Кто против тирании - встаньте!

Сакура давно не ощущала банального уюта: не было тёплых одеял, горячего чая, вкусной еды и удобной одежды из хорошей ткани. Она сидела на мягкой кровати Дейдары и будто заворожённая ощупывала рукав широкой шёлковой пижамы, заботливо предоставленной хозяевами обители. Её собственные руки на фоне этой дорогой нежной ткани казались чем-то несуразным и совершенно не к месту. Обезображенная рубцами и явными признаками обморожения кожа совсем не гармонировала с нежно-голубой тканью. Когда-то вечно безупречные волосы сейчас утратили свой блеск и спутались в какой-то непонятный комок, а на своё лицо розоволосая даже боялась смотреть. Девушка не знала сколько она пробыла без чувств, не представляла даже приблизительное время суток, так как Дейдара предусмотрительно зашторил окно плотными коричневыми занавесками. Она просто сидела в почти полном мраке и пыталась разглядеть собственные руки. Внезапно скрипнула дверь и перед ней предстал Сасори с небольшим подносом в руке. Он включил настольную лампу и молча поставил поднос на тумбочку рядом с кроватью. - Как ты себя чувствуешь? - тихо спросил он. Теперь Сакура пыталась хорошенько рассмотреть его. Они виделись много раз, но никогда не говорили и даже не смотрели друг другу в глаза. Отец приказывал держаться подальше от этой троицы, потому что видел в них скрытую угрозу всему. Сейчас розоволосая больше всего на свете хотела понять, с чем имеет дело и насколько это опасно. Но вид Акасуны не предрекал совершенно никакой опасности, напротив, именно сейчас он внушал странное доверие. Мужчина не выглядел ни добрым, ни нежным, ни весёлым и совершенно никак не располагал к своей особе. Всё в его движениях, жестах и практически полном отсутствии мимики говорило о безмерном спокойствии и осознании того, что нужно делать. Он выглядел по-простому твёрдым в своих действиях. - Очень хорошо, - она ответила слабым, ещё не окрепшим после очередной простуды голосом. - Насколько это возможно, - закончил красноволосый и сел рядом с девушкой. - Нужно осмотреть. Харуно уже не чувствовала себя почти мёртвой и перспектива обнажаться перед этими холодными янтарными глазами её очень смутила, что не осталось незамеченным. Сасори вздохнул и самостоятельно, хоть и не без осторожности, убрал спутанные волосы с плеча, стянул пижаму к локтю и начал осмотр. - Как Саске? - Сакура наконец набралась смелости для того, чтобы задать один из наиболее волнующих её вопросов. - Ещё не приходил в себя, - спокойно ответил мужчина. - Скорее всего он умрёт к ночи. Акасуна говорил эти страшные вещи безразлично-скучающим тоном, будто сообщал о погоде или о дне недели. Харуно уже давно внушала себе, что никто из них живым не выберется. Она готовила себя и к смерти Сая, уже однажды пережила смерть Саске, внушала себе, что нужно лишь ещё немного побороться и она тоже умрёт и будет рядом с ними. Но сколько бы её рациональная сторона не старалась, иррациональная отказывалась воспринимать потерю дорогих сердцу людей спокойно, будто так и должно быть. Сакура шумно вдохнула воздух открытым ртом, пытаясь не позволить себе заплакать. Сасори уже промывал её рану и старался не анализировать душевное состояние пациентки. - Ясно, - спустя несколько минут борьбы с накатившей волной истерики прошептала розоволосая. - Почему вы помогаете? - Мы пока не решили, помогаем ли тебе, - ответил мужчина. - Тогда почему? - Ты - резерв, - Сасори пожал плечами и отстранился от раны девушки, взглянул ей в глаза. - Мы пока не решили, на чьей стороне выгоднее и быстрее побеждать. - А в чём приз? - Сакура грустно улыбнулась. Ответом на вопрос были лишь слегка поднятые брови на каменном лице красноволосого. Целью "святой троицы" была власть, абсолютная власть над страной. - Вы, очевидно, скорее склоняетесь воевать на стороне мятежников, раз так рискнули, притащив нас сюда, - Харуно не побаивалась этих троих, она была в ужасе. Но жажда понимания их действий и составления собственного плана выживания развязала язык. - Теперь это, скорее всего, неизбежно, - Сасори пожал плечами и снова вернулся к ране. - Мы дошли почти до финиша, но ты умудрилась вырезать большую половину наших союзников и захватить Итачи. Он встретил раненого Саске и не мог его не спасти, хотя