***
Сынмин, как и обещал, приходит ко второму уроку, встречая мою тушку возле кабинета. Первое, что я замечаю — изменившийся цвет волос. Второе — изменившуюся прическу. Третье — счастливое лицо друга. Какой раз за день меня нужно откачивать, кто-нибудь считал? Теперь уже каштановые волосы выбриты на затылке, но приподняты чуть впереди, образуя объем. Прическа вроде должна быть неряшливой, но все так же идеальна, как обычно бывает только у Кима. Я едва успеваю протянуть руку, чтобы пощупать пряди на голове, как Сынмин перехватывает ее, обнимая меня и устраивая свою голову на моем плече. — Господи, отвали от меня, — пихаю друга, отшатываясь в сторону и стараясь держать равновесие. — Тебе краска для волос мозги проела? — Такой смешной, не могу, — Сынмина не волнуют мои слова, он закидывает руку, приобнимая меня, и направляет нас в сторону раздевалок. По пути рассказывает, как ему удалось уговорить родителей на эту авантюру и подмечает, что я выгляжу каким-то не выспавшимся. Конечно, сегодня ночью я примерял на себя роль философа всея Кореи. Как уж тут быть бодрым и полным сил. Раздевалки разделены на женскую и мужскую. Подозреваю, что только у парней запах пота стоит настолько тяжело, что практически можно потрогать вонь. Неприятно, однако делать с этим ничего нельзя. Даже несмотря на аромат, все довольно аккуратно и без лишних носков и трусов, валяющихся на темном кафеле. Даже жить можно, если перекрывать нос и рот рукавом. Мы молча переодеваемся в специальную форму для занятий спортом, я беру кофту на всякий случай, если в футболке станет слишком холодно, а Сынмин только смеется и называет меня неженкой. Ну посмотрим, что с тобой будет, если ты заболеешь и умрешь, Ким. Оставшееся до начала время мы просиживаем на лавочке, подальше от всех остальных. Я опираюсь на стену, вытянув ноги вперед, а он лежит на моих коленях с прикрытыми глазами. Действительно, почему это все знают, что мы друзья? Ким сам не дает мне шанса, постоянно таская меня за собой, трогая за руки и ложась на меня на любой горизонтальной поверхности. Ой, как-то неправильно сказано. Практически все остальные ученики разошлись по всему залу, образуя маленькие компании. Девочки из моего класса отдельно, девочки из класса Сынмина в другой части, мальчики либо по одному, либо в большой группе возле окон. — Все в строй! — Кричит учитель, вошедший в спортивный зал, и все подрываются, становясь в одну длинную шеренгу. Дальше начинается двадцатиминутное испытание нас на прочность, состоящее из бега, прыжков и растяжки, во время которой я, как минимум, планирую больше никогда не заикаться о продаже своей почки ради билетов в Сеул. По крайней мере, если мои легкие умрут здесь и сейчас, у меня останутся родные и уже любимые почки. Суен, как и остальные девочки, стоят в стороне, разминаясь и переговариваясь между собой, в то время как я стараюсь смотреть максимально в другую сторону. Я чувствую, что перешел черту с ней, потому что несколько парней из моего класса так и норовят пихнуть меня побольнее, да задеть посильнее. Держись, Джисон, ты — скала. Очень слабая скала, которая скоро распадется над много маленьких кусков, но скала же. Сынмин замечает это, кидая на меня обеспокоенные взгляды и это правда, совсем чуть-чуть, льстит мне. То, что он заботливый друг не поймешь сразу. Сначала нужно пройти испытание из стены сарказма, потом перепрыгнуть через неловкость после его шуток и только потом принимать тонны завезенной заботы. Когда мучения в виде слишком долгой разминки заканчиваются, нас разделяют на две команды и объявляют страшный приговор: — Играем в волейбол, до десяти очков. Стоит ли говорить, что спорт — не мое? Я хожу еле как, пытаясь бороться со стихиями, встречающимися на моей дороге, а тут еще и волейбол. Самый опасный вид спорта между школьниками, после попытки попасть в очередь в столовой в числе первых. Еще все такие высокие, что я просто боюсь самостоятельно оказаться мячом в самый неподходящий