Кто против тирании - встаньте!

В тусклом свете почти угасшей лампы он казался ужасным персонажем старой детской сказки, который пришёл в этот мир, чтобы съесть её. Саске сидел на полу в углу противоположном кровати, на которой, прижав колени к груди, расположилась Харуно. Какаши вышел на разведку шесть часов назад, утро уже наступило, хотя больше походило на ночь - зима в этом году пришла в середине Ноября. Настроение в комнате оказалось прескверным: Учиха проклинал себя за то, что спас эту дуру и сам подставился. Он был уверен: её высокопарную фразу в худшем случае перекинут на сидящую рядом Анко, а Сакуру нарекут любознательной глупышкой. Всем остальным придётся несладко: двадцать процентов наверняка уже отдали душу Богу, остальных поймают либо к вечеру, либо совсем скоро, как и его самого. Легко же ей бунтовать, когда знаешь, что тебе и твоим родным не грозит расстрел. Брюнет никак не мог понять, какой дьявол заставил его подняться тогда. Её решительный, но все же нежный голос? Да, от него по спине сразу же пробежали мурашки. Или смысл фразы, который говорившая вряд ли сама улавливает. Тирания... Итачи - тиран. А он против него. Значит и против всего, что несёт в себе данное понятие. Ведь это даже хорошо - с одной стороны. Бунт сейчас, конечно, ничем не поможет - правительство слишком сильно, многие погибнут, да и сам Саске, скорее всего, тоже. Но этот бунт личности оставит в мозгу у старшего брата одну вещь: он презираем родным человеком и никогда не будет прощён. А эта избалованная дура, наверное, скоро попросится домой. Сакура дрожала не то от холода, не то от страха. Своей выходкой она обрекла на смерть сразу нескольких человек, если не всех сразу. И даже Саске, которого девушка уже ненавидела лютой ненавистью, был в смертельной опасности. Харуно знала: её ищут и совсем скоро найдут. Они уничтожат всех, кто окажется поблизости, а ей грозит лишь разочарованный взгляд отца, несколько замечаний и домашний арест. Не более. И это было до глупого смешно. С каждой секундой презрение к режиму, власти и собственному отцу росло. Легчайший путь - вернуться домой, укутаться в одеяло и ждать, пока придёт Сай. Вечно понимающий и до жути прямой Сай. Он скажет, что она дура, погладит по голове, успокоит и останется на ночь. С ним тепло, уютно и безопасно. Даже этот кошмар можно терпеть, если он рядом. Но, увы, не после того, как люди были убиты лишь за то, что поднялись со своих мест. Сакура пока не знала что делать и как именно действовать в этой ситуации - но назад пути не было. В лапах тоталитарного режима её жизнь закончится лишь в петле. Внезапно она набралась решимости, чтобы задать единственный волнующий её вопрос: - Почему ты поднялся? Учиха взглянул на неё. Холодно. Жестоко. Злобно. - Потому что я верю в то, к чему ты взывала, - спокойно произнёс он, - Не знаю, понимаешь ли ты смысл своих слов, но для людей в том зале это не пустой звук. Это то, во что мы верим. - Я тоже верю, - голос дрогнул. - Ты? - Саске презрительно приподнял бровь, - Какие лишения ты терпела в своей жизни? Ты голодала? Боялась не увидеть завтра? Боялась, что за тобой придёт великая партия? Всю твою семью убили из-за чьих-то дурацких идей? Он смотрел на неё и чувствовал, что начинает терять над собой контроль. Можно было убить её - этим Учиха запомнился бы партии. Они истребили весь его род руками того ублюдка. Почему бы не лишить Харуно единственной дочери? - Я не голодала, Саске, - глотая слёзы, шептала розоволосая, - И моя семья в безопасности. Девушка замолчала в попытке справиться с нахлынувшими слезами. Брюнет горько усмехнулся. - Но я презираю свою семью. Свою собственную семью. Человека, который любит меня больше всего на свете. Который готов склонить мир к моим ногам. Я презираю его и ненавижу за то, что он сделал. За простреленный череп, которым дети с промытыми в школе мозгами играли футбол. За почти насмерть избитых Анко и Наруто, которые всего-то напечатали поэму о старом народном герое. За того убитого парня, который принял мою пулю и за всех, кто умер до и после. За то, что они заставляли