Маринетт давно перестала любить торжественные приёмы и всяческих гостей. В детстве, когда подобные мероприятия были поводом надеть красивое пышное платье и предоставляли возможность поразглядывать чужие наряды модников со всех уголков мира, Принцесса, с ранних лет увлекающаяся дизайном и шитьем, ждала каждого бала, как собственного Дня рождения. Родители всячески поддерживали интерес дочери к рукоделию и частенько устраивали не только обычные, но и костюмированные праздники и приглашали самых лучших портных Королевства для того, чтобы они помогали Маринетт самой создавать для себя наряды.
Но с тех пор, как повзрослевшая девушка стала выгодной партией для женихов со всех окрестных государств, каждый официальный приём теперь был для неё настоящей пыткой. А якобы «случайных» встреч с навязчивыми ухажёрами она и вовсе стала бояться, как огня. Улыбаться, быть предельно вежливой и учтивой, дабы случайно не разжечь международный конфликт, придумывать всё новые и новые отговорки, уловки и мягкие формы отказа Принцесса ненавидела больше всего на свете. С каждым новым вторжением очередного принца, посла или аристократа в её личное пространство она становилась всё более нервозной. Поэтому её немногочисленные близкие и друзья знали, что о своём намерении встретиться с Маринетт нужно было сообщать ей заранее, передав записку или устное предупреждение с кем-нибудь из слуг, а прежде, чем врываться в комнату или кабинет Принцессы, нужно было постучать условным образом. При этом для слуг, друзей и родителей ритмы были различны.
Одному лишь Коту Нуару было позволено проникать в комнату Маринетт через балкон, не заботясь о каких-либо предупреждениях. И то лишь потому, что до таких трюков пока еще не додумался ни один из претендентов на сердце и руку девушки…
За те недели, что Принцесса проживала в Замке своих похитителей, привычка вздрагивать и хвататься за сердце каждый раз, когда в дверь стучали не условно, а то и вовсе резко врывались без разрешения, никуда не исчезла. Именно поэтому последовавший за несостоявшимся свиданием Маринетт и Луки день стал для девушки таким беспокойным и тревожным.
Посетители зачастили к ней с самого утра.
Визит Марка, принёсшего завтрак и огласившего нехитрый распорядок дня (
«Обед в полдень; послеобеденная прогулка отменяется, так как некому будет сопровождать Вас — все слуги будут заняты; ужин в семь часов вечера; а вот полночная встреча с Куффенами также отменена по неизвестным мне причинам»), был вполне ожидаем, поэтому встречен Принцессой с искренней, хоть и немного расстроенной от перемены планов улыбкой.
Этот день грозил стать крайне скучным и длинным, все в Замке оказались заняты какими-то неотложными делами, и лишь одна Маринетт, по-видимому, была обречена праздно провести многие часы, сидя перед окном и наблюдая за воронами, кружившими над лесом. Но такая ситуация её вполне устраивала. Сегодня ей как никогда хотелось спокойно побыть наедине с собой и обдумать всё произошедшее этой ночью. Но ожидания девушки не оправдались.
Посещение Айвана, который внезапно решил поинтересоваться у Принцессы, какие яства подавали во время торжественных мероприятий в её Королевстве, Маринетт немного насторожило, но, увидев неподдельный интерес в глазах царского повара, она расслабилась и с готовностью рассказала ему обо всех кулинарных традициях своей родины, которые смогла вспомнить. К сожалению, девушка никогда особо не интересовалась способами приготовления того или иного блюда, поэтому Айван быстро покинул её, надеясь найти в библиотеке необходимые рецепты по их названиям и примерным спискам ингредиентов.
Но не прошло и получаса, как в дверь Принцессы снова постучали. Маринетт удивленно и встревоженно покосилась на дверь, но не успела ничего ответить, как в комнату влетела чересчур взвинченная Роуз.
— Принцесса, я видела, что Вы вчера забрали из репетиционного зала Царя его куртку. Я сначала не придала этому особого значения, но сейчас Его Величество отправил меня её искать, и, прежде чем говорить ему, что её забрали Вы, я решила поинтересоваться, зачем она Вам и что Вы собираетесь с ней делать? — быстро протараторила служанка, на ходу смахивая пыль пушистой метёлкой со всех горизонтальных поверхностей, которые попадались ей под руку.
