Город и Город

Кто сказал, что утро добрым не бывает? Сокджин был уверен, что бывает, ещё как бывает. Особенно, когда высыпаешься после трудного дня и сумбурного вечера, или когда запах ароматного кофе разносится по любимой квартирке, или когда не нужно никуда спешить… Однозначно, у Джина в кой-то веке случилось идеальное доброе утро. Однако грохот, что последовал за всем этим, свидетельствовал о том, что это утро доброе, но с подвохом. Парень так резко вскочил с кровати, что закружилась голова. А ещё, запутавшись ногами в одеяле, он удачно приземлился на пол, ударяясь локтём об прикроватную тумбочку. И всё ничего, да только грохот, что последовал уже от Сокджина был замечен Намджуном, и хёну понадобилось всего три секунды, чтобы подскочить с пола и сделать скучающий вид, мол всё хорошо, я вообще только проснулся и тут ничего не происходит. Младший заваливается в комнату, держа в руке белку летягу, и улыбаясь во все зубы, осматривает стоящего Кима, стискивающего одеяло в руках, в пижаме, протирающего глаза от сна, и тихо спрашивает: — Не спишь? — Нет, а что ты… Неизбежный Свет, что ты делаешь? — Я покормил их, но они разбежались, пришлось ловить. Они такие крутые, Джи-ин, — протянул парень, вытаскивая вторую белочку с кармана штанов. — Мы, вроде бы, подружились. — Это замечательно, — усмехается Сок, любуясь довольным тэгу-станцем, что пытается совладать с питомцами. — Если ты закончил со сном, то иди завтракать. Я там, это… кофе приготовил, — говорит Намджун, и Сок хватается за сердце, — нет, нет! Не волнуйся, я ничего не разбил и не сломал. Честное слово. Это единственное, что я умею готовить без происшествий. Джин смеётся. Неожиданно, чем немного белочку испугал, и та со скоростью света забралась Намджуну на плечи. — Давай помогу, — предложил Джин, подходя ближе, забираясь рукой за ворот намджуновской толстовки, чтобы снять с него непоседу. Он подходит, наверное, слишком близко, потому что воздух теряет своё свойство обогащать тело кислородом. И дышать так трудно, когда Джун улыбается и поддаётся чуть вперёд, навстречу. — Ты чего? — спрашивает Джин, отшатываясь в сторону, но сразу же понимает, что ляпнул откровенную глупость, когда подумал, что тот тянется за поцелуем. “Сладким, нежным утренним поцелуем… Ох, чёрт возьми. Держи себя в руках, Джин.” — Она сползает по моей спине, — смеётся Нам, словно не замечая глупого вида хёна. — Лови с другой стороны! И Сок подхватывает беженку, нервно посмеиваясь. Выходит из комнаты и так же нервно выдыхает. Он считает про себя до трёх, сажая белок в клетку, и позволяет себе раствориться в этой атмосфере идеального утра, перестав думать о мелких, но зудящих, проблемах, так, что можно было бы исчезнуть в аромате невероятно вкусного кофе от Намджуна. — На счёт вчера, — говорит Джун, пока Сок возится на кухне, наливая себе всё ещё горячий напиток. Он чуть не проливает мимо чашки, напрягаясь, чувствуя что разговор будет нелёгкий. Но нет, Нам продолжает и Джин снова плывёт от расслабления. — Мне звонил Хосок. Эм, он встретиться хотел. Я не знаю, как отсюда попасть в Намдэмун. Пойдём вместе? — А, да, конечно. Я проведу. Кофе – бодрящий напиток, несомненно, но ничего не бодрит так, как утро с Намджуном. Теперь-то Ким-старший в этом убедился. — Я думал в Тэгу кофе под запретом. — Да, но контрабанду ввозят регулярно, — парень усмехнулся. Иметь дело с контрабандистами было той ещё забавой. Вы можете часами бродить по рынкам и магазинам в любом из городов, но никогда не сможете найти в Сеуле чай, а в Тэгу кофе, если только не окажетесь в Намдэмуне. Общий рынок имел право торговать запрещёнными товарами, но покупающий чётко осознавал, что за пределами этой зоны всё купленное (контрабанда) становилось нелегальным. И Нам всегда смеялся, когда замечал пробегающих мимо него тэгу-станцев, несущих в подолах пальто, складках шарфа, маленьких дамских сумочках, кофе или другой товар из Сеула. Всё чаще, вспоминая о доме, Джун представлял, как будет жить без Сокджина и его вечной привычке закатывать глаза при упоминании всего нелегального. Одной мысли было достаточно, чтобы подойти и обнять его. Сок хотел было возразить на счёт контрабанды, сказать что-то в духе “это же опасно!”, но его слова застряли где-то на уровне лёгких, когда он почувствовал прикосновение, почти невесомое, к собственным плечам, а затем понял, что прижат к другому телу, согревая спину чужим теплом. Это произошло так быстро, что он даже не успел сориентироваться. — Ты такой милый, когда бурчишь, — усмехается Джун куда-то в изгиб шеи Сока, и тот растворяется, как сахар в его остывающем кофе. С этой минуты и до конца приключения Намджуна в Новом Сеуле, Сокджин решил, что их постоянный физический контакт больше не проблема. Она не исчезла, просто старший почти всю ночь гуглил “что делать если ты не гей, но твой соул - парень, ещё и из Тэгу, который тебе нельзя видеть, потому что ты из Сеула?”