Dragon Become Age

      — Если мы развяжем войну, нам никогда не выиграть. Даже если мы переживём наступление храмовников, все будут бояться нас, Норт! Дипломатия — единственное решение. Мы должны позиционировать себя как силу, способную на рациональный подход, и вести с ними переговоры на равных.       — В Церкви всем плевать, они просто хотят нашей смерти. Что бы мы ни предприняли, они сведут это к битве, мы обязаны дать отпор!       — Оба этих варианта могут всех нас погубить, нам не стоит так поспешно принимать решений.       В настоящий момент велось обсуждение, что же делать дальше. Каждый раз всё сводилось к этому. Джош хотел действовать дипломатично, Норт хотела сражаться, Саймон же просто хотел выжить. А Маркус выслушивал всё это с мрачным задумчивым выражением лица.       Коннор был знаком с этим алгоритмом. В какой-то момент Маркус нарушит своё молчание и скажет что-то такое, что удовлетворит все стороны. Норт и Джош неохотно примут предложенный компромисс, а Саймон будет смотреть на него, будто у того во лбу горит звезда.       Коннор лично был согласен с Норт. Церкви было не важно, что они предпримут — она уничтожит каждого мага, мятежника или нет, просто чтобы сохранить контроль.       И люди не проявят к ним ни капли сочувствия. Им не стоит рассчитывать на помощь ни от Ферелдена, ни от Орлея, ни откуда-либо севернее Недремлющего Моря, кроме, возможно, Тевинтера. Но Империи нельзя было доверять: они, без всяких сомнений, просто хотели заполучить больше пушечного мяса для своей войны с Кунари, и отчаянные южные маги были в этом плане ничуть не хуже рабов. Им придётся сражаться, а иначе их убьют.       Это было страшно — быть настолько одинокими и рассчитывать только на свои силы, и это явно ощущалось ими всеми.       — Там в Круге до сих пор остаются сотни магов. Мы должны сосредоточить свои силы на их освобождении, — наконец подал голос Маркус. Этот вариант не был лишён разумного зерна. Если они продолжат расшатывать и подрывать авторитет Церкви путём склонения на свою сторону всё большего и большего количества магов из-под её контроля, это может её ослабить и подтолкнуть к опрометчивым действиям. И ведь именно это и было их ключевой задачей – освобождение магов — разве нет?       — Я говорю о том, что мы отвлечём внимание храмовников и выманим их из башни. Это оставит магов относительно незащищёнными, и мы сможем отправить небольшую группу, чтобы вывести их в безопасное место, а затем уйти от преследования храмовников в Диких землях.       Вот теперь это был претенциозный план. Коннору он нравился.       — Мы с Хэнком можем относительно легко проникнуть в башню, нашего возвращения ожидают, — предложил он.       Норт не казалась обрадованной этим предложением, она до сих пор им не слишком-то доверяла. Коннор мог её понять. Маркус же в ответ на это просиял. И Хэнк выглядел так, будто тоже одобряет, отчего в груди Коннора разлилось тепло.       — Могу я внести предложение, чтобы вместо того, чтобы убегать, мы застали храмовников врасплох вторым отрядом магов из башни? — обычно во время этих собраний Найнс был молчалив, он и сейчас был, но как-то по-другому — более мрачная разновидность молчания.       Первоначально он придерживался мнения, что восстание было обречено, и у них был шанс выжить только в случае их капитуляции, но с тех пор, как ушёл Гэвин, он поменял своё мнение.       У Коннора сердце разрывалось, когда он думал о нём. Для всего остального мира его брат выглядел всё таким же — таким же холодным и равнодушным, как статуя, но Коннор знал, что он страдает.       — И сразились с ними в ответ? Это слишком опасно, — Саймон взглянул на Маркуса. А Коннор тоже смотрел на Хэнка вот так? Был ли он настолько же очевиден? Он надеялся, что нет.       На лице Норт, однако, расплылась хищная ухмылка.       — Если мы дадим им бой, то всем покажем, что больше нам не нужно их бояться, — она была рада найти в лице Найнса союзника. На самом деле, они довольно неплохо ладили. Из них вышла грозная, если не разрушительная, команда — оба были неравнодушны к огненной стихии.       Брат даже не догадывался, как иронично было то, что он всегда привлекал раздражительных людей. Коннору нужно было рассказать ему правду, которую они с Хэнком выяснили, но той его части, которая являла собой покровительственного старшего брата, не хотелось этого делать. Особенно теперь: Найнсу не нужны были новые плохие известия.       — Они лишь увидят в нас ещё бóльшую угрозу, это никак нам не поможет, — начал спорить Джош. Коннора восхищали его пацифистские идеалы, ему бы хотелось, чтобы он тоже смог в них поверить, но это было непросто, учитывая то, что он знал Церковь. Он знал Аманду.       — Пока что мы можем только прятаться. Если они собираются сделать войну неизбежной, нам необходимо нанести удар первыми на наших условиях, — из уст Найнса это звучало так просто. Каждый раз, когда он начинал так говорить, Коннору становилось тревожно: это была очень зыбкая и потенциально летальная грань между уверенностью и самоуверенностью.       — Если что-то случится, это может обеспечить нам безопасный отход на пути сюда, — решил добавить Коннор.       — Это рискованно, — задумчиво сказал Маркус. Ему Коннор тоже сочувствовал, он не завидовал той ответственности, что нёс на себе Маркус. Все постоянно ожидали от него решений, и жизни их всех зависели от него: — Победа могла бы повысить нашу мораль и, вероятно, ослабить веру Церкви в храмовников. И Коннор прав — чем дольше мы сможем удерживать это место, тем лучше… — и подразумевающееся «но какой ценой» несомненно услышал каждый в этой комнате, — В конце концов, храмовники могут не оставить нам выбора. Мы должны попробовать избежать столкновения, но если до этого дойдёт… — Маркус взглянул на Коннора. Итак, от него будут ожидать того, что он освободит магов Круга, а также поведёт их на битву, если она станет неизбежной. Похоже, ему никак не удастся избежать ответственности. Его это устраивало.       — Нам нужно обсудить какого-либо рода сигнальную систему, — предложил он.       Найнс не то чтобы его избегал, но он не остался поболтать после того, как собрание закончилось. Коннор не принимал это на свой счёт, но он волновался. Всё это испытание, всё, что случилось с тех пор, как их послали на соответствующие задания — создало между ними некоторую дистанцию. Особенно последние события- с тех пор, как Гэвин ушёл, его брат стал существенно более неуловимым. Но в остальном, это не было как таковой дистанцией, больше было похоже на…здоровую самостоятельность. Так и должно было быть, Коннор хотел, чтобы Найнса окружали и другие люди, и у него была своя собственная жизнь, чего раньше им не позволяли обстоятельства. Но это также означало, что Коннор не всегда сможет его защитить.       Нужно просто было верить, что брат к нему вернётся, если ему понадобится его помощь.       — Да расслабься ты уже, чёрт возьми, мне от одного взгляда на тебя хочется выпить, — он почувствовал, как Хэнк легонько толкнул его руку локтем. Коннор бросил на него взгляд — только мимолётный — и опять подумал о дорогом Саймоне.       Он без сомнений был влюблён в Хэнка Андерсона. Поначалу он был не вполне уверен, но в данный момент это стало очевидно. Как ещё можно было назвать тепло, разливающееся в груди, и легкое чувство головокружения, охватывающее его каждый раз, когда Хэнк ему улыбался, или смеялся вместе с ним, или был им доволен? Это чрезвычайно сильно отвлекало. Ему бы очень хотелось, чтобы Хэнк полюбил его в ответ, но он понимал, почему это было маловероятно. Он говорил себе, что всё в порядке, что ему было достаточно просто быть рядом с Хэнком, не важно, в какой роли. И не знал, сколько ещё сможет продолжать себя в этом убеждать.       В коридоре Сумо подскочил со своего места, где лениво валялся в ожидании, и подбежал к ним. И Коннор воспользовался такой любезно предоставленной возможностью отвлечься, опускаясь на колени, чтобы как следует обласкать пса и помять его большую мягкую морду. Ему очень нравилась большая мягкая морда Сумо.       — Никак не могу определиться, чего я больше опасаюсь — предстоящей войны или моего понесшего утрату брата.       — Твоего брата, ясно дело. И фурия из ада не сравнится с яростью отвергнутого красивого мужчины, — а его Хэнк тоже считал красивым мужчиной? У них ведь было одинаковое лицо: — И он, ну, ты знаешь, в буквальном смысле одержим демоном гнева. Во всяком случае, думаю, это подходящее определение для адской фурии.       Ах, да. Ещё одно обстоятельство, тяготившее мысли Коннора в последнее время.       Точно так же, как в Маркуса вселился доброжелательный дух, каким-то образом наделяющий того способностью отменять действие Ритуала Усмирения, Коннором и его братом по случайному стечению обстоятельств или чьему-то коварному замыслу тоже овладели духи, но отнюдь не благие. Они были чудовищами, одержимыми, и они даже не догадывались об этом. Коннор не мог понять, почему они не знали об этом.       Теперь, когда ему было известно о его присутствии, он мог его чувствовать. Перед лицом безнадёжности и горя окружающих, он мог чувствовать его тихое удовольствие, черпающее силу из отчаяния. И он мог чувствовать, что оно жаждет большего, всегда — его тихий сладкий шёпот побуждал его искать чужие страдания… или самому их создавать.       Откровенно говоря, это вселяло ужас.       