колбы из холодильника, где им и место, и набить его пивом?! Причём, как оказалось, не самого лучшего качества в количестве целого ящика! — Предлагаю отметить! — Отметить что? Убийство Календарника? Не считаю это знаменательной датой, — усмехнулся Крейн. — Отметить, что остались в живых. А должно быть иначе? Неужели он действительно считает, что ОНИ могли проиграть какому-то помешанному на праздниках психу? — Ну так что? — Знаешь, идея хорошая, но… — Давай, придумай супероригинальную причину отказа, — закатил глаза Рыцарь. — Но я дешёвое пойло не пью, — надменным тоном сказал Крейн. И прежде чем Рыцарь оскорблённо разразился ругательствами, поспешно добавил, при этом его глаза лукаво блеснули: — Принесу кое-что получше…***
— … а потом я выстрелил, ба-бах! — Рыцарь сложил пальцы пистолетом и сделал вид, будто стреляет. — Попал прямо сюда. — Он постучал по переносице, затем приподнял бандану и сделал большой глоток из бутылки. — Тебе необязательно мучиться, — лениво протянул Крейн, постукивая пальцами по подлокотнику. Он устало подпёр подбородок кулаком. — Сними эту тряпку, мне плевать на твою личность. И налей мне ещё. — Ага, так я тебе и поверил, — фыркнул Рыцарь, забирая бокал. Крейн, довольно прищурив глаза, наблюдал, как наполняется бокал. Они пили уже третью по счёту бутылку. Напиваться в его планы не входило, но Рыцарь был таким приятным собеседником, а хороший коньяк так приятно грел изнутри, что махнуть на репутацию не казалось зазорным. — Итак, — спросил он, сделав глоток, — что с нашими танками? — Даже в такой ситуации он предпочитал говорить о деле. — Как и обещал, всё сделано. Я использовал спектрограмму Грейсона и объединил матрицу Бэтмобиля с танком «Кобра». На тестирование уйдёт несколько дней, сам понимаешь. Нам не нужны неполадки. — Не сомневаюсь в твоих возможностях. Именно поэтому я целиком и полностью доверил тебе военную составляющую нашего плана. — Ты доверил мне, потому что сам в этом ни хрена не соображаешь, — засмеялся Рыцарь, но, получив ледяной взгляд исподлобья, поспешил сменить тему: — Как продвигаются исследования? Есть результат? — Последний пациент показал хорошие результаты, но… Возможно, мне следовало уменьшить дозировку, — с неудовольствием признал Крейн. — Он был немолод и, скорее всего, болен, так как слишком сильный приток адреналина в конце концов привёл к летальному исходу. Я не успел замерить даже частоту пульса. Мне нужен более крепкий подопытный. Он сказал это намекающим тоном, но Рыцарь воспринял его слова с нулевым энтузиазмом. Крейн вздохнул и слегка покрутил бокал, любуясь насыщенным медовым отливом, и поднёс поближе к носу. Непередаваемый аромат — сложный, богатый букет, состоящий из фруктовых и древесных нот. Не то что сомнительное пойло Рыцаря. — Помню время, ты хотел меня убить, — вдруг сказал Крейн, отпивая глоток коньяка, чувствуя прилив вдохновения. — А теперь мы сражаемся плечом к плечу как соратники, готовые вместе обрушить на этот убогий город весь ужас, что он заслуживает. — Ага, а ещё развлекаемся вместе, — усмехнулся Рыцарь. — Ты называешь убийства развлечением? Не одобряю твою точку зрения, — кровопролитие часто бывает излишним — но мне импонирует твоя позиция. Жалости не место в предстоящей битве. — Кушаем вместе. — Да, — раздражённо процедил Крейн. — Мы создадим свою империю, Рыцарь — империю страха! Мы восстанем из пепла, вернёмся из небытия и избавим несчастных жителей от рабства лжи. — Живём вместе, — ехидно продолжал Рыцарь. Видит бог, он издевательски ухмылялся под чёртовой банданой! — Они слепы и глупы, — упрямо говорил Крейн, — они не понимают, что их вера в Бэтмена ничто иное как фальшь. Герой слепит им глаза собственным плащом в угоду своей репутации, но народ нуждается в источнике света! Так скажи же, готов ли ты стать этим светом, готов ли ты открыть им страшную правду? — И спим вместе! — Я знаю, что мы спим в одной кровати! — взорвался Крейн. — К чему ты напоминаешь мне об этом каждый раз?! — Чтобы ты перестал нести пафосную хрень. — Рыцарь сделал глоток из бутылки. — Во многом я с тобой согласен, но эта твоя «религия страха» — чушь собачья. Без обид, — сказал он чуть виноватым тоном. — Страх подчиняет себе людей, но это не истинное доминирование. Признание и уважение чужой власти должно быть добровольным, но откуда тебе, конченому психу, об этом знать? — Тем не менее, ты пришёл ко мне в тот день. Рыцарю Аркхема понадобилась помощь «конченого психа», — чеканя каждое слово, надменно произнёс Крейн. — Понадобилась уже позже. Тебе удалось убедить меня в своей полезности. Крейн недовольно засопел, признавая правоту Рыцаря. Немало времени прошло с тех пор, как они «познакомились», но невидимая аура угрозы от союзника всё так же лёгкой вуалью витала над ним. Это случилось почти год назад, именно в то время, когда Готэм признал его погибшей жертвой чудовища…***
