***
Лилиан неуверенно зашла в дом. Айка, сидящая на диване, кинулась обнимать подругу и прослезилась. Она наперебой рассказывала обо всём, что произошло, а Додсон слушала это всё, открыв рот. Остальные тоже выбежали на звук открывающейся двери и начали обнимать Лилиан. Ракель поставила чайник и начала накрывать на стол. — Боже, так Толмадж отец Винсента? — Лилиан закрыла лицо руками. — Какой кошмар! Ужас! — Ты что знаешь этого ублюдка? — Ева кинулась на голубоглазую. — Он мой отец. Дюпри брезгливо отошла от Лилиан, прижалась к шкафу с посудой и заплакала. Было плохо и отвратительно от осознания, как тесен этот мир. Всё это время Додсон возилась с родным братом, а Ева начала считать Лили чуть ли не сестрой. — Мы должны думать, что делать дальше. — Кевин немного покраснел и смутился. — Давайте к столу, потом решим. — Ракель разливала чай по чашкам и резала пирог. Элбан обрадовалась возвращению Лилиан. Ей стало спокойнее и она на миг перестала думать о брате. Но после чаепития боль от потери вернулась, заставив женщину подняться к себе и заплакать. Её брат толком не жил, а уже гниёт в могиле и больше никогда не обнимет сестру и не порадует её какими-то достижениями или просто не улыбнётся в ответ. Лилиан тоже проплакала всю ночь. Смерть Адриана была очень болезненной и казалась нереальной. Додсон так и ждала, что друг придёт к ней в комнату и обнимет её, но увы. Адриана больше не было на этом свете. Он больше не мог ни улыбаться, ни плакать, ни разговаривать. Осознавать это было ужасно.***
Целый месяц Лилиан не могла решиться съездить к отцу и поговорить с ним, но видя страдания Евы всё-таки решилась. Толмадж как никак её родной отец, неужели он убьёт её и не выслушает? Дюпри было страшно и радостно одновременно. Она скакала верхом и предвкушала встречу с сыном после разлуки, которая казалась ей вечностью. Было ощущение, что Винсента она не видела лет двадцать и когда она приедет ему уже будет много лет и он даже её не узнает. Въезд в Мельбарас для Лилиан стал настоящим испытанием. Она не была на родной земле лет шесть, может чуть меньше. Чувство ностальгии пробрало до слёз. В горле и во рту всё пересохло, хотелось пить и почему-то очень клонило в сон. Возможно, от нервов и хмурых лиц полицейских, сидящих в будке КПП. — Документики! — сказал один из полицейских, сидящий на въезде в Мельбарас. Ева, Лилиан, Айка и Кевин — показали паспорта. Полицейский нахмурился, но узнав Бонтона — пропустил ребят. Мельбарас был очень красивым районом: множественные кусты алых роз, цветущих во дворах, за белыми, деревянными заборами; пруды, поросшие кувшинками, по которым скакали лягушки, громко квакая и много домашних животных. Лилиан сразу узнала домик отца. После смерти матери они переехали сюда. Тут было очень красиво и во дворе росли грушёвые и абрикосовые деревья с вкусными фруктами. Толмадж был дома, он возился с сыном и быстро выбежал из дома. Первое, что он почувствовал увидев дочь — стыд перед ней. Хорошо, что Аккерман не убил её. Толмадж бы очень сожалел об этом и каждый день бы просил прощения у покойной Дженнет. — Папа! — Лилиан, несмотря ни на что, обняла отца и заплакала. Она вспомнила своё счастливое детство, счастливых родителей, а потом убитого горем отца. — Капитан Каммингс! — Кевин закричал. Ему хотелось вернуться в участок и продолжить работать с Каммингсом. Парень резко забыл все обиды, увидя начальника. — Мой сын! Винсент! — Ева, заливаясь слезами, помчалась в дом искать сына, Толмадж помчался за ней. Винсент подрос за месяц и стал активнее. Он ползал по полу и разбрасывал игрушки. Ева упала на колени перед сыном и заплакала, прижав малыша к себе. Он был таким маленьким, родным, беззащитным, а на его щёчках был здоровый румянец. Винсент засмеялся и начал накручивать прядь золотых волос