У меня

Эти дни проходят очень быстро, Чонин рад, что проводит праздники с тем, кто ему очень нравится. Родственница не докучает чем-либо, часто уходит в гости к своей подруге, владеющей кофейней, но кое-что его смущает. Чонину кажется, что она что-то подозревает, когда они сидят вместе на диване и смотрят телевизор. Может, все дело в том, что Чонин не может не смотреть на брата? Умом, конечно, понимает, что он просто боится, и все так зыбко и непонятно, но с Хёнджином одновременно легко и просто. Когда завязываешь отношения с кем-то впервые, то страх — дело обычное, но в обществе конкретно их случай отмечен статусом «аморально», и можно в один раз лишиться всего. Хён как-то сказал, что даже и на них можно найти оправдание. «Один безотцовщина, а другой плакса», — и засмеялся. Чонину не до смеха вообще, потому что хён не раздувает из этого проблему мирового масштаба, а просто, как правило, целует и просит перестать думать. Младший все ещё не верит, что они вообще вместе и хёну он не безразличен. На вокзале встречает папа. Он говорит, что они очень соскучились, и дома ждёт ужин, над которым мама трудится с самого утра. — Я честно старалась. Чонин-а, тебе нравится вишнёвый пирог? — он кивает, садясь за стол. В последний момент замечает, что брат уходит к себе в комнату, пока все разбирают продукты на кухне. — Не совсем уверена, но… Младший не понимает, почему брат стал холодным за то время, пока они ехали в машине, совсем не слушая отца и сидя в наушниках. Чонин жутко расстраивается, но старается не унывать. У всех есть плохие дни, и с Хёнджином необходимо просто поговорить. В конце концов, подарок для старшего давно лежит в коробке в шкафу. Но Рождество выдаётся просто отвратительным. Хёнджин напивается с Чанбином, а после сидит на морозе на лавочке в парке, слушая увлекательно-неинтересные истории про то, как младший брат достаёт Со. В день отъезда из Пусана Хёнджину написал Минхо и сказал, что крашеная шлюха Джиын начала болтать всякую хрень своим подружкам. Как итог, теперь четверть школы думает, что Хвану она нравится. Он вообще не понимает, с чего эта тупица так решила, но факт остается фактом. Либо Соён все-таки оказалась треплом, либо Джиын ебанутая на голову, и самое веселое в этой истории то, что Ли подозревает его совсем в другом. «Мне не нравится, как ты стал смотреть на своего брата.» Видимо, друг специально подождал начало каникул, чтобы оповестить об этом в смс. «Заебись», — думает Хёнджин и не находит ничего лучшего, чем просто уйти из дома и бахнуть соджу. Это заметил только Минхо, а дальше что? Он не смотрит на расстроенного Яна, просто потому что не знает, что сказать, и поступает ещё более херово, не распаковывая подарок с темно-синей атласной лентой. — Через шесть дней идти снова в это месиво. Отстой, — Чанбин говорит это заплетающимся языком, едва не падая. — Я пойду. Пока-пока! Хёнджин плетется домой в настроении куда худшем, чем вообще когда-либо за последний год, по пути выкуривает ровно три сигареты и заваливается в прихожую не в лучшем виде. На грохот (он сносит маленькую тумбочку с лежащими на ней зонтами) прибегает Чонин, опережая родителей на целую минуту и успевая засунуть половину пачки жвачки, от которой рот дерет сразу же. Маму вряд ли этим проведешь, а потому, прежде чем она выходит из своей спальни, Ян кричит, что это он все опять уронил. Младший почти что тащит брата в комнату. Ему каким-то чудодейственным способом удалось убедить родителей в том, что Хёнджин давно спит у себя и беспокоить его не стоит (как только поверили?) Чонин, тяжело дыша, говорит: — Мудак, — Чонин никогда не ругается, но поведение хёна не вписывается ни в какие рамки. Он все еще обижен, причем очень сильно, но старается сохранять хоть какое-то спокойствие. — Зачем ты выпивал? — Просто. Хван знает, что своим поведением и словами всегда мастерски задевал младшего, но сейчас он честно делает это вовсе не специально. Он просто хочет, чтобы от них отстали абсолютно все. — Ты меня любишь? — едва ли внятно спрашивает старший, пытаясь сфокусироваться на лице Чонина. Перед глазами все плывет, и клонит в сон. — А, цветочек? Брат потупляет взгляд и молчит, как-то глупо отпуская рукав его толстовки, в которую вцеплялся еще секунду назад. Хёнджин заливается пьяным хохотом, утыкаясь в подушку, и думает, что чертову Ли было не так уж и легко не заметить. Он стал зависим. Чонин всегда боялся признаваться в чем-то таком серьезном, потому что для него это не пустые слова, они значат гораздо большее. Может, для семнадцати лет прозвучит несерьезно и совсем неловко; может, брату уже кто-то говорил это, но: — Да, — он нащупывает в кармане штанов ингалятор, сжимая. Папа купил ещё один «для дома», потому что печальный опыт уже был. — Я не знаю, что с тобой происходит… вообще ничего не понимаю. Но я люблю тебя, — все же надеется, что Хёнджин забудет об этом, когда протрезвеет — стыдно. Младший накрывает его одеялом и уходит, тихо прикрыв за собой дверь. Хён, кажется, уснул. — Можешь быть сверху. Чонин зависает, моргая пару раз. Старший всегда говорит такие вещи неожиданно и будничным тоном, но хитрый прищур выдает его с потрохами. Он делает математику, уверенно чиркая что-то в тетради. Дороги в городе замело, и многие ученики