Должно быть, он молчал слишком долго, потому что Хэнк легонько пнул его в голень носком ботинка. Последнее время он делал это намного чаще — инициировал краткие непринуждённые физические контакты. Коннор рассматривал это как прогресс. Ему это нравилось.       — Эй, я серьёзно, хорош уже переживать.       Коннор снова встал на ноги, поправляя одежду, и улыбнулся Искателю.       — Я в порядке, Хэнк. Я ценю твою заботу, — он искренне ценил.       И ему ужасно понравилось то, как Хэнк смутился от его выражения признательности и, отвернувшись, пошёл прочь, ворча что-то себе под нос.       Коннор последовал за ним, как и обычно. Радость от столь непринуждённой ситуации на мгновение затмила его страхи.               Гэвину хотелось бы сказать, что башня Круга не слишком-то и изменилась, но она изменилась — и это было страшно, что пиздец.       Здесь было существенно больше храмовников. Типа, не просто больше новобранцев — бараки были переполнены, по всему острову и вокруг озера был разбит палаточный лагерь, и всё — храмовники. Как только он заметил их с дороги, у него кровь в жилах застыла.       Это не могло означать ничего хорошего.       Пока Гэвин поднимался к кабинету Рыцаря-Командора, в коридорах почти не было магов, а те, что встречались, выглядели напуганными.       Милостивая, мать её, Андрасте, вот по чему он точно не скучал, так это по всем этим ебучим лестницам.       Ему уже оставалось было только зайти в кабинет Фаулера, как и обычно, но перед его дверью стояли пара Искателей. Он мог судить о том, кем они являлись, по чёрным доспехам с белым церковным символом глаза на грудной пластине. Искатели тоже были чертовски плохим знаком.       Гэвин попытался просто проскользнуть мимо них с кокетливым «хей, парни», но тот, что покрупнее, вытянул руку, преграждая ему путь.       — Стоять, Рыцарь-Командор занят.       Интересно, каковы у него были шансы, если Гэвин просто развяжет драку с этими двумя, прервёт ту хуйню, которой сейчас подвергался несчастный Фаулер, и затем наконец добьётся хоть каких-нибудь треклятых ответов? До него вдруг дошло, что на нём не было доспеха — эта хрень затерялась где-то в Диких землях, и теперь он больше был похож на какого-нибудь торговца. Или отступника.       На нём была надета белая куртка Найнса — она была на нём, когда он уходил, и он совсем забыл об этом. Интересно, что подумал Найнс: что он взял её из вредности, или из-за того, что он был так отчаянно жалок? Чувствовал он себя отчаянно жалким.       — Что ж, тогда я, пожалуй, оставлю при себе местоположение штаба восстания и пойду отсюда нахуй, — сблефовал Гэвин, пожимая плечами. Как будто, блять, он собирался им это выдавать.       Искатели обменялись взглядами, их это почему-то позабавило.       — Ты опоздал на вечеринку, дорогуша, — сказал Искатель поменьше — эльф с повязкой на глазу, — Его уже нашли.       Блять. Блять, это означало, что все эти храмовники — охуеть как много храмовников — собирались в поход на Дикие земли, чтобы устроить резню. У магов не было ни шанса. Как они их, чёрт возьми, отыскали? У Найнса не было времени отправить им весточку. Может, Коннор…? Он бы не стал, не стал бы ведь, да? Нет, может, просто какой-то тупой сельчанин слишком далеко забрёл.       Может, они ошиблись с местом. Может, всё было в порядке. Но блять, они бы не собрали здесь так много храмовников, если бы не были уверены, ведь так?       Гэвин уже собирался что-то ответить, вероятно, что-нибудь говнистое, чтобы спровоцировать одного из них и напроситься на удар по роже, потому что он был напуган, и у него реально чесались кулаки — но тут дверь открылась.       Искатели вытянулись по стойке смирно, потому что первым через дверь вышел Лорд-Искатель Перкинс.       Самый большой засранец из когда-либо живших на земле — буквально. И это его лицо — типа как у Найнса, только и близко не такое красивое. Можно было не сомневаться, что он хотел заставить окружающих чувствовать себя пустым местом. Найнс же мог заставить тебя в это поверить. Чёрт, Гэвин скучал по нему.       Перкинс в этот момент как раз что-то говорил, наверняка что-то идиотское, но заткнулся, потому что на его пути стоял Гэвин. Ему стоило подвинуться? Не.       Разумеется, Перкинс был из тех уёбков, которые ожидают, что все будут крутиться вокруг них, как вокруг чёртового солнца, так что тоже не сдвинулся с места. И теперь они стояли там, уставившись друг на друга.       — Тебе что-то нужно? — Перкинс смерил его взглядом с головы до ног — ёбаное олицетворение снисходительности, — Новобранец?       — У меня всё хорошо, спасибо, что спросили. О, а вообще-то, было бы здорово, если б вы могли свалить нахрен с моей дороги, — Гэвин натянул на лицо самую мерзкую улыбочку, на какую только был способен. Он не то чтобы часто лично общался с Лордом-Искателем, только лишь дважды посещал его Круг, и оба раза тот вёл себя, как жопа, критикуя всех и вся вокруг. Он задал Тине жару только лишь за то, что та болтала с парочкой магов, пока стояла на дежурстве. Они ещё несколько недель после этого вместе поливали его дерьмом. С другой стороны, до Гэвина доходили только лишь слухи. Очень много слухов о том, каким жестоким беспощадным ублюдком был этот Перкинс.       И благодаря тому, что Гэвин был человеком, проводившим очень много времени, выводя окружающих из себя, словно это был какой-то сраный спорт, он смог распознать во взгляде Перкинса признаки того, что не потерял хватку. Это было очень приятно. Заставило почувствовать себя немного лучше, чуть ослабило ощущение, будто мир катится в пропасть.       — Рид? Ты какого чёрта тут делаешь? — услышал он голос Фаулера, доносящийся из кабинета. Гэвин подмигнул Перкинсу и обошёл его, не слишком-то нежно толкнув при этом плечом.       — Просто докладываю, Командор, — сказал он, проходя внутрь и остановившись в центре кабинета.       В комнате было ещё четыре человека: чувак, которого Гэвин не узнал, в регалиях Рыцаря-Командора и с чертовски нелепыми усами, маг — не иначе как из Тевинтера, Рыцарь-Капитан Аллен и Владычица Церкви.       О срань господня — Владычица Церкви.       Чёрт, чёрт чёрт чёрт она смотрела прямо на него, она смотрела на него, а он был в куртке Найнса, она её точно узнала. Гэвин не мог понять выражение её лица, но если бы взглядом можно было убивать, то он, несомненно, уже был бы покойником.       — Это тот храмовник, которого вы послали выследить отступников? — спросила она, обращаясь не к нему, но всё же не сводя с него глаз. Создатель, она говорила, прям как он — элегантная скука, целью которой было замаскировать неприязненное отношение.       Ей ответил Гэвин:       — Ага- да. Все отступники были найдены мёртвыми, — соврал он, потому что ему нужно было правдоподобное алиби, и он знал, что именно такой результат и ожидался. Фаулер выглядел разочарованным, услышав это- значит, он не был во этом всём замешан? Это было не так уж удивительно. У него был пиздецки усталый вид — да что здесь произошло, пока Гэвина не было?       — А что насчёт мага, которого отправили вместе с тобой? — спросила Владычица Церкви, снова взглянув на куртку, не особо-то стараясь сделать это незаметно. Это его выбесило, вообще-то — то, что она не стала упоминать Найнса по имени, что она спросила это так, будто её совершенно не интересовал ответ. Найнс был ей верен, из любви или из страха — Гэвин на самом деле не знал, но в итоге это похерило всё, что между ними было, а она имела дерзость вести себя так, будто ей было на него насрать.       — Потерял его на Глубинных Тропах. Это долгая история, — Владычица Церкви никак не отреагировала, Гэвин не мог сказать, поверила ли она ему, но, в общем-то, и похуй.       — Какого чёрта тут происходит? — он вернул своё внимание Фаулеру, потому что нахуй эту леди, у Гэвина были другие приоритеты.       — Местоположение штаба восстания было обнаружено. Лорд-Искатель Перкинс возглавит наших храмовников с подкреплением из Орлея, чтобы разобраться с этим, — Фаулер кивнул Рыцарю-Капитану Аллену, и тот, отдав честь, вышел, — Мне некогда детально разбираться с твоим заданием, но оно, похоже, выдалось чертовски непростым. Можешь остаться здесь и отдохнуть или присоединиться к войску, я оставляю решение за тобой. Мы выдвигаемся завтра.       — Так точно, Рыцарь-Командор, — Гэвин отдал честь и тоже вышел, надеясь, что его спешка была не слишком очевидна. Вот уж, блять, нет, Рыцарь-Командор. Ему нужно было сваливать отсюда и предупредить магов.       Гэвин был уже на полпути к казармам, где собирался уладить кое-какие дела, когда услышал второй свой самый любимый на всём сраном свете голос.       — Куда она собирается — не твоё собачье дело, Джеймисон. А теперь отвали, у меня сейчас нет времени надирать тебе жопу.       Тина, мать её, Чень стояла в конце коридора между оцепеневшей от страха девчонкой-магом и Джейми.       — Нам отдали приказы, Чень, не будь такой неженкой, мы не можем позволить-, — и Джейми, чёрт возьми, хватило наглости улыбнуться — просто, блять, просиять — когда он заметил приближающегося Гэвина.       И это было почти что приятно. Гэвин так сильно скучал по Найнсу, и чувствовал себя таким несчастным и одиноким с тех пор, как ушёл, и ему было страшно, и из-за всего этого ему казалось, что будет намного проще просто вернуться к чему-то более знакомому. На минуту ему стали больше не нужны ни секс-магия, ни лицо, такое красивое, что он мог расплакаться, ни серьёзность, ни преданность, ни чёртова искренняя забота, ему просто нужно было почувствовать себя хорошо, без каких-либо сложностей.       