***
Вдруг позади кто-то крикнул явно не дружелюбным тоном: — Эй, любовнички! — обернувшись, я увидела Скорджа, стоявшего неподалёку в темноте. — Я прерву ваш тихий час! — он достал из-за спины револьвер и направил его на меня. — Лис, ты мне не нужен: можешь идти. — он слегка махнул пистолетом в сторону, как бы показывая Тейлз «пошёл вон!». Мой напарник сразу же метнулся в кусты, а ёж даже не следил за ним, сосредоточив всё внимание на мне. — Ну что, вот мы и остались наедине, дорогая, — отнюдь не ласково утверждал он, подойдя ближе, когда лис убежал. — Скордж, — перебила я, — почему ты это делаешь? Неужели из-за полузабытой обиды? — Ты помнишь! — обрадовался он. — Хорошо. Мне не придётся тебе напоминать. — несмотря на своё сумасшествие, он вёл себя осторожно и предусмотрительно: не подходил слишком близко, зная, что я его легко обезоружу, и не сводил с меня ствола револьвера. — Ну-с, с чего же начать? Сначала я думал прострелить тебе колено, — направил он дуло пистолета на мою ногу, — но потому подумал, что ты можешь умереть от болевого шока. Надо начинать с чего-нибудь другого… Пока он рассуждал как начать меня мучить, я удивлялась тому, как он вообще до такого додумался и где взял револьвер. Может он просто меня пугает и пистолет не настоящий или не заряженный? Но что-то не похоже, что Скордж блефует. Тем временем, воспользовавшись отвлечением ежа, к нему из кустов уже почти подкрался Тейлз с металлоискателем в руках. Видимо собирался вдарить ему по голове этой железякой. Я была рада возвращению лисёнка: я не могла поверить, когда он убежал. Думала он оказался лицемерным трусом, но, к счастью, я оказалась нисколько не права. Зато недолго продолжалась моя радость. В один момент Скордж бегло осмотрелся по сторонам и заметил Тейлза: — А ты куда собрался? — улыбаясь спросил он и хладнокровно пристрелил его. Яркое пламя блеснуло и ослепило на миг — Тейлз упал, как брошенная кукла, и не шевельнулся больше, эхо от выстрела кольцом раскатилось по тёмному лесу. И секунды не прошло, как лисёнок уже лежит бездыханный, отбросив хвосты на бок. Я не видела прострелена ли голова, потому что она отвёрнута. Но сомнений нет — он мёртв. В этот момент, горький момент, я была готова упасть на колени и разрыдаться во весь голос, но приходилось сдерживать с неимоверной силой всю свою печаль. Стиснув зубы, я всё-таки заплакала, хотя и тише шелеста листвы под ветром, но заплакала. Невозможно в полной мере удержать внутри себя… Всё! Он убил его! Я не прощу его ни за что! Я убью его за это! Скордж заметил мой плач и, когда хотел что-то сказать, наверняка, чтобы показать чёрный юмор, то почему-то опустил пистолет. И я с неудержимой яростью рванула к нему, ударив его локтем в лицо, затем, пока он не успел опомниться, я вырвала пистолет из его руки и, свалив его на землю, отбежала подальше. Теперь он у меня на мушке. Я могу пристрелить его прямо сейчас, так же как он пристрели Тейлза: хладнокровно, безжалостно и не раздумывая. Но я не могу этого сделать. Я ведь хочу избавиться от этого… этого… нравственного урода, он я не палач, я не должна убивать его. А он, когда увидел меня со своим же револьвером, направленным точно на него, замер. Верно испугался грядущей смерти, а ведь даже не держала пальца на спусковом крючке. Кроме того, даже не было ни малейшего соблазна нажать на него, чтобы пустить пулю в лоб Скорджа. Я просто не могу этого сделать, как бы сильно не хотела. Я всё же положила палец на крючок. С каждой секундой я дышала всё чаще, нервничая всё сильнее. — Ты