. Жаль только, что поиск ограничивался количеством вводимых слов, заставляя Сокджина почти рычать на компьютер. После четырёх часов упорного поиска, он всё же нашел статью о пяти стадиях принятия неизбежного. И, как он решил, находясь на второй стадии, чтобы избавиться от неконтролируемых вспышек гнева и истерики, надеясь хоть немного успокоить расшатавшуюся психику, начал следовать приложенной инструкции с советами. Его следующей стадией был торг. Соки выдохнул весь воздух из лёгких, так словно устал дышать, а затем мысленно спросил себя, а точнее надпись на своём запястье: — Если я пообещаю себе это делать, если я привыкну, он не допустит этих ужасных изменений в моей жизни? Естественно, надпись осталась неизменна, по прежнему чернея на руке. А затем Джин наткнулся на маленькую статейку, продублированную с официального сайта Бюро: “Что делать, если Ваш соулмейт из другого города?”. Забавно или нет, но пять способов принятия были куда эффективнее того, что советовало Бюро. — Оставайтесь в трезвом рассудке и видьте в своём городе только свой город, – прочитал вслух парень, сопровождая фразу недовольным фырканьем. Весь этот бред, расписанный на четырнадцать страниц, разжигал в Киме новый поток гнева на всё живое, окружающее его. В том числе и на младшего, потому что в конечном итоге тот уедет, и, возможно, они больше никогда не встретятся. Он даже думал вернуться на стадию гнева. Ведь Джину нравилось проводить время со своим соулом. Кроме тех моментов, когда наступают ситуации с физическим контактом, а в воздухе моментально появляется напряжение. В остальном, Сокджину очень хорошо в компании Джуна. И это ещё одна причина его гнева. Хер знает почему, он это не контролирует. Однако стоило Намджуну его обнять, как что-то ломается внутри старшего и этот гнев становится очередным загоном, от которого так просто отмахнуться. Лишь бы тот и дальше улыбался в его шею, вызывая тёплым дыханием толпу приятных мурашек от затылка и по всей спине. Он даже позволяет себе недовольный тихий стон, когда Джун отпускает его и отходит на слишком дальнее расстояние в количестве пяти шагов по направлению к столу. Младший предлагает прогуляться по Инсадону, и заглянуть во все галереи этого района, как только Джин соберётся, так как знает, что хён пиздец как любит гулять с ним по городу и слушать его философские рассуждения. Он и правда очень быстро исчезает из кухни, довольно улыбаясь, радуясь, словно ребёнок. А у Мона улыбка с лица сползает и он смотрит с грустью сначала на календарь, высчитывая сколько дней у него – у них, осталось, а потом выглянул из окна на улицу. В Сеуле светило солнце, освещая добрую половину противоположной улицы, подсвечивая завесу своим тёплым утренним светом, заставляя её искрить и блестеть. Там, за ней, тянется тэгу-станское гетто, и местные жители прячутся в своих норках. А ещё где-то там Хоуп пытается разбудить своего брата. Едва ли он мог увидеть как тот трёт лицо, может, проходит с телефоном в руках на кухню, переписываясь со своим соулом, ещё сонный, несмотря на то, что на часах был уже полдень, и пьёт холодную воду. Намджун концентрируется на завесе, игнорируя пульсирующую боль в висках, и заглядывает сквозь неё. Всего на несколько секунд, чтобы рассмотреть свой город. Из лап размышлений его вырывает дверной звонок. Парень несколько раз моргает, по прежнему пялясь в окно, а потом оборачивается и смотрит на нечеткий силуэт закрытой двери ванны, за которой ещё несколько минут назад скрылся хён. Звонок щебечет свою песенку, а после замолкает, сменяясь на звук открывающейся ключом двери, и в проходе замирает девушка. Она не пугается, не вскрикивает, когда Ким подходит ближе, только пытается заглянуть за его спину и поймать взглядом запястье. — Привет. Так это ты у меня парня отбил? — говорит она, и Джун усмехается. — Джису… Он говорил о тебе. Часто. До сих пор. — Такой он человек, — смеётся девушка, и свободно проходит в комнату. Намджун провожает её взглядом. Джису исследует гостиную, что-то щебечет на сеульском, и вдруг осекается на полуслове. — Твою мать, что вы с квартирой сделали? Где мой любимый торшер? Бли-ин, вы серьёзно? Почему он сломан? — Ну, он сам напросился, — чешет затылок Нам, виновато улыбаясь девушке, что порхала по комнате, рассматривая сломанные вещи, разбрасывая фразы по типу: “О Свет, это что, мои полочки? Святые