***
Прямо перед главными дверями уже давно заброшенного завода толпилась огромная толпа людей в вечерних костюмах: искусно накрашенные девушки в изысканных платьях, статные джентльмены и мужчины с сигарами для пущего антуража. Вокруг здания были припаркованы дорогущие машины класса люкс, намыленные и вычищенные до блеска. Всё бы ничего, только сегодня Юнги оказался одним из тех, кому принадлежала одна из подобных машин и кто также, потягивая из бокала апероль, улыбался всем ныне присутствующим. Половину гостей он не знал, видимо, Дженни всё же не упустила возможности озолотиться на представителях высшего слоя населения и сдать их полиции. По закону никто не имел права наблюдать за запрещёнными выступлениями и уж тем более платить за это хоть какие-то деньги. Закон един для всех. — Мин, не теряйся, — Намджун сопровождал Юнги, протискивая того через толпу замаскированных копов и приглашённых зрителей. — Хоть здесь и большая половина наших, но терять бдительность не стоит. Двое прошли внутрь и сели ближе к концу самостоятельно оборудованного «партера», дабы было легче связываться с дежурными снаружи и докладывать обстановку. Всё равно вся сцена легко просматривалась, как и просторное окружение. Шоу проводилось в пристроенном ангаре с высокими потолками и слегка пошатанными временем фермами на них. Атмосфера отдавала стим-панком, в носу ощущался запах железа и ржавой стали. Если раньше элита города собиралась в закрытых клубах и роскошных ресторанах на самом верхнем этаже стометровых небоскрёбов, то теперь обеспеченные люди предпочитали другой тип мест и развлечений. Юнги тщательно осматривался, в поисках кого-то подозрительного и, что более важно, Чон Хосока — человека, которого ему поручено доставить в главный штаб. К сожалению, в зале на данный момент не присутствовало ни одного танцора, так что Мину оставалось только сесть и ждать начала обещанного представления. — Давно не видел настоящих танцевальных концертов? — Ким расположился возле, кладя на столик портмоне и бокал с идентичным с Юнги алкоголем. — Я и в детстве был далёк от танцев и подобных штук, так что да. Я с рождения не видел ничего, кроме правительственных отчётников. — Тогда почему решил выбрать именно наш отдел? Мне кажется, тебе были бы к лицу раскрытия всяких убийств и прочих штук из уголовного кодекса, — Намджун не мог понять, почему парень, совершенно не причастный к искусству, предпочёл связать свою жизнь с этой сферой. Вернее, с её уничтожением. — Разве девочкам могут быть к лицу такие жуткие вещи? — Юнги не упустил возможности вспомнить слова Джуна несколькими часами ранее и зашвырнуть не обидный, но колкий ответ. Они ждали начала шоу около получаса, постоянно обмениваясь какими-то деталями по поводу дела, при этом обсуждая что-то обыденное и не забывая контактировать с коллегами и желающими поздороваться гостями. Все были до безобразия радушными и склонными к светской беседе. Юнги такая открытость раздражала, ему и Намджуна в качестве собеседника хватало от головы и до. — Дамы и господа, мы рады приветствовать Вас на нашем благотворительном концерте в поддержку протестантского танцевального движения. Меня зовут Ким Дженни, и я — одна из организаторов сегодняшнего вечера, — наконец на сцену вышла знакомая Мину фигура миловидной девчушки, которую Юнги с неприязнью вспоминал. Она оглядывала зал, при этом распиная речь о важности сего мероприятия и о том, какой большой вклад в сферу танцев сделали люди, пришедшие сюда. Только вот Мин понимал, что всё происходящее — чистой воды фарс и бутафория, созданная только для того, чтобы Юнги нацепил наручники на каждого нарушителя закона. Он хотел сцепить их руки так, чтобы они уже никогда не смогли двигаться свободно, как