момент. «О, Джисон, хочешь полетать?» Команды, если честно, так себе. Всех слабых ребят в одну часть зала, всех сильных в другую. Сынмин мой противник, но я надеюсь, что он не будет бить в мою сторону, иначе рискует остаться без друга в ближайшее время. Хотя, кажется, моих одноклассников это никак не останавливает. Я вижу хитрый прищур некоторых из них, а уже в следующую секунду, со свистком учителя, подача летит в мою сторону. Отбивая кое-как, я правда пытаюсь следить за передвижением мяча на поле, не упуская своего шанса спрятаться за Бомни — одноклассника, стоящего впереди меня. Он-то двухметровая шпала, который может отбить подачу головой, не напрягаясь. Терять все равно нечего. Бомни, сам того не зная, постоянно прикрывает мою задницу, и я уже записываю в воображаемый список дел благодарность парню за спасение души утопающего. Утопающего в ненависти меня. Сынмин, правда, как может, старается не бить в нашу сторону, кидая мяч строго влево. Я вижу, как он пытается что-то показать мне жестами, но не понимаю. Начинаю двигаться чуть ближе, чтобы разглядеть быстро меняющиеся движения рук и это, пожалуй, становится главной моей ошибкой. После рождения, естественно. Джихун пользуется моей невнимательностью, отбивая мяч точно в меня, при этом Бомни обладает недостаточной реакцией, чтобы успеть перехватить подачу. Последнее, что я слышу перед ударом — крики учителей, Сынмина, орущего на Джихуна, и визг, идущий звуковой волной от девочек. Я иду по тёмному туннелю, Противостоя этому суровому и жестокому дню. Перед глазами мутнеет; я закрываю их, зажмуриваю и надеюсь, что проснусь утром в своей кроватке, проспав на уроки сегодня. Но потом слышу, как учитель дает распоряжение нести меня в медпункт, сильные руки, подхватывающие меня с двух сторон и девчачий голос, спрашивающий, в порядке ли я. Суен. Я бы ответил ей, если бы мог. Послал бы на все четыре стороны, но ответил бы. Все размыто, будто в плохом качестве, но примерные очертания коридора видны достаточно. — Джисон-и, ты нормально? — - Взволнованный голос Сынмина раздается слева, а я льну в его сторону чуть больше, чувствуя что-то родное и теплое. — Прости, что не защитил. — Я твой хён, вообще-то, — говорю из последних сил, погружаясь в абсолютную темноту. Я не чувствую, как Ким отталкивает второго человека, не вижу, как он берет меня на руки, будто я ничего не вешу, и не слышу, как занося меня в кабинет врача, Сынмин начинает вызванивать своему брату с просьбой о помощи.***
— Эй, парень, просыпайся, — резкий запах бьет по ноздрям, заставляя меня мгновенно открыть глаза и позднее пожалеть о своем решении. — Давай же. Надо мной стоит полноватая женщина в больничном халате: ее волосы спрятаны под специальную шапку, на носу очки в толстой оправе, а в руках ватка, которой она водит возле моего носа. — Я умер? — Судя по тому, что с тобой сделал обычный мячик, лучше бы умер, — ей смешно, конечно же. Я просто надеюсь, что меня не стошнит прямо сейчас, потому что голова совсем немного побаливает и я очень хочу, чтобы здесь не оказалось сотрясения. — За тобой приехали. Черт, только бы не мама или папа. Если они узнают, что я получил травму в школе, запрут на всю жизнь в подвале, принося туда еду и книжки посменно, не давая зайти даже Сынмину. Я же точно умру, если там будет мама. С папой еще можно договориться, подкупить его чем-нибудь, но вот мама… С помощью медсестры я встаю с кушетки и потихоньку подхожу к двери, получив справку о том, что сегодня я пропускаю оставшиеся занятия по уважительной причине. Думаю о том, что мне нужно забрать из раздевалки свои вещи, а еще, желательно бы, взять учебники из шкафчика, чтобы сделать уроки на завтра, но меня снова опережает Ким, стоящий возле стены. Он держит в руках мои вещи, портфель и спортивную кофту, оставленную в зале на лавочке. Замечает меня и в момент оказывается рядом, подавая руку, чтобы я оперся на нее. — Ты чертовски всех перепугал, хён, — Сынмин чуть улыбается, поддерживая меня и направляясь