аватары, кто из вас, придурков, разбил мою чашку?” — Так, плевать на вещи. Скажи, как он? — она резко разворачивается на сто восемьдесят и впивается взглядом в Намджуна. — Сокджин счастлив? — Я не знаю. — Только честно! Я его знаю, — она надула губы, и Ким выдохнул. — Всё летит к ебеням. Сок вышел из своего маленького укрытия, слыша разговор. Ну, последнюю его часть. Он сразу понял, что в доме его бывшая. Он пытался прислушиваться к их разговору, понимая, что так поступать некрасиво и, чувствуя вину. Интерес был сильнее остальных чувств, и несмотря на плохую слышимость, ему всё таки удалось выхватить пару фраз: — Избегает, боится, что ли. Наверное, не готов. —… просто он такой, понимаешь? — слишком тихо говорит девушка. — Нужно подтолкнуть, иначе сам не разберётся. Возмущению Сокджина не было предела. Он осторожно вошёл в комнату, опершись на дверной косяк, оценивающим взглядом рассмотрел девушку. В комнате моментально повисла тишина. — Обо мне говорите? — спрашивает Джин, слегка хмурясь. — Не понимаю, о чём он, — не отводя взгляда от девушки, уверенно кивнул Джун. — Бывает, — она пожала плечами. — Люби… Джин, я приехала собрать свои вещи. Ты ведь не против? — Нет, конечно же, — спокойно говорит парень, а затем осторожно уточняет, осматривая обломки того, что могло бы быть вещами Джису: — А что именно ты хочешь забрать? — В основном, раздражающую тебя мебель. И всякое. По мелочи. — Ладно, — выдохнул старший. Грузчиков долго ждать не пришлось. Они довольно быстро ориентировались в квартире, слушая каждое указание Джи, которые та щедро рассыпала. — У тебя соул появился. Фраза не была вопросом. Она затрещала где-то над головой девушки, заставляя сжаться и прикусить губу. Схватилась за запястье, слишком поздно понимая, что Сокджин не смог бы увидеть надпись из-за длинного рукава её рубашки, Джису поняла, что раскрыла себя окончательно. Да и в любом случае, она не смогла бы солгать Джину. Он слишком хорошо знал её повадки. — Да. — Из Сеула? — она кивнула. — Счастлива? — А ты? — Тоже, — усмехнулся тот, оглядываясь на скучающего Мона. — Осталось только ему это сказать, а то он не верит, — девушка проследила траекторию его взгляда. — Может хватит ломаться? Он не просто так твой соулмейт. А ты глупишь, если не понимаешь этого. Он ведь умный, красивый, опытный. Чего тебе ещё не хватает? — Я… К чему эти попытки? Всё равно это ни к чему хорошему не приведет. Не хочу привязываться к нему, чтобы потом встречаться раз в неделю в Бюро или других диссенсусах. — Что за депрессия? Он вроде как настроен решительно. Просто, доверься ему, — улыбается Джису, пока Джин пытается переварить услышанное и заодно понять, в какой момент перешёл на новую стадию принятия. Он не замечает, как бывшая перехватывает под локоть проходящего мимо парня-грузчика и шепчет ему: — И вот этот диван тоже, пожалуйста. Не замечает, как Намджун вдруг подлетает со своего места к девушке, и, почти умоляя её взглядом, очень тихо говорит: — Я же на нём сплю! — Займёшь моё место. Джин покажет. — Твоё место? А ты про нашу кровать? Хорошо, — кивает Сок, пребывая словно в прострации. Как только девушка уходит, а квартира пустеет наполовину, Джин закрывает за ними дверь. Массирует пальцами глаза и виски. В его голове полный кавардак, и постоянно прокручиваются бегущей строкой мысли о том, что возможно он уже привязался, и что у них осталось меньше трёх дней. Он продолжает думать об этом, когда Нам выходит в гостиную и долго, выжидающе, на него смотрит. Когда он подходит и наклоняется, чтобы заглянуть в лицо Джина, недоумевая, и пытается расспросить его, всё ли с ним хорошо, только в тот момент Джин стряхивает с плеч это “настроен решительно” и, хмурясь, предлагает всё таки прогуляться. Мон не спорит. Они гуляют по Инсадону до самого вечера. Нам болтает без умолку и заразительно смеется, и Сок думает, что это неправильно, словно они поменялись местами. А ещё, что, наверное, очень сильно его любит. Как самого лучшего друга или брата, которого у него нет. Как очень родного и очень близкого человека. Он молча пропускает мимо ушей слова младшего, когда тот увлечённо рассказывает о картине какого-то известного экспрессиониста, пытаясь сосредоточиться на себе. — Если проследить за движением мазков, можно понять, что… я нихрена не смыслю в этом, — хохочет парень, и Джин тихо смеётся в ответ. — Давай перекусим? Я что-то проголодался, — предлагает он, и старается не замечать, как Нам мягко ему улыбается. Сокджин решает – ему уже лучше. Вообще незачем беспокоиться. — Как это эгоистично, — ядовито шепчет внутренний голос хёна. — Думать исключительно о своих чувствах. А