не сможешь, — поняв мою слабость, засмеялся Скордж. Тогда-то он уже спокойно поднялся, но на продолжал осторожничать: не подходил пока что, я ведь могла и случайно выстрелить. — Да! Я не могу убить! — я выстреляла весь барабан револьвера пока он не начал безобидно щёлкать без патронов, но не в желаемую мишень, а просто вверх, куда-то в небо. Затем я выпустила оружие из рук, и оно глухо упало в траву перед ногами. — Хех! Ты же теперь безоружна, — возрадовался Скордж. Но неожиданно его речь оборвалась звуком удара металла о плоть, и он упал без сознания — наговорился болтун. Его вырубил металлоискателем Тейлз, сильно не замахиваясь, ударив его куда-то в висок. Восставший из мёртвых лис бросил железяку, недолго поглядел на поверженного ежа, а затем обратился ко мне так спокойно, будто ничего не произошло: — Ты не ранена? — Н-н… Нет! — заикнувшись, случайно громко сказала я. Просто смотря на него и не веря в то, что он стоит предо мной совсем не мёртвый, я не смогла не спросить: — Как ты выжил?! Ты разве не умер? — Я вначале и сам не поверил, — улыбаясь, отвечал он, — но нам повезло, что Скордж не меткий стрелок: он промазал, а я притворился мёртвым… — И у тебя получилось, что надо, — закончила я за него. — Ну всё. У нас «Атпримум». Помнишь? — отвлёкся он на важное. — Да, но что со Скорджем… пусть валяется что ли? — подошла я к ежу, чтобы проверить жив ли он. — Дышит. А с другой стороны пусть лежит. Не помер и ладно. Думаю, что его найдут, ведь стрельбу должны были услышать. — Я тоже думаю должны были. Но всё же пойдём, — торопил меня лис. — Ты хочешь выиграть или как? — Хочу, кончено. Пошли дальше. Тейлз забрал металлоискатель, положив его в рюкзак. Я тем временем сверилась с картой, и судя по ней до контрольной точки оставалось не больше пяти сотен метров. И тогда мы отправились дальше. Пока мы шли, я думала о своём выборе. Я же могла легко застрелить столь надоевшего Скорджа, но я предпочла сохранить ему жизнь. Не знаю почему я так поступила. Может испугалась последствий, может меня остановила мораль. Думаю, я решила всё правильно, ведь, если бы я убила его… в общем было бы нехорошо. Странно, что Тейлз не вспомнил о камерах. Хоть правосудие и на нашей стороне, надо об этом вспомнить. А впереди нас ждало последнее испытание в игре, скорее всего последнее. Оно выглядело так: четыре сосны, видимо посаженные здесь специально для игры, попарно стояли напротив друг друга, и высоко над землёй на каждой из них были закреплены деревянные платформы, от каждой из которых отходило по четыре толстых каната. Столбик с кнопкой стоял внизу, перед деревьями, — голос из динамика пояснил, что нам нужно пройти по канатам в паре. В паре это легко сделать, всё, что нужно для этого — командная работа. Тогда мы влезли на платформы и, взявшись за руки, чтобы поддерживать друг друга, вступили на канаты. Мы старались двигаться одинаково, и, должна сказать, это было не так легко, как казалось сначала. Но мы дошли до конца верёвки и спокойно встали на другие платформы, даже не разу не пошатнувшись. Как мы и предполагали, это испытание было последним. Вскоре мы были уже в конце маршрута — пункт назначения успешно достигнут. И мы были первые несмотря на наши задержки в пути, что удивительно. Чем же тогда занималась третья команда? Какая разница! Главное мы победили! Контрольная точка представляла собой маленький участок голой земли, посредине которого воткнута в грунт ракета фейерверка с длинным шнурочком. Спички пригодились снова: я подожгла шнурочек — через секунду ракета взлетела в ночное небо и вспыхнула жёлтым светом, прервав пение сверчков. Я уже думала, что «бах» был всего один и всё, но через несколько секунд со стороны лагеря послышался шум большого салюта. Подумав, что это ответка, мы пошли назад, уже проходя мимо испытаний. Пока шли звук фейерверка становился всё громче, но увидеть его за кучей деревьев было невозможно.***