Но к счастью, тут была Тина, мать её, Чень — бастион, стоящий между Гэвином и любой тупой саморазрушительной хуйнёй, которую он когда-либо чуть не совершил. Она повернулась и посмотрела на него, и он в ту же секунду забыл, кто вообще такой, блять, был этот Джейми.       Между ними не всё было гладко, когда он уходил, но Тина, судя по всему, была рада его видеть, хоть даже и сказала: «Ну ни хрена ж себе, ты вернулся. Теперь я должна Крису десять соверенов». О Создатель, как же сильно он хотел её обнять.       — Добро пожаловать домой, — добавил Джейми.       — Иди нахуй, Джеймисон, — Гэвин перевёл взгляд с Тины на девчонку-мага, — Какого чёрта тут происходит?       — Искатели устроили здесь полный пиздец. Магам больше не разрешается передвигаться по башне самостоятельно, только группами и в сопровождении. Бред собачий, — объяснила Тина, делая акцент на слове «бред» и с прищуром глядя на Джейми.       — И она была одна, пока ты не показалась. Слушай, если ты хочешь, чтобы тебя вышвырнули на улицу, где тебе придётся до конца своих дней резать глотки за дозу лириума — это твоё дело, а я просто следую приказам, — Джейми бросил на Гэвина взгляд, этот весёлый «ну разве она не дурочка?» взгляд.       — Джейми, если ты сейчас же не развернёшься и не свалишь нахуй, я спущу тебя с ёбаной лестницы. Я не шучу, — он добавил «Я не шучу» потому, что Джейми всегда смотрел на него так, будто просто считал его очень милым, когда тот злился.       Джейми поднял руки вверх в знак капитуляции.       — Ладно, хорошо, Создатель. Только уберите её с глаз моих побыстрее, — он развернулся, намереваясь уйти, и напоследок нежно улыбнулся ему через плечо, — Я рад, что ты вернулся, Гэв.       Гэвин показал ему средний палец.       И затем они помогли магичке добраться туда, куда она хотела, чтобы к ней больше не приставали, и буквально в ту же секунду, как они остались наедине, Гэвин бросился в объятья Тины. Она всегда была такой сильной? Это вот так ощущалось, когда тебя обнимает храмовник, пока сам ты не сидишь на магической усиливающей наркоте? Доспехи колются, оу, ауч. Пора ему уже снова начинать принимать лириум.       — Тут реально полный пиздец, — тихо сказала Тина ему в плечо. Слышать её такой — у него сердце кровью обливалось.       Хорошо, что он знал, как её подбодрить.       — Хочешь сделать кое-что действительно глупое и опасное?               Они не хотели делать привал на ночь, но им пришлось остановиться ради лошадей. И всё же, они довольно неплохо продвинулись, им просто нужно было успеть добраться до Остагара раньше ебучего громадного легиона храмовников.       — Красный лириум? Перкинс привёз с собой кучу этого дерьма, — им обоим не хотелось спать, так что они засиделись за разговором у костра, и Гэвин поведал Тине о прошедших неделях, а она рассказала ему о том, что случилось, пока его не было. И просто поговорив с ней, он почувствовал себя просто охренительно лучше: — Он просил предоставить ему «самых отважных», чтобы те его принимали. Я чувствовала, что с ним что-то не так.       — Так и есть, я точно не знаю, что за хуйня с ним, но он скверный. Я чуть кишки Найнсу не выпустил из-за этого дерьма, — от одной мысли о той ужасной ночи у Гэвина разболелась голова. Ну, она была не совсем ужасной, поцелуи были классными, но даже об этом сейчас было больно вспоминать.       — Что с ним случилось, он остался с магами?       — Я…я не знаю. Он хотел, чтобы они сдались, может, это вообще он их выдал. Мы поссорились из-за этого, поэтому я и ушёл. Я не знаю, остался ли он… — ему очень сильно хотелось верить, что Найнс не стал бы делать чего-то подобного, не стал бы подставлять всех этих людей.       — Всё, что мне известно, это то, что в один прекрасный день объявилась Владычица Церкви с Перкинсом и чёртовым Магистром, и внезапно на нас свалились все эти тупые новые правила, которым мы должны были следовать, пока ждали орлесианцев, — Создатель, там, должно быть, творился кромешный ад. Гэвину бы хотелось быть там, пусть бы даже только для моральной поддержки, если бы не удалось помочь как-то ещё. Но в таком случае, это не мог быть Найнс: для такого войска путь через Морозные горы между Орлеем и Ферелденом определённо занял бы больше трёх дней. Даже если бы они передвигались не по земле, а по морю, им всё равно пришлось бы выступить раньше, чем Гэвин и Найнс вообще добрались до Остагара.       Неужели это действительно был Коннор? Тот факт, что к этому имела отношение Владычица Церкви, вызывал подозрения. И всё же, Коннор казался убеждённым, что восстание было правым делом. Может, это чувство вины заставило его сменить сторону, после того, как он их сдал.       — Что ещё, блин, за Магистр? — это был тот маг из кабинета Рыцаря-Командора? Гэвин был слишком занят другой хернёй, чтобы как следует о нём задумываться.       — Магистр Элайджа Камски из Минратоса*, — произнесла Тина насмешливо напыщенным тоном, — Я понятия не имею, за каким хером он тут околачивается, но это точно не к добру, — в этом Гэвин тоже не видел никакого смысла. Владычица Церкви заводит дружбу с Магистром из Тевинтера посреди восстания магов? Там точно велись какие-то подпольные грязные политические делишки, он в этом не сомневался. Все эти люди играли в сраные игры, а храмовники и маги исполняли роль их пешек, которых можно пустить в расход.       — А ты, э…видел там Гвенни? И её друзей? — Тина выглядела очень сосредоточенной на травинках, которые она мяла в своих пальцах, разрывая их на более тонкие полоски и завязывая их в узелки.       Это было имя девушки, с которой Тина постоянно болтала, той, которой, как он думал, Тина помогла сбежать.       — Не видел, но я уверен, что она дотуда добралась. Там было столько людей, Тина, там были даже орлесианцы и марчане, не только наши маги. Они собрались со всего чёртового мира.       Тина, кажется, осталась этим довольна.       Это было ошеломляюще, и в каком-то роде страшно — понимать, что весь их мир вот-вот изменится. Всё полетит в пизду в ту же секунду, как станет известно, что восстание происходило на самом деле, и не важно, смогут ли храмовники снова подавить магов, или же те надерут им задницы — это лишь породит ещё больше проблем.       — Ты…думаешь, мы поступаем правильно? — Гэвин не мог ничего с собой поделать, но сомневался, видел определённый смысл в словах Найнса. Что бы ни произошло, умрут невиновные люди. У кого вообще было право решать, нормально это или нет?       — Ага, — Тина выбросила свою траву в костёр и придвинулась к нему, кладя голову на его плечо, — Нахуй Церковь.       — Нахуй Церковь, — согласился Гэвин.               К следующему вечеру они уже почти добрались. Имперский тракт уступил место более труднопроходимой дороге через Дикие земли, в конце которой их ждал Остагар, зловещий и одинокий.       Разумеется, всё не могло быть так, блять, просто. Они ехали по тропе, а деревья и туман вокруг них становились всё плотнее и плотнее, и Гэвин мог поклясться, что к этому времени они уже должны были бы приехать: сквозь деревья он мог разглядеть восходящую луну.       — Что-то здесь нечисто, — сказал Гэвин. Он это чувствовал. Быть такого не могло, чтобы они заблудились, следуя по прямому пути. У него было ощущение, что за ними следят. Он продолжал вглядываться между деревьями, пытаясь высмотреть покрытых краской аварских охотников или что ещё там, блять, могло прятаться. Тина не стала с ним спорить, а также не воспользовалась возможностью его поддеть, что означало, что она это тоже чувствовала.       — Может, стоит развернуться? — спросила Тина. Гэвин остановился и оглянулся назад. Он мог разглядеть хоть что-нибудь только на расстоянии в несколько шагов, а дальше лес был скрыт за непроглядным туманом.       — Почему-то мне кажется, что в этом нет смысла.       Тина мрачно кивнула, и они продолжили путь вперёд. Гэвин надеялся, что какая бы срань не водила их за нос, она скоро объявится, чтобы попытаться их сожрать, чтобы они могли уже наконец убить её и двигаться дальше. Просто поразительно, как же сильно ему хотелось увидеть Найнса снова.       Спустя несколько минут блуждания по тропе деревья вокруг них начали редеть. Они вышли на прогалину, на которой было неглубокое болото.       И дом.       Просто уютная маленькая хижина посреди лесов.       — Ладно, вот теперь мы разворачиваемся.       — Почему? Нам нужно пойти и спросить направление.       — Тина Чень, ты что, меня сейчас, блять, разыгрываешь?       На лице её была широкая самодовольная улыбочка. Засранка.       — А что, боишься, что ведьма превратит тебя в жабу? Не хочу тебя расстраивать, чувак, но ты и так уже недалек от этого.       — Иди ты. Мы только что напоролись на дом в центре этого злоебучего болота, хотя всё, что нам оставалось — это пройти по прямой где-то полмили, и тебе это не кажется странным?       — Ну, разумеется, это странно, — Тина спрыгнула с лошади и направилась к дому, и Гэвину пришлось сделать то же самое — потому что, а вдруг её там съедят? Он не мог допустить, чтобы её там съели: — Но разве может случиться что-то ещё хуже этого? На нас нападёт какая-нибудь сказочная хрень? Думаю, мы сможем за себя постоять.       — Да ты с ума, блять, сошла, — прошипел Гэвин, потому что теперь они стояли прямо перед дверью.       Тина толкнула его локтем и затем постучала в дверь со словами:       — Здрасьте? Есть кто-нибудь дома?       — Никого там нет, пошли уже нахрен отсюда.       — О сиськи Андресте, Гэв, перестань вести себя как ребёнок.       — Так-так.       