Золотая жемчужина

      Худшее, с чем пришлось столкнуться Мейбл за последний год — жалость. Каждый день Пайнс чувствовала ее липкие объятья на своих плечах, слышала, как она перебирается своими лапами по полу, ощущала ее взгляд на своей спине. Она чувствовала это как на улице, так и дома: слышала, как тяжело вздыхает ее отец, каждый раз, когда Мей спотыкалась или ударялась обо что-то, вновь чувствуя липкое отвращение к себе. Ей не хочется чувствовать руки, поднимающие её, попытки успокоить и расспросы о том, куда девушка хотела пойти. Мейбл хотелось спрятаться, закрыть руками уши и долго-долго сидеть в своем укрытии, не подпуская к себе никого. Даже тот лучик надежды, что появился в душе Мейбл, когда Диппер увез ее из родного дома, затмился мыслью о том, что это является лишь бегством от проблем, родителей, жалости.       Мейбл слышала, как двери автобуса со скрипом разъехались в стороны, после чего ее подхватили под локоть, осторожно продвигая к выходу, и чем ближе она подходила, тем четче ощущался легкий ветерок, что обдувал ноги Пайнс. Она чувствовала запах хвои, костра, множества цветов, древесины и теплые нотки дорожной пыли. Она слышала многочисленных дятлов, кукушек и стрижей, как они перелетали с ветки на ветку и пели. Насекомые гомонили в кустах, природа жила. Когда рука брата отпустила локоть Мей, то девушка, отвлеклась от анализа окружающего мира, подумала что падает прямо из дверей автобуса и выставила руки вперед, ожидая удара, однако, после того, как ее подхватил кто-то другой и прижал к себе, а в нос ударил знакомые запахи пота, клея и дерева, смешанные со слабыми нотками одеколона, Мейбл поняла, что это никто иной, как дядя Стен. Прижавшись к мужчине в ответ, Мейбл замерла, прислушиваясь. За дядей стоял как минимум один человек — это Мейбл поняла по периодическим шажкам, шорканью и целому букету других звуков.       — Уроды, — рыкнул Стен, после чего Мей была поставлена на землю. Мозг вновь кольнуло больное чувство отвращения к себе. И вновь жалость, — Добро пожаловать вновь в Гравити Фолз, детка. — потрепав девушку по голове закончил дядя, направившись в сторону автобуса. Вероятно, он направлялся туда для того, чтобы помочь Дипперу с многочисленным багажом, который успели прихватить с собой близнецы.       — Он до сих пор не может свыкнуться с мыслью о произошедшем, — послышался голос Форда, что всё это время стоял за Стеном, — Не волнуйся, милая, мы любим тебя такой, какая ты есть, — ободряюще произнёс он, на шаг приблизившись к девушке и положив ей руку на плечо, — Что на счёт того, чтобы провести это лето не хуже того, что было пять лет назад? Повеселись так, как умеешь только ты, а я в это время попытаюсь найти что-то, что вернуло бы твои глаза в первоначальную форму, — всё так же успокаивающее говорил он, помогая Мей добраться до машины, а позже и сесть в неё, — Как только мы погрузим весь багаж, то сразу поедем, а пока я включу тебе кондиционер. — послышался щелчок, после которого лицо Пайнс начало обдувать холодным ветерком.       Мейбл научилась вслушиваться в безграничное черное пространство, что шло за девушкой по пятам, куда бы Мей не посмотрела — повсюду только пустота. Казалось, что вся она наполнена ненавистью, завистью и злостью, что однажды вылили на лицо Пайнс, заставив все вокруг почернеть. Все краски вдруг испарились, забрав с собой всю радость, талант и жизнелюбие. Но у Мейбл есть слух, к счастью. Он помогает ей представлять картину мира, что расстилался за окном: если по крыше что-то приглушенно барабанит, то это с неба падают капли дождя, что стеной освежают сухую землю, но если звуки намного резче и громче, то это, вероятнее всего, пошел град, что мелкими шариками скапливается по бокам проезжей части, образуя что-то вроде горки. Он потом обязательно растает, но это будет позже, когда теплое солнце выйдет из-за туч и вновь осветит улицы своим теплом, запоют птицы и зной заставит искать тень.       Мейбл слышала всю возню, что происходила на улице: несколько минут назад Стен уронил чей-то чемодан себе на ногу, отчего вся улица услышала не самую лучшую сторону его словарного запаса, Диппер постоянно просил нести его сумку осторожнее, говоря о том, что там лежит очень важная аппаратура, Форд же просто тихо складывал все в багажник, иногда смеясь над теми двоими, что вновь развели скандал из-за злосчастной сумки. Когда же все уселись в машину, то одновременно облегченно выдохнули, ведь за время, пока они находились на улице, температура точно поднялась на пять, а то и на десять градусов выше.       К удивлению Пайнс, доехали они без происшествий (не считая почти сбитую крысу и проколотую шину). По пути дяди часто шутили друг над другом, рассказывали истории из их путешествий, Стен вещал про новые экспонаты, что сделал благодаря клею и скотчу, которые много лет служили ему верой и правдой; Форд делился с Диппером результатами экспериментов, новыми находками, обещал помочь Дипперу с его научной работой. В шуме и гаме они ехали в сторону Хижины чудес и Мейбл, наконец, смогла спокойно поспать, устроившись на плече брата.

