Plan B

В шахматах это называется "цугцванг", когда оказывается, что самый полезный ход — никуда не двигаться.

      Клэр Диринг была не из тех, кто принимает спонтанные решения. Она дала себе пару часов на обдумывание. Неделю для закрепления. Два месяца, чтобы убедиться в правильности решения. Она взвешивала, писала списки «за» и «против». Но чем больше думала, тем больше была уверена, что поступает неправильно. Потому что решение было скорее рациональное, чем сентиментальное. Её очередной проект. Инвестиция. И хоть она отчетливо понимала, что в обществе такой подход неуместен, идея… желание засело так крепко, что все мысли вращались и возвращались только к этому. Время тоже играло не в её пользу. Точнее оно было решающим фактором.       Она ехала по джунглям уверенно, но мысленно молила мироздание послать ей знак. Пусть начнется дождь, дорогу перегородит упавшее дерево или у машины спустит колесо. Она, пожалуй, обрадовалась услышать «код девятнадцать». Она бы оставила всё как есть, а потом придумала что-нибудь другое. Но ничего не произошло. Третий раз, пересекая порог его бунгало, она снова была полна решимости, но к этому добавилось ещё какое-то чувство. И она до конца не могла понять какое.       Второй раз всё достаточно предсказуемо. Жадно, нетерпеливо, неловко, немного грубо. Собственнически. Похоже, за эту неделю его совсем не одолевали хоть какие-то сомнения. Она не сопротивляется, не возражает и достаточно быстро подстраивается под темп. Ей эмоционально комфортно, физически приятно. И подсознательная нервозность неопределенности исчезает.       — В этот раз не собираешься сбегать? — сонно спрашивает Оуэн.       — Я склоняюсь к мысли, что кара небесная всё-таки существует, — она чуть упирается затылком ему в плечо и ей вполне удобно.       Игра началась. Она не уверена, что в идеале знала правила. Но она всегда быстро училась.       Ей казалось, что весь остров всё узнает на следующий день. Но, видимо, она переоценила значимость своей персоны. Количество шёпотков за спиной и неоднозначных взглядов не увеличилось. К тому же сезон дождей закончился и поток посетителей, с их разнообразными просьбами и проблемами, утроился. Оуэн точно не треплет об их «отношениях» и тем более не стремился делать их показными. Его затворническая жизнь играла на руку.       Она почти всегда ночевала у него. И всякий раз, когда она приближалась к бунгало, её накрывало волной какого-то умиротворения и лени. Ей больше не хотелось куда-то бежать и что-то делать. Это непривычно. Она замечала, что ей начинало нравиться после рабочего дня ехать по джунглям с ощущением, что возвращаешься в пригород из мегаполиса. Ей нравилось окружающая тишина и спокойные вечера с домашней едой за просмотром очередного старого фильма. Неважно, что она почти всегда засыпала через час просмотра. Скорее от скуки, чем от усталости. Всё-таки она не любила кино. Но Оуэн узнав, что она не смотрела ничего из классики решительно задумала показать всё. От Крестного отца и Бегущего по лезвию (она никогда не понимала, почему все должны их обязательно посмотреть) до Лоуренса Аравийского (перед тем как заснуть, она успевала буквально простонать от ужаса: как можно ехать по пустыни с голыми руками) до какого-то европейского артхауса. Как-то начав смотреть Седьмую печать, она с ностальгической грустью заметила:       — Сто лет не играла в шахматы.       — В чем проблема? – Оуэн встал, достал из своих закромов доску и фигуры и начал раскладывать.       — Что прямо сейчас? Как же фильм?       — А чего откладывать? И ты всё равно уснешь.       Она хотела съязвить, что, очевидно, уставала побольше, но передумала.       Оуэн расставил фигуры, потом ушёл и вернулся с бутылкой текилы и двумя рюмками.       — А это зачем?       — Так интересней. До того как пьяные шахматы были поставленные на производственный поток, мы играли в них колледже.       — Ты так боишься мне проиграть? — женщина подняла брови.       — А для тебя так важно выиграть? — передразнил он. — Прелесть шахмат в процессе, а текила все делает веселей. Но так и быть я облегчу тебе задачу, пешки не в счет.       — Нет уж.       — Дамы вперед, – он перевернул к ней белые фигуры.       — Как благородно, — она подвинула пешку на две клетки.       — Как говорил Бонапарт: место военных действий — это шахматная доска генерала, именно его выбор обнаруживает способности или невежество военачальника, — он самодовольно пошёл конем.       — Как говорил Ян Тимман: половина всех вариантов, которые шахматист рассчитывает во время партии, оказывается ненужной, но, к сожалению, никто заранее не знает, какая именно половина, — парировала Клэр, Оуэн усмехнулся.       Она потеряла первую пешку, выпила первую рюмку, поморщилась.       — Моя старшая сестра всегда так долго думала над каждым ходом… теперь я её понимаю.       — Не знал, что у тебя есть сестра, – хмурится он.       За то время что они провели вместе, Карен не звонила ни разу. И она ей. Да уж, это очень характеризовало их отношения.       — Ага, и племянники. Грей обожает динозавров, — вздохнула Клэр.       — Он был здесь?       — Нет, он ещё маленький.       — Сколько ему?       Женщина вдруг поняла, что не помнит. Хмурясь, она посмотрела на доску и тут же ответила:       — Не отвлекай меня.       В его ход, под видом работы, быстро проверила их короткую переписку с Карен, где в первых сообщениях можно было найти, а потом и рассчитать нынешний возраст племянников.       — Всё я сдаюсь, — сказала Клэр после пятой рюмки, когда и доска и фигуры начали расплываться, и к тому же она умудрилась потеряла ферзя, — как вы это делали?       Не дожидаясь ответа, она встала и со словами «мне нужно проветриться», вышла на крыльцо. Сидя на ступеньках, она пыталась дышать. Но ветра не было и свежего воздуха всё-таки не хватало. Её взгляд упал на мотоцикл. Оуэн столько раз предлагал покататься, и почему она всегда отказывалась?       — Всё в порядке? — мужчина вышел на порог.       Клэр перевела взгляд на Оуэна, потом снова посмотрела на мотоцикл, затем снова на Оуэна и подняла брови.       Прижавшись к спине Оуэна вдыхая его запах и запах ночных джунглей, она просила ехать быстрее, на столько на сколько возможно, и чуть ли не визжала от восторга. Когда они вернулись к бунгало, её переполняли восторг и даже счастье, но не только это. От чего больше: выпивки или скорости у неё кружилась голова было неизвестно. Как итог она стояла, согнувшись, держась за перила. Но женщина ощущала себя пьяной настолько, что ей было скорее весело, чем стыдно. Она начала смеяться. Смех превратился в хохот. Несмотря на то, что физически её было очень плохо, в целом ей давно не было так хорошо.       — Первый раз вижу, чтобы кто-то смеялся в такой ситуации.       — Что мне плакать теперь? Больше никакой текилы. Никогда. Меня всегда от неё тошнит.       — Ты бы могла сказать сразу.       — И что? Выслушивать твои шуточки… нет спасибо.       — Сейчас-то говоришь.       — Сейчас я пьяна и мне все равно, и, быть может, назавтра я это даже забуду.       Проснулась она на диване. И первое, что ей бросилось в глаза это ведро, которое стояло рядом на полу. Это умиляло.       — На мотоцикл ты теперь тоже больше не сядешь? — Оуэн протянул ей стакан воды.       — Я этого не говорила.       — Тогда сегодня вечером будь готова, свожу тебя в одно место.        Сколько они ехали по джунглям в темноте она не знала. И понятия не имела в какой части острова находятся. Но спустя ещё немного они выехали на дикий пляж. Место выглядело скорее мистично, чем романтично.        — И? — немного растерянно спросила Клэр.        — Пошли купаться.        — Если ты изначально планировал, мог бы предупредить, что бы я бы взяла купальник.        — Не знал, что у тебя он есть, — улыбнулся он, — но кто купается ночью в купальнике?       Темнота скрыла её смущение.        Если не считать проблему с купальником предложение очень заманчивое. К тому же Оуэн, случайно или осознанно, позаботился о безопасности во всех смыслах. Вряд ли кто из туристов сможет найти сюда дорогу, и вряд ли кто из сотрудников сможет добраться сюда на джипе. Мотоцикл есть только у Оуэна. Став управляющей она не могла позволить появиться даже на вип-пляже в купальнике. Да и не особо хотела. Уже в первые месяцы на Нубларе Клэр убедилась, что её открытая кожа не могла находиться на таком ядерном солнце, чтобы не получить ожёг второй степени. С чесоткой, пузырями и прочими прелестями. Так называемая аллергия на солнце. Загорание она давно вычеркнула из своей жизни. Оуэн обо всем этом уже знал и иногда называл вампиром. Постоянно смеялся над её маниакальным подсчетом и изучением родинок. Впрочем, помочь тоже предлагал. И тем более Клэр вычеркнула из своей жизни купание под таким солнцем. То, что вода действует по принципу линзы, она узнала ещё в детстве. С тех пор если купалась, то только в футболке. Сейчас о таком нельзя было и помыслить.        — Ну же иди сюда! — он вырывает её из своих мыслей, — могу поспорить, что ты никогда этого не делала.        Клэр оглянулась по сторонам. Шум прибоя, стрекот цикад. И завораживающая лунная дорожка. Она вздохнула и начала раздеваться. Вода была прекрасна. Она столько лет не плавала, что успела забыть, как сильно любила это делать. Вода успокаивала, расслабляла. Давала ощущение полной безмятежности. Сколько прошло времени женщина не знала. Силы не заканчивались, а наоборот черпались.        — Ты не устала? – мужчина подплыл ближе.        — Нет, — рассмеялась она.        — Могу поспорить, что ты никогда не делала ещё кое-что, — он притянул её к себе.        Они как-то негласно условились, что не говорят о работе. Оуэн не спрашивал её, хотя бы потому что почти во все вечера у неё бывало минимум десять звонков. Клэр не спрашивала у него, потому что ей было не интересно. Он понял это достаточно быстро и перестал что-либо рассказывать. Иногда он возвращался со свежими «царапинами». Она не знала, как реагировать. Не знала и почему однажды всё-таки спросила:        — Что это? — она взяла щелкающую вещицу напоминающую кастаньету.        — Кликер*.        Поймав её непонимающий взгляд он пояснил:        — Кликеры используются при дрессировке животных с использованием метода положительного подкрепления, но тебе же не интересно.        — Почему же, – она щелкнула пару раз.        — Окей. Если коротко, чтобы животное выполняло команды, нужна мотивация и подкрепление. Есть животные пищевые, то есть за еду они сделают все, что угодно. Как говорится, акула никогда не нападает, пока она не голодна, а голодна она всегда.        — Ты что дрессировал акул? – в ужасе спросила Клэр.        — Ну… дрессированные акулы на службе у ВМС только звучит устрашающе, на деле было … — он замолчал, — но суть не в этом... А есть животные тактильные, то есть за выполнение команды им нужен физический контакт: погладить, почесать. Для таких животных, даже если они не ели двое суток, еда всё равно не является мотивацией. Но есть виды команд, когда нет возможности дать животному корм или прикоснуться. Например, когда обучаешь собаку или дельфина брать и приносить предметы. Или если команда проводиться на значительном расстоянии, когда нет возможности физически прикоснуться. Кликер - замечательное изобретение. Потому что подкрепление должно быть произведено, четко в правильный момент, когда животное сделало то, что нужно. Секунда позже и работа насмарку.        