— Я… — Маринетт несколько раз ошарашенно моргнула, только сейчас осознав, что её «кража» одной из вещей Луки со стороны могла выглядеть довольно странно. — Я просто хотела зашить её… Дело в том, что дома я часто занималась рукоделием и немного скучаю по этому занятию, а тут увидела порванную куртку и подумала, что могла бы помочь… И только сейчас поняла, что поступила глупо, никого не спросив и не предупредив…
— О, Вы, наверное, хотели сделать сюрприз? — тут же расплылась в широкой улыбке Роуз, не обращая внимания на то, как и без того смущенная Маринетт густо залилась краской после её слов. — Тогда я скажу Его Величеству, что нашла куртку и что сама её починю и отдам, когда всё будет готово. Только, если Вы передумаете, не забудьте, пожалуйста, предупредить меня, чтобы потом не возникло недоразумений, и я не получила выговор… Только чем Вы собрались шить? По-моему, у Вас тут нет ни иголок, ни ниток… Если хотите, я принесу всё необходимое.
— О, да, конечно, если тебе несложно, — всплеснула руками от досады Маринетт. — Как же я сама об этом не подумала?..
— Ну у Вас вчера был такой волнительный вечер. Некоторая рассеянность вполне объяснима, — загадочно улыбнулась Роуз, останавливая своё мельтешение, имитирующее уборку, и многозначительно посмотрела на Принцессу, которая сидела перед ней на краю кровати, делая вид, что внимательно изучает пейзаж за окном и совершенно не понимает, на что ей намекает служанка. — Маринетт, если Вы позволите мне такую дерзость… Я думаю, что наш Царь Вами действительно заинтересовался. И это не только моё мнение. Может быть, это не заметно на первый взгляд, но все мы его знаем достаточно давно, чтобы увидеть в нём перемены, — Роуз трепетно прижала к груди свою ярко-розовую метёлку и перевела взгляд за окно, в ту же сторону, куда так упорно смотрела нахмурившаяся Принцесса, незаметно пытающаяся унять бешено колотящееся сердце, которое неожиданно чутко среагировало на услышанное. Но улыбка служанки вдруг помрачнела, и, выдержав небольшую паузу, девушка продолжила говорить уже более тихим и печальным голосом. — Любовь — такое невероятно прекрасное чувство… Ах, если бы меня спросили, что бы я выбрала — прожить долгую жизнь, не зная истинной любви, или полюбить и быть взаимно любимой, но умереть в кратчайшие сроки, я бы, наверное, выбрала второе. Возможно, я чересчур романтична, ведь я живу тут, в Замке, столетие за столетием, читая про любовь только в книжках… Но я бы с готовностью обменяла свою участь, если бы вдруг действительно встретила
того самого человека.
— Роуз, прости, я не совсем понимаю, к чему ты… — попыталась сформулировать свой вопрос Маринетт, но служанка неожиданно встрепенулась и вновь замахала метёлкой, стряхивая невидимую пыль с прикроватной тумбочки.
— Простите, что-то я заговорилась, — деланно засмеявшись, махнула рукой девушка. — Я принесу Вам всё для рукоделия сразу после обеда. А сейчас мне пора бежать…
И Роуз быстро выскочила за дверь.
Маринетт озадаченно посмотрела ей вслед, силясь понять, что именно минутой ранее пыталась донести до неё служанка. Неужели, своими разговорами о жизни и смерти она хотела намекнуть Принцессе об опасности миссии, заготовленной для неё Анаркой? Или у Маринетт уже начала развиваться паранойя, и она ищет тайный смысл там, где его нет, а Роуз просто делилась впечатлениями от какой-нибудь недавно прочитанной книжки?
Тем не менее слышать о том, что некоторые обитатели Замка замечают интерес Царя к её персоне, Принцессе было всё же невероятно приятно. Значит, его расположение и внимательное отношение к ней она не выдумала, а это видят и другие люди… Как ни странно, впервые мысль о том, что ей кто-то симпатизирует, согревала сердце девушки, в то время как ранее новости об очередном ухажёре вызывали у неё лишь скептицизм и чувство усталости. Но Лука стал для неё тем человеком, которому она хотела нравиться. И именно поэтому рядом с ним она — храбрая, ироничная, гордая Защитница так терялась…
Маринетт встала с кровати и подошла к большому зеркалу в старинной раме, взглянув на своё отражение. Меньше всего она сейчас напоминала себе ту Принцессу, которая возглавляла специальное войско Короля, ту, которая вызывала уважение и восхищение, ту, что могла справиться с любой задачей, поддержать, направить, помочь. Здесь, в окружении магии и людей, которые были старше неё в десятки раз, без силы Тикки и поддержки Нуара она чувствовала себя беспомощным, растерянным ребёнком. И эта растерянность слишком отчетливо читалась в её глазах, что немало расстраивало девушку.
И, кстати, неужели не только правящая семья, но и слуги этого Замка были бессмертны, раз сама Роуз упомянула, что живёт тут не одно столетие?