вдруг он тоже привыкнет. — Бред какой-то. Не может быть, — шепчет Сок, пока парень заказывает две порции безумно острых ттокпок в ближайшем киоске с едой, просто чтобы посмотреть на то, как Джин будет морщится и смешно краснеть, смеясь при этом своим фирменным смехом. Зачем он ему? Действительно. А если и нужен, то ничем хорошим это точно не закончится. От этой мысли почему-то в носу начинает щипать. И дело вовсе не в острой еде. — Нельзя быть такой сволочью, Джин, — говорит он сам себе, когда Джун вдруг тоже замолкает. Младший отставляет еды в сторону и очень аккуратно подхватывает руку Сокджина, переплетая свои пальцы с его. Парни молчат, сидят так несколько минут, пока Мон не утаскивает хёна в приехавшее такси. — Прости, я не знаю почему я такой, — слабо улыбается Сок, опуская голову на плечо младшему. — Ничего страшного, я понимаю. Он не отпускает его руки даже когда они пробираются в Пото-О-Бэй, через плотный поток людей в Намдэмуне. Пока Намджун тащит его за собой, не зная дороги, и таскаются по рынку до темноты. От неоновых огней у Джуна кружится голова, а от долгой ходьбы начинают болеть ноги, но он упрямо игнорирует это, изредка оборачиваясь на Джина, чтобы улыбнуться ему или спросить “всё хорошо?”. Джин ловит себя на мысли, что вряд ли заслуживает практически идеального парня, и что там – на его запястье точно есть какая-то ошибка. — Джунни-и, — орёт Хоуп и бросается на шею младшего-Кима, когда они подходят к заброшенному ресторану. — Ты в порядке? Я же переживал. — Да в порядке я, слезь с меня, — смеётся тот, а у Джина внутри что-то противно ноет. Они с Хоупом очень даже неплохо смотрятся. А что если именно этот солнечный Хосок на самом деле должен был стать его соулом? Что будет с ним - с Сокджином, когда он случайно или нет узнает про их отношения, когда Намджун вернётся в Тэгу? Ведь он не сможет быть с ним, отдавать то, что может дать Чон. Это, наверное, нормально целовать друг друга при встрече, спать друг с другом и делиться теплом своих тел. Нормально. Джин точно уверен. Просто он не может. Это он ненормальный. Они поднимаются в темноте Пото-О-Бэй, спотыкаясь друг о друга. Хосок долго возится с ключом. И только спустя несколько минут до него доходит, что дверь уже открыта. Джину кажется, у Хоупа дрожат руки, но он ничего не говорит. Просто проходит в их маленькое убежище и слишком поздно замечает невысокого парня в чёрной толстовке. Его волосы, выкрашенные в нежный мятный оттенок, не сразу, но привлекли к себе внимание, и парень тупо уставился куда-то между головой незнакомца и стеной, на которую тот прислонился спиной, не зная точно с какого он города. — Опаздываешь, — усмехнулся незнакомец. — Прости, — улыбается Хоуп, подходя к нему вплотную, оставляя на его губах нежный поцелуй. — Юнги, ты же знаешь, что я не специально? — Так вот ты какой, Мин Юнги — усмехается Намджун, и тот вторит его словам, словно эхо, только с именем Джуна в конце фразы. На что Хоуп закатывает глаза и цокает. — Подумаешь, пару раз упомянул. — Ты мне все уши прожжужал о них двоих, — ворчит Юнги. — Сокджин, да? Хоби говорил, что для тебя пока сложно в диссенсусах находиться. Он упоминал, что Пото-О-Бэй это легальная зона для обоих городов? — Да, вероятно, — неуверенно кивнул хён и как-то бестолково топчется на пороге, не решаясь войти, пока Джун мягко подталкивает его внутрь. Он занимает место на диване, рядом с Юнги, пока Хосок вытирает пыль с подоконника, где окна, забитые досками, пропускают слабый свет из Тэгу. Джун рассматривает пожелтевшие фотографии в рамочках на книжных полках и помогает Хоупу разжечь угольную горелку. В этой маленькой комнатке пахло деревом, немного сыростью и совсем чуть-чуть старостью. Хороший, умиротворяющий запах. — Ты из Тэгу? — осторожно интересуется Ким-старший. — Из Сеула, можешь смотреть на меня, это легально, — усмехается Мин. — Хоуп говорил, что ты часто бываешь у него. Это тоже легально? Юнги хмыкает и пожимает плечами, ясно даёт понять, что нет, чёрт возьми, как это может быть легальным? — Забавно, что многие боятся совершать брешь, при этом вообще не понимая что из себя представляет завеса. — И что же? — спрашивает он, пожимая плечами на удивлённый, заинтересованный взгляд Юнги. — Наша граница это не какая-то небесная сила. Это обычное силовое поле. Простая квантовая физика. Завеса работает на принципах отпугивающего свистка для собак. С обоих сторон одинаково как и для Тэгу, так и для Сеула. Сама по себе она, конечно же, ничего не значит. — То есть, это просто… — Да. Занавеска на окне. Всё, что ты чувствуешь: головная боль, паника, раздражение, всё это из-за калибровки. Наше