меня носить длинные юбки и думать так, как гласит идеология. Я не знаю что мне делать и как всё исправить. Но домой не вернусь. Ни за что на свете. С каждой следующей фразой голос становился сильнее и увереннее. В голове Учихи проскользнула мысль о том, что на её зов и правда стоило откликнуться. Что она, возможно, не дура. Только если это не пустой трёп. Образовавшуюся тишину нарушил скрип отворяющейся двери. В дальнюю комнату без окон вошёл замерзший и явно чем-то обеспокоенный Какаши. Брюнет поднялся, сделал несколько шагов ему навстречу. - Все очень и очень печально, - улыбнулся седовласый мужчина. Он будто бы пытался кого-то успокоить таким образом, - Сакуру объявили похищенной буржуазными националистами, а тебя, Саске, похитителем. Учиха шумно выдохнул и закинул голову назад, рассматривая не то потолок, не то небо. Бога он там явно не нашёл, так что снова обратил свой взор на хозяина дома. - Почти все пойманы, остальные в бегах. Наруто и Анко у них - уже пишут какую-то агитационную фигню, напечатают к обеду. Одному Богу известно, что они с ними делают. Саске, тебе нужно убегать и быстро. Сейчас сильная метель, через полчаса поезд, мы близко к станции - добежать успеешь. Там есть свой человек, провезет тебя в каюте проводника. Фотографии уже в печати, но из-за снега процесс замедлился - тебе крупно повезло. В Хинохаре есть публичный дом - спросишь Темари. Она уже знает. Пока Саске быстро кивал, запоминая информацию, Харуно сообразила к чему все идёт и попыталась быстро подняться с кровати. Но с грохотом упала, запутавшись в чёртовом длинном платье. - Я с ним, - прошептала девушка, с трудом поднимаясь на ноги. - Что? - Какаши вопросительно взглянул на невозмутимое лицо брюнета. - Я с ним, - повторила Сакура. Саске, к её собственному огромному удивлению, не возражал. Он уверенно смотрел своему другу в глаза, подтверждая ею сказанное. Розоволосая умирала от страха, понимая, что таким образом переходит рубикон, но лишь стиснула зубы и смотрела вперед. - Вас двоих будут искать, Учиха. Именно вас двоих, - настойчиво заговорил Хатаке, - Нельзя. - Сейчас метель. Уберёт волосы под шапку, напялит твои шмотки и сойдёт за мужика. И без того плоская - не сразу разберешь, - фыркнул парень и вышел из комнаты. - Серьёзно? Дочурка главы министерства против тоталитарного режима? - Темари в окружении дюжины нарядных девушек сканировали Харуно взглядом. Несколько часов путешествия прошли на удивление быстро: в поезде Сакура просто вырубилась, через час Учиха её разбудил и они, скрытые метелью, пробрались с черного хода в большущий особняк в готическом стиле. Мало кто при взгляде на это помещение мог бы сказать, что здесь обитает лишь похоть и разврат. Темари - мадам этого заведения. Девушка лет двадцати пяти была весьма красива: светлые волосы собраны в несколько пучков, карие глаза, правильные черты лица. И весьма смелая: её заведение оказалось практически пунктом поддержки политических беженцов со всей Японии. Она некоторое время помогала им скрыться и связывалась с другими протестующими, желающими оказать помощь. Хозяйка рассматривала Сакуру недоверчивым взглядом. После подробного описания Саске дел в столице девушка, к всеобщему удивлению, даже приободрилась. - Кто против тирании - встаньте... - задумчиво повторила она, не прекращая сканировать гостью. Темари слабо улыбнулась мысли о том, что даже среди власть имущих есть недовольные. А значит, есть шанс. Именно благодаря выходке этой перепуганной и замерзшей девушки. - С её приходом всё стало ещё опаснее, Саске, - с ухмылкой на устах произнесла блондинка, - Но теперь у нас намного больше шансов. Харуно стояла позади Учихи, прислонившись к стене. Даже в теплом доме, даже в огромной куртке Какаши ей никак не удавалось согреться. А быть в публичном доме для воспитанной юной леди - вообще убийство. В общем, дела обстояли весьма и весьма скверно. - Её будут искать, Темари, - холодно произнёс парень, - Искать в каждом переулке. - Не проблема, - ухмыльнулась та, - Редкий цвет волос сыграет нам на руку. К полуночи дом наполнился непристойными