Когда мы вышли из леса, салют уже давно кончился, а встречали нас весело и торжественно: победители как-никак. И та самая третья команда была среди толпы, но, судя по выражению их весёлых лиц, я бы ни за что не сказала, что они расстроены, совсем наоборот. Зато торжество быстро кончилось, когда на с поздравили с победой. Весь народ пошёл на дискотеку. Но директор остался с нами: — Фиона, я знаю, по пути у вас было непредвиденное происшествие, спровоцированное Скорджем, — гордо говорил он. — И я не могу не похвалить тебя, ты прекрасно справилась с ним. Молодец! — Спасибо, Теофил Степанович. Но он бы убил меня, если бы не Тейлз, — напомнила я о напарнике. — Ты тоже себя показал, — переключился на лиса директор. — Жизнью рискнул. Честно сказать, я думал ты уже не жилец. — Поверьте, я думал так же, но обошлось. Кстати, как Скордж? Что с ним будет? — Не безпокойтесь, он жив и почти здоров. Рана не смертельна — мозги, я думаю, теперь на месте, — пошутил Теофил Степанович. — Когда он поправиться, его накажут, не сомневайтесь. Но вам-то какое дело? Камеры всё сняли: он напал, а вы защищались. Радуйтесь: справедливость на вашей стороне, что значит вы теперь свободны, как птицы, можете идти прямо сейчас! — Так просто? — удивилась я. — И без всяких формальностей? — добавил Тейлз. — Ну что вы. Конечно, формальности есть, но уладить их можно и без вас. Тейлз, только ты мне нужен ненадолго, — подошёл он к лису, положив руку на его плечо, чтобы отвести в сторону. — Фиона, не возражаешь. — Нет. Они отошли недалеко и обсуждали что-то тихо, перешёптываясь. Вскоре лис вернулся ко мне, а директор попрощался и пошёл на вечеринку, как все. Наверное, следить за порядком. Ну а там… как он сказал, нам-то какое дело. Лучше мы действительно пойдём отсюда куда-нибудь. — Что он тебе сказал? — спросила я у напарника, когда тот вернулся. — Ничего особенного: пожелал всего хорошего и удачи. — Зачем тогда было так тайно? И шепотом, чтоб я не слышала? — подозревала я неладное. — Мне по чём знать? — отмазался он. — Нет, я знаю: что-то не так! — резко высказалась я. — Ты чего-то не хочешь говорить. Но почему? Неужели так что-нибудь личное? — чуть ли не наорала я на лисёнка. — Фиона, тише! — даже согнулся в коленях он от моего крика. — Ты… — выпрямился он, — пожалуйста, не надо меня об этом расспрашивать. Что-то должно оставаться тайной. Прошу. «Атпримум» прошёл, и я сам хочу поскорее забыть об этой сделке. Сколько не проси я не скажу ни слова, — утвердился он. — Да-а-а, — сомневаясь в его убеждениях, согласилась я. — Но всё-таки ты уже чуток проговорился. — Да? — Да. Ты сказал о какой-то сделке. Он помолчал несколько секунд, обдумывая фразу, и сказал: — Что бы я не сказал, ты поняла, что я имел в виду: я не буду ничего рассказывать. Давай просто дружно забудем об этом. Ну, пожалуйста, — просил он, будто уже не надеялся на положительный ответ. — Хорошо-хорошо. Что-то должно оставаться тайной, — повторила я его слова напоследок. Конечно, постараюсь об этом забыть, но не буду обещать. Хотя, глядя на то, насколько полегчало мальчику после того, как я отстала от него с расспросами, мне больше не хочется