матери на свою ручку. — Так, — Толмадж забежал в комнату сына и подбоченился. — Прошу… Я больше месяца не видела своего ребёнка. Прошу… — Ева плакала, прижимая к себе сына. — Ладно. Побудь с ним немного. — мужчина махнул рукой и вышел из комнаты, оставив дверь приоткрытой. Рокси чуть не напала на Еву, но Толмадж быстро успокоил жену, закрывшись с ней в спальне. Он кинул рыдающую девушку на кровать и сел рядом, сжимая в руках карманные часы. — Она же совсем ребёнок! Как ты мог? — плакала Рокси, размазывая косметику по лицу. — Хватит! Она сейчас уедет, а ты угомонишься и приведёшь себя в порядок. У меня есть одна идея, иди в мой кабинет. Обсудим. — Каммингс щёлкнул пальцами и улыбнулся. Мужчина спустился вниз, где Шейла уже поила чаем Айку, Лили и Кевина, которые сидели в гостиной. Ева спустилась к ним чуть позже, прижимая к себе Винсента. Лили тоже обняла брата и поцеловала его в щёчку. Ребёнок рассмеялся. — Я не могу… Он же такой родной… Я не могу его оставить! — плакала Дюпри, гладя сына по щеке. — А я тебе его не отдам. Он будет воспитываться со мной! Я дам ему всё и обеспечу всем. Но я не против, если ты будешь навещать сына. Я же не зверь какой-то, чтобы прятать от матери её ребёнка, — с небольшим гонором и недовольством в голосе говорил Толмадж, скрестив руки на груди. Было видно, что такое решение далось ему нелегко, но он пытался поступить правильно. — Я не могу без него… Пожалуйста… — плакала Ева, задыхаясь от слёз. — У тебя будут другие дети и ты будешь заботиться о них, а у меня, возможно, не будет больше детей и Винсент единственная моя радость. Я же сказал, что не против вашего общения, но ребёнок будет жить со мной! Понятно? — Каммингс посмотрел на Еву, а потом на сына. — Вы — чудовище! Сначала изнасиловали её, ей пришлось бродяжничать, потом она чудом попала к нам, она полюбила Винсента всем сердцем, а вы пришли и отняли его, а теперь пытаетесь загладить свою вину? — кричала Айка. — Вы — омерзительный и аморальный тип! — Послушайте меня, девушка, я не горжусь тем, что сделал и за это мне нет прощения, но ребёнок останется со мной. Хотите, идите в суд, но тогда я могу и запретить вообще видеться с Винсентом! — Каммингс немного повысил голос. Айка была в шоке от этого фальшивого благородства. — Я согласна! Только прошу вас, разрешите видеться с ним хотя-бы раз в неделю. Умоляю! — Ева сглотнула неприятный ком, который встал у неё поперёк горла. — Я рад, что ты приняла правильное решение, — Толмадж улыбнулся, — Лили, у меня к тебе предложение, а ты, Кевин, можешь возвращаться на работу. Мы с тобой потом поговорим о случившемся. Пока Лилиан ушла разговаривать с отцом, Кевин решил поговорить с Евой один на один и увёл её на задний двор. Шейла дала коляску для Винсента, но Дюпри не могла выпустить сына из рук. — Ева, у меня здесь есть небольшая квартира. Ты можешь остаться у меня и видеться с сыном чаще. — предложил Бонтон, заметно нервничая. — Ой, это неудобно. — Ева держала Винсента на коленях, плакала и целовала малыша в макушку. — Удобно. Не волнуйся! Ева, ты мне нравишься, ты заботилась обо мне и я… Я хочу отплатить тебе той же добротой. Мы попробуем узнать хоть что-то о твоих родителях. Да и моей зарплаты вполне хватит на жизнь. Давай? — парень покраснел. — Ох, я даже, — у девушки не было слов. Ей очень хотелось остаться здесь, в Мельбарасе, где жил её ребёнок, но принимать предложение Кевина было неудобно. — Соглашайся! Всё наладится, увидишь! — Мы сейчас с Лили и Айкой уедем домой и там я решу, посоветуюсь… На этом разговор решили закончить. Ева загорелась желанием переехать сюда и попробовать устроится на работу в ателье. В конце-концов шить она научилась уже не плохо и если переедет к Кевину, на его шее сидеть точно не будет. Осталось только посоветоваться с Ракель и остальными.