Клэр моргнула, пытаясь переварить информацию. Она допускала, что дрессировка это сложно, но не настолько.        — Кстати, сейчас мы отрабатываем как раз прикосновения, если хочешь, можешь «придти с инспекцией».        — Ладно, — неуверенно согласилась женщина.        Щёлк—щёлк—щёлк.        Клэр поймала себя на том, что с силой сжимала зубы, а потом заметила, что не менее сильно вцепилась рукой в поручень. Костяшки пальцев побелели. Сильный стук сердца отдавался даже в висках. Ей было трудно дышать. Ей было страшно. Даже с высоты женщина видела насколько острые у «девочки» когти и зубы. Она только сейчас осознала, насколько это опасно. Ей вдруг вспомнились детские походы в цирк. Номера с тиграми и медведями. Ей никогда не было страшно. Она никогда не думала и не волновалась за дрессировщиков. Быть может, потому что она была ребенком, а, возможно, потому что дрессировщики были посторонними людьми…        Щёлк—щёлк—щёлк.        Вряд ли велоцирапторов можно назвать тактильными существами. Хотя Оуэн рассказывал, что маленькими они были очень ласковыми. Но сейчас задача приучения к прикосновениям. Касание – щелчок — кормежка — касание. Оуэн прикасался к животному аккуратно, ласково… нежно. Что-то говорил. В какой момент он поднял голову, чтобы, как показалось Клэр, поймать её взгляд. В ту же секунду она увидела, как животное взмахнуло передней лапой. Клэр увидела кровь. Она коё-как сдержала крик. А у Оуэна даже не дрогнул голос.        — Ладно, девочка, на сегодня закончим.        Женщине потребовалась очень много усилий, чтобы спуститься вниз спокойно.        — Ты видел? Она повторила! — С каким-то непонятным восторгом сказал Оуэн Барри.        — Ну да… ещё секунду и от запаха крови она вцепилась бы в руку… а так да, повторила, — ухмыльнулся Барри, протягивая ему аптечку, а потом обратился к Клэр, — она у нас всё любит повторять, не зря же Эхо.        — Как рука? — выдавила из себя Клэр.        — Да царапина, — он беззаботно подмигнул.        — Она на тебя напала! — не выдержав, буквально взвизгнула Клэр.        — Нет, она потрогала… — спокойно, объяснял Оуэн, — прикоснулась… повторила, если бы хотела напасть рана была бы куда больше. Девочка же не виновата, что ей не делают маникюр.        Барри засмеялся.        — Ты гребанный писх, — выдохнула Клэр.        Недопустимо. Непрофессионально.        Она быстро пошла в сторону машины. Оуэн пару раз звал её, она не оборачивалась. И, к её облегчению, у него было достаточно здравомыслия или увлеченности обсуждением своего достижения, чтобы не бежать за ней.        Последнее время она редко ночевала у себя. За два месяца набралось бы дней десять. По причине скорее деликатной, чем рабочей. Но сегодня она вернулась к себе по совершенно другой причине. Похоже, случилось то, что никак не входило в её планы. То, что она не осознавала или отказывалась признавать. И это её очень злило. В её рациональный план, всё-таки проникли сантименты.        Лежа в ванне (в бунгало Оуэна не было нормальной ванны) она какое-то время думала о том, как сильно хотела оставить все как есть. Хотела не думать о планах, целях и вообще о будущем. Ей так нравилось настоящее. Ей так не хотелось ничего менять. «Остановись мгновенье…»        Телефонный звонок вернул её в реальность.        — Ты могла бы предупредить, что не приедешь, — в его голосе, скорее беспокойство, чем упрек, но это напомнило ей о причине и раздражение вернулось:        — Я обязана?        В трубке на пару секунд повисло молчание, она даже отчетливо представила, морщинки между его бровями. А потом он произнес:        — Ладно. Спокойной ночи.        — Спокойной ночи, — ответила она и отключила телефон.        План оставался в силе. Окей, здесь всё горе об отношениях рыжих и солнца, давно хотела поныть)))