***
Почти всю ночь накануне бала Джулека не сомкнула глаз. Ощущения были такие, словно давно забытая болезнь снова захватывала её тело, не позволяя Царевне двигаться и даже дышать без боли, но в её нынешнем состоянии было одно существенное отличие — боль была не физическая, а душевная. Сердце девушки болело за брата. Грудь сдавливало, голова казалась непомерно тяжелой, и Джулека никак не могла найти себе места на собственной просторной кровати. Она металась по подушкам почти до самого рассвета, размышляя над всем, что происходило в стенах их Замка в последние недели. Все они были так безрассудны… И так жестоки. Шести с половиной сотен лет заточения в Замке оказалось достаточно, чтобы забыть про такие чувства, как сострадание и сопереживание. А они ещё ругали Анарку за потерю человечности… Поселить у себя девушку, заставить её полюбить Царя, а потом убить, чтобы их семья еще как минимум полтысячелетия смогла жить и мудро править Царством (которое, если быть честным, и правда буквально расцвело за годы правления Луки). Их план был жесток, но казался маленькой жертвой во имя большого блага. И после всего того, что происходило с их семьей за эти века, они считали, что вполне смогут пойти на эту маленькую сделку с совестью. Но кто мог подумать о том, что кандидатура, подобранная Анаркой на роль Сосуда, станет настолько совершенной для самого Луки… Оказалось, что не зря все магические ритуалы указали именно на эту девушку. Её сердце было буквально создано для того, чтобы хранить жизненные силы сына Хаоса, ведь они подходили друг к другу как нельзя лучше по всем параметрам. Их союз мог стать идеальным. И разве можно было теперь лишить Луку его единственного шанса обрести своё счастье и любовь? Джулека не могла так поступить, поэтому полностью разделяла стремление брата спасти Маринетт. Но вот то, что он хотел разбить девушке сердце и отправить домой, считая, что так убережёт её от участи, уготованной ей Анаркой, возмущало Царевну до глубины души. Да, мысль о том, что его любовь в безопасности, будет согревать его душу, но разве сможет он быть счастливым вдали от неё? Разве будет после этого таким же, как прежде? Разве не будет он смотреть на собственную сестру, думая о том, чего ради неё лишился? Джулека знала, что брат никогда не станет ни в чем упрекать её, никогда не обвинит, никогда не скажет ей дурного слова, ведь он любит её и делает всё возможное ради её здоровья и благополучной жизни. Но, кажется, шести веков самопожертвования вполне достаточно… Она прожила по-настоящему долгую жизнь. Более длинную, чем могла прожить, даже не будучи тяжело больной. Мама и брат подарили ей бесценный подарок, за который она была им благодарна, но теперь и мама, и Лука страдали, продолжая влачить такое существование. А могла ли наслаждаться своей жизнью сама Джулека, зная, что дорогие её сердцу люди несчастны? Что ждёт её в случае осуществления плана Анарки? Еще полтысячелетия заточения в каменных стенах Замка, где единственной отрадой были балы, устраиваемые раз в десяток лет? Собственных детей ей не суждено было иметь, быть счастливой в любви при всех их обстоятельствах — тоже. Никаких особенно выдающихся способностей к наукам или искусству она так и не проявила. Ради чего она живёт? Какой след оставит после себя, если её существование продлится еще на несколько веков? Изменится ли что-то в их жизни к лучшему? Наверняка Роуз и Марк вскоре покинут их, ведь все слуги рано или поздно уходили в поисках собственного счастья, которого в этом Замке обрести было просто невозможно. И вместо них затем придут другие, которые тоже в конце концов уйдут, и каждый уход людей, становившихся почти семьей для Куффенов, будет восприниматься болезненно. Джулека знала, что и их с Лукой мать уйдёт