Ева брела домой по дороге. Она не знала, сколько времени уже шла. Просто передвигала ногами и всё. Возле дома никого не было, лишь засохшая кровь Адриана была недалеко от крыльца, но блондинка её не заметила и зашла в дом.
Дюпри ничего не волновало. Ни холод, ни кровоточащие ноги, до колен в грязи, ни запах мерзкого сандала, который не успел выветриться из дома. Ева просто поднялась в свою спальню и подошла к пустой детской кроватке, в которой лежала любимая игрушка Винсента — светло-бежевый плюшевый заяц с длинными ушами. Без него ребёнок не засыпал.
— Как же он уснёт без него? Как он там будет без меня? — Ева прижала зайца к себе и упала на колени рядом с кроваткой. Она опять заплакала навзрыд и начала кричать. Как же она ненавидела Тома. Он второй раз делал ей невыносимо больно. Но только в этот раз было ужасно больнее. Она уже не представляла жизни без Винсента. С утра она всегда переодевала его, кормила, целовала в щечку, а он ей улыбался, тянул свои крохотные ручки к ней… Как теперь без него жить? Как жить, зная что теперь её маленького, беззащитного малыша нянчит этот ублюдок Том?
— Ева, что случилось? — забежавший в дом Райнер, забежал в спальню Евы. Бертольт забежал следом и сразу кинулся к девушке, лежащей на полу.
—Том… Он… Забрал Винсента! — Дюпри зарыдала и кинулась на шею Берту. Парень пожал плечами, посмотрел на Брауна и обнял девушку, в попытке успокоить.
— Чего? — Райнер оглянулся. — А остальные где?
Только сейчас Ева осознала, что в Адриана стреляли, а Айку оглушили. Блондинка подскочила и начала собираться в больницу. Парни помчались за ней, перешептываясь.
Ребятам с трудом удалось найти Ракель в больнице. На женщине не было лица. Она была бледная, как полотно, её руки трусились, сжимая платок.
— Ракель! Что с Адрианом? — спросила Ева, обняв женщину.
— Операция идёт так долго… Мне страшно, Ева! — Элбан вытирала слёзы и всхлипывала. Рядом на стульях спал Эндрю.
— А Айка?
— У неё сотрясение. Ей дали лекарство и она спит.
Часы, казалось, стояли на месте. Врач всё никак не выходил из операционной. Ракель вся дрожала, Ева пыталась её приободрить, но сама думала только о сыне. Она понимала, что должна переживать за Адриана и молиться, чтобы с ним всё было хорошо, но не могла. Перед глазами возникал улыбающийся Винсент, который тянул к ней свои ручки.
Врач наконец-то вышел из операционной. Он был угрюм и присел рядом с Ракель, откашлявшись.
— Мы сделали всё что могли, но увы… Примите мои соболезнования. — сказал врач, опустив голову.
Жалобный и отчаянный крик Ракель, пронесся по всей больнице. Женщина упала на пол и начала орать, стуча по полу руками. Она не могла смириться со смертью брата. Она не хотела верить в это. Адриан ещё утром завтракал вместе с ней, а потом ушёл на рынок за овощами и фруктами.
— Это ты… Ты виновата! Это он из-за тебя…нет…ты не виновата…это всё наша с ним доброта… — кричала Ракель. Элоиза вколола ей успокоительное, а Ева, на ватных ногах, начала отходить назад.
***
Толмадж занёс Винсента в дом. Шейла улыбнулась, увидев ребёнка, а вот Рокси напряглась и затрусилась, перебирая камушки на своём браслете, который ей подарил Шеймус.
— Что это? Откуда? — спрашивала девушка, подойдя к мужу.
— Это мой сын. Винсент, кажется. — Каммингс улыбнулся и передал ребёнка Шейле. — Покорми его, а я пока обустрою ему детскую.
— Да, господин. — Скотт взяла малыша на руки и понесла на кухню.
— Как это твой сын? Почему? Ты изменял мне? Тварь! — Рокси ударила мужа по щеке и заплакала.
— Ты же отказалась мне родить сына. Нашлась та, которая согласилась. — Толмадж схватил жену за руку и больно сжал её. — Кенни прав, ты обычная, ни на что не способная блядь. Можешь только требовать от меня, а взамен ничего.
— Ах, твой НЕ друг тебе такое про меня говорил? — Рокси зарыдала и разозлилась. — А мне казалось, что ему…
— Заткнись. — Каммингс сжал руку жены сильнее. — Я прощу тебе измены, если ты будешь относиться к Винсенту, как к родному сыну. — мужчина толкнул жену и она упала на пол. — В противном случае останешься без копейки денег. Даю тебе сутки на раздумья.
***
Шеймус забежал в поместье Роклеров, сбивая прислугу с ног. Джеймс со своей семьей обедал. Увидев младшего брата, распорядился, чтобы накрыли и на него. Майя немного испугалась, увидев Шеймуса, а Кайя отвернулась в сторону.
— Твой Толмадж оставил Кевина умирать… — на глазах Кляйна навернулись слёзы.
— И что? Скоро будет набор кадетов, лично выберешь себе лучшего напарника. — сказал Джеймс, отодвигая в сторону серебряные, столовые предметы.
— Кевин был моим другом… Какие же вы все… Меркантильные. Как же я рад, что ушёл из семейного бизнеса. — Шеймус перевернул тарелку с едой, которую поставили ему и забегал по богатой столовой. — Знаешь, я пойду к Додсону и расскажу ему всё! Абсолютно всё.
— Только попробуй! — Джеймс подскочил и повысил голос, но тут же откашлялся и начал говорить, тихо и выдержанно, как подобает аристократу. — Ты хочешь предать память нашей бабушки, матери и отца? Ты хочешь испортить всё то, что я пытался создать все эти годы?
— Да мне плевать на эту роскошь твою. — Шеймус толкнул дорогую вазу, стоящую на полу и разбил её, наступив ногой. — Я понял, боже, какой же я был дурак, — светловолосый засмеялся, — кроме денег, есть ещё люди. Знаешь, я же живу в небольшой квартирке, несмотря на то, что моя настоящая фамилия Роклер. Как же я рад, что сменил её. Знаешь, пора прекращать эту бессмысленную вражду. Хватит! Надоело! — Шеймус двинулся к выходу.
— Ты бредишь, брат. — крикнул Джеймс и жестом показал охранникам схватить парня.
— Я не брат тебе больше. Я не хочу больше мараться в этой грязи, ради ТЕБЯ. Нет, это не ради семьи, а именно ради ТЕБЯ! Ты хочешь потешить своё самолюбие. — Шеймус побежал в другую сторону, по особняку. Охрана помчалась за ним.
— Твои руки и так по плечи в крови. — Прошептал Джеймс. — Да и мои тоже. Я не позволю тебе сделать мои многолетние труды напрасными. Не позволю…