«
Мне было двадцать, когда я был вынужден остановить старение обитателей этого Замка,» — неожиданно всплыли в голове Маринетт слова Царя, которые он произнёс перед её официальным знакомством с Анаркой.
Почему-то в тот раз она не подумала, что и слуги тоже не стареют… Глядя на такую воздушную и легкомысленную Роуз, Принцесса ни за что бы не догадалась о том, что ей может быть столько же лет, сколько Царю, от взгляда бесконечно-глубоких глаз которого по спине пробегали мурашки. Казалось, что сама вечность наблюдает за миром из темноты его зрачков, окруженных бирюзовой, словно морская гладь, радужкой.
Маринетт встряхнула волосами, откидывая отросшую чёлку, и сердито отвернулась от зеркала, чтобы больше не видеть этой растрёпанной девчонки в простом платье, взгляд которой так мечтательно затуманивался при одном только воспоминании о Царе. Принцесса понимала и злилась на себя за то, что мысленно снова уходит прочь от проблем, упорно создавая и лелея в голове образ человека, который стал для неё настоящим лучом света в этом Замке.
Она сложила руки на груди и вновь посмотрела на своё отражение, стараясь придать себе как можно более уверенный вид. Но тут же подпрыгнула от неожиданности, когда в дверь снова резко постучали.
Марк принёс Маринетт обед, заставив её удивиться тому, как быстро пролетело сегодняшнее утро. Сразу после трапезы примчалась Роуз, чтобы забрать тарелки и оставить швейный набор. Служанка уже было собралась уходить, когда увидела, как Принцесса достала куртку Луки из тумбочки, в которую она спрятала её накануне. При дневном свете стало заметно, что куртка была не только порвана, но и порядком запачкана кровью. Сердце Маринетт сжалось, когда она вспомнила, с какими ранами вернулся Лука после своей небольшой вылазки. Но Роуз быстро вывела Принцессу из оцепенения, выхватив предмет одежды и сказав, что это всё очень легко отчистить. Девушки вышли из комнаты и, миновав несколько коридорных поворотов, оказались в хозяйственном помещении, где стояли тазы, бочки с водой, стеллажи с метёлками, щетками и прочими принадлежностями для уборки.
— Не волнуйтесь, Принцесса, я понимаю, что некоторые вещи нужно держать в тайне. Мне уже не раз доводилось приводить в порядок вещи Его Величества, которые таинственным образом пачкаются или портятся. Обычно, он сам старается всё исправить, но, честно скажу, хозяйственная магия — не его стезя, — Роуз заговорщически улыбнулась, опуская куртку в таз с водой и высыпая туда какие-то порошки. — Тут одним волшебством не обойтись, нужен смешанный подход… Зато потом будет идеальная чистота! Хотя, если честно, восстанавливать эту вещь я бы уже не взялась, слишком испорчена… Так что Вы не переживайте, если у Вас ничего не выйдет. Жалко, конечно, насколько я знаю, это была любимая куртка Царя. Но я лишь однажды видела его в ней, в Замке он её почти не носит…
Роуз прервала свою речь, зашептав над медным тазом какие-то заклинания, а Маринетт удивленно посмотрела на эту маленькую девушку, которая, судя по всему, надежно хранила немало тайн царской семьи.
— Так ты знала, что Царь покидает Замок?
— Догадывалась, — пожала плечами Роуз. — Я бы искренне удивилась, если бы такого человека можно было запереть в каменных стенах на целые столетия. Музыка и магия, конечно, помогают Его Величеству ментально уходить из этой реальности, но, если твой отец сам Хаос, то и физически удержаться на одном месте просто невозможно. Я думаю, что его родные тоже это понимают, поэтому и не было большого скандала, когда все узнали про его вылазки.
— Хаос? Что ты имеешь ввиду? — удивилась Маринетт, перестав следить за ловкими движениями служанки, в прямом смысле этого слова колдующей над замоченной курткой.
— О, так Вы не знали? Но вообще-то это не секрет, почти все обитатели нашего Царства знают этот факт — раньше этими землями правил сам Хаос во плоти, очень таинственное и могущественное существо. Затем он взял в жёны свою ученицу, мадам Анарку, которая родила ему двоих детей. Спустя несколько лет после рождения дочери он исчез, а Лука, унаследовавший немалую часть его силы, стал новым Царем этих мест.
— Ох… Ну надо же… А почему мадам Анарка стала русалкой? Лука говорил, что раньше она была простым человеком…
— Если Его Величество, — Роуз сделала акцент на последнем слове, улыбнувшись тому, с какой интонацией произнесла Принцесса имя Царя, — не рассказал Вам подробностей, то и я не стану. Может быть, он поведает Вам эту историю позднее, если сочтёт нужным, а я и так уже слишком много тут разболтала. А тем временем куртка уже стала чистой! Сейчас мне нужно постирать еще несколько вещей, а затем я всё вместе высушу и занесу куртку Вам, договорились?
