Спаситель

      Для Лилиан дни тянулись очень медленно. Время, как назло, будто остановилось и шло вперёд маленькими, едва заметными шагами. Многое становилось другим, многое менялось до неузнаваемости.       Джессике стукнуло пять лет, буквально месяца три назад. На праздник пришли ребята со двора, приехал Винсент с отцом. Лилиан сделала любимый шоколадный торт дочери. Подарки, поздравления, но… Внутри Лилиан была какая-то пустота. Вроде в жизни всё было хорошо: жить где было, есть что было, работа была, ребёнок рос рядом был здоровым и весёлым, но…наступали определённые моменты, когда Додсон начинала вся труситься. Нахлынувшее воспоминание, вопросы дочери. А вопросов Джессика задавала много, как и подобается ребёнку в её возрасте. На одни вопросы Лилиан отвечала, на другие нет.       Айка ненавидела Джессику. Такуро не воздерживалась, чтобы не нагрубить ребёнку, если она что-то спрашивала. Джессика же сразу начинала обидчиво надувать губы и сжимать руки в кулаки. Как бы девочка не пыталась показать всем своим видом, что она злиться, на самом деле она просто пыталась сдержать слёзы.       Ева стала модельером, как и мечтала. Передвигалась девушка на костылях, ноги почти не слушались, а спина у девушки сильно болела от напряжения. Микаса, Саша, Эрен и Жан — работали с девушкой в ателье. Помогали устраивать выставки, заказывали ткани, снимали мерки и пили чай с Евой.       Винсента привозили к Еве раз в месяц на пару тройку дней. В эти моменты Дюпри старалась не выходить из дома и проводила всё время с сыном. Проблема была в том, что мальчик был слишком активным, ему хотелось бегать, прыгать, ползать, а Ева не могла делать всё это вместе с сыном. Она ходила-то с огромным трудом, ноги еле передвигались. Лоис не давала надежды на то, что Дюпри сможет хотя бы ходить нормально.       У Леви дела шли хорошо. Чайная процветала, заработок был хороший, Лилиан помогала ему с бумагами, Айка стояла за кассой, а Джессика всегда сидела за столиком недалеко от кассы и рисовала, когда садик был закрыт. Девочка грезила работать с Евой, когда вырастет и рисовала одежду, раскрашивая её во все цвета радуги.       — В этом месяца доход вырос на восемь процентов, — сказала Лилиан и протянула Леви бумаги.       — Неплохо, — мужчина посмотрел на бумаги и покачал головой. — Слушай, я тут подумал, пока садик на ремонте, может Джессику лучше будет брать с собой Ева?       — Она мешает в чайной? — Додсон присела на деревянный стул со спинкой и красной подушкой на сидении.       — Не мешает. Просто ей скучно там, а с Евой будет весело. Она же хочет модельером стать.       Лилиан задумалась. Джессика действительно проводила много времени с Евой, наблюдая за процессом создания одежды. Дюпри часто шила для Джессики красивые платья или блузки.       — Я не против этого, но Еве будет тяжело за ней приглядывать. Да и сейчас она занимается подготовкой к выставке, так что нет. Пусть со мной будет. Мне так спокойнее, — возразила Додсон.       — Как знаешь.

***

      Роклер был мрачнее тучи. Они с Майей вернулись с Анипаркто и разбежались по разным комнатам. Джеймс был потерян и не хотел уже ничего. Он сожалел о своих прежних поступках и считал, что смерть Кайи была наказанием за его дела.       Толмадж пришёл поддержать аристократа. Роклер был благодарен за поддержку и направился отдыхать. Если можно было назвать перелистывание альбомов и сожаление о том, что случилось отдыхом.       — А от чего Кайя умерла? — спросила Ости у Кевина, которые пришли вместе с Толмаджом.       —Говорят, что вскрытие нашло в её организме какой-то яд. Её травили на протяжении многих лет. Яд копился и… — Бонтон замолчал, увидев строгий взгляд Каммингса. Кеслинг опустила голову, чувствуя себя виноватой.       В поместье Роклеров было тихо. Слуги передвигались почти бесшумно, а под вечер и вовсе ушли. Со стороны спальни послышались мужские голоса, которые спорили. Один из них принадлежал Роклеру.       — Нет. Всё, хватит. Мне плевать, что с Мельбарасом будет дальше. Вы! Да-да, кто-то из Вас ОТРАВИЛ мою дочь. У меня нет наследников, так что…       Голос Джеймса затих. Послышалось два выстрела и звук падающего тела. Кто-то облачённый в плотный, чёрный капюшон, спустился быстрым шагом по лестнице, оставляя на перилах следы алойного масла. На большом пальце, на левой руке, виднелась едва заметная печатка со змеёй. Некто выбежал из особняка Роклеров и скрылся на одной из улиц района.