звуками. Саске и Сакура сидели в совершенно маленькой комнате на чердаке с одной лишь кроватью у небольшого круглого окна. Харуно благодарила Всевышнего за темноту и за то, что Учиха не мог разглядеть её полностью покрасневшее лицо. Он сидел на полу напротив кровати и, казалось, даже не дышал. Стоны, вздохи и скрип кроватей не позволяли розоволосой сосредоточиться и продумать план действий. Внезапно Саске нарушил молчание: - Как атмосфера? Подходит статусу? В его голосе было столько жёлчи, что Сакура не смогла сдержать нахлынувшие слёзы. Она ни секунды не была виновата в своём происхождении, но его это, казалось, не волновало. Несколько секунд ушло на то, чтобы разозлиться, ещё больше - чтобы подавить всхлипы и холодно произнести: - Мой статус ничем не отличается от твоего. А атмосфера публичного дома придётся по вкусу только животным. Почему-то за последнюю фразу Харуно захотела влепить себе пощёчину. Темари, не смотря на род занятий, оказалась достойнейшей женщиной. Саске усмехнулся и розоволосая это почувствовала. - В таком случае я - животное, - она не видела его лица, но была готова поклясться, что при свете дня увидела бы там ядовитую ухмылку, - Свободное, не лгущее себе и окружающим животное. Которое не боится думать и желать чего-то, не боится брать желаемое. - Почему ты взял меня с собой? - внезапно спросила Харуно, слегка приподнявшись на кровати. Учиха резким движением поднялся и через секунду его лицо оказалось всего в нескольких милимметрах от лица собеседницы. - Потому что ты подвергла опасности всех нас. Ты, которой за любую выходку ничего не будет, - шипел он, - Нет, я не мог отпустить тебя домой. Я хочу посмотреть, из чего ты сделана и как скоро будешь умолять меня тебя отпустить. В комнате прямо под ними половой акт, очевидно, близился к завершению. Стоны стали в разы громче, как и скрип старой кровати. - Нравится? Не похоже на торжественные приёмы в штабе, да? - прошептал брюнет. Его нос коснулся щеки девушки, от чего она заметно вздрогнула, - Это грязный реальный мир, добро пожаловать. Ты наверняка себя и пальцем не трогала - берегла для сынка какого-нибудь фанатика? А здесь девушки торгуют телом, чтобы было на что купить кусок черствого хлеба. Сакура напряглась. В голове появился образ "сынка главного фанатика" - Сая. Вот уже несколько лет они были обещаны друг другу и совсем скоро им предстояла свадьба. Нельзя сказать, что Харуно ничего не чувствовала к нему. Между ними была своеобразная любовь, настоящая дружба, даже секс. Но все казалось безликим и надуманным, будто в плохой книге. Она полюбила бы его, если бы это был её выбор, а не выбор партии. Сейчас же розоволосая вольна выбирать. И девушка внезапно почувствовала потребность доказать себе это. - Я здесь по собственной воле, - шептала Харуно, - Это мой выбор. - Докажи. Не потому, что он надавил. Не из-за растущего страха быть брошенной. А просто потому, что действительно хотелось быть свободной. Сакура слегка повернула голову и коснулась губ Учихи. Сначала нежно, затем увереннее, пока Саске, ещё сильнее обозлившись на снова поставившую его на место девушку, не углубил поцелуй. Агрессивно. Властно. Жестоко. Его язык проник внутрь, толкнув её, он не давал ей дышать, отрываясь от своей жертвы лишь на секунду, чтобы самому глотнуть воздуха. Впрочем, позиция жертвы была не определена. Харуно, окончательно наплевав на всё, что связывало её с прошлым, обхватила дрожащими пальцами подол рубашки парня и быстрым движением сняла её с него, отстранившись от жадных губ. Ещё мгновенье - и Саске снова поцеловал розоволосую, толкая вперед, от чего девушка больно ударилась головой об стену. Но этом была его своеобразная цель: пусть знает, как это, когда с тобой не считаются. Сакура, казалось, совершенно не переживала насчёт физической боли. Она стонала сквозь поцелуй, пока её руки исследовали кожу его спину, оставляя на её белизне красные линии от коротких ноготков. Саске обхватил воротник старой рубашки и одним движением рук в разные стороны разорвал ненавистную ткань. Пуговицы, стуча об твёрдую поверхность, массово