к русалкам в моря, передав дочери премудрости ритуала. Мама мечтала наконец избавиться от необходимости ежедневно бороться с инстинктами русалки, которые сводили её с ума. Обернуть вспять её обращение было невозможно, но сама Анарка не раз говорила о том, что наблюдение за жизнью собственных детей в течение шести веков стало лучшим предсмертным подарком, о котором она и не мечтала. Теперь же ей хотелось уйти, как бы страшно это ни звучало. Ей хотелось освободиться от нескончаемых мук и ежедневной внутренней борьбы, и, как бы больно ни было это осознавать, пришло время её отпустить. Ну, а Лука останется с сестрой так долго, как только сможет, наверняка закрывшись в своих комнатах, наблюдая издалека за короткой по их меркам жизнью Маринетт (а ведь он явно не сможет забыть Принцессу даже после её смерти) и стараясь найти способ им с Джулекой прожить как можно дольше. А ведь, если бы не необходимость обновлять Стазис ради жизни сестры, Лука смог бы жениться на Маринетт, прожить нормальную человеческую жизнь, воспитать своих собственных детей, которые стали бы не менее мудрыми и справедливыми правителями для Царства. Жизнь пошла бы своим чередом. И это было бы правильно. Джулека с радостью обменяла бы все свои сотни лет жизни на один единственный год, в течение которого смогла бы видеть своих близких радостными, беззаботными и весёлыми, такими, какими они никогда не были в стенах этого Замка. Особенно Луку, который больше всех имел права на личное счастье, ведь он с малых лет беспокоился и заботился о других в ущерб себе. Но возможности для такого обмена у Джулеки не было. Возобновившись, болезнь не дала бы ей прожить и пары дней. Зато у Царевны была возможность всё это прекратить. И это было единственным верным решением. Так будет лучше для всех. Одна потеря во имя общего блага. Ведь именно так было задумано изначально? А её уход брат переживёт. Время же лечит?..***
Маринетт сидела на стуле перед разложенным на кровати бальным платьем и никак не решалась его надеть. Настроение девушки было совсем не праздничным. Последние дни она провела в своей комнате в глубоких размышлениях, отмахиваясь от настойчивых расспросов Роуз и вяло реагируя на беспокойство верной квами. Меньше всего ей хотелось говорить с кем-либо о том, что случилось несколькими днями ранее между ней и Лукой. В её сердце жила надежда на то, что произошло какое-то недоразумение, и скоро все проблемы решатся, Царь станет свободнее от своих неотложных, вызванных предстоящим балом дел, и они наконец смогут объясниться. И всё будет хорошо… И больше всего на свете Маринетт боялась того, что кто-то другой озвучит вслух сомнения, что украдкой разъедали её сердце. Действительно ли он любит её? Она так отчётливо тогда в Оранжерее читала в его глазах о том, что все её чувства взаимны, так была счастлива в тот момент, что сейчас ей казалось это далёким, нереальным сном… Ей нужно было подтверждение его чувств, она жаждала этого, но сильнее слов она мечтала о его прикосновениях. Тот момент, когда он выпустил её из своих объятий после проделок непонятного тритона, она восприняла как невосполнимую потерю. Быть с ним, касаться его казалось чем-то естественным, совершенно правильным. И только теперь она понимала, насколько неполными были ощущения от жизни в его отсутствии. Мир будто бы на миг приобрёл, а затем вновь утратил половину своих красок, и после этого довольствоваться лишь частичной яркостью Маринетт абсолютно не хотелось. Она уже почти не думала о предстоящей ей миссии, решив, что должна решать проблемы по мере их поступления, и самой главной проблемой для неё сейчас было отсутствие Луки рядом с ней. Бал был шансом увидеться с Царём, но плохое предчувствие сдавливало сердце Маринетт. Вряд ли им удастся поговорить