***

      Лилиан сидела дома и готовила обед. Леви пошёл на рынок, Ева и Джессика что-то шили в комнате Дюпри. В дверь раздался звонок. Додсон в это время мыла овощи для салата. Вытерев руки об полотенце, девушка подошла к двери и посмотрела в глазок. Никого. Странно.       — Мам, кто там? — Джессика выглянула из комнаты Евы и неуверенно подошла к матери. — Папа?       — Н-нет, иди и посиди с Евой, — Додсон почему-то стало страшно от этого звонка. Она постоянно боялась за дочь, хотя причин для страха не было. Их никто не преследовал и никто им не угрожал.       — Не хочу! Почему других папы любят и гуляют с ними, а мой нет? — девочка скрестила руки на груди и надула губы. Ещё чуть-чуть и Джессика заплачет.       — Ну, — девушка замялась и обняла дочку.       — Всегда ты так! Мне тётя всё рассказала, а ты нет! Ты плохая! — девочка начала плакать и отталкивать мать от себя.       — Что ты имеешь ввиду? — Додсон напряглась, держа дочь за руку.       — Папа нас не любит, поэтому он бросил нас! Тётя Айка мне всё рассказала! — Джессика начала дёргаться и убегать в комнату Евы. Лилиан заплакала, услышав такое.       Странно, но в дверь ни разу не позвонили, но Додсон всё равно открыла её. Ни в коридоре, ни на лестничных пролётах никого не было. Возле двери валялся конверт. Девушка оглянулась пару раз и взяла конверт с опаской.

***

      Джессика уплетала любимый шоколадный торт, улыбаясь. Девочка быстро забывала разговоры об отце и ходила счастливая и радостная, играя в игрушки или рисуя. Леви тоже слегка улыбался, смотря на двоюродную сестру, которая была такой хорошенькой, счастливой, не успевшей познать всю жестокость и ненависть этого мира. Ева тоже улыбалась, глядя на Джессику, с которой проводила много времени.       — Спасибо! Было вкусно! — Джессика, доев кусочек торта, поцеловала мать в щёчку. — Можно я пойду поиграю?       — Иди, только руки помой! — Лилиан потрепала дочку по волосам и та побежала играть.       — Что-то случилось? На тебе лица нет, — как только Джессика убежала, Леви сменился в лице и насторожился, смотря на Лили, которая была бледная и дёрганная.       — Письмо пришло… Сегодня… — Додсон нервно сглотнула и начала убирать со стола. Ева же ужинала у себя в комнате, не отрываясь от эскизов.       — Что за письмо?       Додсон протянула письмо Аккерману, достав его из кухонного шкафчика. Леви начал читать: Лилиан! Я пишу Вам это письмо и очень волнуюсь, что меня найдут. Прошу вас, не показывайте это письмо никому и то, что сейчас прочтёте — оставьте пока в секрете. Моё имя… Впрочем вам необязательно его пока знать. Слишком опасно это… часть текста было зачеркнуто, замазано чёрными чернилами Послушайте, мне понадобилось очень много времени, чтобы найти убийцу вашей матери. Я нашёл его. Было трудно, я много раз нарушал закон, рисковал жизнью, но нашёл. Это очень страшный человек! Это змея, пригретая на груди вашей семьи! Вы, наверное, сейчас задались вопросом: «зачем ему всё это?». А за тем, что мы с вами люди не чужие. Родственники, как бы абсурдно это не звучало. Мой отец, которого я смог найти совсем недавно, рассказал мне всё. Абсолютно всё, что тщательно скрывалось от нас с вами многие годы. Вы даже не представляете, что творилось все эти году в Мельбарасе. Нашей с вами родной земле, где мы родились, выросли… Я должен защитить вас и вашу дочь от убийцы вашей матери. Я знаю, он не перед чем не остановится, ради достижения своей цели. Он — страшный и жестокий человек. Нам нужно встретиться с глазу на глаз. Через неделю я найду вас. Будьте осторожны, сейчас это Вам необходимо. Берегите дочь, она не должна быть ввязана в эти грязные игры.