восприятие программируют. Внушают этот страх. — Зачем? — спросил Сокджин,за что был награждён очередной ухмылкой. — Когда беженцы из Тэгу отхапали себе половину Сеула с его промышленными зонами и доками, они действительно процветали. Только они просчитались. Всё пошло к чертям, потому что тэгу-станцы слишком самоуверенные и упёртые. — Ага, а сеульцы высокомерные и гордые, — подхватил пробегающий мимо Хосок, оставляя очередную порцию мелких поцелуев на щеках Юнги, и скрылся на импровизированной кухне. — Он прав. Из-за своей гордости мы предложили внедрить Брешь. И пока отстраивали экономические отношения, налаживали связи и улучшались для туризма, Тэгу стал не нужным. Уже на тот момент мы слишком сильно ненавидели друг друга, чтобы проходя мимо, смотреть друг другу в глаза, — Юнги прочистил горло. — После того, как завеса появилась, аватары столкнулись с проблемой. Как оказалось, не всем пришлась по вкусу эта идея с разделением. Люди все чаще просто проходили сквозь поле. Граница, в некоторых местах очень тонкая, но кое-где, на центральных улицах, она шире, плотнее. В таких местах занавеска становиться стеклом, или даже кирпичной стеной. Конечно, проходя сквозь стену мозг не выдерживал. Многие сходили с ума. Калибровка как бы оберегает нас от подобного. — Почему в Пото-О-Бэй нет завесы? — вопрос прозвучал до того, как Сокджин успел его обдумать тысячу раз в привычной манере, но ему и правда было это интересно. — Забавная история, — пояснил Юнги, поблагодарив Хоупа за чай, который тот успел заварить для своего соула, и притянул парня к себе на диван. Тот же, закинув одну ногу на колени Юнги, довольно обхватил его руку и прижал её к себе, утыкаясь в плечо лицом. — В Бюро о ней умалчивают. — Раньше тут была завеса. Проходила по центру сквозь весь Намдэмун, — начал рассказывать Хоуп. — Но во время какого-то праздника в одном городе, и неудачного матча хоккея в другом, тут возникла потасовка. Такой бардак устроили, просто кошмар! Эти придурки стали проходить сквозь брешь, проделывая в ней дырки. Те первые безумцы, моментально сошли с ума. На кой-то чёрт стали разбегаться по всей территории рынка, перепрыгивая из одного города в другой, толкая людей в завесу. Началась паника. Разве ты не слышал эту историю? — Не знаю, наверное слышал. Просто забыл. — Когда в силовом поле проделывают дырку, она восстанавливается в течении часа или больше, смотря какой размер, — сказал Юнги. — Но если ты продырявишь её всю, то она просто исчезнет. В Бюро знают об этом месте, но законы Бреши тут не действуют, а аватары не имеют никаких полномочий. Я выкупил его. — Эта рухлядь твоя, а ты – мой, значит я тут главный, — принялся рассуждать Хосок, смеясь. — Это ты – мой, так что не выёживайся, — возразил тот, притягивая смеющегося парня для грубого поцелуя. Джин снова неуверенно посмотрел на целующегося парня, отмечая про себя, что как для сеульца он ведёт себя уж больно по тэгу-стански. — Вот как вы попадаете из одного города в другой? — спросил Джин, как только они закончили, а в комнате появился Намджун, и стало очень неуютно находиться возле этих двоих. Джин наблюдает за ним, как тот чистит яблоко складным походным ножом. Фрукт в руке Джуна красный, сочится соком по запястью, от чего парень хмурится. Мякоть под красной кожурой тоже чуть розоватая. Джин замечает, когда младший протягивает ему половину. — Ну, нет, не совсем. Ты можешь бродить по Намдэмуну хоть вечность, перепрыгивая из Сеула в Тэгу и обратно, — ответил Хосок, наблюдая за тем, как Джин кивает и слабо улыбается всё ещё хмурому Намджуну. — Но за его пределами брешь есть. И она работает. Скажем так, кирпичная стена на тебя рухнет, если окажешься рядом с ней. — Хватит его грузить, смотри, у него дым из ушей валит, — улыбается Юнги. Хён недовольно ворчит, что он не устал, и что это интересно, но замолкает сразу, когда Намджун присаживается рядом и тихо говорит что-то о не съеденном яблоке. Он щурится совсем немного, смотрит выжидающе, потом нерешительно движется вперёд, толкает плечом плечо. Такой простой, трогательный жест. И Джин сдаётся, откусывая большой кусок. Он так активно жуёт, что Хосок не сдерживается и начинает ржать под тихое шиканье Юнги. Просто у Джина такое выражение лица, что кажется, сейчас он попросит Намджуна отстать от него с этим яблоком, и назовет его мамой. До конца вечера Хоуп очень старательно ведёт себя как гиперактивный подросток. Всячески привлекает к себе внимание своего спокойного, как удав, соулмейта. Сокджин даже ставить галочку в своём выдуманном списке напротив строчки – быть в отношениях это мило. Юнги предлагает встретиться на следующий