Единожды сгубивший

      Сумерки подбирались все ближе к ранчо, медленно наступая из-за горизонта. К вечеру ничуть не распогодилось и небесную лазурь затянуло сире́невой акварелью, разбавленной густыми мазками бурых туч. Из приоткрытого окна своей спаленки мой взор путешествовал далеко за пределы досягаемого, изредка возвращаясь на чужие просторы.       Томас и Тоби с минуты на минуту должны были воротиться с рыбалки. Тетушка поспешала с ужином, снизу доносился чудеснейший запах свежеиспеченного хлеба и чего-то сладкого. Дабы вновь не навлечь на свою голову страшный гнев дядюшки, я поспешила вниз. Кэтлин просила не утруждать себя в готовке ужина и уверяла, что сама вполне способна приготовить его в одиночку. Дома я никогда не занималась такими банальностями, потому как у нас имелась прислуга. Временами же матушка распускала служанок и занималась хозяйством в свое удовольствие, к чему приобщала и меня.       Спускаясь вниз, я нервно теребила подол тетушкиного платья, что она любезно мне одолжила. В душе я лелеяла надежду, что по возвращении Томас оставит обиды ко мне и все начнется с чистого листа.К сожалению, мне не в первой приходилось знавать дядюшкин крутой нрав. Большую часть времени он был не в духе, словно ненавидел весь этот свет. Весь, кроме горячо любимой жены Кэтлин и ее сестры. С моей матушкой у них были весьма теплые отношения, не смотря на то, что Томас, в силу своей натуры, старался никак не выдавать того. Что-то в Оливии заставляло угрюмого Томаса Бойда не хмурить кустистые брови, а серый печальный взгляд его тут же теплел, стоило им пересечься глазами.       Я не успела встретиться с тетушкой. Встретиться наедине, замерев на третьей ступеньке снизу. В дверном проеме, ухватившись обеими руками за косяки, висел вымокший насквозь дядюшка Томас. Голова его была опущена, прилипшая рубашка наспех застегнута, по босым ногам стекала вода.       Кэтлин глушила кухонным полотенцем рвущие грудь рыдания, прижав ткань крепче ко рту. Сердце ухнуло в пятки. Я крутила головой, выглядывая Тобиаса. Мальчишки не было рядом. — Где Тоби? — спускаясь на ватных ногах, опасливо пролепетала я.       Тетушка отняла тряпку от лица и уперлась в меня раскрасневшимися глазами. Ее тело подпрыгивало от редких всхлипов. — Где Тоби, тетушка Кэт?       Томас поднял голову и впервые на моей памяти его взгляд выражал не́что иное, совсем не присущее его нраву. Гримаса боли на его лице напомнила мне день похорон моей матушки Оливии, отчего по спине пробежал колючий холодок, а фигуру резко потянуло вниз. Ухватившись обеими руками за перила, я не дала себе упасть и поднялась на ноги.       В несколько шагов я приблизилась к Томасу, схватилась за его широкие плечи и, заглянув в опухшие очи, спросила вновь: — Скажите мне, где Тоби? — мужчина молчал, а мои глаза обожигало подступающей горечью. — Пожалуйста, — молила я. — Прошу, ответьте же мне…       Мои слова никак не пронимали его души,а молчание убивало во мне последнюю надежду.       За спиной дяди зазвучал двигатель приближающегося автомобиля. Я попыталась заглянуть ему за плечо и, подлезши под руку, выскочила на улицу. Холодная мужская рука успела ухватить меня за запястье. Его взор молил не покидать дом. — Отпустите меня, — едва слышно просила я, — отпустите, — повторяла я. Звук двигателя все приближался — Отпусти же меня! — вскрикнула я, не в силах больше терпеть.       Его хватка ослабла и мозолистая ладонь отпустила мое тонкое запястье.       В лицо ударил прохладный ветер. Свет приближающегося форда становился все ярче. За рулем сидел сам Винсент Уоррен, а рядом его младшенький — Арчи.       Я сорвалась с места и стремглав понеслась к затормозившему у калитки форду Уорренов. Босые ноги перепачкались в холодной липкой глине: я чуть было не упала, вовремя упершись руками о сырую землю.       Из кабины выпрыгнул Арчибальд. Парнишка скинул свою кепку наземь и обеими руками ухватил меня, прижав к себе. Он крепче жал мое тело к своему на глазах у старшего поколения, что совсем уж было не позволено двум молодым людям, не состоявшим в союзе.       Я заглянула одним глазком в кабину автомобиля и тотчас из меня вырвался дикий утробный крик. Я завыла словно подстреленная волчица, чье сердце истекало кровью.       Вдоль сидения лежал мой милый Тоби. Его детские синие губки были слегка приоткрыты, а безжизненный стеклянный взгляд устремлен к небу. В сырой одежде он лежал, раскинув крохотные ручки. — Как же это так, Арчи?! Как же это так?! — мой крик разносился на добрый десяток миль.       