Когда снаружи раздались выстрелы, он сидел в кресле после непродолжительной борьбы с пленным врачом, который отчаянно пытался уговорить поесть. Рядом на старой деревянной тумбочке, заменявшей обеденный стол, стояла миска с протёртыми овощами и кашей — его витаминный обед. — Что там за шум? — прохрипел Крейн сквозь неплотный слой бинтов, радуясь, что на этот раз ему удалось выговорить слова чётко и ясно. Раньше от невозможности что-либо сказать, он приходил в бешенство, а от тупости сообщников, не понимающих его жестов и наспех нацарапанные записки, и вовсе зверел. Бандиты в холщовых масках обеспокоенно переглянулись и невнятно пробормотали что-то про чужака, терроризирующего улицы Готэма последние полгода. Сводки новостей пестрили кричащими заголовками об убитых преступниках, а также предположениями, что всему виной Бэтмен. Мощный удар вышиб дверь, и она слетела с петель. В открывшимся проёме показалась высокая фигура в ушастом шлеме. Бандиты закричали и вскинули оружия. Пленный врач в ужасе забился в углу. Бэтмен? — Тебе стоит обзавестись охранниками получше, Крейн, — произнесла фигура, кидая внутрь труп одного из телохранителей, патрулировавшего местность. — А тебе следует обзавестись манерами, — спокойно отозвался Крейн. — Судя по костюму, ты очередной детёныш Бэт… Не успел он договорить, как сокрушительный удар чуть не выбил из него весь дух. Стремительно двигающийся незваный гость парой выстрелов прикончил зазевавшихся помощников, проигнорировав лишь врача. — Не думал, что Бэтмен учит подобной жестокости, — натужно прохрипел Крейн, когда его прижали к стене за горло. Он начал надсадно кашлять, харкая кровью. — Я не на стороне Бэтмена. — Гость с силой швырнул его в сторону, где он врезался об стену и мешком упал на пол. Не на его стороне? Но… костюм… Как он нашёл его укрытие? Зачем заявился сюда? — Так кто же ты такой? — просипел Крейн, с хрипом вдыхая воздух. Бинты на его истерзанном лице насквозь пропитались кровью. Боль сковала его тело, измученное и изуродованное, но он, не обращая внимания, лишь злобно рассматривал незнакомца, так похожего на ненавистного Тёмного Рыцаря. — Ты, возможно, не помнишь, но мы встречались раньше, несколько раз, — последовал ответ. — Не знаю, что ты задумал и чем здесь занимался, но ты не помешаешь моим планам. Гость быстрым шагом подошёл вплотную. Крейн вздрогнул и попытался отползи, но сзади была лишь стена. — А слухи оказались правдой, ты всё-таки выжил… — негромко сказал гость. Затем навёл пистолет. — Жаль, что ненадолго. — Назовись! — свирепо прорычал Крейн, и боль огнём обожгла гортань. — Какая тебе разница как меня зовут, если в лучшем случае ты умрёшь, а в худшем — станешь парализованным овощем? Я бы тебя пожалел, но такие маньяки как ты имеют привычку всё портить. Бэтмен должен пасть от моей руки! На последних словах гость сорвался на крик. На гневный, полный злобы крик. — Вот значит как. Ещё одно дитя лечебницы на свободе… Знаешь, мы хотим одного и того же, и раз так… — Крейн зашёлся кашлем и судорожно прижал руку к горлу. Сделал глубокий вздох и выдох. — Почему бы нам не помочь друг другу? — Ты еле дышишь, какая мне от тебя польза? Единственное, что ты можешь сделать — это смирно гнить в земле. Лязгнул затвор, щёлкнул предохранитель, и Крейн непроизвольно сжался. Неужели всё было зря? Он прошёл через омут боли, страданий и ужаса, чтобы умереть здесь, даже не узнав своего убийцу, который словно в издёвку так напоминает Бэтмена? Неужели судьба может быть настолько жестока? Гость стоял неподвижно. За хладной сталью маски невозможно было определить, о чём он думает. Его рука держала пистолет уверенно, однако пуля не спешила отбирать жизнь. — Впрочем, я видел, на что способен твой токсин, — вдруг сказал он. — Зачем мне дарить Бэтмену лёгкую смерть, если он может познать боль сильнее, чем физическое насилие? Тем более мне известны его страхи. Услышав столь любимое слово, Крейн вмиг оживился. — Мы заставим его страдать! — прошипел он, радостный, что