могли раньше и окончательно перестали летать. Юнги любил исполнять свой долг, любил дисциплину и наведение порядка. Он осознавал, что сейчас миру не нужны бесполезные люди, тратящие своё время и финансы на глупые забавы. Танцы — это излишка. Тщетное убивание собственных сил на напрасный результат. Танцы не помогают людям справиться с раком, они не строят здания и не защищают страну. Так говорило правительство, так говорили СМИ. Юнги не имел права и даже желания думать иначе. — ... тем не менее, прямо сейчас перед вами выступит легенда мировой сцены, звезда международной хип-хоп культуры — Джей-Хоуп. Молодой следователь резко вынырнул из пучины своих мыслей, когда услышал знакомое имя. Удивительно. Прямо сейчас на помосте так спокойно и легко двигался парень, который даже не догадывался о том, что это может оказаться его последним выступлением. Он был у Юнги как на ладони: незащищённый, окружённый полицией и совершенно не подготовленный к санкционированному задержанию. Мин слегка приподнялся с места, чтобы сказать что-то по рации сотрудникам снаружи, но его остановила рука Намджуна, заставляющего Юнги сесть обратно. — Если мы наведем кипиш после первого номера, то потеряем половину тех, кто ждёт за кулисами. Не сейчас, будь умнее. Юнги жалобно вздохнул, упуская Хоупа, тень которого с прискорбием скрылась за кулисами после окончания танца. Следом за ним выступили ещё около семи или восьми хоперов, чьи имена Мин также знал и чьи фамилии уже давно висели по городу с надписью «в розыске». Теперь Юнги понял, почему сегодняшний день обещал стать важным для всего штаба: такого улова действительно не было с самых первых лет танцевального запрета. Слишком много известных лиц, слишком большое упущение с их стороны. Они поверили подруге из их же кругов, но оказались безжалостно ею обмануты и брошены на произвол правосудия. Поэтому Юнги полностью отказался от такого понятия, как доверие. В жизни, а особенно тогда, когда ты действуешь против закона, доверять кому-то и соглашаться помогать — последнее, что стоит делать. Выживают эгоисты, собственники и единоличники, в ином случае — крах. — Сколько их там ещё? У меня перенасыщение этими однотипными плясками, — Юнги изрядно утомился, наблюдая уже за пятнадцатым представителем хип-хоп направления. Движения стали повторяться и, откровенно говоря, Джей-Хоуп — единственный, на кого было не скучно смотреть. Возможно это связано с тем, что он выходил первым и к концу Мину всё просто наскучило, а может Хосок и не просто так являлся негласным королём данного жанра. Если честно, Юнги было плевать. Он просто желал скорее закончить свою работу, сдать Хоупа боссу и отправиться в свою холостяцкую квартиру: есть чипсы под вечерние новости или какую-нибудь программу по Discovery. — Надеюсь, всем вам понравились сегодняшние выступления. Напоследок мы подготовили для вас два номера, которые точно не оставят вас равнодушными, ха-ха, — Дженни кокетливо улыбнулась, привнося интригу в сегодняшнее шоу. — Последним выступит начинающий молодой танцор, который в свои юные годы и в такое тяжёлое для танцев время смог с нуля обучиться всему тому, что делают опытные танцовщики, с детства занимающиеся в студиях. Но перед этим, хотелось бы представить для вас представителя иного направления или, другими словами, вишенку на торте нашего с вами вечера. Вы будете приятно удивлены тому, что увидите. Без лишних церемоний, Ви. Свет медленно погас, оставляя зал впервые за всё время в кромешной темноте. Рука Юнги автоматически потянулась к рации, готовая нажать на необходимую кнопку с экстренным вызовом о захвате, но освещение резко сменилось на багряно-красное, а молчание зрителей прекратил цокот звонких, отдающих эхом по ангару