Маринетт кивнула и позволила Роуз проводить её обратно в комнату, всю недолгую дорогу размышляя над новой информацией о семье Куффенов.
Но как только Принцесса осталась одна, собираясь, наконец, хорошенько обдумать и проанализировать всё, что удалось узнать об обитателях этого Замка, в комнату без стука и предупреждения быстрым шагом вошла сестра Царя.
Маринетт от неожиданности даже не кивнула в ответ на приветствие Джулеки. Она лишь молча наблюдала за тем, как Царевна опустилась в кресло и ловко щелкнула пальцами, магически запирая дверь в комнату.
— Чтобы нам никто не помешал поговорить по душам, — ответила на немой вопрос Маринетт Джулека и продолжила удивительно бодрым и беззаботным тоном. — Ну что, как прошла ваша встреча с Лукой? К сожалению, я не смогла присутствовать, у меня было слишком много дел… Но, надеюсь, что без меня вам не было слишком скучно? — Царевна улыбнулась, пристально взглянув на сидящую перед ней на краешке кровати Маринетт. — С моим братом часто бывает непросто, не так легко его вывести на нормальный разговор, как ты наверняка уже успела заметить. Но он тебе хотя бы что-нибудь сыграл? Когда он играет кому-то персонально, это просто… невероятно. Как-будто всю душу выворачивает наизнанку… — мечтательно выдохнула Джулека, но, увидев, что Принцесса лишь неопределенно пожала плечами, не изменив невозмутимого выражения лица, предприняла еще одну попытку разговорить девушку. — Признаюсь, это я стучала вам в дверь. Мама настоятельно попросила проверить, всё ли у вас в порядке, а то вдруг ты снова сбежала. Вот мне и пришлось прервать свои дела и на секунду к вам заскочить. Надеюсь, я не слишком вам помешала? Я слышала, как ты смеялась… — но в ответ на упрямое молчание Маринетт напускной энтузиазм Царевны наконец угас. — Ладно, я всё поняла… Он ушел, да? Оставил тебя одну? Я так и думала… Моему своевольному брату никто не указ. Хотя я надеялась, что с тобой будет всё по-другому…
Но и сейчас Принцесса не ответила, проигнорировав все вопросы Царевны, тем самым доказывая, что все последние предположения были верны. Она заметно нервничала, перебирая в голове всё то, что могла сейчас произнести в защиту Луки, но ни один из вариантов не казался ей достаточно правдоподобным. Тем временем Джулека внимательно изучала лицо своей почти-что-подруги и терпеливо ждала, когда та, наконец, начнёт хоть как-то реагировать на неё.
— Джулека, зачем я здесь? — наконец подала голос Маринетт, решив, что, раз их с Лукой маленький секрет разоблачили, то, быть может, удастся приоткрыть завесу над ещё одной тайной. — С одной стороны, ваша мама говорит мне про какую-то важную миссию, для которой еще неизвестно, подхожу ли я… А с другой, у меня иногда создаётся впечатление, что меня пытаются свести с Царём, — сказала она и тут же испуганно замолчала, сама не веря, что только что произнесла вслух то, о чем ранее боялась даже подумать. Но отступать было некуда, и девушка решилась продолжить свои рассуждения. — Только не говори мне, что моя «миссия» как раз и заключается в том, чтобы стать его женой? Или только… продолжить ваш род?
Маринетт окончательно смутилась, покраснела, но глаз от Царевны не отвела. Ей было важно узнать ответ на свой вопрос и видеть при этом выражение лица Джулеки.