вечер, когда Хоуп несильно толкает его в бок локтём. А потом парни расходятся по своим домам. То есть, Намджун утаскивает Джина по направлению из Намдэмуна в такси, а Хосок остаётся в Пото-О-Бэй, утягивая Юнги в длинный прощальный поцелуй. Нам решил, что парни останутся в ресторанчике на всю ночь, поэтому ушел толком не попрощавшись. — Что скажешь? — тихо смеётся Чон, прижимая к себе Юнги, когда провожает взглядом сбегающих друзей. — От них тянет тухлой безысходностью. Они оба какие-то слабосильные. Не отпускают, но шага на встречу не делают. Безрассудно? — спросил себя Юнги и тут же ответил: — Безусловно. — Это пока что. Потом дойдёт. До обоих, — усмехнулся тот, после чего развернулся обратно к парню и заиграл бровями: — На чём я там остановился?

***

По пути до дома Сокджин вспоминает, что в доме совершенно не осталось никакой еды. Он буквально выпрыгивает на Намджуна из такси, и заставляет его вернуться на рынок, чтобы закупиться продуктами. Ибо “это единственный рынок, который работает в такое время, ну Джу-ун, ну, пожалуйста-а”. Ким-младший пытается сопротивляться, лишь бы ещё немного понаблюдать за оживлённым парнем, но очень быстро сдаётся, когда тот хватает его за руку и тянет на себя, повторяя это своё “пожалуйста” несколько раз. — Только быстро, ладно? — Да, конечно, — улыбается тот, на несколько секунд повиснув на руке Мона, стискивая её в объятиях. Они и правда быстро справляются. Джин следует по своему вымышленному списку, лавируя от одного прилавка к другому, а Нам только и успевает подхватывать полные пакеты. Дома парни оказываются только к полуночи, и Джин замечает насколько вымотался Намджун, но не говорит ничего по этому поводу. Разбирает пакеты и решает приготовить что-нибудь вкусное для него в качестве извинения за себя. Разогревает масло на сковородке. Нарезает овощи. Взбивает яйца до пышной пены. Однако Джун, замечая не менее уставшего хёна, пытается отговорить его от этой затеи. Он понимает, что мешает. Лезет под руки, заглядывая через плечи и мурчит что-то вроде “да не нужно. Иди отдыхай!”. Но Соки не отступает и в итоге младший довольно жуёт свой вкуснейший поздний ужин рассыпаясь на сентиментальные глупости. Он победно улыбается, когда выбивает для себя право вымыть посуду. Джина почему-то снова кроет. Только в этот раз он решает для себя, что пора реабилитироваться перед вымученным соулмейтом. Что стоит начинать с малого. Пока тот возится с тарелками, Джин осторожно подходит сзади и крепко прижимает его к себе. Прячет пылающее лицо на его затылке, слегка трется носом об чужую шею, оставляя там слабый, почти невесомый поцелуй. Потому что хочется. И в итоге они целуются. Джин вообще не сопротивляется, когда Намджун разворачивается к нему лицом, устраивая одну руку на его талии, а другой аккуратно проводит по его щеке, приподнимая голову за подбородок. Так же мягко, осторожно касается его губ своими. Они целуются тягуче-медленно, посреди кухни. Джин не против, он совсем разнеженный, ласковый до невозможного. Намджуна это даже пугает слегка. Потому что его руки давно под футболкой парня, поглаживают его спину, а Сок никак не реагирует на это, словно у них это не в первый раз. Словно это не он шарахается от каждого намджуновского прикосновения. — Ты в курсе, что сегодня мы спим вместе? На одной кровати? — тихо шепчет на ухо Джину Мон, и это действует на того словно отрезвляющая пощёчина, обвиняющий подзатыльник. Парень отшатывается, нервно кусая губу. Тихо извинятся и сбегает в ванну на добрых полчаса. — Тебе тяжело со мной? — с такой понимающей улыбкой спрашивает Намджун, прислонившись лбом к закрытой двери. — Прости, я могу уехать, завтра же, если ты хочешь. У Джина что-то туго сжимается внутри, завязывается на узел и мешает нормально дышать. — Конечно же ты уедешь, — шепчет себе под нос Ким, рассматртвая своё лицо в запотевшем зеркале, — Ещё два дня и свалишь обратно в Тэгу. Потому что так нужно. Так что… — Ты хочешь? — переспрашивает младший, только уже тише. — Я потерплю, не переживай, — Сокджин почти орёт фразу, так чтобы Нам услышал. И тот, конечно же, слышит, ухмыляется, там, за дверью, пока Джин возвращает себя в нормальное состояние, убирая с лица остатки странного нервного волнения, небольшого возбуждения и дичайшей усталости. Он находит соулмейта в спальне, сидящем на полу около его/их кровати. — Мне не тяжело с тобой, просто… — он тяжело вздыхает и садится рядом. — Это очень непривычно для меня. — То есть, тебе хорошо со мной? — Намджун поворачивается, и Сок видит его напряжение, хмурые брови и сосредоточенность. — Мы соулмейты, но это значит, что мы родственные души. Нам