Свет далекой звезды

Даня сидел на качелях, раскачиваясь ногой, и курил, пафосно выпуская дым к небу. Правда дым ударялся о крышу садовой качели и растворялся, но от этого происходящее менее пафосным не становилось. Юра усмехнулся, поправил брюки, в которых было уже почти невыносимо, и направился к Дане. — Могу поздравить тебя? — голос рыжего заставил вздрогнуть, Юра был уверен, что подошел очень тихо, да и глаза у Поперечного были закрыты. — С чем? — включать дурачка Юра мог основательно, но с Данькой это, к сожалению, не всегда прокатывало. — Ну, ты вроде как теперь не девственник? — Поперечный и правда сидел с закрытыми глазами, и вопрос того, как он понял, что это Юра, остался без ответа. Музыченко брякнулся рядом, и, стрельнув у Даньки сижку, так как свои оставил у Ани вместе с гитарой, тоже закурил. — Ну, если совместную дрочку можно назвать сексом, то да, — выдохнул он. Даня рядом дернулся, и внезапно уставился на него, словно на придурка. Правда всего на секунду, а потом тоже выдохнул, только как-то грустно. — И как? Как тебе с парнем? — Даня смотрел на него, ожидая ответа, а Юра молчал. Долго молчал, аж целые две затяжки, потому что не знал что ответить. — Было бы с чем сравнивать, — он стряхнул пепел с сигареты и тоже повернулся к Дане. Тот явно ожидал от него чего-то большего, чем эта нелепая фраза. — А та девчонка, что отсосала тебе? — Юра мотнул головой. — Не в счет, тут другое, — Даня внезапно закатил глаза и рассмеялся. — Ты влюбился? Неужели влюбился, Юр? — и в голосе почему-то звучало такое отчаяние, что Музыченко даже не сразу понял что к чему. — Дань, ты чего? — рыжий встал. — Я? Да не знаю Юр, — он пнул ногой какой-то камушек и снова тяжело выдохнул. Потер глаза пальцами, усмехнулся и уставился наверх, к звездам. Юрка про себя отметил, что сразу вспомнил Пашку в их вторую встречу. Когда он стоял точно так же, задрав голову вверх, возле того самого старого дуба, и смотрел на звезды так заворожено, как Юрка никогда бы не смог. Избалованный звездным небом, он и думать забыл, что бывает по-другому. Данька на звезды тоже так давно не смотрел — привык. — Что не так, Дань? — молчание затягивалось, и они оба понимали, что времени на подобные разговоры у них категорически мало, что-либо сейчас — либо никогда. Что бы это ни было, то ли детская недосказанность, то ли так и не проявившая себя первая любовь — она все еще проедала их изнутри, и сейчас, когда в доме Дани спали Паша и Руслан, пора бы уже было в этом разобраться. Раз и навсегда. — Да просто…не знаю, я привык, что ты…- он осекся. Юра ждал продолжения, но Даня молчал дольше двух секунд. — Что я один? — он кивнул. Это снова заставило Юру усмехнуться. Даня в этот момент слишком сильно напомнил ему ребенка, хотя по сути детьми они и являлись. Только вот у Юры перед глазами почему-то всплыл образ Даньки лет десять назад. Маленького рыжего надутого мальчишки, который отказывался играть в прятки, если Юра будет прятаться отдельно от него. И плевал он тогда на правила игры. — Нет! То есть...