наедине при таком скоплении народа. И потом, что значили его слова о том, что далеко не всё бывает к лучшему? Что произошло в тот день в Оранжерее? Анарка была против того, чтобы они были вместе? Она хочет им помешать? И на балу наверняка она тоже будет следить за ними… Слишком многое было не ясно. Слишком тяжело было у неё на душе. И к тому же был ещё Адриан, который мог в любой момент проникнуть в Замок, и Принцесса боялась, что он, как всегда, не разобравшись в ситуации, мог натворить что-то непоправимое, причинить кому-то вред или просто выкрасть её, не дав объясниться с Лукой. Поэтому все эти дни до бала она жила как на иголках, отвлекаясь лишь на рукоделие и разговоры с Тикки на посторонние темы. Хотя признаться маленькой квами в своей новой влюбленности и кратко рассказать о том, что происходило в дни её отсутствия, Маринетт всё же пришлось. И какова же была радость Принцессы, когда мудрая подруга, внимательно выслушав её историю, сказала, что Царь действительно проявил себя с неплохой стороны, и её симпатия к нему вполне логична. Хотя Тикки не забыла и предупредить Принцессу о том, что ей всё же стоило по-прежнему быть начеку, опасаясь подвоха и обмана если не со стороны самого Луки, то со стороны его семьи и, в особенности, от Анарки. И вот, когда настал день, на который был назначен бал, Маринетт, снедаемая сомнениями, сидела в своей комнате и пыталась придумать, как ей отказаться от присутствия на празднике. В этом состоянии её и застала Джулека, как всегда зашедшая без стука. Царевна была необыкновенно воодушевлена. Все её ночные размышления привели к тому, что теперь она чувствовала себя гораздо легче. Словно с таким трудом принятое решение позволило нескольким увесистым камням упасть с её сердца. Она знала, что действует правильно, что сможет впоследствии сделать нескольких важных для неё людей счастливыми, и теперь ей нужно было лишь следовать четко выверенному плану, а пока можно наслаждаться балом, подготовкой которого она так тщательно занималась все эти дни. Этот праздник должен был стать лучшим в её жизни. Пусть и последним. И когда Джулека увидела задумчивую и грустную Маринетт в повседневном, а не маскарадном костюме, то она с трудом удержала в себе порыв подхватить, встряхнуть, закружить ни о чём не подозревающую Принцессу и рассказать ей, что вот-вот всё образуется, и они с Лукой смогут быть вместе, не боясь никаких «миссий» и прочих опасностей. Но нужно было молчать, иначе её план могли сорвать, не приняв её жертву. Поэтому Джулека лишь цокнула языком и, подперев руками бока, с упрёком спросила Принцессу: — Маринетт, я понимаю, что в последнее время ты не в настроении и теперь, вероятно, не хочешь участвовать в празднике, но я спросила у Анарки разрешение о твоём присутствии на балу ещё до перемен на твоей душе, и она согласилась при условии, что я буду лично следить за тобой и не отойду от тебя ни на шаг, а как я смогу следить за проведением торжества и общаться с гостями, сидя в твоей комнате? Боюсь, что переносить всё сюда уже поздно, да и не получится — помещение слишком маленькое… — Ох, Джулека, я действительно не уверена, что моё присутствие на вашем балу — хорошая идея, — прервала Маринетт поток беззаботной речи подруги. — Мне было любопытно посмотреть на всё происходящее и на то, как ты всё подготовила, но и тебе со мной возиться будет несподручно, да и я, кажется, себя не слишком хорошо чувствую сегодня… — Хватит хандрить, Принцесса. С тобой мне будет даже веселее, да и Лука наверняка расстроится, если ты не придёшь на праздник в честь Дня его Рождения. — Что?! В честь чего?.. — Маринетт широко раскрытыми глазами уставилась на Царевну и не сразу смогла сформулировать своё удивление. — Я думала, что сегодняшний бал — это