в двери на выход из школы. Я хочу задать ему вопрос по поводу своих родителей, но, будто читая мои мысли, брюнет прерывает меня: — Я позвонил Уджину, чтобы не тревожить твою семью. Он подвезет тебя до дома, а я вернусь на занятия. Чувствую облегчение от того, что мои родители не в курсе и корю себя за это. Но это все же лучше, чем если бы своей несчастливой тушкой я бы сейчас испортил им весь рабочий день. — Спасибо тебе. — Тебе не нужно благодарить меня. Я не предусмотрел Джихуна и его выходку, хотя должен был. Не понимаю, что включает в себя понятие «должен» у Сынмина, потому что он вообще ничего мне не должен. Не обязан помогать, не обязан звонить своему брату, а уж тем более заботится сейчас. Но Ким делает, без единого упрека дожидается, когда я осторожным шагом спущусь вниз по лестнице. Ведет к парковке недалеко от здания школы, где уже стоит машина его брата. Я запомнил ее еще с прошлых разов. Представляю, насколько жалким я буду выглядеть сейчас перед его братом. Еле стою на ногах, держусь одной рукой за голову, другой за Кима-младшего, еще и торможу в действиях будто совсем отсталый. Сынмин осторожно открывает заднюю дверь, поддерживая мое тело, пока я залажу на место, стараясь ничего собой не задеть. Я не сразу замечаю второго человека, уже сидящего спереди рядом с Уджином, но когда вижу — становится поздно. Дверь за Кимом закрывается, а Уджин начинает выезжать с парковки. Если в водителе я сразу узнаю дружелюбного мишку, то вот сосед с нацепленной на голову кепкой и сжатыми в кулаки руками только отдаленно кажется мне знакомым, но распознать его так и не удается. Не решаюсь задать вопрос, да и вообще пытаюсь не говорить, дыша через раз. В который раз чувствую напряжение, сквозящее в машине и вспоминаю наш разговор с Сынмином вчера. Он поссорился с братом. А сейчас позвонил ему только ради меня. Чертовски приятно, что друг настолько заботится обо мне, забывая о личных проблемах, но даже такой благородный поступок оседает неприятной горечью. — Как тебя угораздило, парень? — Уджин говорит со мной в первый раз. У него мягкий голос, уверенный тембр и смешное, но милое произношение. — Я похож на спортсмена? Меня даже мяч обыгрывает, — говорю совершенно серьезно, но в машине тут же раздается мелодичный смех соседа Уджина. Красивый. Смеющийся парень снимает кепку, откладывая ее на панель, а я раскрываю рот в удивлении. Это тот самый Минхо, который еще знакомый учителя Бана, который ведет уроки у нас с Сынмином. Они, получается, знакомы? Минхо, замечая мое удивление, начинает смеяться еще сильнее, откидываясь на сидение, а я только ловлю флешбеки и стараюсь не сдохнуть прямо здесь, на заднем сидении машины брата Сынмина, который в таком же недоумении сейчас переводит взгляды с меня на Минхо. — Вы знакомы? — Вполне логичный вопрос от моего друга, за которым следует кивок впередисидящего. — Я уже видел его в кабинете у Чана, — Минхо пожимает плечами и смотрит на меня в переднее зеркало. У него очень красивые глаза — это я увидел еще тогда, но почему-то при первой встрече мне удалось заметить только необычный светлый цвет радужки. Они, на самом деле, будто гипнотизируют меня, я смотрю и вижу горящие огоньки где-то на глубине карего океана. Ровный, аккуратный и приподнятый нос, красивые губы и чистая смуглая кожа, переливающаяся на светящем в окно солнце. Его волосы чуть темнее, чем нынешний цвет Сынмина, сережки уже в обоих ушах, а на руках виднеется большое количество колец. — Ли Минхо. — Хан Джисон. На этом все разговоры заканчиваются; всю оставшуюся дорогу мы едем в абсолютной тишине, рассматривая пейзаж за окном и стараясь не подавать вида неловкости. Сынмин иногда поглядывает на меня, чтобы удостовериться в том, что я хорошо себя чувствую, Уджин включает какое-то радио на задний план, а Минхо… Просто Минхо. Он изредка смеется, хотя никто совсем ничего не говорит, подсматривает через зеркало переднего вида и подмигивает, когда наши взгляды встречаются. Мы приезжаем к моему