понимал, что тот - не жилец. По воле случая ты оказалась рядом и сейчас здесь. Всё решил случай - и теперь мы все можем из-за этого умереть. Говоря последние слова, лицо Акасуны впервые за весь разговор приобрело раздражённый вид. - Дандзо всегда нас побаивался и никогда не выпускал из виду, - продолжал Сасори, - Очень жаль, но он не идиот, многие годы ожидает от нас ножа в спину и поэтому спина его слишком хорошо прикрыта. А мы, в свою очередь, многие годы старательно точили этот нож. - Я своим появлением в вашем доме превратила нож в простую палку? - Да. У тебя странный талант менять свойства вещей: палку мятежников ты превратила в бензопилу, - Сасори снова испытывающе взглянул на неё, - У нас совсем нет времени. Мятежа больше нет, Джирайю убили, его убогую армию разбомбили, а остальные разбежались с оставшимся оружием. Итачи вернулся живым из логова врага, где вполне мог встретить любимого младшего брата - его большую слабость. В списке погибших Саске нет - значит он где-то с тобой и вполне возможно, что Итачи вступал с вами в контакт и играет за другую команду. А значит - и мы с Дейдарой. Подделать сейчас мы ничего не можем, обычно сведения о подобных операциях проходят через наши руки и всем занимаются наши люди, но помимо вероятных ножей в спину Дандзо подозревает нас в связях с мятежниками. Следившие за нашим домом люди пропали без вести, что тоже наделает шуму и бросит на нас огромную чёрную тень, а я в такое ужасное предтриумфальное время не вышел на работу. Так что или мы сейчас же сдаём тебя Вождю, или сейчас же убегаем в степи. - Почему же не сдаёте? - спросила девушка. Сасори, немного помолчав, ответил: - Потому что у Дандзо всё ещё слишком много сторонников. Если мы победим мятеж, он начнёт обороняться от нас вдвойне, или даже пойдёт в наступление. И даже при условии, что мы убьём старика, всё равно останется его свита, под чью дудку нам придётся плясать даже у руля. Если вообще до руля доберемся. Но если у нас будут мятежники - мы убьём всех. Он изъяснялся быстро, коротко и очень доступно. Но мозг Сакуры переварил всё не сразу: известие о смерти Джирайи сильно её ударило. Стольких нужно было оплакать, но мозг предательски переключался на проблемы живых, спасаясь от вечно преследующей боли утраты. Сасори закончил перевязку и начал собирать аптечку, намереваясь уходить. Харуно, будто очнувшись, спросила: - Зачем вам место Дандзо? - Никто не сделает этот мир таким, каким его хочу видеть я, - Сасори поднялся. - Надо сделать всё самостоятельно - а для этого нужна власть. Он повернулся и направился к двери, но у самого выхода, не смотря на внутреннюю борьбу, всё же спросил: - Почему ты тогда сказала это? "Кто против тирании..." - Потому что мир был не таким, каким я хочу его видеть. Около пяти минут Сакура просто стояла перед дверью в спальню Сасори, где на своём смертном одре лежал Саске. Она долго отговаривала себя от осознания того, что он всё ещё жив, пыталась мысленно вернуться в то время, где уже пережила его потерю. Но он всё-таки был жив и прямо сейчас медленно умирал по другую сторону двери. Слишком много потерь одновременно пришли в её жизнь и забрали практически всё: отца, жениха, даже Учиху с его неопределённой ролью. Джирайя и Какаши - люди малознакомые, но небезразличные ей. А кроме них ещё много, много незнакомцев, которых так же кто-то оплакивает. Сакура ощущала себя на какой-то невидимой грани между вменяемостью и безумием - лишь один шаг определял будущее её сознания. И шагом этим был шаг за дверь, где лежал её палач. Она знала, что выйдет оттуда сумасшедшей, но у неё не было возможности полноценно попрощаться ни с кем из горячо любимых людей. А сейчас эта возможность появилась. Розоволосая невольно вспомнила свою последнюю беседу с Саем, их последнее объятье. "Тяжёлые времена создают сильных людей. Сильные люди создают хорошие времена" - сказал он - и это были его последние слова. Сакура незаметно для себя самой прослезилась, у неё сбилось дыхание и начало темнеть в глазах. На секунду ей показалось, будто она снова в том коридоре, на руках у неё - окровавленный Сай, а вокруг них кучи бездыханных тел дорогих ей людей. Девушка сжала ладонью раненое плечо и из-за сильной боли снова обрела истинную реальность. И снова почувствовала