просто традиция… — Всё верно, традиция отмечать каждый десятый День Рождения Царя. Первое столетие мы устраивали нечто подобное каждый год, пока Луке не надоело. Но эти балы — мой единственный способ общения с внешним миром, поэтому совсем отменять эту традицию он не стал. Даже в годы войны, хоть обеспечение безопасности гостей было весьма затруднено и требовало больших усилий, мы не делали исключений. Ох, Лука столько всего делал для меня всегда… Все эти годы… — Джулека грустно покачала головой, но затем снова вернула своему голосу былой энтузиазм. — Вообще Царь не любит говорить об истинной причине праздника, так как якобы не видит смысла отмечать Дни Рождения, ведь сколько бы лет он ни прожил на свете, ему так и остаётся двадцать… Всё как раз и началось с того, что он очень ждал своего двадцать первого Дня Рождения, но потом произошла вся эта история со Стазисом… И в конечном итоге мы всё равно устроили ему этот праздник, который перерос в традицию. Но Лука продолжает называть всё это фарсом и до сих пор участвует в этих мероприятиях только ради меня. — Но… Ему ведь только на вид двадцать? Он же действительно прожил все эти века… — Шестьсот пятьдесят лет, если быть точной. Да, я такого же мнения, как и ты. Но Луку иногда невозможно переспорить… Хотя я не виню его в том, что ему предпочтительнее считать себя двадцатилетним мальчишкой, чем шестисотлетним стариком, — Джулека улыбнулась, а затем ткнула тонким изящным пальцем в лежащее на кровати платье. — Ну так что, ты собираешься одеваться на бал? Роуз очень старалась, выбирая тебе наряд. — Хорошо, я пойду… Если ты выполнишь одну мою просьбу. Передашь Луке мой подарок? — Принцесса, заметно нервничая, открыла дверцу своей прикроватной тумбочки и достала оттуда аккуратный свёрток. — Я хотела передать ему лично… Но боюсь, что вряд ли мы сможем встретиться и нормально поговорить на балу или после него. А дарить подарки с опозданием не в моих правилах, поэтому не могла бы ты отдать ему это до начала бала? Джулека удивленно кивнула и приняла свёрток из рук Маринетт. — Мне показалось, ты не знала о Дне Рождения? — Я и не знала, просто хотела сделать для Луки кое-что… И мне просто повезло, что я успела закончить как раз к празднику, — Принцесса смущенно пожала плечами. Она старалась не смотреть на Джулеку, понимая, что раскрывается перед ней со слишком личной стороны, но и оставлять Луку без подарка ей тоже не хотелось. — Можно я посмотрю? — спросила Царевна и, дождавшись неуверенного кивка, осторожно развернула обёрточную бумагу. — Ого… Это ведь его куртка? Он недавно сказал мне, что случайно порвал её и выбросил. Так это была неправда? — Он правда её порвал, а я не дала Роуз её выбросить, — немного слукавила Принцесса, чтобы не раскрывать лишних подробностей, о которых Джулека могла не знать. — И зашила… — Ух ты! Ничего себе! — воскликнула в искреннем удивлении Царевна, увидев аппликацию, над которой несколько дней трудилась Маринетт. — Это невероятно красиво… — Думаешь, ему понравится? — робко спросила девушка, краснея еще больше. — Я уверена в этом… Тем более такой рисунок… Маринетт, а почему именно змея? — Это может быть глупо… Но мне приснился сон, в котором Лука превращается в огромного изумрудного змея… Я плохо помню детали сна, но этот его облик так поразил меня, что я решила воплотить его на куртке. И к тому же эта его татуировка… — Надо же… Не буду спрашивать, откуда ты знаешь, что именно изображено на теле моего брата, — Джулека многозначительно глянула на Принцессу, и та готова была провалиться сквозь землю от зашкаливающего смущения. — Но неужели он тебе рассказывал про своё участие в войнах? Он ведь ненавидит об этом вспоминать. — Нет, ничего такого он мне не говорил… — озадаченно ответила Маринетт. — Хм… — Джулека