его, похоже, передумали убивать. — Он ответит за всё, что сделал! Каждый его крик станет предзнаменованием кошмара, который охватит этот проклятый город! — Я смотрю, у меня появился единомышленник, — засмеялся гость. — Значит, по рукам, Пугало, можешь пока жить. По крайней мере, я хочу убедиться, что Джокер не восстанет из мёртвых и не доберётся до тебя первым. Предпочитаю избавляться от преступного сброда лично. Преступный сброд? И это говорит человек, хладнокровно убивший банду из десяти тупиц? А Бэтмен оставил бы их полиции… Крейн захрипел, приподнимаясь на локте. — Не поможешь? — он выжидательно глянул снизу вверх. Гость рывком поднял опрокинувшееся кресло и грубо усадил на него новоявленного союзника. Его маска на секунду застыла рядом с бинтами, сквозь которые уже капала кровь. Крейн невольно отвёл взгляд. — Господи, что с тобой стало? — услышал он голос, в котором на секунду зазвучало сопереживание, но ледяной тон, полный презрения, мигом сменил его: — А ты не подохнешь раньше времени? Толку мне от тебя мёртвого? Гость обернулся к дрожащему врачу, пытавшемуся незаметно проползти к выходу. — Эй, ты! Иди сюда! Помоги ему. Пока врач возился с открывшимися ранами, Крейн поспешно обратился к гостю, уже собравшемуся уходить: — Но всё-таки… Кто ты? Гость будто сперва не хотел отвечать. Он стоял спиной к нему, молча, склонив голову в мрачной задумчивости, и из-под стального шлема донёсся тихий и на удивление печальный голос: — Зови меня Рыцарем Аркхема.***
— И всё ради токсина, — пробормотал Крейн, выплывая из тумана воспоминаний. Когда кровать громко заскрипела и прогнулась под немалым весом, он вздрогнул. Рыцарь уселся рядом, вальяжно расставив ноги. Скромность отнюдь не была его чертой. — Всё ради токсина, — повторил он и отпил из бутылки большой глоток коньяка. — Я снабжаю тебя боеприпасами, техникой и армией. Ты меня — токсином. Таков был уговор. Но ты всегда можешь отобрать его у меня. Почему же не делаешь этого? — Иногда я задумываюсь, что было бы, если бы я решил пристрелить тебя в тот день. — Ты жалеешь об этом? — Крейн непроизвольно напрягся. — Я мог бы заставить тебя выдать, где хранилище токсина, и без твоего участия повести армию на Готэм. Мне бы не пришлось сейчас похищать людей для твоих экспериментов. Про другое я и вспоминать не хочу. — Рыцарь передёрнулся, явно вспомнив жирную сгнившую тушу, которую ему пришлось вынести, а перед этим рухнуть и испачкаться в отвратительной жиже. — Хочешь сказать, я тебе не нужен и ты хотел бы расторгнуть соглашение? — Порой я как будто оглядываюсь назад, на свою прежнюю жизнь, затем смотрю на тебя и… поверить не могу, что нас связывает общее дело. Рыцарь вдруг сокрушённо уронил голову на руки. Бутылка громко булькнула. Крейн не знал, как отреагировать, что предпринять. Союзника грызла и мучила тайна, с которой не собирались делиться даже несмотря на количество принятого алкоголя. Возможно, он бы выслушал, попытался понять, дал совет, но мнение «конченого психа» вряд ли кого-то заинтересует. Рыцарь резко поднял голову. — Почему ты мстишь ему? — спросил он. — Это не моё дело, но… тогда в канализации… на тебя же напал Крок… Крейн дёрнулся как от пощёчины. Шрамы тут же заныли, каждая из них воззвала неприятное воспоминание. Больше никогда он не забудет тот страшный день. Не забудет, как мутная зеленоватая вода смыкалась над головой; как зловонная, пахнущая смертью пасть мелькала перед лицом; как острые, изогнутые клыки нещадно рвали плоть. И в тот безнадёжный миг все мысли и чувства сменились животной паникой и бесконтрольным желанием жить. В мрачных коридорах канализации, где мольбы о помощи отдавались одиноким эхом, он полз подобно ослепшему червю. Полз, утешая себя фантазиями, успокаивая себя убеждениями, уверяя себя, что старый враг не бросит на неминуемую гибель, ведь тот был единственным, кто видел и знал, что с ним случилось, ведь тот носил имя Тёмного Рыцаря, символа Надежды. И даже когда из лопнувшей кожи текла багровая кровь, даже когда на ошмётки мяса сбегались крысы, он не переставал верить. В его воображении мягкие стены лечебницы, места неспокойного, но безопасного, укрывали его спасённое сердобольным Бэтменом тело. Возможно, сидя за решёткой, здоровый и исцелённый, он всё так же громко утверждал бы, что ненавидит Тёмного Рыцаря и что рано или поздно выберется, чтобы вновь сеять хаос на улицах Готэма. Но в глубинах его души таилась бы искренняя