страх перед тем, что ожидает её за дверью. - Почему не заходишь? - спросил медленно приближающийся Сасори. - Я уже видела, как он умирал, - содрогаясь, прошептала розоволосая. - Ты жалеешь себя? Не смотря на свою привычку не проникаться человеческими судьбами, которых через окровавленные по локоть руки Сасори прошло очень и очень много, историю этой девушки Акасуна всё же оценил, хоть и невольно. Женский пол, по его мнению, был создан для красоты и покоя: вот и Сакура должна бегать по лужайкам и нюхать цветы. Вместо этого она, очевидно, прошла через настоящий ад как физических увечий, так и ментальных. Об первых свидетельствовало её худое искалеченное тело, о вторых - бегающий, безумный взгляд, периодически внезапно становящийся пустым и стеклянным. Он видел и осознавал, что Харуно уже давным давно перешла предел своих возможностей, что нанесённый ей урон непоправим и в себя она больше никогда не придёт. Сасори нехотя признавал своё восхищение этим человеком и искренне ей соболезновал, что было ему совершенно не свойственно. Помимо этого мужчина даже поймал себя на криминальном желании забрать эту маленькую девочку куда-то, где безопасно, запереть её в каком-то идеальном и добром мире и не выпускать в эту мясорубку. Потому что то, что она уже пережила и то, что пережить ей только предстояло, даже ему казалось перебором в плане издевательств. - Да, - прошептала Сакура, - Да, мне себя жалко. Сасори обратил внимание на то, как сильно она сжимает своё больное плечо. Он понял, что только физическая боль позволяет ей сохранять контакт с реальностью. Уже тогда она совершенно и бесповоротно сошла с ума. - Лучше вернись в комнату. Мне нужно уйти, не открывай никому. У нас у всех есть ключи. Акасуна, бросив последний взгляд на тупо уставившуюся в дверь девушку, ушёл. Сакура не собирала в кулак все оставшиеся силы, не настраивалась на действие, а просто толкнула дверь вперед и вошла. В нос сразу же ударил запах гнили и медикаментов. Саске лежал в полумраке на огромной кровати прямо под зашторенным окном. Он очень тихо дышал, так же тихо постанывал и совсем не двигался. Харуно медленно подошла к нему и села на краешек кровати, всё ещё сжимая плечо и стараясь не смотреть на него. - Мне очень жаль, - слабым, еле слышным голосом прошептал Учиха, приоткрыв глаза. Она знала: помимо соболезнований по поводу смерти Сая, он извиняется за самого себя. За то, что ей снова придётся его хоронить и оплакивать. Она всё ещё понимала каждую скользящую в его словах мысль, будто свои собственные. - Я знаю, - прошептала Сакура и заплакала. - Ляг рядом. Я очень скучал по тебе. Девушка медленно опустилась на кровать рядом с брюнетом, как можно осторожнее, чтобы не задеть его. Она легла на больное плечо и радовалась этой боли, потому что каждую секунду боялась снова потерять осознание происходящего и саму себя. - Тебе больно? - всхлипывая, спросила розоволосая. - Морфия нет, - на бесцветных губах заиграла хорошо знакомая ухмылка. - А я уже немного наркоман. Саске, немного помолчав, повернул голову к смотрящей на него девушке и начал её рассматривать, будто видел впервые. Он ловил каждую изменившуюся мелочь в её лице, а их было достаточно. Но больше всего в глаза бросалось то, что в ней больше не было жизни, как и в нём самом. Не нужны были разговоры для того, чтобы понять, насколько они оба устали. После пережитого перспектива жить в новом идеальном мире совершенно не радовала. Оба чувствовали, что в новом мире для них нет места. Оба знали, что нужно лишь довести всё до конца и умереть. - Знаешь, - шептал Саске. - Я всё это время не думал о тебе... Я думал тобой. Он страдал физически и духовно. Боль во всем теле, а особенно в области живота была настолько сильной, что не было возможности ни кричать, ни плакать. И даже каждое сказанное слово приносило неописуемые страдания. Но Саске ощущал острую потребность в этих словах, потому что смерть уже дышала внутри него. И чем громче становилось её дыхание - тем слабее было его собственное. Помимо ужасной боли перед уходом он решил доставить себе удовольствие - просто говорить. Говорить о том, что просидело внутри многие годы и так и не было услышано. - Я невольно видел мир твоими глазами, - немного отдохнув, продолжил парень, - Там не было места