хорошо вместе, но мы не обязаны спать друг с другом. В смысле, секс. Правда же? — Мне с тобой хорошо, да. Не хочу испортить что-то. Я ещё в Бюро об этом говорил. Ты мне доверяешь? — осторожно спросил Джун, и хён неуверенно, но всё же кивает. — Я не сделаю ничего такого, чего бы ты не хотел. Обещаю. Идёт? Сокджин снова кивает, потому что это звучит многообещающе. Он видит довольное лицо младшего и становится спокойнее. — Твоё место с правой стороны, потому что я обычно сплю слева, — улыбается Сокджин, забираясь на кровать. Намджун присоединяется чуть позже, после тёплого душа. Ныряет под одеяло и замирает, прислушиваясь к ровному дыханию Джина. Тот не двигается, но и не спит, рассматривая ломаную дорожку лунного света, что пробивалась сквозь неплотно сомкнутые шторы, бросая полоску на щёку парня. Он даже видит кусочек завесы, и даже слышит в идеальной, почти вакуумной, тишине её тихое потрескивание, что присуще всем силовым полям, пока не начинают болеть глаза. Потом опускает ресницы и разглядывает складки пододеяльника. Намджун тяжело вздыхает. Он хочет отвернуться к стене, спиной к Джину, но слышит тихий сокджиновский шепот. То ли просьба, то ли факт: — Ты можешь меня обнять. Фактически, засыпая в чужих объятиях, Джин был уверен, что провёл достаточно экспериментов с восприятием Намджуна, как своего соулмейта. Как своего парня. Но если бы он провел достаточно исследований, тогда бы он смог понять, как и что делать дальше. Со всеми этими вытекающими последствиями их отношений. Он чертовски любил обнимать своего парня, чувствовать его тепло через лёгкую ткань рубашки, так что спина согревается грудью Намджуна. Это приятно, потому что когда его дыхание становится ровным, щекоча волосы на затылке Джина, его руки расслабляются и давят своим весом Соку на ребра. А ещё поцелуи. Хён решил, что это тоже не проблема. Целоваться с Намджуном, не важно страстно или нежно, всегда хорошо. После каждого такого поцелуя Сокджина буквально затапливает восхитительным чувством сродни радости, или возбуждения, или ох, чёрт возьми. Патетически – ему очень хорошо, когда они целуются. На самом деле, у них всё хорошо. Кроме интима. Просто Джин не может совместить весь этот шум, и пот, и беспорядок, и… противоестественные изменения к себе и Джуну. Если бы это пересилить, тогда он смог бы кое-как пройти через свой нормальный первый раз. С ним. Утром, когда они просыпаются вместе, Джина снова накрывает волной нежности, ведь Нам целует его за ухом, переходя на щёки, делая короткие остановки, чтобы убедить в том, всё ли нормально со старшим. В итоге, Сокджин сам утягивает его в длинный почти, французский поцелуй, пока Мон не останавливает его, извиняется и исчезает в ванной, прикрываясь собственной футболкой. Хён понимает – вот оно. Младший обещал не делать ничего такого, чтобы смутило его, а его утренний стояк как раз один из пунктов несуществующего списка Сокджина. Которых у него дохрена и больше, если так подумать. И в тот момент, когда он готовит очередной завтрак, виновато улыбаясь Джуну, хён мысленно продумывает их разговор на тему секса. — Знаешь, ты можешь встречаться с кем-то ещё, — звучит тихо, но так чтобы Намджун слышал. — Можешь спать с кем-то. Ну, в Тэгу, когда вернёшься. — Спасибо, меня всё устраивает, — отрезает младший, заедая фразу блинчиками. — Просто, чтобы ты знал. Я не против… — Сокджин. — Ладно. Ким не возражает — не хочет. У них сегодня последний день, а завтра в два часа Джун уезжает, и это повод не ссориться, не портить то, что у них есть. Смешно насколько быстро пролетает время, когда начинаешь его ценить. Когда оно утекает сквозь пальцы, словно песок, за просмотром сюрреалистического фильма, где главные герои борятся за справедливость на какой-то далёкой планете в параллельной реальности. Сок толком не решил, чего хотел бы больше всего – остаться с Джуном в Сеуле или же приехать к нему сразу же, без подготовки, в Тэгу. Ему не хотелось думать о том, как он будет дальше. Хотелось лежать вот так вот, в его тёплых медвежьих руках, и тихонько сопеть в изгиб его шеи. Это куда приятнее, чем решать сложные вопросы. — Не хочу, чтобы ты думал, что я стану спать с кем-то ещё, — говорит Ким-младший, когда в фильме происходит супер-драматичный момент с поцелуем, растянувшимся на почти-порно сцену, и получает лёгкий сокджиновский кивок под аккомпанемент тяжёлого выдоха. Вечером они собираются в Пото-О-Бэй. Но Хосок звонит почти в последний момент и тараторит что-то про завесу в пещере, переход, и что они встретятся на крыше самого высокого здания в Каннамгу. Джун не спорит. А через полчаса встречает повисшего на руке