задумчиво отвернулась к окну и будто бы сама с собой продолжила рассуждать, не обращая внимания на Принцессу, которая теперь завороженно пыталась уловить каждое её негромкое слово. — Либо ты что-то не договариваешь мне, либо вы действительно настолько чутко чувствуете друг друга… — и, чуть помедлив, пояснила: — Как я уже говорила, в самом начале правления нашей семьи мы воевали с другими государствами, которые нападали на нас, считая Луку недостаточно опытным правителем. Враги думали, что смогут легко расширить свои границы за счет присоединения нашего Царства… И нам приходилось отстаивать своё право на владение этими землями. Но Лука не из тех людей, что могут стоять в стороне, распоряжаясь войсками на расстоянии. Он бился наравне со всеми и всегда был в первых рядах. Но, конечно, будучи уже тогда достаточно сильным магом, он не чурался пользоваться своими способностями против вражеских войск. Самым действенным и самым любимым его боевым обличьем был облик огромной изумрудной змеи, очень похожей на ту, что ты изобразила на его куртке. И если ты действительно ничего не знала об этом, то это просто невероятное совпадение… Маринетт отрицательно помотала головой, подтверждая, что впервые слышит эту историю, но неожиданно испуганно уставилась на Джулеку: — Но тогда… Раз ты говоришь о том, что Лука не любит вспоминать своё военное прошлое, значит, ему не понравится то, как я переделала куртку? Змея ведь будет прямым напоминанием… — Я уверена, что ему понравится. Если бы ему не нравились змеи, он бы не использовал этот облик и не делал бы себе ту татуировку. К тому же то, что было сделано для него твоими руками, ему просто не может не понравиться. Так что не волнуйся. Одевайся, я приду за тобой через полчаса. С этими словами Джулека аккуратно завернула куртку обратно в бумагу и вышла из комнаты, оставив Маринетт одну справляться с краской на её щеках и бешено колотящимся сердцем.***
— Натаниэль… Для того, чтобы найти здесь Маринетт, потребуется целая вечность… — прошептал Адриан на ухо своей рыжеволосой спутнице, удрученно разглядывая разномастную толпу, разместившуюся в большом, торжественно украшенном зале. Бал был в самом разгаре. Несмотря на то, что никто из царской семьи еще не почтил гостей своим присутствием на празднике, почти все приглашенные уже собрались и вовсю развлекались. Огромное количество людей в самых разных пёстрых масках танцевали, смеялись, общались между собой и поглощали причудливые закуски с фуршетного стола. Такого большого скопления народа Адриан не видел ни на одном из торжественных приемов в своём родном Королевстве и теперь рассеянно оглядывался, пытаясь понять, каким лучше образом структурировать свои поиски. К тому же не было никаких гарантий, что Маринетт находилась именно среди гостей, а не в каком-нибудь темном подземелье в одном из подвалов Замка. — Не называй меня так, — зашипела в ответ девушка, изящно обмахиваясь невероятной красоты веером, украшенным тонким черным кружевом. — Натаниэль вообще-то сегодня ты. Лучше тебе об этом не забывать. И, к сожалению, я тебе сегодня помочь ничем не смогу, ты же знаешь, что меня позвали не просто так, а по какому-то делу… Адриан тяжело вздохнул, поправив неудобно сидящую на носу резную маску, которую накануне придирчиво выбрал ему Натаниэль, достав из своих сундуков к огромному удивлению Принца целый десяток разных маскарадных нарядов. — Я всё-таки не понимаю, как ты мог согласиться на работу, даже не узнав, в чем состоит её суть. — Во-первых, я доверяю Луке. Я работаю на него уже не первый год, и ни разу он не поручал мне что-то такое, с чем я не мог справиться. К тому же, он всегда страховал меня, если задание было слишком опасным. А во-вторых, благодаря этой работе ты получил