Тетушкины легкие ладони легли на мои содрогающиеся плечи. Я отпрянула от груди юноши. — Это вышло случайно, — прорезался дрожащий голос мужчины, — я лишь ненадолго отвернулся, а он …       Томас едва стоял на ногах и с трудом мог связать не больше пары слов. — Случайно?! Ненадолго?! — ревела я, нападая на пьяного мужчину. — Ты решил забрать у меня все! Ты же ненавидел наше присутствие с самого первого дня. Ты отравляешь мою жизнь, как только можешь, — мои слова каждый раз задевали Томаса все сильнее. — Ты убил его! Убил Тобиаса! — мой голос дрожал, отчего речь становилась неразборчивее. — За что?! — кричала я. — Ответь, за что ты так со мной?! Что я тебе сделала?! — Прости меня, Френси… — просипел он, заглядывая наполненной слезами бирюзой мне в душу. — Простить тебя?! Ты просишь простить тебя?! — его фигура сжалась в несколько раз от моего натиска и вот, грозный дядюшка Томас упал передо мною на колени и обхватил мои ноги руками. — Я никогда тебя не прощу. Слышишь? НИ-КО-ГДА!       Отняв его руки от своих ног, я шагнула назад. — Лучше бы ты оказался на его месте!— плюнула я и сорвалась прочь в темноту. — Френси! Остановись, Френсис! — раздался тетушкин крик, а я лишь прибавила ход.       Вслед за мной устремился Арчи, а Винсент, просидевший все это время в форде, завел двигатель. Через кусты я верно уходила от погони. Ноги резало колючками, ветки безжалостно царапали лицо и босые ступни.       Шмыгнув в старый заросший овраг, я притаилась.       Нет, не могу я больше находиться в этом проклятом доме с людьми, что всем сердцем ненавидят меня. Больше никто и ничто меня здесь не держало.       Перед глазами всплыл образ бездыханного тела Тоби. Мальчишка и жизни совсем не увидел. Какой ценой нам стоило выходить его от скарлатины!       «Мамочка, почему все так происходит? Я будто проклята. От чего судьба так жестока ко мне?» — взмолилась я, обращая взор к небу.       Голоса Арчи, тети Кэт и Винсента еще долго раздавались тут и там: среди зарослей дикого можжевельника, увядших кустарников и диких ягод — безмолвных свидетелй моего побега.       Встав на четвереньки, я поползла по чаше оврага, что уходил вдаль: вдоль трассы, ведующей в Ньюкасл. Платье мое было перепачкано невесть в чем, с глаз струились слезы, а руки и колени были изодраны в кровь о болючие стебли колючей травы.       И как же судьба подвела меня к этой черте?       Вдруг неподалеку, акурат трассы, донесся рокот мотора. Прижавшись к сырой страве, я подползла ближе и увидала, как по дороге двигался автомобиль с небольшим, должно быть, сколоченным своими силами деревянным прицепом. Водитель ехал не спеша, аккуратно ведя машину.       Грязь липко стекала по ногам, щипала содранные руки, разъедала изуродованную плоть. Автомобиль сбавил ход и вскоре остановился. К своему удивлению я не сразу осознала, что оказалась прямо посреди дороги. — Эй, чего встала? — прогремел мужской бас. — Вы… Куда Вы едите? — просипела я. — Ясно дело: домой, в Ньюкасл, — пропыхтел мужчина и выбрался из кабины.       Я отдышалась и сосредоточила взгляд на расплывающемся силуэте. — Не могли бы Вы немного подвезти меня? — вопросила я, едва держась на изувеченных ногах. — В Ньюкасл?! — удивился мужчина, брезгливо осматривая мой паршивый вид. — Нет, я сойду где-нибудь по дороге, — мой тусклый голос потонул в поросячем визге. — Ну, полезай. Я через пару тройку миль буду заворачивать в одно местечко. Нужно отвезти поросят родственникам, там тебя могу и высадить.       Недолго думая, я согласилась. — Эй-эй, куда? — окликнул меня мужчина, когда я хотела было приблизиться к водительской кабине. — Полезай в прицеп к свиньям, ты мне всю машину перепачкаешь.       Он расторопно помог мне забраться в прицеп, а после подвинул к моим ногам ящик с яблоками. — Садись, и держись за бортики крепче.       Я покорно кивнула и проводила его утомленными глазами, покрасневшими и опухшими после долгих рыданий.       Поросячий визг и рев мотора – вот где нашлось для меня место. С братом сегодня умерла и моя вера в любовь. О чем я только думала, когда воображала Томаса в своих наивных фантазиях? Он был тем, кто старательно рушил мою жизнь.       Милый мой Тоби. Спи спокойно, малыш. Теперь ты обретешь покой под крылом нашей милостивой матушки.       И задрав голову к выскому, необъятному звездному небу, я вновь не сдержала слез, позволив чувствам взять верх. Моя первая запретная любовь навсегда сгубила мою нежную душу.