Они оба подскочили и развернулись кругом. Позади них стояла старая женщина, по-видимому, хозяйка этой жуткой болотной лачуги, и, скорее всего, чёртова ведьма.       — Что у нас тут?       Тина и Гэвин переглянулись, и затем Тина сказала, лишь немножко дрожа:       — Привет, эм. Мы заблудились, не могли бы вы нам помочь?       — Не могла бы я? — карга рассмеялась, — Осмелюсь заявить, что могла бы. Но зачем бы мне это делать?       Определённо точно ебучая ведьма.       — Нам нужно предупредить магов в Остагаре, что на них идут храмовники, — объяснил Гэвин. Может, она не станет играть с ними в свои сраные игры, если поймёт, как они торопятся. Если только ей вообще не всё равно.       — О? А сами вы не храмовники? — она двинулась к ним, и они расступились в стороны, пропуская её, и та прошла между ними двумя, открыла дверь дома, и зашла внутрь. И Гэвин не был уверен, что им стоит следовать за ней, но Тина пожала плечами и вошла, а Гэвин подумал, что если уж их и сожрёт чёртова ведьма, то они знали, на что шли, так что последовал за ней.       — Мир, что построили ваши предки, мир, за который ваша вера велит вам отдавать свои жизни, балансирует на грани гибели. Все актёры заняли положенные места, — болтала старуха себе под нос, пока бродила по хижине, готовя чай, — И всё же, вы, кажется, намерены исполнить свои собственные роли, и роли эти ключевыми могут стать, — Гэвин и Тина снова переглянулись. Какого хрена тут вообще происходит? А потом тон ведьмы стал весёлым и ироничным: — Удовлетворите любопытство старой женщины — зачем предавать то, что всю жизнь считали правильным?       — Потому что это никогда не было правильным, — ответила Тина с такой уверенностью в голосе, которой Гэвин мог только восхититься.       Ведьма рассмеялась.       — Ох, столь юная и яркая. Крепче держись за этот свет, милая девочка: когда мир сорвётся и полетит в пропасть, ты удержишься. А что насчёт тебя? — ведьма посмотрела на Гэвина. Её глаза были жёлтыми, и это было жутко. Ну что он мог сказать?       — Этот глупый маг заставил меня в себя влюбиться. Думаю, я просто считаю, что он достоин лучшей жизни. Ну, и все остальные маги тоже, наверное, — в этом и был корень всего, так ведь? Он не мог соврать ведьме с жуткими жёлтыми глазами. Гэвин был эгоистичным мудаком и просто хотел жить долго и счастливо с Найнсом, если, конечно, маг теперь не ненавидит его. Может, он придавал всему этому намного больше значения, чем делал вид, но ему не хотелось слишком крепко об этом задумываться.       Ведьма от души рассмеялась над этим. А Тина так на него посмотрела, чёрт, он, кажется, сказал слово на Л, да? Ну что ж, назад его уже не забрать. Ему остаётся только надеяться, что ведьма их сожрёт, чтобы ему не пришлось потом терпеть бесконечные издёвки Тины.       — Однажды меня любил мужчина, представьте себе, — сказала ведьма. Гэвин припомнил историю Найнса.       — Ради него я отказалась от всего, что у меня было, а он всё бросил ради меня, — голос её стал печальным, когда она продолжила, — но то, от чего я отказалась, не смогло отказаться от меня, а доблестный дурак подумал, что сможет меня защитить, тогда как должен был отпустить меня. И теперь я здесь, стою перед вами, — она опять рассмеялась, на этот раз горько, — Старая карга из леса. Прислушайся к совету этой старой карги: когда придёт время — отпусти.       Она намекала ему, что он, блять, умрёт? Это вроде как прозвучало, будто она имела в виду, что он нахуй умрёт, как и её любовник из рассказа. И потом Найнс заключит сделку с демоном и сожжёт весь чёртов мир дотла. Что было бы в каком-то смысле романтично, вот только он предпочёл бы быть живым вместе со своим не-одержимым парнем.       Ведьма снова прошла в другой конец комнаты и начала копаться в куче какого-то тряпья, и затем протянула Гэвину руку с зажатой в ней филактерией. Он, кажется, догадывался, кому она принадлежала.       — Отпусти, но не теряй из виду, — она снова зашлась в приступе хохота, сотрясающем её тонкие старческие плечи, — Ну, ступайте теперь, — она указала на дверь. Гэвин с Тиной ещё раз обменялись неуверенными взглядами.       — Спасибо вам за…помощь? — сказала Тина, когда Гэвин открыл дверь. Ведьма только хмыкнула и отхлебнула свой чай, глядя на огонь в камине.       Когда они вышли из хижины, уже было утро, и туман рассеялся.       — Я, блять, ненавижу магию, — заявил Гэвин. Он готов был поспорить, что следом пропадёт и хижина. И когда они продолжили свой путь, он то и дело оглядывался через плечо, ожидая, когда же она нахрен исчезнет. И она исчезла, правда, только потому, что теперь её скрывали от глаз деревья. И всё же, он был абсолютно уверен, что если развернётся назад, то её там уже не будет.       