приглашение в Замок, как и хотел. Адриан сердито нахмурился. Сам Лука и всё, что было связано с Замком, ему откровенно не нравились. Этот подозрительный тип сначала заявлял, что не имеет никакого понятия о местонахождении Маринетт, а затем даёт Натаниэлю задание выкупить её Талисман Удачи у бандитов, намекнув, что девушка может оказаться в Замке во время бала… В тот вечер, когда Кот Нуар узнал про Серьги, он пытался догнать царского помощника, но его собственный Талисман был практически разряжен, поэтому Адриан вместе с порядком уставшим за день Плаггом снова остался один в тёмном лесу. Но в этот раз ему повезло больше, и Натаниэль нашел злого и раздосадованного Защитника прежде, чем тот вновь попал в лапы местной нечисти. Но уже вечером следующего дня Натаниэль получил от Луки послание с просьбой выполнить очередное поручение. К письму прилагался немалый аванс и приглашение в Замок на имя «Натаниэля Курцберга со спутницей». Полночи Адриан возмущался, сначала отказываясь разделить с новым другом приглашение, а затем всеми силами противясь надевать женское платье. Но, в конечном счете, когда Принц сдался, а Натаниэль даже умудрился примерить на него несколько нарядов из гардероба своего альтер эго, Плагг, всё это время не прекращавший от души веселиться (пару раз квами даже рассмеялся до слёз, чуть было не подавившись своим драгоценным сыром), наконец спросил, почему его хозяин не хочет прийти в Замок под именем самого Натаниэля, взяв последнего в качестве спутницы? И вот теперь Адриан стоял посередине огромного сводчатого зала вместе с красивой рыжей девушкой, держащей его под руку, нервно оглядывался по сторонам и жалел, что более конкретного плана действий они так и не придумали. — Это Вы — Натаниэль? — неожиданно прозвучал звонкий голос, и молодые люди вздрогнули, синхронно обернувшись на звук. Перед ними стояла миниатюрная блондинка в достаточно скромном платье, белоснежном фартуке и в кипенно-белой маске на лице. Эти нехитрые атрибуты носили на балу все немногочисленные слуги Замка, выделяясь из разноцветной толпы. Девушка смотрела на гостей с доброжелательной улыбкой, ожидая ответа, и Натаниэль тихонько пнула Принца локтем, выдёргивая того из напряженного оцепенения. Адриан, постаравшись принять как можно более невозмутимый вид, молча кивнул, и Роуз, прикрыв рот ладонью, хихикнула: — В таком случае, можно я заберу Вашу очаровательную спутницу? Его Величество ожидает её по очень важному делу. Надеюсь, Вы не будете скучать, наслаждаясь балом без неё. Дождавшись повторного, менее уверенного кивка Адриана, служанка ухватила Натаниэль под руку и вместе с ней быстро растворилась в толпе. — Ну вот мы и остались одни, Плагг. Ты случайно не чувствуешь присутствия Тикки? — прошептал Адриан, продолжая внимательно разглядывать каждую брюнетку, что попадалась на глаза. — Я же уже говорил, парень. На Замок наложены какие-то заглушающие чары. Магия квами здесь не работает, я не могу чувствовать Тикки, как и не могу трансформировать тебя, — проворчал Плагг откуда-то из-за ворота Адриана. Черному котёнку крайне не нравилось его беспомощное состояние, и он заметно нервничал. — Извини, просто я думал, вдруг вы с Тикки можете чувствовать друг друга как-то иначе… не магически. Но Плагг в ответ лишь промолчал, поглубже зарывшись в складки одежды Принца и демонстрируя крайнюю степень недовольства сложившейся ситуацией. Адриан глубоко вздохнул, смирившись с тем, что разбираться во всём и искать Принцессу ему придётся в одиночку, и начал выглядывать кратчайший путь к столам с закусками, надеясь, что среди еды найдётся что-то сырное, способное хоть немного поднять настроение маленькому квами. Но неожиданно его внимание привлекла блондинка, которая визгливо отчитывала невысокого зеленоглазого брюнета в униформе слуги. Адриан моментально проникся сочувствием к худощавому парню, который буквально сжался под напором разбушевавшейся, отчаянно жестикулировавшей девицы. Но, в тот момент, когда девушка резко встряхнула волосами, демонстрируя крайнюю степень своего возмущения, золотистая, в тон пышному платью маска слетела с её лица, и Принц чуть было не вскрикнул от неожиданности: — Хлоя?!***