я просто не думал, что ты можешь…ты каждое лето в кого-то влюблялся, но не тащил их в компанию, и не целовал, и не…ты всегда выкидывал их за сутки, а сейчас…- он снова замолчал. — Я знаю его два дня, — ситуация становилась еще смешнее. Юра брал в расчет это, конечно брал. И тогда, в магазине, и ночью у дуба, и на гребанном поле, и сегодня во дворе у Ани. — Но, кажется, с ним все по-другому, — он пожал плечами. — В этом-то и дело, Юр, с ним. Дело в том, что…что со мной ты себе в своей ориентации не признался, а с ним все произошло, словно по щелчку пальцев, — Юра подавился дымом. Разговор получался куда откровеннее. — С тобой? А что с тобой? — Даня злился. Он кинул на Музыченко испепеляющий взгляд и фыркнул, а потом снова рассмеялся. — Да ничего, просто…я думал, что ты, — он снова замолчал. — Что я любил тебя? — кивнул. Юра тоже кивнул. — Любил, наверное, только тогда не понял, а сейчас уже…- Даня его перебил. — Поздно, сейчас уже поздно, — он швырнул на дорожку докуренную сигарету и растоптал ее носком кед. — Я знаю, просто, наверное, я хотел об этом поговорить, — Юра снова кивнул. — Да, я тоже, — на душе, кажется, становилось легче. Даня стоял перед ним и усердно думал о чем-то, это было видно по его лицу. — Ты же любишь Руслана, Дань? — Поперечный кивнул не задумываясь, и это немного разрядило обстановку. — Юр, ты не подумай, я рад за тебя, и Пашка этот твой — хороший, просто странно для меня это, вот и все, непривычно, — он вытащил еще одну сигарету и вернулся к Юрке на качели. — Пашка чудесный, — согласился Юра, и прикрыл глаза, растягиваясь в улыбке. Даня незаметно пихнул его в бок, и совсем внезапно рассмеялся. — Черт, я ревную тебя, как девица! — он закатывался смехом так, что чуть не выронил из пальцев сигарету. — Ты этого у Руслана нахватался, — подметил Юра, и тоже пихнул его в бок. Они смеялись так, будто в них какую-то заслонку прорвало, так, как, казалось, никогда не смеялись. Это, конечно, только казалось, но Юрка чувствовал себя в этот момент совсем накуренным, снова пьяным, и до безумия счастливым. — Пойдем домой, иначе он меня убьет, если проснется, — они раскачивали качели и пытались отдышаться. Юра кивнул. — Да, пошли, — они встали, оттряхнули брюки от налетевшего с нескольких выкуренных сигарет пепла, и потопали к дому. — Доброй ночи? — Даня остановился у двери, и развернулся к Юре, выставляя руки вперед. — Доброй ночи, — Юра подошел поближе, и обнял его, сразу сжимая до хруста в костях. Даня снова рассмеялся, и пришлось закрывать рот ладошкой. — Пошли, придурок, — они тихо вползли в дом, никто из оставшихся не проснулся, и можно было возвращаться по кроватям, только Юра вспомнил еще кое-что важное. — Дань, у тебя влажные салфетки есть? — спросил Юра уже с лестницы. — Ага, там, в комоде в первом ящике, — кинул рыжий, и, махнув ему рукой, зашел в комнату, в которой спал Руслан. По звукам ничего понятно не было, значит Усачев не проснулся, и у Дани не будет никаких проблем. Пашка тоже не проснулся. Он все так же лежал на кровати, завернувшись в одеяло, словно в кокон, и тихо посапывал, вызывая в Юре странное чувство. Умиление, что ли? Такое чувствуешь, когда смотришь на маленьких котят, или… Юра не знал с чем еще это сравнить. Он тихо стянул с себя олимпийку и брюки, скинул их на пол и на носочках пробрался к комоду. Только вот предательский ящик противно скрипнул, и Пашка под одеялом зашевелился. — Юра? — он высунул голову из-под одеяла, и теперь выглядел совсем как ребенок. И волосы его растрепались и рассыпались по лицу, а Юра будто снова почувствовал, как пропускает их сквозь пальцы, и захотелось сделать это сейчас же, в эту секунду. — Спи, я за этим, — он вытащил пачку салфеток, показал их Пашке и задвинул ящик, возвращаясь к кровати. — Меня тоже, — Пашка скинул с себя одеяло и подполз к нему, словно ленивый кот. Юра усмехнулся, и протянул руку к его голове. И внутри что-то приятно затрепетало, когда до