Сказка - ложь

Маринетт никак не могла найти себе места. После того, как Царь оставил девушку возле двери её комнаты, она, лишь добравшись до кровати и сняв с себя порядком измятое и местами испачканное платье, моментально уснула, действительно оказавшись слишком утомленной своими ночными приключениями. Проснулась Принцесса только тогда, когда слуги принесли ей обед. На удивление, в этот раз к ней пришли и Роуз, и Марк одновременно, чего не случалось еще ни разу до этого. Они всегда предпочитали заходить к девушке и сопровождать её во время прогулок по Замку по одиночке, однако же, в этот раз их было двое, но они демонстративно не смотрели в сторону Маринетт и никак не реагировали на её вопросы, лишь периодически многозначительно переглядываясь между собой. «Видимо, они рассержены на меня за очередной побег и больше мне не доверяют, — с грустью подумала девушка, надевая с помощью Роуз приготовленный для неё наряд, в то время как Марк, тактично отвернувшись, расставлял тарелки на столе. — Что ж, я действительно заслужила это. Жаль, конечно, что я испортила их отношение ко мне, но я ведь не могла поступить по-другому. Кто бы вообще на моём месте не использовал любой шанс для того, чтобы сбежать? Меня держат в этом Замке, без возможности связаться с родителями и друзьями, с какой-то непонятной целью. Неизвестно еще, что за миссию приготовила для меня Анарка. Лука-то, кажется, от неё не слишком в восторге…» При мысли о Царе сердце Маринетт забилось чаще, а перед внутренним взором возник его профиль, светящийся магическим светом во время медитации, его снисходительная улыбка, с которой он смотрел на неё, когда она села в клумбу незабудок в оранжерее, его пристальный взгляд, от которого внутри у девушки всё замирало. Принцесса вспомнила, как он ловко закинул её на плечо, словно расшалившегося котёнка, когда она поддалась истерике в его репетиционном зале, и как легко он коснулся её руки во время разговора с Анаркой. Рядом с высоким и сильным Правителем она чувствовала себя маленькой и хрупкой, но совершенно не испытывала от этого какого-либо дискомфорта. Наоборот, отсутствие необходимости круглосуточно быть бесстрашной Защитницей Ледибаг, которая должна храбро стоять на страже Королевства, что бы ни случилось, приятно расслабляло. Но Маринетт понимала, насколько опасно это чувство защищенности, которое возникало у неё рядом с Царём. Несмотря на то, что он уже несколько раз помогал и спасал её, истинные мотивы Луки и всей его семьи были Маринетт неизвестны. Головой Принцесса понимала, что рядом с таким загадочным и непредсказуемым человеком нельзя терять бдительность, но каждый его взгляд, каждое прикосновение, каждое сказанное им слово в сторону Маринетт поднимало целую волну доселе невиданных, но таких приятных и волнующих чувств в душе девушки, что порой она буквально теряла голову. Диссонанс мыслей и ощущений совершенно не давали ей адекватно оценивать обстановку и ситуацию, в которой она оказалась, и это странное состояние ей ужасно не нравилось. В очередной раз запутавшись в своих размышлениях, Принцесса усилием воли отогнала все воспоминания и переживания, связанные с Правителем, и сосредоточилась на обеде. Аппетит Маринетт разыгрался не на шутку. После такой насыщенной и нервной ночи необходимо было набраться сил и хорошо поесть, ведь невозможно было предугадать, что ждёт её дальше, и когда представится следующая возможность как следует подкрепиться. Закончив с обедом, Принцесса с сожалением посмотрела на тарелочку с печеньем, которую всегда приносили специально для Тикки, но, даже в отсутствии маленькой квами, Маринетт забрала угощение и припрятала его в карман своего платья, рассудив, что небольшой запас никогда не будет лишним. Она всегда и всюду, куда бы ни направлялась, предусмотрительно брала с собой лакомства для маленькой подруги, и эта привычка быть готовой ко всему не раз выручала девушку в сложных ситуациях. Принцесса едва заметно улыбнулась, подумав о том, что подобной запасливости явно