благодарность, и теплилась вера во что-то хорошее, не омрачённое безумием и слепой злобой. Возможно, именно это в следующий раз остановило бы его от нападения на беззащитных людей или подвигло на помощь полиции в поимке более опасных коллег. И он продолжал взывать о помощи. Временами слишком тихо — горевшее огнём боли лицо при каждом мимолётном движении калёным железом проходило по мозгам и нервам. Тогда он надрывал глотку, выдавливая из себя хрипящий визг, и прислушивался к тяжёлым торопливым шагам и шуршанию чёрного плаща. Но, видимо, вопил он недостаточно громко, ведь проходило время, а вместо ответа он слышал лишь издевательское эхо. В итоге он хрипел, кричал, визжал, не щадя переломанные хрящи в гортани, лишь бы Бэтмен его услышал. Жизнь угасала, текла вместе с кровью, смешивалась со зловонными водами, а спаситель очень и очень сильно опаздывал. Сломанная нога стала увесистой ношей, горло словно набили колотым стеклом. Взгляд помутневших глаз лихорадочно скользил по кирпичным стенам. Усталость разъедала мышцы и жилы, но он продолжал ползти, навстречу спасителю, который обязан был придти. Когда очередной поворот заканчивался тупиком, а возвращаться назад уже не оставалось сил, он в изнеможении опирался об стену. «Отдохнуть, продолжить идти, звать его», — наивно повторял он про себя. Бэтмен — герой и просто хороший парень. Разве мог он оставить глупого доктора, зная, что с ним случилось? Конечно, не мог. Сколько раз клоун хвастался перед сокамерниками, возбуждённо размахивая руками, сколько раз рассказывал он про любимую Мышку, готовую рискнуть жизнью ради спасения заклятого врага. Как летели они вниз с небоскрёба, вместе, обнявшись, как единое целое, и приземлились живые и невредимые благодаря храбрости и доброте героя, спасшего безумца, погубившего столько жизней. Он упрямо бормотал это себе под нос, потому что понял, насколько бесценной и скоротечной может быть жизнь. Любой посторонний звук вызывал в нём почти детскую радость, — ведь то могло быть спасением. И как велико было разочарование, когда выяснялось, что вместо торопливых шагов и обеспокоенных криков всего лишь стучали заржавевшие трубы. Ничто не могло сравнится со страхом смерти, и он, собрав все силы, продолжал свой невыносимо долгий путь. И лишь в тот момент, когда невыносимая боль вызвала в нём желание стать мрамором мёртвого тела, пришло беспощадное осознание — его бросили. Возвеличенный, легендарный, чуть ли не воспетый в стихах Бэтмен бросил его умирать. Бессмысленная борьба отчаяния с безысходностью завершилась, когда плечи его затряслись, и слёзы обожгли оголившееся мясо. Никто не придёт. Никто не будет искать. В изнеможении упав на влажный пол, он лежал на спине, чувствуя как с тяжёлым хрипом вырывается из груди дыхание. До этого рокового дня он даже не знал, что такая боль и такой ужас вообще существуют. И не было на свете человека, которому была бы небезразлична его судьба, кто вдруг задался бы вопросом: «А почему его так долго нет? Может, с ним что-то случилось и стоит поискать?». Нет, вместо этого ему грозила смерть, медленная и мучительная, одинокая и страшная, под гнётом каменных стен, в холоде и сырости, в ожидании помощи, которая не пришла. Ждал и верил, кричал и надеялся. И ярость превысила отчаяние. Жилы захлестнули гнев от неоправданных надежд и стыд за собственное малодушие, за то что перед лицом смерти трусливо позабыл вражду с Тёмным Рыцарем, за то что страстно захотел, чтобы он пришёл в этот трудный час. Сквозь кровавую пелену, наваждение и туман, ему удалось выбраться из проклятой канализации и добраться до берегов города, где находились корабли с реагентами. Именно там бандиты в холщовых масках и подобрали его, полуживого, в несвязном бреду. Ему удалось выжить. Неудержимое желание отомстить вело его сквозь боль и ярость и в конце концов привело к спасению. — Он бросил меня умирать в лечебнице Аркхем, — тихо сказал Крейн. — Но от меня такой милости он не дождётся. — Я слышал, что он пытался помочь тебе, — осторожно спросил Рыцарь. — Ложь! — злобно прошипел Крейн. — Он стоял и смотрел, как этот монстр утаскивает меня под воду. Ответь: если он хотел помочь, почему не пришёл после? — Не знаю, но не удивлён, — мрачно усмехнулся Рыцарь. — Хоронить заживо он умеет. Крейн уловил нотку грусти в его голосе, и неподдельный интерес охватил его. Ему показалось, или Рыцарь действительно готов поделиться личной информацией? Что