— О, нет, ни о какой свадьбе и уж тем более о детях речи не было! Честно скажу, я не знаю подробностей того, что затеяла мама, но, поверь, ничего подобного она точно не планирует…
Джулека смотрела прямо в глаза Маринетт и мысленно радовалась, что в данном случае она может ответить на вопрос Принцессы, даже не прибегая ко лжи. Хотя рассуждать на эту тему ей было больно. И не только потому, что на самом деле Анарка готовила для Принцессы совсем другую участь…
Неожиданное предположение о свадьбе и продолжении рода чувствительно укололо Царевну в самое сердце. Никому из проживающих в периметре Стазиса о детях не стоило даже думать. Тут это было просто невозможно. Но Джулека не раз задумывалась о том, что не только она, получив возможность жить практически бесконечно, забыв про свою болезнь, лишилась возможности завести собственную семью, но и Лука тоже жертвовал ради неё своим личным счастьем. Слуги были вольны покинуть Замок тогда, когда захотят, при условии, что найдут себе достойную замену, и несколько раз за шестьсот лет их состав менялся, но Куффены были вынуждены подчиняться своим обстоятельствам. Теоретически они могли пригласить в Замок кого-то, если бы выбрали себе спутников жизни. Но ни Лука, ни Джулека за сотни лет ни разу не воспользовались такой возможностью. И Анарка считала, что для Царя так было даже лучше, ведь при наличии «жены» было бы сложнее влюбить в него девушку, подходящую на роль Сосуда. При этом русалка не раз настаивала на том, чтобы Джулека позаботилась о своей личной жизни, ведь ей никто не мешал выйти замуж, любить и быть любимой. Но поступить так с собственным братом девушка не могла. Несмотря на то, что Лука не раз говорил ей, что делает всё это непосредственно для того, чтобы его любимая сестра была счастлива, и как нелепо, что она отказывается от многих предоставленных ей возможностей, переступить через себя Джулека была не в состоянии. По этой причине в Замке тема любви, семьи и детей долгие столетия была запрещена.
И именно поэтому все обитатели Замка, за исключением Анарки и самого Луки, так необыкновенно воодушевились, наблюдая за зарождением чувств между Царём и Принцессой. А в том, что её брат проявлял интерес к Маринетт, у Джулеки не было никаких сомнений. И теперь то, что было под негласным запретом столь долгое время и чего никак нельзя было допустить, учитывая все обстоятельства, происходило у всех на глазах. И подобное зрелище завораживало, притягивало всеобщее внимание и невольно заставляло поверить в чудо, в сказку, где любовь справляется с любыми преградами. И никто не хотел верить в то, что у этой истории будет печальный конец. Вот только сказка — всего лишь выдумка, ложь, а в этой реальности Маринетт, вероятнее всего, суждено умереть ради долгой (
но счастливой ли?) жизни семьи Куффенов.
Джулека сглотнула подошедший к горлу ком и рассеяно взглянула на Принцессу, всё еще ожидавшую дальнейших объяснений.
— Не волнуйся, никто не потребует от тебя выходить замуж. Я помню, ты говорила, что для тебя это болезненный вопрос, ведь дома на тебя давили все эти женихи…
— Джулека… Я не упоминала об этом раньше… Но… я уже помолвлена, — неожиданно произнесла Маринетт, опустив вниз глаза.
Скрывать свой статус невесты Принцесса больше не могла. Она слишком долго гнала из своей головы этот факт и даже позволяла себе думать о другом молодом человеке так, словно была свободна. Но муки совести скребли её сердце, и игнорировать это медленно разрывающее её на части чувство было уже невозможно.
Джулека, не ожидавшая подобных новостей, на мгновение растерялась. Все они ждали и одновременно боялись, что Маринетт полюбит Луку, жили в предвкушении развязки событий, а тем временем сердце Принцессы давно уже было занято другим?
Вот это да… Анарка будет вне себя от злости…
— И ты… любишь его? — наконец спросила Джулека, размышляя над тем, какой же будет реакция её брата на эту новость…
— Ох… — Маринетт неожиданно уронила голову на сложенные на коленях руки, съежившись, будто стараясь отгородиться от всего вокруг и даже от самой себя. — Я люблю его, конечно, люблю… Мы росли вместе, вместе познавали мир, учились всему… Он столько для меня всего сделал, защищал, поддерживал, терпел мои выходки и насмешки… Я не представляю себе свою жизнь без него… Он всегда был рядом…
— Такое ощущение, будто ты описываешь моё отношение к брату, — задумчиво проговорила Джулека, наблюдая за тем, как Маринетт поднимает на неё в момент покрасневшие от подступивших слёз глаза. — Это тот твой напарник, Кот Нуар, да?
Принцесса кивнула, и девушки замолчали, думая каждая о своём. Джулека разглядывала Маринетт, пытаясь понять, почему она расстроена до такой степени, что, казалось, сейчас расплачется? От того ли, что скучала по своему жениху, или же от того, что не была в восторге от своего положения невесты? Или просто сожалеет, что сболтнула правду?..
Тем временем, сердце Маринетт разрывали противоречивые чувства. Облегчения от того, что она раскрыла свой секрет, она так и не почувствовала. Скорее даже наоборот, на душе стало еще тяжелее.
— Джулека, только, пожалуйста, не говори об этом Луке… Я скажу ему сама, — наконец робко произнесла Принцесса.
Царевна удивленно изогнула бровь. Взгляд ее карих глаз из-под фиолетовой челки стал строгим и холодным, и всё внутри Маринетт сжалась еще сильнее.