дому за пол часа. Никого еще нет и до вечера не будет, а, значит, у меня есть время полежать в тишине и постараться отдохнуть от происходящего. Ага, конечно. Я же обещал Суен, что схожу с ней. И я был бы не Хан Джисоном, если бы позволил головной боли помешать выполнять данные мной обещания. Сынмин смотрит все так же взволнованно, обнимает меня покрепче и просит быть осторожным сегодня. Я машу на прощание Уджину и Минхо, вылезая из машины все так же аккуратно и не торопясь. Нужно будет принести завтра шоколад Киму. Чтобы поблагодарить за то, что не бросил меня сегодня. В голове, без моего разрешения, всплывают воспоминания, связанные с Чанбином. Помог бы он мне так же? Защитил бы перед другими ребятами? Я никогда не думал об этом, пока дружил с ним, потому что обычно защищать приходилось мне. Причем не самого Чанбина, а от него. Так что, была ли бы отдача от бывшего лучшего друга, если бы такая ситуация произошла с нами сейчас?***
Дома я включаю телевизор для общего фона, пытаясь приготовить что-то съестное. Со вчерашнего ужина не осталось практически ничего, кроме некоторых овощей и салата, которыми я явно бы не наелся. Перебирая в голове рецепты, которые я смогу приготовить, останавливаюсь на рамене. Просто, классно и вкусно. На музыкальной передаче я легонько подтанцовываю, стараясь не привлекать верхнюю часть тела, опрокидываю несколько кусочков морковки на пол и ставлю лапшу на плиту, ища свой телефон среди вещей, упакованных Сынмином. Пару сообщений от него, в которых он просит меня лежать и не рыпаться, давая мозгам отдохнуть от встряски, сообщение от мамы и еще одно от Суен. Кто: Суен О, боже, я надеюсь, что с тобой все хорошо. Кому: Суен Да, все в порядке Кто: Суен Может перенесем нашу прогулку на завтра? Ответ приходит сразу же, хотя сейчас она должна сидеть на биологии, полностью погружаясь в очередную тему о процессах нашего организма. Видимо, не так уж этот предмет для нее интересен. Идти или нет? Я могу отказаться, и никто ничего не сможет мне сказать, потому что я вроде как получил травму и должен отдыхать. Да и тем более, мне совсем не хочется, чтобы это произошло еще раз. Но с другой стороны, я пообещал сходить. И сам не против, чтобы прогуляться под свежим воздухом. Может, мы бы нашли еще общие темы. Поэтому, взвесив все плюсы и минусы, я пишу ответ с отказом на перенос и назначаю встречу возле того самого магазина книг, единственного большого в нашем городе. Быстро проглатываю обед, переодеваюсь в обычные джинсы и теплую толстовку, которая сойдет за ветровку. Пишу маме о том, что буду гулять с одноклассницей, и со спокойной душой бегу на остановку, стараясь успеть на автобус. Ехать нужно в центр города, где поток машин в обеденное время увеличивается втрое. Нужно не опоздать, еще и найти книжный среди домов и магазинов, поэтому я очень тороплюсь. Центр города действительно красивый. Куча массивных деревьев, высаженных в ряд, украшают улицу вдоль дорог, дома уже не частные, многоэтажки, вместо маленьких магазинчиков — несколько довольно крупных заведений, в том числе кафе и магазин сладостей, который я подмечаю из окна автобуса. Улицы хоть и не просыхают после ночных дождей, но людей это мало волнует — все спешат, перепрыгивая через маленькие препятствия и только дети, счастливые и смеющиеся, полностью обескуражены всплесками воды, поэтому топают по лужам сильнее на зло родителям. Я выхожу из автобуса, сразу же направляясь в нужную сторону и пытаясь разглядеть вывеску книжного магазина среди обилия других указателей. Перешагиваю несколько трещин в асфальте, как в детстве, боясь упасть в пропасть между ними, а потом замечаю у здания Суен. Она тоже переоделась в более удобную одежду, сменила сумку на рюкзак и надела маску, чтобы защитить лицо от пыли, больше всего которой было именно в центре Асана. — Долго ждешь? Я останавливаюсь возле нее, оглядывая окрестность и улицы. — Минут пять, не страшно, — она указывает мне на дверь магазина и мы вместе заходим