него дошло, что ему теперь не нужно будет сомневаться перед тем, как коснуться Пашки, потому что это теперь — само собой разумеющееся. И волосы его он теперь может трогать сколько хочет, и целовать его тоже. И это детское чувство, будто на день рождения тебе подарили именно то, о чем ты мечтал, разлилось по всему его телу, вместе с тем, как пальцы зарылись в мягкие русые волосы. Юра медленно коснулся влажной салфеткой его плеча, повел к спине, стирая собственные неведанные рисунки, а внутри снова стало горячо. — Перевернись, — шепнул он на ухо, и Пашка послушно перекатился на спину. Юра вздохнул, у Пашки стояло, так же как и у него самого, но продолжения, кажется, боялись оба, а еще раз подрочить друг другу…- Черт, пошли в ванную, — Паша открыл глаза. — А ты дойти сможешь? — вопрос звучал вполне серьезно. — Я покурить выходил, — честно признался Юра, на что Паша кинул на него удивленный взгляд, правда тут же об этом забыл. — Тогда поможешь мне, потому что сам я не дойду, — Юра снова рассмеялся, и нагнулся к Пашке, захватывая его губы в поцелуй, мокрый и совершенно блядский. Юра, который целовался до этого всего пару раз, внезапно заметил, что ему так нравится намного больше. Но только с Пашкой, конечно, только с ним. До ванной они добрались достаточно быстро, благо она была рядом с Данькиной комнатой. Маленькое помещение с одной душевой кабинкой и унитазом, а еще окошком, завешенным розовой занавеской. Юрка бы пошутил над этим, но был слишком занят голым Пашкой, свисающим с его плеча. Да и вообще ситуация как-то к шуткам не располагала. Приставив Пашу к стеночке, на что тот недовольно выругался, так как холодный кафель к голой спине никому бы приятен не был, Юра быстро настроил воду и втолкнул парня внутрь. Идея с душем нравилась обоим все больше и больше, но особенно Пашке, отчего-то продрогшему насквозь. Теплая вода тут же хлынула ему на волосы, и он задрал голову вверх, снова совершенно по-блядски открывая рот. Юра про себя отметил, что у Паши по-другому и не выходит, и, прорычав что-то от нетерпения, запер их изнутри, тут же наваливаясь на Личадеева. Все происходило, словно в замедленной съемке. У Юры в голове даже мелодия вырисовывалась подходящая, и строчки складывались в подходящий текст. Юра бы запел, если бы не был так сильно занят постанывающим в его губы Пашкой, и его членом в собственной руке. А в голове крутились странные вопросы, например, о том, как долго им будет хватать совместной дрочки, как скоро они перейдут к большему, и как намекнуть Паше, что он ни за что снизу не будет. И даже спорить об этом не собирается. Только в этот момент эти вопросы не имели никакого значения, а все, что было важным — сейчас было прижато им к стеночке, и постанывало ему в губы, цепляясь пальцами свободной руки за Юркины плечи. И поскуливало, когда он чуть прикусывал его в поцелуе, и клал руку на шею, чуть надавливая пальцами на недавние засосы. Паша отдавался Юрке без остатка, не сдерживался в эмоциях, и Юрка подумал про себя, что споры у них вообще вряд ли возникнут. Паша даже порывов не делал для того, чтобы обозначить себя как-то еще. Они завалились спать окончательно вымотанными. Юрка прижимал все еще отчего-то мерзшего Пашу к себе, и пропускал его мокрые волосы сквозь пальцы, и мурлыкал что-то себе под нос, пока Паша, что-то вычерчивающий пальцем на его животе, не замер и не засопел. Юра уснул следом, оставив поцелуй на виске, и полное ощущение того, что все, что происходит — правильно.