Тина милосердно хранила молчание подозрительно долго. Затем на её лице появилась эта ухмылочка, и началось:       — Итаааак…ты вл-       — Неа.       — Ты влю-       — Нет.       — Влюблён в-       — Ох, чёрт возьми, это ещё что за нахуй?       Тина повернулась и посмотрела в ту сторону, куда указывал Гэвин, а он, воспользовавшись возможностью, наклонился и шлёпнул её лошадь по крупу, и та, испугавшись, рванула вперёд. Прости, лошадка.       В конце концов, ей удалось успокоить животное, и она дождалась, пока Гэвин с ней поравняется, и продолжила:       — Ты влюблён в мага.       — Ага.       — Того, который был с тобой.       — Ммхм.       — Того, которому ты нахамил, и от которого сбежал.       — Думаю, имело место быть взаимное хамство, вина лежит не только на мне.       — Думаешь, он тебя простит?       — Я не знаю… — говоря об этом, Гэвин не рассчитывал, что будет звучать так эмоционально, но Тина заметила изменения в тоне его голоса.       — Хей, — она потянулась к нему и легонько толкнула в плечо, — если нет, я надеру ему жопу за тебя.       Он знал, что в каком-то смысле она была серьёзна, и от этого ему стало тепло и легко.       — Спасибо, Тина.       Когда перед ними отчётливо стал виден Остагар, возвышающийся над верхушками деревьев, они замедлились, потому что было бы стрёмно напугать кого-нибудь, кто мог поджечь их одной силой мысли. До этого момента Гэвина гнала вперёд эта ужасная срочность, эта острая необходимость предупредить магов об опасности, которая, несомненно, уже надвигалась на них прямо сейчас.       Но теперь он начал нервничать. Он немного боялся увидеть Найнса снова, встретиться лицом к лицу с тем пиздецом, что он натворил. Он старался не думать об этом, сейчас было не важно, ненавидит его Найнс или нет: у них всех скоро будут проблемы намного серьёзнее. Скучал ли Найнс по нему? Гэвину, по-крайней мере, стоит извиниться. Извиняться было охуеть как тяжело, блять.       Сверху зубчатой стены донеслись крики — очевидно, их заметили. Теперь им были видны ворота, в которые группа магов провозила среди прочего и фургон с лириумом — краденый, вероятно.       Когда они подошли ещё ближе, из-за фургона выступила знакомая фигура, и пару секунд Гэвин цеплялся за надежду, что это другой близнец. Несмотря на то, что поблизости не было никаких огромных дурацких слюнявых собак.       Его поза выдавала нетерпение, он не собирался идти встречать их — он ждал их. Гэвина охватила неприятная волна стыда. Он чувствовал себя жалким, будто ползал перед Найнсом на коленях, умоляя принять его назад. Да пошёл он, может, Гэвину и не хотелось, чтобы его принимали назад. Нет, нет, ему, на самом деле, правда этого хотелось.       Как только он приблизился настолько, чтобы как следует его разглядеть, то заметил, как тот пронзил его холодным бесстрастным взглядом, пригвоздив к месту, словно чёртового жука для коллекции. А затем пренебрежительно отвёл глаза, будто сочтя его совершенно неинтересным. Подошедшая к нему Норт, по-видимому, была намного больше достойна внимания Найнса.       И Гэвин не мог решить, что он ненавидел больше — то, как она положила свою руку на плечо Найнса и прислонилась, чтобы что-то прошептать на ухо, или то, как она посмотрела на него после того, как тот ответил. Единственное выражение, которое он когда-либо видел на её лице — это злобное и подозрительное, но сейчас её лицо было сочувственным и обеспокоенным. Это было эгоистично и глупо, но ему очень не нравилось то, что кто-то ещё был достаточно близок к Найнсу, чтобы так на него смотреть. Особенно кто-то, кто ненавидел его, как Норт. Интересно, они зависали тут вдвоём и поливали его дерьмом за глаза? Нет, это была тупая, мелочная, параноидальная мысль. Проблемы посерьёзней. У них всех были проблемы посерьёзней, и это Гэвин всё похерил, так что в любом случае у него не было права ревновать.       Норт бросила на них предостерегающий взгляд, на который Гэвин изо всех сил постарался ответить как можно более дерзко, а потом она ушла, по-видимому, возвращаясь к работе.       Они остановились на очень почтительном расстоянии, Найнса, казалось, это почти что развеселило, судя по тому, как он на них смотрел.       — Зачем вы здесь? — никаких «привет, Гэвин», никаких «я скучал по тебе», никаких «почему ты ушёл», просто сразу к делу. Ладно.       — В паре дней отсюда хуева туча храмовников, направляющаяся, чтобы навешать вам пиздюлей.       Найнс отреагировал на это, лишь слегка нахмурив свои чёртовы прекрасные брови. Затем он вздохнул и быстрым шагом зашёл в ворота, видимо, позволяя им следовать за ним.       — Это он? — спросила Тина, за каким-то хером шёпотом.       — Ага, — ответил Гэвин.       — Думаю, он всё ещё бесится.       У Гэвина внутри жалко зашевелилось чувство вины.       — Ага, похоже на то.