Юнги друга. — Какого хрена? Как ты здесь..? — Всё потом. Сейчас я покажу тебе… Мы, мы покажем вам, — осекается Хосок, — шикарный вид. В Тэгу такого нет. Совсем, прикинь? Юнги хмыкает, набирает на вызывной панели первый попавшийся номер. Сонный голос спрашивает привычное “дактотам” и Мин быстро втирает придуманную историю о забытой сумке, в которой были ключи, тараторя бесконечное “откройтепожалуйста” таким милым и приторным голосом – эгьё в чистом виде, что Хоуп смеётся в кулак, шепча парню на ухо: — А я и не знал, что ты так умеешь, повторишь это для меня в постели? — за что и получает лёгкий отработанный удар локтём в солнечное сплетение. Они поднимаются на самый верх, на крышу. Хосок улыбается – широко, открыто и искренне, лучшей улыбкой, наблюдая за тем, как у Джуна перехватывает дыхание. Открытая крыша, которая расположена аккурат посередине между главными точками запуска городских фейерверков, в честь очередного праздника или удачно проведённых выборов одного из многочисленных чиновников – не важно. Не тогда, когда Намджун пялится в небо,на яркие звезды. Не на самые живописные места города, не на искрящиеся салюты, взрывающиеся шампанскими брызгами и уж точно не на завесу. На звёзды. — В Тэгу много смога, тучи, так что небо затянуто по ночам и звёзд совсем не видно, — улыбаясь, поясняет Хосок Сокджину. — Почему ты не смотришь? — Привык, — жмёт плечами тот, и перехватывает Юнги за локоть, привлекая к себе. — Юнги, ты же много знаешь о Бюро, о Бреши и завесе. Расскажи о соулмейтах. Почему это важно? — А он не знает, — смеётся Хосок, когда Мин несколько раз открывает и закрывает рот. — Знаешь, ты можешь разговаривать, просто быть, целоваться или спать с кем-угодно, но никогда это не будет так хорошо, как со своим соулмейтом. — Проверенная схема? — усмехнулся Юнги. — О да, чёрт возьми, — улыбается Хоуп, и они снова целуются. — Как вы познакомились? — неожиданно спросил Ким. — Когда его имя появилось на моём запястье, я сразу же чухнул в Сеул. А там, ну, кто не слышал о самом крутом физике в городе? Нашёл быстро. — Это я его нашёл, — ворчит Юнги. — Сидел у моего университета, корчил умного. Я сразу понял, что это ОН. — Да ладно? Когда я спалился? — обиженно дует губы Хосок. — Когда пытался прочитать мою статью в газете. — Ну и что? Подумаешь, многие читают… — Ты держал её вверх ногами и с умным видом пялился на мой зад. На этот раз не выдерживает сам Джин и они втроём заливаются смехом. — Джин-хён, знаешь в чём его проблема? — спрашивает Хосок. — М? Тот же кивает в сторону остолбеневшего Джуна, и получает заинтересованный взгляд Джина. — Он часто теряет нужный момент. Понимаешь? Что, нет? Ох, — выдыхает Чон. — Походу у вас это общая проблема. Наконец, Юнги утягивает ржущего Хоупа куда-то далеко, пока до Сокджина потихоньку доходят сказанные слова. А затем осторожно подходит к Намджуну, осторожно касаясь его плеча. — Я не хочу, чтобы ты уезжал, — говорит он одними губами. На улице всё ещё холодно, хотя май выдался тёплым. Конечно, холод был не такой как зимой, но весенняя куртка Джина явно не предназначена для низких температур на такой высоте, и парень ёжится от ветра. Нам замечает это и осторожно прижимает к себе дрожащее тело, оставляя лёгкий поцелуй на лбу соулмейта. — Видишь это, — говорит он, обнажая запястье с его именем. — Это значит, что я принадлежу тебе, Джин. Так просто от меня не отвертишься. Сокджин ничего не отвечает, когда кажется, что он вот-вот сорвётся и скажет “а я твой”. Молчит, потому что не заслуживает его, абсолютно, такого идеального, заботливого и хорошего Ким Намджуна. Он смотрит не на запястье, а куда-то в подбородок парня, пребывая мыслями далеко-далеко. Мон мягко окликает его по имени, снова касается руки. — Всё хорошо? И парень отмирает, словно всё это время решался на ту, бьющуюся в висок, мысль, единственно верную, естественно правильную. Прижимается всем телом к к чужому, забираясь руками под куртку, чувствуя тепло, согреваясь. А потом целует. Долго-долго своими холодными, немного обветренными губами так, будто от этого зависит его жизнь. Он чувствует, как под его ладонями колотится чужое сердце, знает, что его же сходит с ума почти так же. Позволяет обхватить своё лицо как в лучших сопливых дорамах для двенадцатилетних, как в последних сериях, чтобы почувствовать прикосновение на удивление тёплых, почти горячих, пальцев к ледяным скулам. — Ты замёрз совсем, — ворчит Нам на секундочку отстранившись. И ему кажется, что Сокджин впервые улыбается за два дня. Улыбается в новый, более настойчивый поцелуй. Он не уверен, но не хочет отрываться ни на секундочку, чтобы проверить это.