не хватало её напарнику — Коту Нуару, который частенько оставлял Плагга без возможности оперативно подкрепиться, чем вызывал у квами всё новые и новые волны упрёков и негодования. Но, тем не менее, Адриан упорно продолжал забывать сыр для маленького котёнка, и Маринетт даже стала подозревать, что юноша нарочно отказывался носить с собой не слишком приятно пахнущий продукт. Единственным исключением для молодого человека являлись балы и званые ужины — во время них Адриан никогда не забывал запастись любимым лакомством квами, ссылаясь на то, что во время подобных мероприятий, в которых участвуют многочисленные гости их Королевства, необходимо вдвойне усилить бдительность. Но Маринетт прекрасно понимала, что на самом деле Адриан просто пользовался тем, что аромат любимого Плаггом сыра весьма удачно отпугивал назойливых придворных дам, которые так и вились вокруг столь красивого и перспективного юноши. Лишь однажды Адриану не повезло: гостья из соседних земель по имени Хлоя оказалась весьма упорной и предприимчивой барышней. До Маринетт дошел слух о том, как эта девушка, обладательница невероятно красивых светлых волос и голубых глаз, но при этом весьма скверного характера, заставила слуг принести ей несколько вёдер ледяной воды, а затем с громкими визгами и неподобающими для особы из приличного общества выражениями обливалась этой водой в своей ванной. Но зато, на следующий день, успешно подхватив насморк, она была единственной девушкой, кто провёл с благоухающим сыром Адрианом весь вечер, станцевав с огорченным внезапной компанией юношей каждый танец на балу. Лишь под конец, когда простуда совсем сразила Хлою, и носовые платки больше не спасали её, она с досадой позволила молодому человеку проводить её до отведённых ей покоев, и молодой Принц смог наконец вздохнуть с облегчением. Воспоминания о прошлых, практически беззаботных, весёлых днях немного отвлекли Маринетт, но её хорошее настроение длилось недолго. После того, как слуги убрали посуду и снова оставили девушку одну, Принцесса привычно устроилась у окна, собираясь обдумать всё произошедшее с ней за последние сутки, но усидеть на одном месте было просто невозможно — она то вскакивала с места, нервно меряя комнату быстрыми шагами, то усаживалась на край своей скрипучей кровати, чтобы через мгновение снова подскочить и, сделав несколько кругов по помещению, вновь упасть в глубокое кресло у окна. — Что же мне теперь делать? — наконец выдохнула она. Привычка обсуждать все свои проблемы с Тикки настолько плотно вошла в её жизнь, что теперь, даже оставшись без своей маленькой собеседницы, девушка не могла молчать — рассуждать вслух теперь для неё было значительно проще, чем молча теряться в водовороте собственных мыслей и предположений. — Неужели, действительно остаётся только ждать новостей от Старшей русалки о том, подхожу ли я для её загадочной миссии? Я помню, как во время того разговора, который я подслушала, Анарка говорила про какое-то Сердце, которому нужна замена… Видимо, я должна раздобыть для них это самое Сердце? Боже, я надеюсь, что это просто метафора, и мне не придётся никого убивать… Конечно, будучи Защитницей Королевства, Маринетт не раз сталкивалась с убийствами, грабежами и прочими проявлениями преступной деятельности. Несколько лет её готовили, прививая навыки владения некоторыми видами оружия, включая неизменное для Ледибаг йо-йо, а также обучали непростому умению управления войском особого назначения, которым она должна была руководить вместе с Котом Нуаром. Но все эти способности были достаточно безобидными и предназначались лишь для задержания бандитов, запугивания врагов и предотвращения нападений на Королевство. Но вот убивать кого-либо самой Принцессе ещё ни разу не приходилось, хотя она не отрицала, что такая необходимость могла возникнуть, особенно в случае войны. Но к тому, чтобы выполнять подобные поручения в ближайшее время по велению странной русалки в совершенно незнакомом ей Царстве, девушка явно не была готова. Маринетт