если он сегодня проговорится, и его личность наконец раскроется? — А за что же мстишь ты? — Ты не поймёшь. — Я тебе ответил. Изволь сделать то же самое. Рыцарь отпил глоток. Зубы его стукнули об стекло, а руки мелко задрожали. — Полагаю, у нас схожая ситуация, — зло пробормотал он. Рыцарь сжал кулаки, того гляди бутылка лопнет в его руках. Крейн коснулся его ладони и отложил бутылку в сторону. Тайна имеет все шансы раскрыться, он не может позволить себе упустить эту возможность. — Не стесняйся, расскажи, — прошелестел он, жадно впившись глазами. — Не лезь не в своё дело, Пугало. — Рыцарь резко встал с кровати, отошёл подальше и, пошатнувшись, буквально рухнул в кресло. — Ты верил ему, а он предал тебя? Подло бросил на верную гибель? — Я сказал — не лезь! — Он подорвал твоё доверие, — продолжал Крейн и, чувствуя, что нажимает на больные точки, тоже встал с кровати. — Возможно, он был единственным в мире, к кому ты испытывал тёплые чувства, а он беззастенчиво воспользовался тобой? — Заткнись! — Он взрастил в тебе зерно ненависти, которое выросло до масштабных размеров. Ты ненавидишь нас, но ты стал одним из нас ради мести. — Мне ударить тебя, чтобы ты заткнулся?! Крейн приближался, охваченный возбуждением и волнением. Разгадка близка, его память напряглась до предела, восстанавливая обрывки воспоминаний, которые в своё время он счёл бесполезными. Имена, характеристики, лица — всё плыло сейчас перед глазами. Он резко положил руки на подлокотники, заставляя Рыцаря вжиматься в кресло. Голубые глаза расширились в мимолётном испуге. — Ты говорил, что мы встречались раньше, но я тебя совсем не помню. Ответь же мне, Рыцарь, кто ты? К чему скрывать эти детали? Если захочешь — и я могу раскрыться тебе. — Какое тебе вообще дело до меня?! — зарычал Рыцарь. — Отойди, или я ударю! — Ты… кое-кого напоминаешь мне… Но это невозможно… — Я сейчас ударю! — Мышцы Рыцаря напряглись, когда он угрожающе вскинул тяжёлый кулак. — Моего лучшего пациента, — выдал Крейн, игнорируя нависшую угрозу. — Л-лучшего пациента? — Кулак застыл в воздухе. — Эти глаза… эти волосы. Ты так на него похож, но… Это невозможно. Он мёртв. Я лично видел, как Джокер подстрелил его. — Что ты несёшь, Пугало? — хриплым голосом проговорил Рыцарь. И правда, что он несёт? Анархичный клоун убил Джейсона Тодда — его пациента! Тупица-Джокер думал только о своей Мышке и о том, как сильнее причинить ему боль. Никто не отрицает, смерть Робина стала для Бэтмена ударом, но не лучше ли превратить его любимого «детёныша» в орудие убийств? Ох, сколько весёлых моментов они провели вместе тогда, в никем неизведанных подвалах треклятой лечебницы. Как жалко, что «детёныш» гниёт теперь в земле, вместо того, чтобы обрушивать на Готэм всю мощь терапии доктора Крейна. — Так кого я напоминаю? — Моего пациента, — устало повторил Крейн, отстраняясь. Он внимательно рассмотрел Рыцаря, щуря подслеповатые глаза. Густые чёрные волосы, голубые глаза. Неужели это единственная причина, пробудившая в его памяти погибшего Джейсона Тодда? Возможно, ещё голос. Но Джейсон был худощавым парнишкой невысокого роста. Не в меру нагловатый, но в целом ничем не примечательный помощник Бэтмена. Наивный, глупый борец с преступностью, сломать которого было бы одним удовольствием. Сидящий же в кресле убийца был рослым, широкоплечим молодым мужчиной, не брезгующим пользоваться силой ради достижения цели, а также не стесняющимся лишать противников жизни, даже если те начнут умолять о пощаде. С таким человеком опасно связываться. Особенно учитывая приступы ярости и вспышки бесконтрольного гнева. Смешна даже мысль о том, что Бэтмен взял бы себе такого преемника. — А как его звали? Крейн не удостоил ответом. Память о Джейсоне Тодде должна быть похоронена. Жалко паренька, такой хороший был пациент… Чёртов Джокер! Он отпил из своего бокала. Зажмурился и еле удержался от кашля. Алкоголь пошёл другим путём. Не переборщить бы, может, хватит на сегодня? Он снова сел на кровать. Комната закружилась перед глазами, и он откинулся на стену, прикрыв глаза. Определённо, хватит… — Завтра вечером должны привезти реагенты, — просипел Крейн, желая сменить тему. — Нужно перетащить их в лабораторию. — И ты хочешь, чтобы этим занялся я? — Ты просто поможешь мне, — поправил Крейн, хитро прищурившись. Ни к чему говорить, что завтра найдутся неотложные дела, и тяжёлым, но таким важным трудом Рыцарю придётся заняться одному. — Я к