его напрягать. Лучше поговорить о чём-нибудь другом, так сказать, сменить тему. — Ты на вечеринку идёшь? — спросила я у, уже и без того переволновавшегося, лисёнка. — Да делать там нечего. Полезней домой сходить и почить чего-нить, чем болтаться неясно где и зачем! — Полностью согласна, — больше ничего не оставалось сказать мне. — Значит по домам? — А куда ж ещё? Пойдём. Ведь действительно, на этих вечеринках таким как я делать попросту нечего. Можно только стоять где-то в уголке и наблюдать за тем, как веселятся другие. По-моему, лучше поговорить с другом, чем стоять, ничего не делая и тратя драгоценное время.***
По дороге к убежищу мы обсуждали прошедшую игру: смехотворные испытания, до конца не понятный поступок Скорджа. Всё время до «Атпримума» мне казалось, что он будет грандиозным, незабываемым, а на деле в точности до наоборот. Пустышка, а не «Атпримума», и хорошо, что он уже позади: не хочу больше его вспоминать! Разве что мы с Тейлзом сблизились из-за него. Только за это я не забуду игру. Только за это. Ещё мы говорили о том, что будем делать дальше, ведь теперь мы свободны, а Тейлз и подавно. Но ему некуда деваться, так что он остаётся жить в убежище. А я… не знаю даже… не знаю кем хочу стать, когда выросту… как-то не задумывалась об этом, зато теперь есть время на размышления о будущем. Вдруг Тейлз предложил провести меня до дома. До деревни идти не далеко, но всё же мне не хотелось плестись одной, поэтому я тут же согласилась. А он молодец: не постеснялся! Хотя после поцелуя стеснятся предложить прогуляться, как-то не логично.***
Скоро из-за леса можно было уже увидеть маленькие огоньки вдалеке, размером почти как звёзды, — это был свет в окнах некоторых домов. Их было немного, но странно, что кто-то не спит в столь поздний час. Но я же не знаю в чём причина безсонницы не спящих, от чего не буду делать никаких выводов по этому поводу. К тому же, когда мы заметили, что подходим к деревне, то стали говорить намного тише и сдержаннее, да бы ненароком не разбудить кого-то. Может рефлекс какой сработал. Ведь даже, когда мы заметили, что невольно начали шептать, всё-равно продолжили. Хотя это и не затянулось надолго, потому что скоро мы подошли к порогу моего дома. Света в окнах нет. Похоже родителей придётся разбудить. И странно то, что я не была дома больше, чем пол года и совсем не скучала. По крайней мере не помню такого, зато сейчас это чувство проснулось. И именно тогда, когда я уже здесь, у родного дома. Даже немного страшно заходить, но я же не буду на улице ночевать, хотя и могу без проблем. Неожиданно Тейлз оборвал мою мысль: — Ну, я пойду? — просто спросил он. — Куда? — действительно не поняв, что он имел в виду, спросила я. — Домой. Я как-то не была готова к этому. Я хотела, чтобы Тейлз зашёл в гости, хотела познакомить его и родителей, да и просто поболтать с ним у себя дома. Тогда, немного помолчав в недоумении, я, расстроившись сказала: — А я думала ты зайдёшь… Почему нет? — Ну-у-у… — почесал он затылок, будто хотел зайти, — не хочу просто. — всё-таки чего-то боялся лис. — Чего ты боишься? Всё-равно родителей я разбужу, ведь надо сказать, что вот, я пришла, я дома. Заодно вас познакомлю. Я уверена: они не будут против, — пыталась я убедить друга погостить у меня. — А мне кажется неудобно получится. Давай в другой раз? Ладно? — Ладно, — отчаялась я. — Тогда пока, — протянул он мне руку для прощального рукопожатия. — Ну, пока, — нехотя ответила я, мужественно пожав его руку. И он пошёл назад, к себе домой. Я провожала