— Хорошо, пока что я не стану. Только учти, играть с чувствами моего брата — не слишком удачная затея. Я не понимаю, что между вами происходит, я не знаю, что в голове у Луки, и я не стану допытываться, что на душе у тебя. Но я много раз видела девушек, которые приходили в этот Замок и готовы были на многое, чтобы привлечь внимание и охмурить Царя. На какие только ухищрения они не шли… И никогда ничем хорошим это для них не заканчивалось. Лука очень строг в таких вопросах, и несколько столетий наблюдения за поведением этих девиц заставили нас всех утратить малейшее сострадание по отношению к подобным личностям. Так что, если ты вдруг решила, что, воздействуя на Царя, сможешь избежать того, что приготовила для тебя Анарка, то лучше сразу брось эту затею.
— Нет, что ты, я никогда не думала ни о чем таком! — Маринетт поспешно замахала руками в знак протеста. — Я прекрасно знаю, каково это — отбиваться от назойливых ухажеров, считающих тебя выгодной партией. И ни за что не стала бы уподобляться им!
— Ладно. Надеюсь, что мы друг друга услышали и правильно поняли. Я дам тебе время разобраться в себе, никому ни о чем пока не расскажу, и тебя мучить дополнительными вопросами не стану. Маринетт, скажу честно, за ту неделю, что мы устраивали наши вечерние посиделки, ты показалась мне хорошей девушкой, и мне очень не хочется в тебе разочаровываться.
С этими словами Джулека поднялась из кресла и вышла из помещения. Но спустя всего лишь минуту после того, как Царевна удалилась, в дверь снова постучали, и в комнату проскочила Роуз, вручая расстроенной девушке выстиранную и высушенную куртку. Маринетт рассеянно поблагодарила служанку и попросила не подавать ей ужин. Аппетита после всех волнений не было вовсе, да и слишком сильно хотелось всё-таки побыть одной. Роуз пообещала больше не беспокоить Принцессу этим вечером и ушла, пожелав удачи в рукоделии.
Несколько минут Маринетт сидела на кровати, прислушиваясь к шуму за дверью, морально готовясь к тому, что в её комнату вот-вот снова ворвётся очередной посетитель. Но когда все звуки стихли, девушка с облегчением выдохнула, надеясь, что её хотя бы на какое-то время, наконец, оставили одну.
Печальным взглядом она оглядела собственную комнату, только сейчас осознав, что крепко сжимает в руках куртку, которую вручила ей Роуз. С сожалением Принцесса отметила, что теперь от предмета одежды не пахло Царём, и вспомнила, как удивилась вчера, ощутив слабый запах сыра, исходящий от куртки, и с улыбкой подумала, что, вероятно, у Плагга и Луки весьма схожие вкусы в еде.
Вот только мысль о маленьком чёрном квами снова напомнила ей про Адриана…
***
— Они ужасны-ужасны-ужасны-ужасны! Адриан, ты бы знал, как я их всех уже ненавижу! — Маринетт ворвалась в комнату напарника и с ходу плюхнулась на короткий диванчик, стоящий возле письменного стола, за которым сидел её друг. — Один краше другого. Мерзкие, меркантильные, недалёкие…
— Что, снова кто-то из женихов достал? — усмехнулся Адриан, ставя последнюю точку в своём письме и отодвигая бумагу, перо и чернильницу подальше от рук отчаянно жестикулирующей подруги.
— Только не надо называть никого из них моими женихами! — взвилась Маринетт, моментально вскочив на ноги.
Девушка, всем своим видом демонстрируя негодование и возмущение, подошла к окну и с опаской выглянула наружу, пытаясь разглядеть, есть ли среди прогуливающихся по территории замка людей кто-либо из «тройки уродцев», которые были самыми «перспективными» и самыми настойчивыми из всех претендентов на её руку и сердце.
— Ну… Рано или поздно кто-то из них всё равно этот статус займёт, — рассмеялся юноша и подошел к Принцессе, встав за её спиной и также устремив свой взгляд во двор.
— Адриан! Зачем ты меня пытаешься разозлить?! Я и так на взводе, — Маринетт сердито исподлобья посмотрела на друга и вновь отвернулась.
— Да ладно, может не всё так плохо. Не даром же говорят: стерпится — слюбится. Выйдешь замуж, нарожаешь наследников одному из этих твоих красавцев, найдешь своё женское счастье в поддержании домашнего очага…
— Наследников?! Мне страшно даже представить себя в объятиях кого-либо из этих… Брррр! А ты еще предлагаешь мне лечь с ними в постель!