тебе в помощники не нанимался, — недовольно сказал Рыцарь, прочитав его мысли. — Особенно если помощь означает таскать тридцать контейнеров в одно рыло и избавляться от гниющих трупов. — Но ведь это ты убил моих ассистентов и по совместительству охрану. — Ты называешь этих неудачников «охраной»? — фыркнул Рыцарь. — Каждый обученный мной солдат равен десятерым таким. И то было чистейшей правдой. Безмозглые громилы, последние члены его банды, приносили скромную пользу лишь в лаборатории, выступая в качестве ассистентов. Крейн никогда не признавал их за полноценных союзников, хоть кое-что по настоящему достойное они всё-таки совершили — спасли его, вырвали из лап Смерти, которая преследовала с тех самых пор, когда когти Убийцы Крока коснулись его кожи. В кратчайшие сроки они похитили докторов и хирургов, оборудование и медикаменты, ведомые удивительной для обычных бандитов верностью. Сколько бессонных ночей они провели у его койки, меняя повязки, накладывая свежие бинты, облегчая мучительные процедуры. Они сторожили не только пленных врачей, но и охраняли его сон и, самое главное, угасающую жизнь. Однако их старания так и не были оценены. До самой кончины. — Прикрытие они мне обеспечивали, — буркнул Крейн, словно защищая память об убитых помощниках. Рыцарь хмыкнул, выражая экспертное мнение об этом, но промолчал. Некоторое время он разглядывал танец теней на потолке, пока они не слились в одно большое пятно. — Тогда считай, я заменил их собой, — заговорил он наконец. — Вот поэтому завтра займёшься реагентами, — торжественно рассмеялся Крейн. — Эй, я не про это! Сам таскай чёртовы контейнеры. — А про что же? Рыцарь потянулся к бутылке коньяка, стоявшему на журнальном столике. Отпил большой глоток. Вытер губы тыльной стороной руки, при этом бандана на секунду взметнулась наверх. Потом просеменил к кровати и уселся рядом. Крейн от удивления не смог даже возмутиться, когда ему на плечо грубо закинули руку. — Про то, что мы балансируем на краю пропасти и рискуем жизнью каждый день. Обычный мужской жест дружбы, весьма характерный для беспардонного Рыцаря. И всё же теперь они сидели настолько близко друг другу, что сквозь тонкую ткань ветхого плаща хорошо ощущалось тепло чужого тела. — И про то, что отныне я — твоя охрана. Мягкость, зазвучавшая в этом тоне, показалась настолько парадоксальной, что Крейн невольно почувствовал смущение. Сердце гулко забилось под холщовой рубашкой. Пальцы сжали чуть сильнее, переползли чуть ниже, потеребили грубые ремни, на которых прикреплялись склянки с токсином. Он поёжился от прикосновения, возникло неудержимое желание отсесть подальше, но, понимая, как это глупо будет выглядеть, остался неподвижен. В этом нет ничего страшного. Он просто пьян. Они оба пьяны в хлам… — Какая ирония, — нарочито едким тоном сказал Крейн, стараясь держать спокойный вид. — Убийца стал телохранителем? Пожалуй, мне стоит поблагодарить Бэтмена за столь щедрый подарок. — Я для тебя подарок? — засмеялся Рыцарь. — Я думал, ты меня ненавидишь. — Взаимно. Не ты ли говорил, что от преступного сброда надо избавляться? Я себя к ним не причисляю, но полиция будет счастлива заточить меня на пожизненное, так что… — А я вот что тебе скажу: ты не хороший, но и не плохой, у тебя просто своя правда. И меньше всего мне хочется, чтобы ты словил пулю в лоб. — Говоришь так, будто тебя это волнует. — А если и волнует? — Разве? Рыцарь фыркнул под банданой. Его рука соскользнула ещё ниже, остановилась чуть выше локтя. Теперь это уже больше походило на объятия, но Крейн продолжал сидеть каменной статуей, словно боясь проиграть битву на стойкость. В происходящем интима было даже больше, чем если бы они спали на одной кровати — один уткнувшись носом прямо в стену, другой — на самом краю. Сейчас они почти прижимались друг другу, сейчас они обнажали то, о чём прежде предпочитали умалчивать. Не было лишь зрительного контакта, которое стало бы венцом неловкости в такой непривычной ситуации. И Рыцарь проиграл битву первым. Он отошёл к окну, сжимая в руках бутылку с коньяком. — Откуда тебе знать, что меня беспокоит, а что — нет. Я понял для себя одну простую вещь. — Рыцарь смотрел в окно, на луну, почти скрывшуюся за облаками. — С такими как ты… с тобой мне легче, чем… С тобой у меня больше шансов быть понятым, — наконец выдохнул он. — Не знаю, хорошо это или плохо. Я до сих пор не разобрался в себе. Что-то определённо грызло его изнутри, не давало покоя. Но ещё не время для откровений, Рыцарь пока не готов. Крейн взял недопитый бокал с коньяком. — Час расплаты уже близок, — сказал он, становясь рядом. — Ты станешь предвестником кошмара, и Рыцарь заменит Рыцаря. Смерть уже парит над Готэмом. — Смерть и новая жизнь, — уточнил союзник. — Разумеется, — тихо усмехнулся Крейн. — Выпьем? — На брудершафт? — хитро подмигнул Рыцарь. Едва не согласившись, Крейн торжественно поднял свой бокал: — За грядущий кошмар! — За месть!***