насилию и ущемлению. И все были теми, кем хотят быть... - Саске... - Если бы я мог... Если бы я мог быть тем, кем хочу быть... Я стал бы журналистом, наверное. Я бы писал тупые заметки о том, кто на ком женился и кто кого родил. А дома я бы писал какой-то серьёзный роман. Пока ты... Пока ты лежишь на диване, перечитываешь какую-то книжку. Он взглянул на неё с нескрываемой болью, от чего Сакуру начало бросать в настоящую истерику. - Ты была бы моей женой... Если бы я мог, это могла бы быть только ты. Только ты... Ты была бы моей женой? - Да, - задыхающаяся от слёз, она быстро закивала головой и благодарила бога за то, что из-за чрезмерной влаги не может разглядеть его искажённое гримасой страдания лицо. - Я дружил бы с тем идиотом Наруто, - продолжил Саске, - Да, у меня были бы друзья. Он вполне подходит. А ещё я бы каждое утро зарывался лицом в твои волосы. Я так сильно люблю твои волосы... Сакура отчаянно нуждалась в бегстве, но не могла даже пошевелиться. Тело трясло и ломило от боли, дыхание совершенно сбилось, а буря внутри не могла улечься ни в какие рамки описания. Она уже давно похоронила и его, и себя. Уже давно смирилась с неизбежным, но у неё всё равно не хватало сил это пережить. - Всё будет хорошо, - Харуно сама не верила в эти слова, она осознавала их неуместность и бессмысленность как для Саске, так и для самой себя. Но ей почему-то нужно было это сказать. - Всё и так хорошо, Харуно, - ответил Учиха, - Всё хорошо. Всё в порядке. Это хорошая смерть. Я и не мечтал о том, чтобы умирать рядом с тобой. - Саске... - Ты была такой красивой в тот вечер... В кинотеатре, когда позвала на бунт людей, - шептал парень, - Я бы ни за что не встал, но за тобой пошёл. И если бы я знал, чем всё закончится, всё равно поступил бы так же... Только оберегал бы тебя лучше. - Саске, ты столько раз спасал мне жизнь, - Сакура положила мокрую от слёз ладонь на его холодное и очень бледное лицо. - Ты - часть меня... Ты - это я. Если бы не ты, меня бы не было... Меня бы не было. Я люблю тебя... Я так тебя люблю... - Сакура... - Молчи, - она накрыла его губы ладонью, - Пожалуйста, не говори, что ты должен умереть. Не умирай, не бросай меня. Мне без тебя никак, я же не смогу... Я же ничего не смогу... Он еле заметно отрицательно помотал головой, демонстрируя своё молчаливое несогласие. - Я без тебя просто не хочу, - продолжила Сакура. - Без тебя нет смысла. Я не хочу... Не хочу без тебя... - Я люблю тебя, - внезапно прошептал Саске, - Я люблю тебя, Харуно, потому что ты - целый мир. Ты весь мой мир. Поделись им с теми, кому он нужен. Я уже счастливее многих... Я уже получил всё, о чём даже не мечтал. - Но как же я?! - вспыхнула розоволосая. - Вспомни обо мне. Побудь со мной, умоляю. Останься. - Ты справишься, - серьёзно ответил Учиха. Его глаза наполнились слезами - он знал, что она не справится. Он знал, что это конец и они оба безнадёжно разрушены. Ему лишь повезло умереть раньше неё. - Сакура... - начал брюнет, - Мне очень больно. Харуно, сразу же осознав о чём дальше будет идти речь, привстала и начала быстро мотать головой. - Нет, - её слабый голос сорвался на крик, - Нет! Даже не проси меня! Саске обхватил ладонью её кисть и умоляюще посмотрел на девушку. Это было жестоко. Это было эгоистично и безнравственно. Это окончательно её убьёт. Но он слишком устал и обезумел от боли. - Пожалуйста, - прошептал он, - Пожалуйста... Он слабо кивнул в сторону тумбочки, на которой лежала целая куча разных медикаментов и неиспользованные шприцы. Саске уже давно закончил бы свои страдания, но даже самое незначительное движение иногда заставляло его терять чувства. Сакура, дрожа всем телом, медленно направилась к столу и взяла один шприц, вытащила его из упаковки и вернулась к кровати. Учиха смотрел на неё с сожалением и благодарностью. - За что ты так со мной... - прошептала она. - Надеюсь, когда-нибудь ты меня простишь, - ответил Саске. Девушка набрала воздуха в шприц и ещё несколько минут пыталась найти в полумраке вену на его бледной руке. Она осторожно вонзила в неё иглу и подняла глаза на Учиху. Тот, слабо улыбаясь, смотрел на неё. - Если бы я мог... Это была бы ты. Это была бы только ты. Сакура опустила голову, зажмурилась и, дрожа всем телом, надавила на поршень шприца.