— Не с ними со всеми, а с кем-нибудь одним, — продолжал потешаться Адриан, несмотря на тычки, которые щедро раздавала ему локтями Принцесса в ответ на каждый его выпад и насмешку в её сторону. — Выбери наименее противного… Ауч!
— Адриан! Еще хоть одно слово, и дальние деревни ты будешь патрулировать в одиночку целую неделю! Нет, две! — рассерженная Принцесса повернулась к своему другу лицом и ткнула его пальчиком в грудь, оставив на бархатном камзоле след от острого ноготка. — Как ты вообще мог себе представить, что я соглашусь на такое?! Я знаю, что родители любят меня и не принесут в жертву политике! Иначе, я лучше в лесном озере утоплюсь, чем отдам свой первый поцелуй кому-нибудь из этих… — Маринетт сжала кулаки и зажмурилась от негодования, стараясь то ли найти более подобающие королевской особе выражения, то ли просто примириться с отсутствием подходящих слов для описания отвратительности её кавалеров.
Что в эту же секунду ударило в голову Адриану, позднее никто из пары друзей не смог бы сказать наверняка, но следующий его поступок был чересчур эксцентричным даже для Кота Нуара, не говоря уже про скромного и воспитанного Принца.
Юноша, воспользовавшись тем, что его подруга на мгновение потеряла бдительность, обхватил голову Маринетт своими ладонями и резко притянул к себе, чуть склонившись к ней навстречу, чтобы в эту же секунду накрыть её плотно сжатые от злости губы своими.
Принцесса, широко распахнув от шока глаза, совершенно не понимала, что происходит. Она начала инстинктивно отталкивать от себя Адриана, но тот продолжал крепко удерживать её, требовательно прижимаясь к ней горячими губами. Возмущенная девушка хотела было что-то возразить, но Принц, воспользовавшись тем, что губы подруги наконец разомкнулись, не обращая никакого внимания на её сопротивление, попытался углубить поцелуй, за что тут же был весьма чувствительно укушен.
Резкая боль моментально привела Адриана в чувства, он немедленно отстранился, выпустив Маринетт из своих рук, и нервно хохотнул, потупив взгляд и стирая с нижней губы тыльной стороной ладони выступившую капельку крови.
Они оба неровно и тяжело дышали, чувствуя, как их сердца грозятся выскочить из грудных клеток. В висках Адриана пульсировал адреналин, будто бы он только что пытался приручить дикую рысь, сам не до конца осознавая, зачем она, собственно, была ему нужна. Маринетт же была встревожена и полностью обескуражена. Её руки, сжатые в кулаки, мелко тряслись, а рот несколько раз открылся и снова закрылся, словно слова застряли в её горле.
— Зачем ты это сделал?.. — наконец выдохнула она охрипшим голосом.
Принцесса смотрела на Адриана во все глаза, не веря в то, что перед ней действительно стоял её друг детства и верный напарник в одном лице, от которого она меньше всего на свете ожидала подобного поступка.
— Просто захотел… Захотел, чтобы ты перестала переживать из-за того, что твой первый поцелуй достанется какому-нибудь недостойному тебя, мерзкому, сластолюбивому, глупому…
— Так ты у нас, значит, самый достойный? — бесцветным полушепотом перебила Маринетт.
Вид Адриана, который, словно нашкодивший котёнок, понуро опустил голову и разглядывал ковёр у себя под ногами, отбил у неё всё желание злиться и скандалить. Она просто отступила, сделав несколько шагов назад, и осуждающе помотала головой.
— Маринетт, извини, я не знаю, что на меня нашло… — медленно проговорил сконфуженный Адриан, тщательно подбирая слова. — Я же всегда защищал тебя от всех невзгод и неприятностей. И меня так впечатлили твои слова, что… Я и сейчас решил… Защитить.
Принц понимал, что его оправдания были еще более нелепыми, чем их поцелуй. А Маринетт уже вообще ничего не понимала. Словно пробираясь сквозь густой туман, она предприняла усилие, чтобы вновь сдвинуться с места, и, не говоря больше ни единого слова, медленно вышла из помещения, аккуратно прикрыв за собой дверь.
***
Очнувшись от собственных воспоминаний, Принцесса почувствовала на своих щеках влажные дорожки от слёз. Выпустив из рук куртку, которую так трепетно прижимала к груди, она потянулась к тумбочке, на которой стоял стакан с водой.