В китайском квартале даже ночью не бывает спокойно. Люди дерутся в барах, бездомные собаки воют и грызутся, безнадёжная пьянь распевает песни. Именно поэтому никто не обращал внимания на звуки буйного веселья из окон одного из домов, который выглядел наиболее заброшенным. Непринуждённые беседы быстро сменились шумной пьянкой. И без того безумный нрав Рыцаря требовал игры опасные, сумасшедшие, например, метание ножей в стену, прямо в эмблему Бэтмена, нарисованную из сажи. Над этим постарался лично Крейн. Они яростно соревновались друг с другом, пытаясь попасть герою между глаз. Крейн проигрывал из-за неопытности и плохого зрения, а Рыцарь — из-за опьянения, причём он всё чаще прикладывался к бутылке, пока в какой-то момент не решил запеть. О, его бездарное пение вполне могло заменить пытки! Эти завывания были такими же невыносимыми, как и его похабные шуточки. Наконец, когда они оба устали, на смену бурным развлечениям вновь пришли оживлённые и почти душевные беседы. Они обсуждали в основном тактические манёвры в предстоящей битве, и Рыцарь пообещал в скором времени раскрыть главный козырь его военной операции — похищение близкого друга Бэтмена. Крейн веско подметил, что шантаж — дело хорошее, но только при условии, если это создаст реальную угрозу для героя и вызовет у него истинный страх. И это стало причиной длиннейшего и скучнейшего монолога про природу ужаса. Вдохновенно жестикулируя и меряя шагами комнату, Крейн болтал до тех пор, пока не услышал громкий храп — Рыцарь самым беспардонным способом заснул прямо посередине лекции. — Наглая, глупая, абсолютно не умеющая пить туша, — безостановочно ворчал Крейн, пока тащил мирно храпящее тело к кровати. Союзник даже без бронированного костюма весил как мешок с цементом. Не без труда уложив Рыцаря на кровать, Крейн перевёл дыхание. Затем выключил свет, аккуратно отстегнул от рыцарского пояса пистолеты, ножи и положил их на прикроватную тумбочку. Ничто не должно мешать спокойному сну. Глядя сверху вниз как мерно поднимается мощная грудь, как слегка дрожат ресницы под густой чёлкой, он внезапно осознал, какая удача ему улыбнулась: вот он — шанс! Рыцарь мертвецки пьян и беззащитен, только подними бандану и рассмотри лицо. Неторопливо, во всех деталях, позволяя памяти воспроизвести человека, который когда-то имел на него зуб. Одна тонкая красная преграда. И этот долгожданный момент даст ответы на множественные вопросы. Крейн присел на краешек кровати. Впился глазами в спрятанное под банданой лицо. И заботливо укрыл одеялом. Окна здесь не утеплённые, сквозняки частое явление. Сам он поспит в лаборатории. Всё равно его ждут дела. Он тихо встал и, на ощупь, стараясь не создавать много шума, направился к двери, ведущей в подвал. — А ты лучше, чем я думал, — прозвучало вдруг в темноте. Крейн чуть не споткнулся об собственные ноги. Притворялся спящим? Он, значит, тащил его, пьяного вдрызг, до кровати, а он всего лишь притворялся?! Какое нахальство! — Пугало. — Что? — раздражённо обернулся Крейн. — Хороший был день, а? Даже несмотря на то, что Бэтмена мы так и не нашли. — Не скажу, что солидарен. — Постой! Я хотел сказать, ты оказывается умеешь работать в команде. После взрыва мне казалось, ты бросишь меня там. В общем… Если я снова услышу что-нибудь интересное, ты… составишь мне компанию? И на этот раз металлический голос прозвучал значительно мягче: — Буду рад. Предложение прозвучало так же странно, как если бы Рыцарь позвал на свидание, и Крейн сперва фыркнул, но тут же посерьёзнел, понимая, как бредово и нелепо это выглядело бы. Дожил, всякая несуразная чушь лезет в голову. Этот тупой, страдающий вспышками гнева солдат нужен ему лишь для предстоящей войны. А Рыцарю нужен только токсин. И точка. Лаборатория встретила его привычными стонами боли и ужаса. Холодный ветер гулял по помещению, и он зябко повёл плечами. Исхудавшие пациенты в яростном отчаянии забарабанили по стеклу, когда