***

      Чердак встретил Пайнс привычным запахом древесины и пыли. Тишина разливалась по всему помещению и только легкие шаги Диппера по лестнице слегка нарушали ее, но Мейбл ценила и это. Интересно, непонятная жижа все еще находится на потолке? А шахматная пешка, что когда-то была увеличена до немыслимых для нее размеров, еще на месте? Хотелось увидеть, впитать все детали, все краски и всю атмосферу, но все эти желание перечеркивал недуг Пайнс. Подумав об этом, девушка грустно хмыкнула, после чего, развернувшись на пятках, ткнула крадущегося к ней сзади брата пальцем прямо в живот, отчего он слегка посмеялся, обняв сестру.       — Все у нас получится, Мейбл. Я всегда с тобой, помни, — погладив сестру по волосам, проговорил Диппер, когда она уткнулась ему носом куда-то в район ключицы. Он понимал, что ей тяжело дался этот переезд: она оставила семью, друзей и дом, ломанувшись в другой, хоть и родной город. Однако, Диппер тоже остался не без потерь: ему пришлось бросить университет (в который его приняли из-за выдающихся знаний в биохимии всего в семнадцать лет), оборвать все отношения с девушкой, которая ему нравилась и рассориться с родителями в пух и прах. Все это было платой за счастливое будущее Мейбл, а если не Диппер, то кто смог бы положить ему начало? Отец и мать? Они бы до самого конца делали вид, что с Мейбл всё хорошо, отрицали бы проблему. Они не смогли ничего сделать, когда была озвучена сумма за лечение их дочери, они не смогли внятно объяснить Мейбл, что с ней происходит. Так почему Диппер должен делать вид, что всё хорошо? Почему должен, глядя на сестру, сдерживать слезы? Он будет бороться за нее, даже если за это придется пожертвовать своим будущим.       Изначально, когда Диппер узнал, что Зус и Мелоди могут вновь предоставить им с Мейбл чердак для проживания, то с его плеч будто бы свалился камень. Теперь у них будет кров, а если Диппер будет регулярно стоять за прилавком, то сверху будет идти зарплата в виде завтрака и ужина. Это очень облегчало ситуацию. Теперь ему осталось найти дополнительную подработку на вечер, что позволит близнецам окончательно вздохнуть спокойно. Сейчас же Пайнс вынужден оставить свою сестру и идти за остальными вещами, предварительно усадив Мейбл на ее старую кровать, щелкнуть девушку по носу и пообещать свое скорое возвращение. Дверь за братом закрылась и комната вновь погрузилась в тишину, заставляя девушку вслушиваться в удаляющиеся шаги брата.       К большому сожалению Мейбл без зрения она не могла не только рисовать, но и вязать так, как раньше. Сколько бы она не старалась, сколько бы не вязала — у нее не получалось того, что получалось в двенадцать лет. Это огорчало Пайнс, наводило тоску и скуку. Бедра Мейбл гудели от долгой тряски и сидения в автобусе, хотелось размяться, встать и просто прогуляться по дому, ведь девушка помнила всю планировку, каждую зазубрину, так что вариант потеряться ее вообще не пугал. Но категорически отрицать такую возможность, конечно, не стоит, но и на такой случай Диппер дал инструкции - сесть и ждать, пока брат её найдет. Всё же, некоторые привычки из человека не искореняет даже время и Диппер так и остался параноиком. К тому же, Мейбл было весьма иронично понимать, что от пяти человек может убежать слепая.       Тихо выйдя из комнаты, Мейбл, опираясь рукой о стену, медленно спускалась по знакомой лестнице. Она, напрягая все возможности своего слуха, пыталась уловить хоть какое-нибудь движение в ее сторону, при котором девушка вновь вбежала бы по лестнице и села на кровать, на которой ее оставили. Так, а здесь должен быть поворот, его нет? Зато есть другой! И, слегка приложившись лбом о косяк, девушка открыла какую-то дверь, после чего ее обдуло горячим воздухом. Это же выход на задний двор! Пытаясь нащупать перила, которые точно были здесь в прошлый раз, девушка с ужасом осознала, что рука прошла, а перил там не появилось и, феерично переступив через две ступени правой ногой, девушка зацепилась за нее левой и свалилась вниз, испачкав бедное платье и задев железное ведро, которое с грохотом покатилось куда-то вниз. И хоть звук был достаточно громким, чтобы в свое время разбудить дядю Стэна, но видимо, за перебиранием вещей и спорами между собой, родные девушки попросту не услышали ведро, либо сослали всё на козла.       Кряхтя, Мей начала подниматься, опираясь руками о поверхность земли. Когда она все-таки смогла встать, то тихо похромала в сторону двери, обещая себе больше никогда не выбегать из дома одной.