Ваш родственник, которому надоела эта бессмысленная война между Додсонами и Роклерами. Мы с вами должны положить этому конец и объединиться, чтобы защитить вашу дочь.

      Леви положил письмо на стол, подпёр голову рукой и задумался. Его насторожило написанное, особенно, когда речь зашла о Джессике. Какой нужно быть сволочью, чтобы впутывать пятилетнего ребёнка в грязные игры и рисковать его жизнью?       Лилиан поставила чайник. Хотелось выпить успокаивающего травяного чая, чтобы мыслить трезво. Страх за жизнь дочери — ударил по психике Додсон и заложил в девушке зерно паранойи.       — У тебя есть хоть какие-то предположения по поводу убийцы? — поинтересовался Леви, смотря на алоэ, стоявшее на окне. Лилиан тщательно и бережно ухаживала за цветком, пересадила его в горшок побольше и переживала, что цветок завянет или пропадёт.       — Я долго думала об этом. Сначала, мне казалось, что это Джеймс, но потом я поняла, что не он, — начала девушка, доставая из шкафчика успокаивающий сбор трав. — Потом я вспомнила, что от убийцы пахло сандалом, любимым ароматом моего отца. Мне пришла в голову страшная мысль, что это он. Однажды, я вспомнила, что у убийцы на пальце была печатка змеи. У моего отца нет таких колец, он их вообще не любит. Поэтому я опять в растерянности.       — Печатка змеи, говоришь? — задумался Аккерман. — Уже хоть что-то.       — Погоди, печатка змеи, змею, которую моя семья пригрела на груди… Странно это всё… — девушка закинула травы в заварочный чайник и задумалась.

***

      Ателье Дюпри находилось в центре города. Клиенткам нравилась одежда Дюпри. Ева была не просто швеёй, которая шила под копирку по чужим вырезкам, она была модельером, которая придумывала свои модели, варианты покроя. Девушка не побоялась кинуть вызов обществу, укоротив юбки девушек чуть ниже колена; пошила обтягивающие рубашки из тянущегося материала; начала наносить на ткани рисунки. Всё это было диковинкой, у многих вызывало протесты, а многим нравилось. Ева не боялась критики. Какой человек не подвергается ей? Который ничего не делает? Критика, порой, была жёсткой, местами пугающей, но Еву это не пугало. Дюпри была закалена к любому дерьму, происходящему в её жизни.       Микаса должна была продемонстрировать зевакам новое платье Дюпри: бежевое бальное платье с открытыми плечами и бабочками на нижней части платья. Аккерман нервничала, ведь это был её первый выход в платье, да ещё и таком открытом. Ева тоже нервничала и постоянно рассматривала платье, ища в нём дефекты: торчащие нитки, неровные швы или зацепки.       — Опять на ногах? — в ателье вошёл Бонтон с цветами и увидел Еву, стоящую на костылях перед платьем.       — А, да просто нужно подготовить платье к выставке. Боже, она через месяц, а я уже вся на нервах. — Дюпри, опираясь на костыли, доползла до коляски и села в неё.       — Береги себя, не перетруждайся, — Кевин протянул своей невесте цветы и поцеловал её в губы.       — Ева, золотой шёлк, — Жан вышел из подсобки с образцами тканей и остановился, увидев целующихся влюблённых, — извините…       — Нет, Жан, всё хорошо. Что там с шёлком? — блондинка немного отъехала от жениха и подъехала к Кирштейну.       — А, — парень почесал голову, — заказывать золотой шёлк?       — Заказывай. У меня три заказа есть, там обязательно он нужен. — Ева достала до столика, стоящего почти посредине ателье, блокнотик и дала его Жану. Там были списки необходимых тканей, которые парень пошёл заказывать.       Бонтон повёз невесту перекусить в кафе. Они решили пожениться после выставки и Ева усердно работала над их свадебными нарядами, попутно выполняя заказы и собственную одежду на продажу. Дюпри обожала свою работу и была рада, что окружена верными и надёжными людьми.