покатились по полу. Оставив губы в покое, парень отправился ниже. Он целовал её бледную шею, оставлял на ней красные отметины; больно сжимал полностью голую небольшую грудь. Харуно стонала, извивалась под его напором и смущённо ловила себя на мысли о том, что ей это нравится. Сай всегда был нежен, будто боялся навредить. Саске, не смотря на свою грубость и нескрываемую злость, доставлял лишь желание большего. Учиха обхватил губами небольшой розовый сосок: он то играл с ним языком, то больно покусывал, заставляя ощущать приятные импульсы по всему телу - от головы до кончиков пальцев на ногах. Вторая рука, оставив грудь в покое, опустилась ниже и, миновав преграду в виде пояса и пуговицы, скользнула внутрь, задевая самые чувствительные точки тела девушки. Она выгнулась дугой, Саске приподнялся и обхватил её шею рукой, повернул совсем обмякшее тело, а затем сильно толкнул его в твёрдую кровать. Харуно шумно выдохнула, но сразу же забыла о чрезмерной ненависти, скользящей в каждом его движении. Учиха опустился к её губам и снова поцеловал, будто запрещая стонам вырываться наружу. Длинные пальцы массировали область между ног, Сакура тяжело дышала и постоянно выгибалась под весом его тела. Ненависть - вот, что двигало его губами, руками и мыслями. Он хотел её сломать, напугать. Но она не ломалась. И от этого хотелось сильнее. Тяжело дыша, Саске приподнялся и резким движением стащил с девушки явно большие брюки, оставив её совершенно обнажённой. Молочная кожа будто светилась в темноте, а прерывистое дыхание жертвы (жертвы ли?) заставляли дрожать от желания. Он ещё несколько секунд глядел на неё в темноте, затем расстегнул собственный пояс и освободился от лишней ткани. Сакура приподняла ногу и провела кончиком большого пальца внизу его живота. От прикосновения Саске заметно вздрогнул и ещё сильнее разозлился. Он буквально набросился на неё: впился губами в её шею, больно покусывал, чтобы слышать её стоны, чтобы заставить её наконец-то поддаться и закричать. Но она не кричала, лишь довольно стонала, будто умоляя парня о продолжении. Учиха обхватил Сакуру за талию и принял сидячее положение, попутно усадив её на себя. Он прижался к розоволосой и приподнял голову, чтобы встретиться с ней взглядом - но встретил лишь страсть её горячих губ. Изящные пальцы нежной руки обхватили его возбуждённую плоть, от чего Саске застонал сквозь поцелуй. Девушка слегка опустилась и внезапно вскрикнула от пронзительной боли - Учиха вошёл в неё властно, жёстко и не спрашивая разрешения. Она откинула голову назад, беззвучно хватая воздух, но ладонь брюнета обвила её тонкую шею и он прошипел: - Смотри на меня. Сакура безуспешно пыталась привыкнуть к боли внутри. Она ощущала как Саске, легонько сжимая шею, целовал её дрожащее плечо, ключицу, поднимаясь вверх. Чуть опустив голову, девушка снова почувствовала поцелуй властных губ. Он, всё ещё сжимая талию Харуно одной рукой, начал двигаться. Сначала медленно, потому что будто сам ощущал её боль. С каждым новым движением становилось легче, затем не просто легче - приятнее. Девушка постанывала, извивалась, впивалась когтями в широкую спину. Ей казалось, будто всё вокруг - ложь, и только он реален. Потому что Саске был рядом, она его чувствовала, он был в ней, он был её частью. Движения ускорялись и Учихе казалось, будто он совершенно себя не контролирует. Резким движением брюнет поднялся на колени и уложил Сакуру на спину, накрыв хрупкое тело своим собственным. Она не сопротивлялась - напротив, поддавалась каждому его порыву, раз за разом шла навстречу. Не боялась, а действительно этого хотела. Они двигались в унисон, стонали в одной октаве, думали об одном и том же, одинаково хотели друг друга. Им казалось, будто время остановилось и состояло из множества кусочков, именуемых "сейчас". Мир существовал только в пределах этой кровати, а ласкающие кожу руки - смысл бытия. Толчки становились быстрее, глубже и агрессивнее, крики - громче. Саске обхватил талию Харуно и резко поднял её когда почувствовал, что их тела будто бы рассыпаются, словно пустынный песок.