После недолгих блужданий по тёмным коридорам Замка Роуз привела Натаниэль в небольшую комнату и, слегка поклонившись, вышла, закрыв за собой дверь. Рыжая девушка, неуверенно переступив с ноги на ногу, начала разглядывать помещение, но её внимание тут же привлёк стоящий возле письменного стола манекен в изысканном, дорогом маскарадном костюме и в длинной темно-синей мантии, очень похожей на царскую. Натаниэль хотела было подойти поближе, чтобы лучше разглядеть наряд, но неожиданно краем глаза заметила тёмный мужской силуэт у дальнего окна слева от себя. Она вздрогнула и быстро обернулась в сторону напугавшего её человека, но тут же с облегчением выдохнула. Перед ней, задумавшись о чем-то своём и глядя куда-то в темноту Леса, стоял Лука, одетый в свою привычную куртку с капюшоном. Но теперь на его спине красовалась большая, извивающаяся причудливыми кольцами змея с оскаленной пастью, выполненная в виде аппликации из изумрудно-зелёной ткани. Взгляд вышитых золотыми нитями глаз с вертикальными зрачками, казалось, пронизывал насквозь, и Натаниэль невольно восхитилась искусной работой. — Лука? Девушка попыталась привлечь к себе внимание слишком глубоко ушедшего в себя молодого человека, но когда тот обернулся на звук своего имени, Натаниэль внутренне сжалась, успев заметить в его бирюзовых глазах настоящую бурю из эмоций и переживаний. Она и раньше не раз замечала, каким тяжелым, глубоким и в то же время завораживающим был взгляд помощника Царя, словно он был гораздо мудрее и старше своих лет (хотя выглядел Лука практически её ровесником), но сейчас на дне его глаз читалась целая гамма новых, невиданных ранее эмоций, преобладала над которыми невероятная печаль, от чего грудь Натаниэль сдавило ледяными тисками волнения и сопереживания. Но уже через мгновение Лука встряхнул двухцветными прядями волос, наваждение исчезло, а его лицо приняло прежний невозмутимо-равнодушный вид. — Натаниэль, ты вовремя. Хорошо, что Роуз быстро тебя нашла, почти все гости уже в сборе, и пора приступать… Надеюсь, ты согласишься выполнить моё новое задание, — как и всегда, он сразу же приступил к обсуждению дел, не растрачивая время на прочие любезности. — Оно… хм… весьма необычно. Но у тебя, как у человека, привыкшего менять свой облик, не должно вызвать особого труда его выполнение. Лука замолчал и подошел к письменному столу, на котором лежала открытой большая старинная книга. Натаниэль молча наблюдала за ним, решив не задавать лишних вопросов, пока не услышит суть самого дела, которое ему предстояло выполнить. И Лука вновь не заставил долго ждать объяснений. — Сегодняшнее задание очень важно для меня. Но, прежде чем я его озвучу, хочу тебя предупредить о нескольких вещах. Во-первых, ты должен будешь пообещать, что никогда никому не расскажешь о его сути, даже Адриану, с которым ты пришел на бал, — дождавшись кивка рыжеволосой, Лука продолжил. — Во-вторых, мне придётся признаться тебе кое в чём, о чём ты тоже не должен будешь рассказывать ни единой живой душе. Но после того, как ты узнаешь правду и выполнишь моё задание, я пойму, если ты больше никогда не захочешь иметь со мной дела, так как я долго обманывал тебя, и это было нечестно с моей стороны. Но мне бы очень хотелось, чтобы ты не отказался выполнить мою просьбу сегодня. Это и правда очень важно. Я доверяю тебе и рассчитываю