шпилек. Мин был готов проклясть ту девушку, которая решила пройтись возле него и создать такое раздражающее звуковое сопровождение, но внезапно осознал, что звук идёт с самой сцены. Кто-то вульгарно шагал, будто по подиуму, к её центру. Световая пушка сконцентрировала свой радиус вокруг одного человека в замшевых ботфортах, доходящих длиной до самого бедра. Юнги был ошарашен: где были привычные для хоперов кросы, непримечательные худи и панамки? Перед ним стояло нечто из прошлого, давно уничтоженного и запретного прошлого. Мин хорошо помнил времена, когда запрет на искусство только вошёл в силу: он тогда сидел в университете на парах и смотрел прямые эфиры с ведущих телеканалов, где полиция силой вышвыривала из хореографических залов танцоров всех экстравагантных жанров. С каждым днём таких трансляций становилось всё меньше, как и самых танцовщиков, пока те не исчезли с дисплеев электронных гаджетов насовсем. Кто же тогда это? С этим выступлением к Мину пришло осознание того, почему именно вог и стрип пресекались раньше всех. То, что происходило на сцене затуманивало рассудок и будоражило разум, превращало из твёрдого и уверенного Юнги расплывающееся нечто, неспособное пошевелиться. Он сидел зомбированный, будто под гипнозом, проводя взглядом от вспотевшей от температуры и движений шеи, до тех самых отвратительно и в то же время приятно звучащих по паркету каблуков. На чужих губах броско расплывалась улыбка в цвете бордового шато, окидывая ответным взглядом напрочь завороженного Юнги. Каким образом эта инопланетная особь заметила его, в самом конце партера — не понятно, но Мин был готов молиться всевышним, чтобы такое не повторилось ещё раз. Танцор вместе с внутренним состоянием Юнги плавно растекался с музыкой по всем близлежащим поверхностям. Животная страсть читалась в движениях ног, рук и туловища, в то время как безгласное желание увлечённого зрителя оставалось лишь в его голове. Мин забыл о том, почему находился здесь и за чем наблюдал до этого. Существовало лишь «сейчас» — эта сцена, эти ботфорты и этот таинственный танцор: его бёдра, кисти и оголённые ключицы. Существовал лишь «Юнги» — этот раздавленный и вмятый в идеальный мираж путник, чьей водой и чьим оазисом мог оказаться тот неизвестный мальчишка с выдуманной кличкой Ви: грациозный, почти до неприличной грани пошлый и развязный, не стесняющийся публики и собственных раздвинутых ног перед ней. Открывал ли Ви душу на сцене? Юнги не знал. Он боялся представить, что душа человека может оказаться настолько грязной, но в тот же момент настолько привлекающей. Это манило, пугало, отталкивало, но притягивало. Кажется, низ живота стало ужасно тянуть, а в брюках внезапно стало теснее, чем должно быть. — Я отойду, — Юнги бросил что-то Намджуну, в спешке удаляясь в поисках гримёрных. Он не знал, чего хотел после увиденного: схватить этого Ви или же предупредить о предстоящем захвате — Мин искренне не знал. Парень просто нёсся сквозь подсобные коридоры, игнорируя вибрирующую рацию и звуки всё ещё продолжающейся музыки. Кажется трек сменился на более ритмичный, говоря о том, что на сцену вышел последний участник и что с минуты на минуты штаб начнёт операцию. «Что же делать?» Развилка. Два поворота. Куда бежать — неизвестно. Речь велась не только о правом и левом коридоре, один из которых Юнги предстояло выбрать и побежать, речь шла о мыслях и решении, которое стоило принять, когда Мин достигнет желаемой цели. Бежать за Хосоком и выполнять свой обещанный долг? Искать Ви и также отдавать его на растерзание полицейским шавкам, к которым относился сам Юнги? Или найти и что? Следователь даже и подумать не мог, что какие-то жалкие пару минут смогут перевернуть его нутро настолько, что он сможет