он подошёл к своему рабочему столу. Не обращая на них никакого внимания, Крейн зажёг горелку. Пора работать. Он ловко подсоединял трубки к колбам, мигом находя для каждой из них насадку; сверивался с записями и отмерял нужную дозу жидкостей из колбочек, которые доставал из эксикатора; смешивал получившиеся реактивы в широкой таре с чёрным порошком. Работа кипела, как обычно — в стеклянной колбе бурлила фиолетовая жидкость, из перегонного аппарата с шипением и свистом выходил пар. Вот только сейчас это больше напоминало нудную рутину, чем любимое занятие, и Крейн наконец снял очки и устало вздохнул, окидывая взглядом получившиеся токсины. Этим ли ему хочется сейчас заниматься? Рука сама потянулась к обломанному, но остро заточенному карандашу. Пара уверенных движений, и на листе бумаги ожила фигура в бронированном костюме, держащая пистолет. Ещё несколько рывков остриём — и фигура уже расстреливает глупцов с календарными татуировками. Крейн скептически посмотрел на эскиз. Сюда бы цветов. Оттенить синий кевларовый костюм, например, и детализировать военную раскраску штанов. Но, к сожалению, ни мелков, ни цветных фломастеров, ни тем более масляных красок у него не было. Только угольный карандаш, каким-то чудом оказавшийся в сумке с хирургическими инструментами. И всё же получилось неплохо. Крейн одобрительно прищурился. Он не рисовал уже очень много лет, но, может, не растерял до сих пор талант? В далёком детстве рисование было одним из его немногих увлечений, спасающих от жадной до чужих страданий детворы и, конечно же, собственной сумасшедшей прабабушки. А теперь же иные развлечения доставляют удовольствие. Крики заменили музыку, чужие слёзы — театр и спектакли. Возрождённое из кошмаров искусство возбуждает восторг сильнее, чем никчёмные забавы глупцов, рассекающих улицы Готэма. День за днём, год за годом он наводил страх на мирное население, и в конце концов прозвище стало именем. Пугало — это безысходность умирающего мужчины. Пугало — это отчаяние рыдающей женщины. Пугало — это ужас невинного ребёнка. Пугало — это безумие, созданное воспалённым разумом учёного, заплутавшего в бесконечных коридорах собственного сознания, где из-за долгих лет одиночества погибла человеческая сущность и пробудился изверг. У таких, как он, не бывает товарищей и близких людей, такие, как он, лишены радостей простого общения, но… Почему он всё чаще думает о тупом солдате, отравляющем его жизнь одним своим присутствием? Карандаш завис над очередным штрихом. На секунду возникло желание скомкать лист и сжечь его над горелкой, будто то было постыдной тайной. Крейн почти со злостью уставился на рисунок. В последнее время под желанием творить подразумевалось «тратить драгоценные минуты на никому не нужное творчество». Вот для чего он это делает? Попытки анатомически воссоздать лицо Рыцаря закончились провалом, — он так и не смог вспомнить и узнать загадочного мстителя. Крейн слегка скомкал крайний уголок листа. Оторвать, — и дело с концом. Тот портрет из блокнота тоже сжечь. Это пустое действие лишь отвлекает, отрывает от работы, не приносит ничего полезного и навевает мысли о чём-то непонятом. Однако одного только взгляда на набросок, удивительно похожий, хватило, чтобы его рука дрогнула и бессильно упала. Ему это нужно. Карандаш продолжил чертить линии. Ничего страшного. Лаборатория сохранит его секрет. Никто не узнает о том, что здесь произошло. Со своими чувствами он разберётся потом. Тщательно прорисовывая ушастый шлем с прорезями для глаз, он едва ли задумывался о ценности своих действий. Даже не осознавая, насколько чисты сейчас его мысли, он продолжал творить. Нечто неясное, необычное, необъяснимое пронизывало его всё сильней, ибо человек в бронированном костюме наложил отпечаток не только на сухой бумаге, но и на его безотрадной жизни. Если бы его кто-то видел в этот момент, то с уверенностью мог бы сказать, что в движениях его проглядывалась иллюзорность нежности, чувства столь редкого, что оно казалось немыслимым для этого изуродованного человека. В глубоко запавших белёсых глазах засверкали искорки радости. Он бережно провёл пальцем по тонко очерченным линиям, стараясь не смазать столь драгоценный набросок. И в этот момент одно лишь слово вырисовывалось в его сознании — друг. — Кем бы ты ни был, Рыцарь, — задумчиво пробормотал Крейн, — ты овладел моим вниманием. Если бы он мог, он бы улыбался сейчас, как никогда раньше.