схватилась за голову, запустив пальцы в распущенные волосы, и снова вскочила с кресла, принимаясь ходить по комнате кругами, чеканя шаг босыми ногами. Затем она взяла с тумбочки гребень и, остановившись у окна, принялась расчесывать спутанные пряди, продолжая рассуждать. — Судя по тому, как Царь был против того, что затеяла его мать, и как он в прошлый раз требовал найти другую девушку, вместо меня, миссия эта действительно очень опасная и неприятная… Лука ведь явно не желает мне зла… — произнеся вслух его имя, Маринетт немного покраснела, сама удивляясь подобной реакции своего организма на мысли о загадочном бессмертном юноше. Принцесса задумчиво перевела взгляд на собственную ладонь, которую всего несколько дней назад проткнула шипом странного дерева, и которую так заботливо вылечил Правитель. Следа совсем не осталось, но вот теплое прикосновение рук Царя надолго запечатлелось в памяти девушки. — А еще, он ведь спас меня… А я так его и не отблагодарила. Только упрекала в том, что он не отправился тот же час выручать Тикки… Ох, моя бедная маленькая Тикки. Что сейчас с ней? — мысли девушки перескакивали с одной темы на другую, а сердце ныло от тревоги за квами, страха перед неизвестностью и осознания неуместности зарождающихся тёплых чувств к Царю. — Может быть, стоит позвать слуг и попросить отвести меня к Луке? И хорошенько расспросить его обо всём. И еще… Он явно дал мне понять, что в присутствии его матери мне не стоит говорить о том, что Тикки не вернулась вместе со мной, и о том, что он обещал мне помочь выручить её… Если его мать не знала о его вылазках из Замка, то может ли она запретить Царю и дальше совершать его «прогулки»? Почему вообще ему нельзя покидать эти стены? Может быть, ему, как Правителю, просто требуется какое-то специальное сопровождение, а в одиночку гулять нельзя? Или это как-то связано с его бессмертием? Это место какое-то зачарованное и даёт ему силу? Ох, предположения можно строить бесконечно, у меня столько вопросов… Где же найти на них ответы… Маринетт отошла от окна и, снова сделав очередные пару кругов по комнате, улеглась на кровать, решив прекратить, наконец, бесполезные метания. — Мне просто необходимо с ним поговорить! — в отчаянии воскликнула Принцесса и тут же вздрогнула от громкого звука распахнувшейся двери. — Значит, ты обрадуешься той новости, которую я тебе принесла, — усмехнулась переступившая порог Джулека, моментально догадавшаяся, о ком именно говорила пленница. — Лука просил передать, что будет ждать тебя сегодня, ближе к полуночи в репетиционном зале. Кто-нибудь из слуг зайдёт и проводит тебя. Увидев неуверенный, но утвердительный кивок Принцессы, сестра Царя улыбнулась уголками губ и окинула комнату задумчивым взглядом. — Я рада, что с тобой в лесу не произошло ничего страшного, и ты вернулась целой и невредимой. Несведущему человеку в наших землях блуждать весьма опасно… — Но почему Лука… Почему Царь, будучи таким могущественным магом, позволяет твориться такому в его собственном Царстве? — неожиданно для самой себя Маринетт озвучила вопрос, крутившийся в её голове с того самого момента, как она оказалась в плену у Охотницы Надьи. — А ты предлагаешь выгнать всю нечисть? Запугать? Или устранить? — насмешливо поинтересовалась Джулека. — Могущества и здравого смысла Царю хватило для того, чтобы привести всех местных жителей к гармоничному сосуществованию. Ты не представляешь себе, что тут творилось до того, как Лука занялся выстраиванием баланса… Но теперь, все обитатели этих мест знают свои права и обязанности и в той или иной степени следуют установленным правилам. Нарушений, преступлений и прочих неприятностей в наших краях не больше, чем в остальных государствах, просто совершают их в основном не люди, а совершенно разные существа. Но этот факт не является достаточно веской причиной для геноцида целых видов. Со всеми, как оказалось, можно договориться, всех можно контролировать, даже если они сами не понимают, что действуют по воле и с