его взглядом, а он иногда оглядывался, как бы проверяя, слежу ли я. Лицезреть лиса пришлось вовсе не долго: вскоре хвостик скрылся за одним из деревенских домов, оставив меня совсем наедине. И только сейчас, снова оставшись сама с собой, я заметила, что всё небо закутано ночными облаками. Не видно ни Месяца, ни звёзд — только несколько еле мерцающих точек видно в нескольких местах. Да и то, если не присматриваться, их и не видно. Опять я задумалась! Надо уже войти в дом, да так, чтобы не напугать родителей, они же не знают, что я победила на «Атпримуме», так что нужно тихонько разбудить их и рассказать им что к чему. Я не спеша приоткрыла дверь, и только заглянула внутрь помещения, да бы не поднять лишнего шуму, и только потом, когда убедилась, что всё тихо, вошла, придавив дверь. Благо она не была скрипучей, и я смогла почти без звука войти в дом, разуться. А затем я пошла в спальню родителей, чтобы разбудить маму. А папу пожалуй будить не буду: ему же на работу просыпаться, поэтому и не хочу безпокоить его раньше времени. Пускай отдыхает. Тогда я на цыпочках подошла к кровати, включила светильник, стоявший с маминой стороны, и начала шептать: «Мам! Мам, просыпайся!» — она проснулась почти сразу: — О, доченька! — обрадовалась она, завидев меня. — Вот так сюрприз! — приподнялась она и с любовью обняла меня: соскучилась. Да и мои чувства уже проснулись. Всё-таки шесть месяцев не виделись. — Мама, — скромно начала я, когда мы закончили обниматься, — я на «Атпримуме» победила. — Да ты просто молодечик, родненькая! — она чмокнула меня в щёку. — А напарник твой… разве не с тобой? — Я хотела его пригласить, но он не захотел. Сказал: в другой раз. — В другой, так в другой, — не сильно расстроилась мама. — Главное, что ты дома. Ой, чуть не забыла! Ты же голодная, наверно, — она уже откинула с себя одеяло и собиралась подскочить с кровати и пойти на кухню, но я её приостановила. — Мам, не надо. Я не хочу кушать. Правда. Всё утром. А ты спи. И я пойду спать… тоже. — Ну, хорошо. Спокойной ночи. — Спокойной ночи, — прошептала я в ответ и погасила свет. Одна в темноте, нигде не включая свет, я отправилась в ванную комнату, чтобы умыться, немного привести себя в порядок, ведь после сегодняшнего я слегка испачканная: приходилось и в земле валяться, и по деревьям лазать и… и со Скорджем справляться. Эх, надеюсь на этот раз он усвоит урок и перестанет ко мне приставать. Надо же было додуматься пристрелить меня! Так ладно бы за дело, но за пустяк, который все уже давно позабыли! Если я ещё когда-нибудь увижу этого ежа, то не посмею и подойти к нему — убегу за километр, только чтобы он меня не заметил, а то ещё захочет довершить начатое. А о Тейлзе могу сказать лишь одно: он счастливчик. Наверное, никогда не пойму как пуля его обогнула, я же смотрела и видела как он умер, но оказалось: он не умер. Невероятно! Надо будет завтра рассказать родителям о Тейлзе, а уже потом познакомить с ним. Но сначала хотя бы немного расслаблюсь. Наконец устрою для себя выходной. Думаю: я заслужила.***
Когда я увидела себя в зеркале, то поняла, что мне лучше помыться полностью: одежда грязная, да и я сама не чище. Волосы в каком-то песке, взлохмачены. Да как вообще меня мама не отругала за весь мой вид? Видимо была слишком рада моему возвращению, так что не успела заметить мою неряшливость. Но ничего, завтра обо всём поговорим, хотя больше говорить буду я, и это без сомнений, а сейчас мне надо вымыться как следует. А потом пойду спать до полудня.···⚜Конец шестой главы⚜···