Задыхаясь из-за любви к тебе

       Хината, если и болтала много и нудно, но очень избирательно. Она не тараторила обо всем без отдышки, не обсуждала что только можно, а выбирала такие темы, которыми Наруто мог заинтересоваться, даже если и был поглощён своими проблемами. Девушка словно хорошо могла разбираться в любых человеческих характерах, кто её этому научил?        — А чем у тебя болен отец? — девушка понимала, что, возможно, давит на слабое место, ведь скисшее лицо Наруто являлось верным тому подтверждением. Кто она такая, чтобы спрашивать о таком? В конце концов, Наруто явно не по себе от этого вопроса. Но задать его нужно, потому что, когда давишь на ранки близкого тебе человека, он начинает раскрываться тебе. Ты делаешь ему больно, поначалу он зажимается, а потом раскрывается, потому что иного выхода нет, и будет больнее, если продолжится сопротивление.        Хината научена этому. Горький опыт, насмешки и издёвки, которые сломали её, дали почву для возрождения. Теперь у неё есть броня, от которой отлетают пули прямо в сердца других людей. Таким гордиться явно нельзя, но Хината в глубине души радовалась тому, что теперь никто ранить её не сможет.        — Он в коме, попал в аварию, — быстро ответил Наруто, испугавшись, что ещё чуть-чуть — и он расскажет ей о тяготах своей несчастной судьбы. Девушка ходила по тонкому льду, и этот лёд дал заметную трещину. Она могла продолжать давить на больное место, но не стала. Лишь мягко улыбнулась и дошла с ним до палаты отца. «Больницы — это такое странное место», — всегда думалось Хинате. Обычно она попадала туда, когда ломала себе ногу или руку, когда болела, была температура или что-то такое. Мамы не было рядом, её выгоняли эти злые медсёстры, поэтому для себя девочка заключила, что больницы — это прежде всего одиночество.        Они уже готовы были войти, как услышали сзади себя глумливый смех, практически сардонический, а рядом визгливый и рассерженный писк, явно принадлежащей какой-нибудь медсестре. Наруто обернулся и увидел бежавшего к нему брюнета, который ухватил его за плечо и развернул, чтобы спрятаться за спину. Хината же испуганно взглянула на подходящую девушку и тоже подавила порыв спрятаться за спину Наруто.        Розоволосая медсестра искрилась каким-то током, в воздухе повисло напряжение. Её зелёные глаза почернели, делаясь болотными, губы дрогнули; стало слишком страшно при взгляде на них. Даже пугающе, сказали бы те, кто видел её.        — Саске, ты должен пойти на эти процедуры, понимаешь? — она говорила громко, даже не пытаясь его как-то обмануть, имитируя тоненький и ласковый голосок. Наруто отчётливо понимал, что, если Саске откажется, эта девушка разнесёт всю больницу, но достанет из-под её обломков труп Саске. Стало жутковато.        — Не пойду я никуда, — произнёс он ей в ответ. — Мне и за спиной этого парня хорошо, — и для убедительности или ещё чего-то прижался к Наруто со спины, лукаво улыбнувшись и показывая девушке язык. Это было зря. Она вся покраснела и двинулась к Наруто, которого намеревалась отпихнуть к стене, что благополучно сделала. Откуда столько силы у девушки?        Саске же посмеивался на её тумаки и продолжал показывать язык, но всё же девушка смогла удобно перехватить воротник его кофты и потащить за собой.        Наруто встретился с ним глазами, понимая, что проваливается в эти чёрные пробоины, он даже рот невольно приоткрыл, а этот Саске лишь хихикнул, в руках неуправляемой медсестры. Хината выдохнула. Её эта картина напугала, и она поражалась, как этот пациент ухитрялся оставаться таким весёлым, да ещё и доводить до белого каления это исчадие, в буквальном смысле, ада! Наруто, похоже, тоже разделял её мнение по поводу розоволосой, да и всей ситуации в целом. И позволил девушке успокаивающе взять его за руку.        — Мне нужно идти, — он дёрнулся, но она явно так просто отпускать его не собиралась. Хлопнув ресничками, якобы считая, что это достаточно мило, девушка взмолилась:        — Можно мне с тобой пойти? Пожалуйста, Наруто, — ласково произнесла она его имя, очевидно, думая, что произносит его настолько особенно, что теперь тот должен пасть ей в ноги и исполнить любое её капризное желание, но Наруто было наплевать на её дурацкие ужимки.        — Нет, не стоит. Ты можешь подождать меня здесь, а если не хочешь, можешь идти, — Хината недовольно скривилась, но тут же миленько улыбнулась и кивнула. Наруто пристально смотрел на неё некоторое время, но вскоре кивнул в ответ и вошёл в палату. За это время Хината успела разглядеть его золотистые волоски на затылке, которые, то ли, от волнения, то ли, от страха, стали топорщиться. «Это так мило, — про себя подумала Хината. — И сам он милый очень…»

***

       Наруто нерешительно вошёл в палату. Он уже должен был привыкнуть, перестать так переживать, но вид неподвижного отца его пугал слишком явственно. Что ему рассказать на этот раз? Что-то про маму? Но вряд ли ему будет интересно. Про себя? Может, Хинату? Но…        — Пап, а ты когда-нибудь осознавал, что настолько чёрные и прекрасные глаза могут настолько сильно поразить своей глубиной? Я… Наверное, у тебя так было с глазами матери? Этот Саске он… Знаешь, чего учудил? — Наруто присел на койку отца, вглядываясь в его белое лицо и продолжая:        — Он довёл бешеную медсестру до белого каления! Видел бы ты эту истеричку, которая чуть всех там не прихлопнула! Саске за мою спину спрятался, а вот мне спрятаться было негде, такая вот жесть! — Наруто не понимал, почему вместо того, чтобы говорить о матери, о том, как она волнуется и скучает по отцу, он решил рассказать про юношу. Как будто Минато должен заинтересовать какой-то там парень! Но почему-то именно об этом парне разговаривать было легче, чем о матери и о ком-нибудь ещё. Эти чёрные глаза просто не покидали его воображение! Такие красивые…        — Вот бы ты очнулся, и я показал бы тебе того юношу! Ты бы тоже восхитился, я знаю это, — упрямо произнёс Наруто, ставя в этом мимолётном вопросе точку. Саске бы понравился ему. Какого чёрта он называет того парня по имени? Оно тоже у него красивое, как и глаза. Весь этот юноша какой-то прекрасный. Краска прилипла к щекам, и Наруто смущённо взъерошил свои золотистые волосы, сконфуженно смотря на отца, извиняясь.        «Ты всё равно не слышишь», — печально подумал Наруто. Стало вмиг как-то грустно и тоскливо.        «Но когда ты очнёшься, ты будешь слушать все мои рассказы о нём! Я даже покажу тебе Саске!» — мстительно прибавил Наруто и улыбнулся. Такая формулировка ему больше нравилась. Отец очнётся, обязательно очнётся! В другое же Наруто верить отказывался, понимая, что вся его жизнь так и проходит возле палаты больного отца…