решили этим воспользоваться, а потому людей в школе было мало. Хёнджин не раздражался из-за шума, а следовательно, сейчас он спокойный и даже веселый, что вообще редко. — Потому что сидя на мне ты будешь смотреться невъебенно круто, — что и требовалось доказать. Ян возмущенно фыркает, проходя в гостиную. Брат еще ни разу не упрекнул в том, что он не делает ничего особенного, в отличие от него самого. Может, своим поведением Ян заставляет думать, что не хочет? Поэтому Хёнджин не говорит ничего в ответ? Чонин по-настоящему влюблен, даже близок к реальному «люблю», и это не что-то странное и временное, как было со всеми объектами воздыхания. Хёнджин должен знать, что он, черт возьми, особенный. В то же время Чонин так рад, что старший не помнит того диалога. Хван, на самом деле, даже не давит, и эти намеки не звучат как открытый призыв, несмотря на значение. Это просто Хёнджин, который периодически издевается, и если раньше это выражалось в полном игнорировании, то теперь в пошлых высказываниях. Чонин уже почти привык. — А что, если ты? — лучшая защита — это нападение, верно? — О, нет, — тянет он, откидываясь на спинку стула с ухмылкой. — Максимум, цветочек, я тебе еще раз отсосу. Старшего вообще ничем не смутишь, и Чонин заливается краской, поворачиваясь лицом к телевизору. Скулы привычно приобретают розовый оттенок, а руки немного дрожат. Хёнджин дал это глупое прозвище, и с недавних пор наедине он обращается так постоянно. Январь медленно подходит к концу, а вместе с ним, как говорят все учителя, старшеклассники выходят на финишную прямую. Со старшим он не говорил еще ни разу по поводу будущего выпуска, потому что Чонин не хочет слышать о том, что Хван съедет. Он вообще не хочет думать о том, что будет дальше. — О чем задумался? Хёнджин присаживается рядом, кладя руку на плечо и чуть приобнимая. Становится очень-очень тепло, и теперь младший борется с тем, чтобы действительно разреветься от того, что брат такой замечательный и замечает многое. Чонину с каждым днем все сложнее скрывать свои чувства, потому что хочется держать Хёнджина за руку и не бояться разговаривать при всех, но понимает: нереально. — Я скучаю по тёте Сои. Она была красивой, — говорит Чонин, едва сдерживая слезы. Наверное, все-таки никто не сумеет заменить папину сестру, даже мачеха, потому что с ней можно было поговорить обо всем на свете. Будь она жива, он точно бы рассказал ей о Хёнджине, совершенно не боясь. — У неё были такие красивые медные длинные волосы. Знаешь, она всегда красилась в медный, ей очень подходило. — Что случилось? Перед глазами проносится день похорон, который он пытался забыть так сильно, но запах каллов неожиданно ударяет в ноздри. Если бы Чонин не был твердо уверен, что он тут, дома со старшим, то заревел бы, боясь, что все происходящее сон — заснул, пока родственники прощались с тётей. — Астма. — Чего? — не врубается Хван. — Она умерла от приступа астмы. Не успела принять лекарство. Поэтому папа так следит за тем, чтобы у меня всегда был ингалятор с собой. Он боится, что будет то же самое. Наверное, это все же наследственное. Хёнджин, — младший поворачивается лицом к хёну. — Давай сходим к врачу? У тебя болит спина и колени хрустят, я знаю. Вместе сходим, давай? Жалобная моська Чонина заставляет почувствовать стыд. Он обещает, что позже они сходят, но сам-то знает: в поликлинику не пойдет, разве что начнет разваливаться по дороге. Младший искренне верит, отвечая с легкой улыбкой «хорошо», и успокаивается. — Слушай сюда, дорогая, — Хёнджин старается придать голосу как можно больше равнодушия, потому что внутри все кипит от злости. — Я вообще не понимаю, с чего ты взяла, что мне интересна. Иди, гуляй. Хёнджин толкает Джиын в спину, его колотит. И все же не зря он назвал её шлюхой: повадки на лицо. Эта дура активно мутит воду и каждый раз выходит сухой (слухи дошли до брата, и какой-то умник стал еще и трепать про выпустившуюся девушку, с которой спал Хван). Из-за неё младший считает его чуть ли не любителем присунуть каждому встречному-поперечному. Чонин расстраивается, ходит понурый, и самое отвратительное, что репутация Хвана никак не помогает опровергнуть это. Младший, конечно, говорит, что не верит в это, но. Она оборачивается, кричит, что просто так ему не отделаться и «я же знаю». Хван, в общем-то, в ней даже и не сомневался. Сейчас самое главное, чтобы Чонин был в нем уверен, на остальное плевать. Минхо в школе ничего не говорит, а Хёнджин делает то же самое. Отправленный спустя час после получения его смс ответ должен был донести до Ли, как минимум, то, что он не прав. Хёнджин начинает переводить сигареты на раз-два и после уроков вместе с Чанбином ломает новый чертов замок. — Теперь-то что у тебя? — спрашивает Минхо, подходя сзади. — Меня бесит то, что откуда-то поперлись эти слухи. Прогуливать урок английского — возвращаемся к истокам. Очень странно, что Со ушел, а умница Ли остался с ним. — Соён — трепло. Она сказала по секрету этой девчонке, что ты спрашивал про неё, и понеслось. Не переживай, — кладет руку на плечо. — Осталось-то подождать пару месяцев, и свобода. И правда. Хёнджин собирался поступать в самый обычный колледж и съехать от мамы и отчима. У них скоро общий ребенок — Хёнджин точно не к месту.