разрешения Царя. По-настоящему опасны эти места только для тех, кто не знает наших порядков, для чужаков. Но оно и к лучшему, никто не решается идти с войной на Царство, никто не претендует на земли, кишащие нечистью, которой каким-то образом управляет «страшный бессмертный колдун». Мы живём спокойно. И это лучший вариант для нас, — девушка смахнула со лба длинную челку и села в кресло, стоящее у окна. — В первые годы, после того как Лука занял трон, на нас пытались напасть соседи, решив, что глупый молодой мальчишка не сможет отстоять свои новые владения. Война длилась несколько лет и была весьма неприятным опытом для всех нас, но всё же мы выстояли. Но вот сражаться с кем бы то ни было с тех пор больше совсем не хочется, — Джулека задумчиво и печально смотрела на дремучий лес, над которым сгущались сумерки, вспоминая былые времена, но затем перевела взгляд карих, почти черных глаз на Принцессу. — Вот ты, Защитница своего Королевства, предводительница целого войска, ты сама выбрала эту роль? Тебе нравится воевать? Ты хотела бы участвовать в настоящих, жестоких битвах? — Нет… — едва слышно ответила Маринетт. Джулека затронула её самые потаённые страхи, и девушка внутренне сжалась. — Это мой долг — стоять на страже моих земель. Но я всегда надеялась, что мне никогда не придётся задействовать способности Ледибаг, намеренно причиняя кому-то боль, даже если этот человек будет врагом государства, — тихо призналась Принцесса, сидя на краю кровати и глядя на пол у себя под ногами, но тут же резко подняла глаза на свою собеседницу. — Но вы… Похитили меня… С какой целью? Я должна кого-то для вас убить?.. — Не понимаю, о чём ты, — Джулека поспешно встала с кресла, расправляя складки на собственном тёмно-фиолетовом платье, явно не собираясь дальше продолжать затянувшийся разговор. — Ладно, мне пора. Не забудь, слуги зайдут за тобой незадолго до полуночи. — Но… — Маринетт хотела было что-то сказать, но с досадой махнула рукой. Анарка предупреждала, что задавать вопросы, касающиеся таинственной миссии, абсолютно бесполезно. Что ж, Принцесса в этом убедилась на собственном опыте. Ей оставалось только надеяться, что предстоящая встреча с Лукой прояснит чуть больше... Однако, ни этой ночью, ни в последующие, Маринетт так и не удалось задать Царю ни одного вопроса, касающегося её миссии, спасения Тикки или перевоплощения Анарки в русалку. Вопреки всем ожиданиям, в этот же вечер Марк привёл Принцессу в репетиционный зал не на аудиенцию и не на свидание, на которое где-то глубоко в душе тайно надеялась девушка. В помещении присутствовал не только Лука, но и его сестра, широкой улыбкой вновь поприветствовавшая пленницу. Большую часть ночи трое молодых людей слушали музыку, которую либо играл сам Царь, либо воспроизводили зачарованные музыкальные инструменты, и вели непринужденные беседы о всяких пустяках, даже вскользь не касаясь тем, так сильно волновавших Маринетт. Джулека всеми силами старалась разговорить Принцессу, задавая той вопросы о жизни её Королевства, о квами и Защитниках, об устройстве разных немагических предметов, которые не были распространены в здешних краях, где многое выполнялось лишь при помощи волшебства. Пленница сначала неохотно, но затем, всё больше увлекаясь разговором, с нарастающим энтузиазмом делилась с новообретённой подругой информацией, ведомая её неподдельным, живым интересом. Спустя некоторое время Маринетт смогла почувствовать себя достаточно уютно в таком окружении и внешне казалась вполне расслабленной и довольной. Но ни на секунду на её душе не переставал бушевать ураган из невысказанных вопросов и тревог, которые она не могла озвучить в присутствии Джулеки. Периодически Принцесса тайком поглядывала на Луку, который, казалось, совсем не участвовал в оживлённой беседе девушек, отдавая всё внимание своим инструментам, задавая вечеру музыкальный тон и лишь изредка улыбаясь, когда женский хохот становился чересчур громким и заразительным. Всего несколько раз Маринетт удавалось встретиться