Я выстрою новую стену

— Миледи, проснитесь! Это всего лишь кошмар! — чужие руки крепко, но с тем нежно сжимают худые плечи, когда как пальцы Элис больно впиваются в предплечья, сминая рубашку. Страж не может выговорить и слова: в горле внезапно встал ком, мешающий даже вдохнуть. Потребовалось время, чтобы девушка ненадолго утихла, смотря заплаканными глазами на рыцаря, пытаясь рассмотреть очертания его лица в полумраке. — Рори… но ты ведь… — не договорив, она всхлипнула и только поддалась вперед, цепляясь кончиками пальцев за ткань на груди. Прижалась лбом к плечу, сдерживая плач и кусая губы, но вздрагивающие плечи все равно выдавали ее с головой. — Я с Вами, миледи, — голос Гилмора тихий, а ладонь мягко и успокаивающе гладит по коротким волосам. В который уже раз так? Сколько бы ночей не прошло, а Кусланд до сих пор мучают кошмары. Ей раз за разом снится этот кошмар, начавшийся той ночью в замке. Страх снова сжимает в своих холодных тисках сердце настолько, что просыпаешься, но крик не срывается с губ. Рубашка снова мокрая, и бьет озноб, поэтому Элис ближе прижимается к мужчине, словно пытаясь согреться. Она не говорит, что ей приснилось, ни разу не рассказывала, что заставляет ее просыпаться посреди ночи и давить слезы. Роланд мог лишь только догадываться об этом. Покой замка был нарушен подлым предательством того, кого звали другом. Те, с кем готовы были отправиться по зову короля, нещадно убивали и защитников, и тех, кто никогда не держал меча в руках. Это было неожиданно настолько, что парализовало. Свист стрел совсем рядом, пальцы стискивают рукоять, по которой стекает горячая кровь, и крики, едва перекрывающие рычание Бруно. Если тогда, наяву, охватывала еще злость и ярость от такого предательства, то во сне с каждым разом лишь отчаяние, осознание того, что это вновь повторится. Мерное дыхание и ровное сердцебиение постепенно успокаивают Стража. Плечи перестают дрожать. Треск костра напоминает, что в лагере они не одни, но Элис это не беспокоит. Ей все равно, что подумают по поводу того, что палатки двух друзей стоят слишком близко, и почему одна нередко пустует ночью. «Уходите!» отдается в памяти. Робкое касание губ к теплой щеке, от которой разит кровью. В груди царапает осознание того, что это, возможно, последняя их встреча. Ощущения столь явны, что больно до сих пор. Страшно. Кошмар не отпускает ее до самого конца, заставляя видеть эти картины раз за разом, добавляя красок, того, чего не было, чего она не видела, но знала, что это произошло. И она не может ничего исправить, не в силах кого-либо спасти, только наблюдать каждый раз, чтобы проснуться с тяжестью в груди и дрожащими руками. Так было с самого бегства из места, что было ей домом. И обнимала Элис лишь своего пса после очередного пробуждения в холодном поту. Пока маленькая компания не дошла до Лотеринга. — Спасибо, Рори, — тихо произносит Страж, закрывая глаза, чтобы забыться уже без сна до самого рассвета в объятиях того, кого до самого конца считала потерянным.