детдомовская банда

      На Пастбище было очень интересно. Для меня это новое место, я знаю, что могу рассматривать всё вокруг. И всё же я не понимаю, почему именно я попала именно в такое место. Здесь такие прекрасные условия для жизни, но почему это место детдом? И почему этого места нет на карте? И разве может такое происходить в России? А как я сюда попала? Насколько долго я лежала на кровати в отключке и почему девушек заносили «полусонными», а, проснувшись, одна из них упала в обморок?       Но сейчас не время вопросов. К нам за столик подошёл Даня. Мне интересно, какая у него фамилия и подойдёт ли она мне. Хотя в принципе это не очень важно, я смирюсь с любой фамилией, или он может взять мою… у нас будет такая счастливая семья…       — Лиза! — Настя, немного повысив голос, посмотрела на меня — оно и понятно, ведь я уже минимум три минуты смотрю в кружку с чаем, которую принесли первой, и медленно помешиваю его ложкой.       — Да… — моя реакция была похоже на реакцию ребёнка спросонья, который только что проснулся и вообще не соображает, что и как. Я даже забыла, что меня зовут Лизой. А Даня уверенно стоял за моей спиной. — Привет, Кашин, — что я только что ляпнула? Какой вообще Кашин?! Я даже не знаю, где его досье, если оно вообще существует, что за бред?       — Что… — теперь Даня стал ребёнком спросонья. Но помимо этого он был сбит с толку и растерян. — Откуда ты знаешь мою фамилию? — Даня смотрел на меня, как и Настя, которая была удивлена не меньше.       — Угадала? — выкручусь так, сама себя боюсь. Надо сказать Маме.       — Да, угадала. Я, наверное, пойду, — а Кашин Данила оказался стеснительным парнем. Даже очень. Няшка-стесняшка с ростом под метр восемьдесят и средним телосложением. Вообще прям стесняшка. Ну и ладно. Только я могу так его называть и только в мыслях.       Надо переключиться. В моей голове слишком много вопросов. Я не убегаю от проблем. Вы не подумайте (я только это и делаю), я просто не хочу себя пугать. Честно.       Тем временем все дружно поели, на удивление, вкусно. А после этого мы с Настей пошли обратно в нашу комнату, которой последствии дали кличку — Гнездо.       Настя уселась на мою кровать с тем же видом, с каким Даня требовал: «Рассказывай».       — Настя, я не знаю. Понимаешь. Просто захотелось ляпнуть «Кашин». Ну вот я и ляпнула, я же не знала, что он Кашин. Может, спросим у Мамы? — я пытаюсь переосмыслить произошедшее, но никак не могу. Как я отгадала фамилию человека, которого вижу раз в жизни? Ладно имя, Даня — очень много таких Дань, а Кашиных — один. Как я смогла?       — Надо действительно пойти к ней и спросить, — Настя ни то с ужасом, ни то с тревогой посмотрела своими глазами на меня, и мне стало страшно. Они до такой степени были наполнены болью, что мои проблемы по сравнению с ними казались ничтожными.       — Ладно, я пойду спрошу у Мамы, — надо разобраться, не вариться же мне одной во всём этом!       — Я с тобой, — решительно сказала Настя и тут же надела кроссовки.       Мы спустились в Кадетку, где сидел Юра и что-то читал, рядом стоял парень, который занёс Дашу к нам в комнату, и Даня, который с закрытыми глазами слушал музыку, немного откинувшись назад на пуфике. В Кадетке стены были зелёными, как и в холле. Но при этом номеров было только пять, потому что одна стена была без дверей, и именно к ней прислонились пуфики, на которых сидели парни.       Из коридора к нам медленно и строго шла Мама. Я хотела сказать ей, что у меня проблемы, но она с еле слышным «пошли» взяла меня за руку и вывела из Кадетки. Мы шли долго, оказывается, Дом огромен, и, скорее всего, там, где у мальчиков стена, а у нас дверь — та ведёт в такой же длинный коридор. Чуть позже мы зашли в какой-то кабинет, в котором было множество бумаг.       — Наш пансионат, — заговорила Мама, укоризненно посмотрев на меня, — предназначен для необычных детей, и ты одна из таких. Существует понятие, как дети индиго, можешь в словарях посмотреть или в книгах. У каждого такого ребёнка есть что-то вроде супер-способностей, но они не такие, как полет или невидимость. Они необычные — чтение мыслей, телекинез, чтение человека по взгляду или его виду и всё в таком духе. Одна из наших выпускниц рисует картины одержимых людей, а после окончания работы на холсте видим сам человек, который поселился в одержимом, и после он уходит. Можно сказать, она изгоняет дьявола картинами. Так же, лучший наш выпускник расследовал дело пяти убитых детей, которые пришли в центр Лондона и упали, обессиленные. Многие не выжили, а ещё часть вышла из ума. Алекс (я думаю, так зовут выпускника) умел смотреть события, случившиеся с человеком. В плане: когда он брал их за руку и смотрел в глаза — видел всё, что они пережили, но у него частые галлюцинации. С такими дарами, как у вас — жить сложно. Все здесь необычные, понимаешь? Такую беседу я проводила с Даней, чью фамилию ты угадала сегодня в столовой…       — Как вы узнали? — чёрт, теперь Лизу почти ничего не удивляет.       — Я ведь тоже выпускница этого места… — таинственно ответила мне Мама. — У Кашина Данилы Владимировича тоже есть способности — он слышит чувства людей. А ты у нас тоже индивид… как и все. Для того, чтобы узнать свои способности, ты будешь ходить на занятия. У вас в расписании необычные уроки — психология, анатомия, урок коммуникаций и пару обычных предметов.       Лиза просто сидела молча и слушала. Её мозг будто окутала пелена, сквозь которую она не могла ничего воспринимать.       — Но как вы узнали, что я индиго? — это последнее, что девушка хотела знать.       — Через определенные знаки на твоём теле, а если точнее — знаки на руках и ладони.       — Спасибо. Я… пойду?..       — Да, конечно, — Мама такой реакции и ожидала. — Прощай, Елизавета.       Я вышла за дверь, и мне стало очень плохо. Я бежала по коридору, пытаясь найти туалет, — и нашла. Только я подступила к раковине, как меня сразу стошнило. Что за бред мне втирает Мама? А сейчас я теряю сознание. Я пытаюсь разобрать, что нарисовано на потолке, но глаза окончательно закрылись из-за затуманившегося рассудка.