глазами с Правителем, и в эти мгновения она старалась придать своему взгляду наибольшую выразительность, мысленно выкрикивая свои вопросы и невербально демонстрируя желание поговорить наедине, но он лишь по-прежнему снисходительно улыбался, пристально вглядываясь в глубину её глаз, от чего сердце девушки замирало, а мысли начинали течь совершенно не в том направлении, которое нужно было для дела. Эти взгляды и реакция Маринетт на Царя были, безусловно, замечены Джулекой, но растолкованы по-своему. Она решила, что действует в верном направлении, позволяя Маринетт видеть своего брата, но мешая им до поры до времени общаться между собой. Ведь, как известно, запретный плод — сладок. И зарождающийся интерес Принцессы к Правителю нужно было не то, что подогреть, а накалить, заставляя девушку страстно желать остаться наедине с молодым человеком. Джулека боялась только того, что брат разозлится на неё за вмешательство и выставит обеих девушек, занимающих его «свободное время», за дверь. Но она знала, что Царь не сможет разогнать их, видя заинтересованность своей любимой младшей сестрёнки в новых знаниях и информации, полученных от Принцессы, поэтому продолжала говорить-говорить-говорить и задавать всё новые и новые вопросы. Больших трудов стоило обычно замкнутой Джулеке вести оживлённую беседу, отвлекая Маринетт от ненужных мыслей (что это было за предположение про убийство?) и не давая Луке прервать их беседу. Но то, как выразительно молодые люди смотрели друг на друга, придавало девушке уверенности в том, что она старается не зря. Так, за праздными беседами прошла ночь, вытесняемая первыми лучами восходящего солнца. За этой встречей последовала ещё одна, а затем ещё и ещё... С каждым днём волнение Принцессы усиливалось. Переживание за Тикки и тоска по дому становились всё сильнее, но будни девушки больше не походили на бесконечные метания. Маринетт поняла, что пока не может ничего предпринять, и ей оставалось только запастись терпением и ждать подходящего момента, чтобы получить больше информации; ждать новостей от Анарки о том, подходит ли она для таинственной миссии; ждать возможного возращения Тикки, ведь без неё она не сможет предпринять очередную попытку сбежать... И, конечно же, ждать ежедневных встреч с Царём, когда она, под беззаботную болтовню Джулеки, сможет снова наблюдать за его пальцами, перебирающими струны музыкальных инструментов, слышать его голос, переставший быть таким холодным и строгим в её присутствии, и снова краснеть, ощущая на себе его взгляд. Сам Лука со временем стал всё больше участвовать в разговорах, отвечая на реплики Джулеки и даже изредка на робкие вопросы самой Маринетт, которой нравилось узнавать милые, незначительные факты и истории об их семье: о розыгрышах, которыми брат с сестрой увлекались в далёком детстве и частенько подвергали слуг; об их попытках завести домашних питомцев; об уроках магии; о странных и смешных гостях Замка из самых разных уголков мира; о безуспешных попытках девушек из соседних государств завлечь и женить на себе Царя (но эта тема совсем не понравилась Маринетт, которая чувствовала себя как-то странно и некомфортно, в то время как Лука и Джулека со смехом обсуждали тех «глупых девиц»). Наибольший интерес у Маринетт вызвало упоминание отца Куффенов. Она так и не поняла, что за личностью он был, и на вопросы о нём брат с сестрой отвечали неохотно, то и дело меняя тему разговора. Принцесса смогла узнать лишь то, что он был весьма непредсказуемым и очень могущественным существом, умения которого во многом передались Луке, но при этом существовали и негативные последствия такого родства, которыми молодые люди не захотели делиться. Мысль о том, что миссия, о которой говорила Анарка, могла быть связана с отцом Царя, неприятным холодком пробежала по спине Маринетт, заставляя её содрогнуться, но строить догадки можно было бесконечно, а Принцесса больше всего не любила переживать из-за надуманных предположений, поэтому необходимость задать, наконец, все