Сделав несколько глотков, чувствуя, как прохладная жидкость омывает изнутри её растерзанную душу, Маринетт думала о том, что, если бы в тот день она открыто высказала своё негодование, если бы после поговорила с Адрианом, объяснив ему, что подобного рода защита ей была не нужна, то он бы не решился позднее сделать ей предложение. И, возможно, сейчас ей было хотя бы чуточку легче…
Помолвка Маринетт и Адриана состоялась незадолго до похищения девушки, и о ней знали пока лишь самые приближенные к паре люди. Сама Принцесса еще до конца не осознавала тот факт, что скоро станет женой Кота Нуара. Иногда ей казалось, что вся эта затея несерьёзна и больше напоминает какой-то розыгрыш или глупую игру. Конечно, Адриан в качестве супруга был гораздо предпочтительнее, чем кто-либо другой из претендентов на её руку, но она до сих пор не могла принять тот факт, что в её жизни не будет такой же красивой истории любви, как в детских сказках. В книжках, которые она читала, когда была маленькой, Принцессы неизменно выходили замуж за Принцев, влюбившись в них с первого взгляда. И нигде не было написано о том, как девушка вынужденно шла на поводу у обстоятельств, выбирая меньшее из зол.
После того, как Адриан сделал ей предложение, она не спала сутки, пытаясь взвесить все за и против. И всё это время, а затем и каждый день после состоявшейся помолвки Маринетт пыталась убедить себя в том, что, если она уважает, ценит и доверяет собственному будущему мужу, то ей на самом деле невероятно повезло. Ну а любовь, возможно, удастся вырастить со временем. Хотя и её лучшая подруга Алья, и Тикки не слишком поддерживали решение Маринетт и предлагали не торопиться с согласием. Но девушке настолько надоели навязчивые женихи, что она предпочла скрыться от них за спиной Адриана. Ведь надежды на то, что когда-нибудь появится человек, который сможет, как в сказках, с первой встречи поразить её сердце, у Принцессы давно уже не было.
Но именно теперь, когда, казалось, всё было решено, в её сердце ворвался Лука.
Признаться самой себе в том, что именно её похититель и стал тем, кто разжег в ней
то самое чувство, Маринетт было нелегко. И хуже всего было от того, что теперь она понимала — в случае её благополучного возвращения домой её помолвка, которая и без того не казалась хорошей затеей, теперь станет для неё столь же невыносимой, как если бы её женихом стал любой из «тройки уродцев». А её уважение и сестринская, как правильно предположила Джулека, любовь к Адриану лишь усиливали чувство вины перед ним.
Только вчера она осознала, что действительно впервые в жизни по-настоящему влюбилась.
Только сегодня утром ей впервые намекнули на то, что её чувства могут быть взаимны.
И только сейчас она поняла, что не так уж и хочет возвращаться домой, ведь дома она никогда не сможет быть счастлива в любви, а её сердце, по-видимому, навсегда останется в этом Замке…
Лишь только мысли о родных и близких, о родителях и об Адриане, который был по сути хорошим другом и верным напарником, заставили её отгородиться от собственного дурного предчувствия о своей печальной судьбе.
Быть может, всё не настолько ужасно, как кажется ей сейчас? Может, она, как и Роуз, излишне впечатлительна, и атмосфера здешних каменных стен так действует на неё, заставляя романтизировать своё положение?
Размышлять обо всём этом больше не хотелось, ведь чем дольше она пыталась распутать клубок из собственных принципов, чувств и предположений, чужих намёков и открытых угроз, тем сильнее в нём увязала. Хотелось хотя бы на время выкинуть всё лишнее из головы и заняться каким-то простым и понятным делом. Например, рукоделием.
До поздней ночи Маринетт возилась с курткой Царя, позволив себе лечь спать лишь тогда, когда уставшие глаза перестали различать игольное ушко, а отвыкшие за последние недели от мелкой работы пальцы отказались вставлять нитку в неуловимое отверстие. Девушка встала из-за стола, сладко потянувшись, потушила настольную лампу и легла в постель, с наслаждением опустив голову на мягкую подушку. Усталость быстро брала своё, и, стремительно проваливаясь в сон, Принцесса успела лишь порадоваться тому, что этот день, полный непрошенных гостей и тревожных размышлений наконец-то закончился, ещё не подозревая, как сильно она ошибалась.
Спустя несколько минут после того, как в комнате погас свет и стихли все звуки, ближайшее к кровати окно приоткрылось, и в помещение проникла чёрная тень. Тёмный мужской силуэт почти бесшумно проскользнул мимо спящей девушки, на секунду задержался у стола, на котором всё ещё были разбросаны принадлежности для шитья и лоскутки ткани, и опустился в отодвинутое к дальней стене кресло.
Вот только размеренное дыхание Принцессы сменило ритм еще на середине пути таинственной «тени» по комнате, что без труда уловили чувствительные уши ночного гостя. Поэтому голос, неожиданно нарушивший тишину, совсем не удивил его, но, однако же, заставил мысленно поморщиться от досады.
— Нуар?..
