Задыхаясь из-за любви к тебе

       Кушина не любила своего мужа. Она вышла замуж ещё совсем молоденькой и юной, о какой любви могла идти речь?        Она боялась своего супруга. Боялась, что он уйдёт и оставит её одну, боялась, что навредит ей и сделает плохо, боялась даже находиться с ним рядом — боялась всего. Боялась, что прикоснётся, боялась, что вообще не прикоснётся. Минато бросал на неё редкие взгляды, оглядывал с ног до головы нескладную жену, которая была совсем ребёнком, худощавой и тщедушной, она смотрела на него большими глазами, в которых сквозили и испуг, и удивление, и заинтересованность.        Ему не хотелось делать ей больно. Он прекрасно понимал, что первый раз всегда болезненный, что она будет плакать целую ночь прежде, чем заснуть глубоким сном. Ему хотелось видеть жену, а не зашуганную и перепуганную девочку. Поэтому-то он и старался держаться от неё на расстоянии, пока она сама не захочет сблизиться.        Кушина была действительно благодарна ему за это. Но женщиной стоило становиться в любом случае.        Было больно, а ещё жарко и грязно. Потеря невинности не была такой воздушной, как ей могло показаться всё это, когда она, будучи девочкой читала книги про графинь, которые влюблялись и были счастливы.        После первого раза они будто бы сблизились. Постоянно сидели вместе и общались на разные темы, смотрели какие-то фильмы и обсуждали игру актёров, сам сюжет и концовку. Смотрели и мультики, улыбались и смеялись. Им вроде бы было хорошо, тепло и уютно. А потом она забеременела, и всё пошло каким-то кубарём, превращая их тихий и уютный уголок в хаос.        Они ругались. Много и часто, постоянно собачились и не могли понять, что происходит.        — Не смей на меня кричать! — со слезами закричала она, выплёвывая ему в лицо всё своё негодование и злобу, за то, что она беременна этим чёртовым ребёнком, что ей тяжело ходить и подниматься с постели, что ей неудобно, а ещё этот ребенок толкается и пинается внутри неё.        — Я не кричу, а стараюсь поговорить с тобой, — будучи уже на грани, прорычал Минато, сжимая кулаки и умоляя всевозможные силы дать ему спокойствие. Кушина видела его перемену, возможно, если бы она не была беременна, то отступила бы, не решилась, ушла бы в другую комнату, но она носила под сердцем его ребёнка, была его женой. Всё захлестнуло в ней разом, забурлило, как в котле. Она поддалась навстречу и со всей женской мощи, на какую могла быть способна, дала ему пощёчину. Не давая себе успокоиться, она толкнула его со всей силы и прошествовала в комнату, хлопнув дверью.        Кушина ждала, что муж придёт, сделает шаг навстречу, но он молчал. Пропадал на работе до поздней ночи, прятался от неё, не пересекался с нею. Наверное, она задела его самолюбие слишком сильно, но отступать было поздно.        А потом он ушёл. Бросил её. Это случилось сразу же после рождения их мальчика. Златокудрого младенца, который покоился у неё на руках, забавно причмокивая, пробуждая в ней материнское естество.        У Минато не хватило даже духу самому сообщить, что пришла его любовница. Стройная блондинка, именующаяся секретаршей. Всё как всегда.        — Мы познакомились…        — Мне это неинтересно, — сухо отзывалась Кушина. Она не знала, что чувствовать, что и думать. Зато она знала, что ненавидит Минато больше жизни, хотя бы за то, что он бросил её с ребёнком.        Было сложно. Слишком сложно. Наруто, она его так назвала, постоянно кричал и вопил. Кушина не понимала, что ей делать. Целыми днями она металась возле ребёнка, не могла понять, что у него болит и где болит, не спала ночами и глотала таблетки от нервов, чтобы не разрыдаться.        А потом Минато вернулся. Вот так просто. Будто это не он бросил её и их ребёнка.        Она простила. Снова и снова. Но это продолжалось из раза в раз. Минато бросал её, увлечённый какой-либо пассией, а потом возвращался как ни в чём не бывало.        И она ненавидела его. Сжимала кулаки, но терпела. Терпела ради ребёнка, который смотрел на неё своими голубыми глазищами, в которых искрилось веселье и жизнерадостность. Это она его таким воспитала. И гордилась этим глубоко в душе.        Ей пришлось всё вкладывать в своего ребёнка, воспитывать его назло вечно уходящему от неё мужу. Она была строга с Наруто, часто кричала на него и лишала многого, ругалась и с ним, но продолжала создавать именно личность, а не копию отца.        А когда Минато попал в больницу, она даже горевала. Ведь ей снова стало сложно. Хотя. когда было легко?        Ей было больно и плохо, одиноко, но сын не был с ней рядом. Он предпочёл ей своего отца. Который предал их давным-давно.        Она не могла понять, откуда у него такая любовь к нему? Это ведь она была для него всем! И папой, и мамой! Почему он тоже предал её?        Такой же, как отец, и внешне, и личностью, она тоже возненавидела своего ребёнка. Все материнские чувства исчезли, оставляя лишь пустоту и какую-то тупую ненависть.        В любом случае, она пообещала себе, что эти двое мужчин в её жизни, которые сделали ее несчастной, поплатятся за это.        Её успокаивала и грела только эта мысль, которая была её ореолом. Скоро всё встанет на свои места. Скоро она получит то, что хочет. Скоро ей станет легче, и больше не будет так больно.