на тебя и твоё понимание. Натаниэль неловко теребила в руках сложенный веер, не зная, как реагировать на слова Луки. Она всегда прекрасно понимала, что у помощника Царя могут быть свои тайны, он никогда особо не распространялся о себе, и его поведение часто вызывало много вопросов, поэтому сейчас она безуспешно пыталась догадаться о том, что такого страшного мог скрывать человек, которого, несмотря ни на что, она считала своим другом, что после раскрытия правды ей больше не захочется с ним общаться. Тем более после всего того, что он сделал для неё. Поэтому, не дождавшись продолжения речи, она чуть дрожащим голосом ответила: — Я всегда буду благодарна тебе за твою помощь и твою дружбу, Лука. И я тоже доверяю тебе. За все годы, что я работаю на тебя, ты ни разу не подставил меня и ни разу не позволил усомниться в целесообразности и приемлемости того или иного задания. Я, как всегда, готова приложить все свои усилия, чтобы не разочаровать тебя и выполнить всё, что ты скажешь… Так о чём ты хочешь попросить? Лука, выслушав ответ Натаниэль, задумчиво кивнул и уселся на краешек стола, сложив на груди руки. — Я хочу, чтобы на сегодняшнем празднике ты принял облик Царя и общался с гостями от его имени. Натаниэль удивленно моргнула, затем недоверчиво изогнула бровь, стараясь понять, не шутит ли над ней этот человек. — Вообще-то, я не умею принимать обличья других людей. Ты ведь знаешь. — Об этом не волнуйся, я тебя заколдую. Благодаря твоей природе, у тебя весьма гибкая сущность и аура, иллюзия получится невероятно точной. Я уверен, что никто из присутствующих в Замке ни за что не догадается. Ну и, конечно, мы тебя переоденем… Натаниэль проследила за жестом руки, указавшей на манекен, и сглотнула ком, подступивший к горлу. — Лука, я ведь совершенно не знаю, как поддерживать светскую беседу, о чём говорить. Там же наверняка будут люди, знакомые с Царём, будут что-то спрашивать у меня… — Не волнуйся, знакомых будет крайне мало, и их всех возьмёт на себя Джулека — это сестра Царя. Единственные люди на балу, с кем тебе нужно будет общаться, это девушки, но они, как правило, болтают за двоих. В этом и проблема. Царю совершенно не хочется в очередной раз терпеть эти толпы девиц, которые буквально вешаются на него каждый подобный приём. Поэтому разбираться с ними придётся тебе. Более того, среди них тебе необходимо выбрать самую активную, прилипчивую и наименее приятную и привести её сюда в конце вечера. Тут вас будет ждать Роуз, с которой ты уже знаком. Она встретит девушку, а тебе отдаст вторую часть вознаграждения. Ну, а дальше ты можешь быть свободен. Задание не такое уж и сложное, как может показаться на первый взгляд, я уверен, что одна из этих девиц сама потребует тебя увести её прочь от толпы. Уговаривать кого-то и уводить силой не нужно. — Но… Я даже ни разу не видела этого вашего Царя. Характерные жесты, манера говорить — это всё ведь тоже очень важно, и знающие люди на расстоянии смогут определить, если что-то будет не так. Даже если их будет отвлекать… Натаниэль замялась, пытаясь вспомнить имя сестры Царя, но от волнения совсем запуталась в собственных мыслях и неловко замолчала, с мольбой взглянув на Луку. Но он красноречивого взгляда оценить не смог, так как именно в этот момент потянулся к одному из ящиков письменного стола и, открыв его, достал предмет, от вида которого сердце рыжей буквально рухнуло в пятки. — Вот мы и приблизились ко второму нюансу моей просьбы, — произнес Лука, разглядывая вещь, которую небрежно вертел в руках. — Дело в том, что Царь — это я. А уж мою манеру поведения ты знаешь получше многих, — и он протянул открывшей в изумлении рот девушке украшенную драгоценными камнями царскую корону. — Ну что, Натаниэль, ты примешь условия этой сделки?