туда, окунаясь в ароматы свежих, еще не читанных, книг и канцелярских товаров, зависая в магазине на следующие друг за другом часы. Я бегаю от одного отдела до другого со скоростью света, стараюсь ощупать все книги, которые здесь есть, нахожу то, что мне нужно, сгребая это в корзину, а потом убираю пару книг, чтобы уложится в бюджет. Мы с Суен ищем нужный ей журнал, обыскивая полки с видом настоящих следователей, а потом она находит на витрине очки без диоптрий, тут же примеряя их на меня. — Сони-и, ты просто обязан купить их, — она подпрыгивает на месте и хлопает в ладоши, будто я действительно выгляжу в них как-то по-особенному. Но в зеркале все еще отражаюсь прежний я. Растрепанные волосы, уставшие глаза, слишком пухлые щеки и тонкие маленькие губы. Ничего интересного, как считаю я. Но почему-то и Суен, и продавщица в один голос твердят о том, что я выгляжу в этих очках намного милее и я сдаюсь под женским натиском, расплачиваясь за все сразу. Журнал мы находим, я уже было радуюсь тому, что этот длинный день подходит к концу, но потом живот Суен предательски урчит и девушка предлагает заглянуть в кафе неподалеку. В голове я занят пересчитыванием денег, чтобы понять, хватит ли мне их до конца недели, но при этом успеваю болтать с темноволосой обо всем на свете. Она рассказывает про семью. Намного больше, чем Сынмин. Но менее интересно, чем если бы рассказчиком был мой друг. Я также отвечаю на пару вопросов, мы допиваем кофе уже на свежем воздухе и начинаем спускаться вниз по улице, направляясь в сторону остановки для Суен. — Я бы и в жизни не подумала, что мы окажемся в одном классе, — она рассказывает о мальчике, который ей нравится, видимо полностью доверившись мне. Я вздыхаю. Это значит, что я ей не нравлюсь и она действительно просто хочет подружится. Уже не плохо, если не считать того, что парень, приглянувшийся моей однокласснице — Чон Джихун. Я стойко держусь, чтобы не закатить глаза прямо там, перед ее лицом, но это тоже помогает мне немного расслабиться. Этому Чону нужно только узнать, что я ни коим образом не претендую на Суен, и тогда, скорее всего, он перестанет меня доставать. — Это действительно поражает. Ты и он. Странная пара. — Иногда, Джисон, люди, которые не должны быть вместе дополняют друг друга лучше всего. — Сказано поэтично. Долго думала над этим? — Я улыбаюсь, окончательно чувствуя расслабление. — Йа, вообще-то это имеет смысл, — Суен смеется, скрещивая руки на груди и указывая пальцем на меня. — Ну, а ты? — Что? — Тебе кто нравится? Кашляю, не подумав даже о том, что она перевернет это в мою сторону, и смотрю на нее с укором. — Мне никто… Договорить я не успеваю. Неподалеку от нас, буквально за поворотом, я слышу продолжающийся кашель и хриплый голос, зовущий на помощь, тут же срываясь в нужном направлении. Суен бежит за мной, крича что-то о скорой помощи, но я совсем не замечаю этого, заглядывая в переулок. Грязное место, где стоят мусорные баки, опрокинутые на землю, повсюду разбросаны бутылки и порванные вещи, а посреди всего этого бедлама, прямо на каких-то потрепанных куртках сидит темная сгорбившаяся фигура, обхватывающая голову руками. Я жестом приказываю Суен держаться подальше, осторожно ступая к человеку на земле, стараясь издавать как можно меньше звуков. Я никогда раньше не был в такой ситуации, но от мамы слышал, что часто можно встретить наркоманов, схвативших очередной приход прямо посреди улицы. Возможно, этому человеку также плохо сейчас. — Хэй, извините, — протягиваю руку вперед, опускаясь на корточки. Суен вскрикивает, когда я осторожно касаюсь чужого плеча кончиками пальцев, а потом незнакомец поднимает на меня голову. Темные, почти черные, заплаканные глаза, немного кривой нос от удара лопаткой в детстве, намокшая черная челка, закрывающая часть лица и губы, сжатые в полоску. — Мне нужен Чан-хён, — говорит Чанбин тихим надрывным голосом, опуская голову обратно на колени и сжимая ее руками еще сильнее, всхлипывая и падая на бок.