свои вопросы и получить внятные ответы встала еще острее. Спустя семь дней, шесть из которых заканчивались посиделками в компании Куффенов, Роуз, уже понемногу отошедшая от прежней обиды и начавшая снова, хоть всё еще достаточно сухо и отрывисто, разговаривать с Маринетт, снова зашла за девушкой и проводила её до репетиционного зала. Но, войдя в помещение, Принцесса с удивлением обнаружила, что Джулеки в комнате не было. Лука, снова окутанный бледным сиянием, сидел в центре начертанной на полу Звезды Хаоса, погрузившись в медитацию, но, как только девушка села в то самое кресло, в котором очнулась неделей ранее после своего неудачного побега, молодой человек открыл глаза и, внимательно оглядев её, словно о чём-то раздумывая, поднялся на ноги и подошёл к ней. В растерянности Маринетт резко подскочила со своего места, не желая сидеть при возвышающемся над ней Правителем, но, вновь проявив чудеса неуклюжести, запнулась о край пледа, свисавшего с подлокотника кресла, и сделала лишний шаг вперёд, стараясь сохранить равновесие. Но, несмотря на то, что на этот раз ей удалось не упасть даже без помощи Царя, она оказалась слишком близко к молодому человеку и теперь боялась поднять глаза на него, прекрасно понимая, что сейчас он улыбается, ожидая, что она смутится и отступит. Но Принцесса была слишком упряма и горда, чтобы делать шаг назад, поэтому она упорно разглядывала краешек татуировки, показавшейся из-за ворота простой тёмно-серой рубашки, и молчала, опасаясь, что только лишь открыв рот, начнёт мямлить что-то невразумительное. — Наконец-то нас оставили наедине. Я уж думал, это никогда не случится, — тихо проговорил Лука, а тело Маринетт покрылось мурашками, когда она почувствовала дыхание молодого человека прямо над своим правым ухом. Слишком близко. — Я тоже... ждала, — выдохнула Принцесса, с недовольством осознав, что её голос дрожит слишком сильно, чтобы это можно было не заметить. — Хотела поговорить наедине. У меня столько вопросов... — Давай оставим все твои вопросы на потом, хорошо, Маринетт? — Лука мягко приобнял её за плечи, и девушка удивлённо подняла, наконец, на него свои глаза, столкнувшись взглядом с двумя тёмно-бирюзовыми безднами, по которым совершенно не могла прочитать эмоции, испытываемые Царём. Сама же она поняла, что её собственные колени вот-вот откажутся слушаться её и предательски подогнутся, если он продолжит смотреть на неё так, а её сердце стучит слишком громко, выдавая накрывшее её волнение. — Сегодня ночью нужно очень многое успеть, а времени, увы, так мало. С этими словами Правитель осторожно заправил выбившийся из прически локон за ухо Принцессы, а затем мягко отодвинул Маринетт в сторону, взяв с полки, под которой она только что стояла, какой-то странный предмет, похожий на детский свисток в форме птички, и вручил его растерявшейся и раскрасневшейся девушке. — Я почти уверен, что никто не посмеет побеспокоить нас в ближайшее время. Дверь в зал заперта, но, если в неё постучат, подуй в свисток и никому не отвечай. Я вернусь так быстро, как только смогу, но не позже, чем через два часа. Главное, постарайся не убегать в это время. Не факт, что я снова так удачно смогу найти тебя и спасти, — Лука улыбнулся и, подойдя к окну, за которым находилась знакомая Маринетт балка, уселся на подоконник. — Извини, что вот так бросаю тебя, но в следующий раз, так и быть, отвечу на несколько твоих вопросов. В качестве компенсации. Принцесса растерянно смотрела на то, как Царь исчезает за окном башни, обернувшись тем самым вороном, которого она видела в доме Охотницы. Она не сомневалась, что именно Лука и был той птицей, но, впервые увидев превращение собственными глазами, несколько мгновений не могла прийти в себя. Спустя минуту, оглядев пустую комнату и повертев забавный свисток у себя в руках, Маринетт подтянула ноги под себя, усевшись в кресле поудобнее, и опустила голову на сложенные на подлокотнике руки, вымученно простонав: — Опять он ушел… И… Черт, неужели, я и правда влюбилась?..