предать сомнению исполнение собственной миссии. — Начинаем захват, приём. Всем приготовиться, по исходным позициям! Вместе с рацией прогремели выстрелы, из зала начали доноситься крики и шипение дымовых шашек. Реальность начала заполонять окружающее пространство, возвращая Юнги к суровому «сегодня», медленно отдаляя от него картинки в кроваво красном неоне. Гул стал звучать гораздо громче, он начал постепенно давить на и так раскалывающуюся черепную коробку. — Ты не убежишь на этих каблуках, дурень! — звонкий голос вдалеке, известный Мину из изученных в досье видео, кричал кому-то вслед, встревоженно поторапливая. Чужие шаги отчётливо направлялись в сторону Юнги и тот, всё ещё затуманенный происходящим, спрятался за первый встречный угол. — Я сниму их, — глубоким басом отвечал человек с отдышкой, который, судя по всему был тем, кого Юнги отчаянно искал. Это можно было понять по губительно въедающемуся в уши цокоту шпилек, с каждой секундой всё быстрее приближающихся к прятавшемуся следователю. — Нет времени, я возьму тебя на руки. — Совсем с дубу рухнул? Тем не менее перед глазами Мина пробежала фигура в яркой толстовке Supreme, держа в руках причину его помутившегося разума. Ви крепко зацепился за шею Хосока, время от времени прищуривая глаза на резких поворотах, боясь болезненного столкновения с какой-нибудь стеной. Чон мчался со всей скорости, не забывая оборачиваться назад и следить за потенциальным хвостом из надвигающихся копов. — Никого, выбежим через восточный подвал, он должен быть где-то недалеко. Юнги не припоминал на планировке ни одного подвала, и уж тем более в восточной части здания. Может быть Хосок и не был таким уж глупым и успел перед приездом изучить все возможные и ранее заблокированные ходы. На самом деле Мин не был особо удивлён: если бы его жизнь или свобода подвергались риску, то он бы подобрал тысячи реальных способов выкрутиться и выйти сухим из воды. Однако, к сожалению, это значило то, что какой-бы это ни был тоннель или канава, он мог привести в любую точку далеко от ангара — то есть туда, где не толпились десятки людей из подкрепления Намджуна. Плохо ли это было для Юнги? Мозг миллионами сигналов передавал, что да, плохо. Любой косяк на сегодняшнем задании и Мин мог остаться без работы и за стойкой второсортного фастфуда. Сердце же упрямо доносило телу, что нет, и нужно дать парням возможность скрыться. Как же хорошо, что Юнги умел вовремя отключать сигналы ненавистного бьющегося органа в грудной клетке и следовать разуму, абстрагируясь от моментальных и быстротечных эмоциональных сбоев. Мин упустил из виду убежавшую пару, но необходимый поворот запомнил — направо. Он не хотел выдавать себя и устраивать гонку, по крайней мере сейчас, в таких закрученных коридорах. Было гораздо важнее поймать их тогда, когда адреналин в крови спадёт и когда оба убегающих почувствуют облегчение. Только в тот момент преступники ослабляют хватку, не готовые бежать и бороться дальше: дыхание становится сбитым, а голени забиваются. Проскальзывая через обнаруженную вентиляцию, Юнги чувствовал, как кто-то перед ним всё ещё упрямо ползёт. Он знал, что идёт в верном направлении и уж точно не упустит своё повышение. Мин поблагодарил свою нервную систему и психику за то, что никакой клаустрофобией он не страдал, иначе ползущему по этому узенькому и тесному проходу с боязнью закрытых пространств было бы ой как не сладко. Рацию, которая могла сдать крадущегося Юнги с потрохами, он выключил, оставаясь без связи с напарником. Возможно Намджун оставил на восточном выходе половину своего подкрепления, а может и вовсе убрал — теперь Мин оставался в неведении и надеялся только на самого себя. Выбежав на пустую ночную улицу, Юнги чуть не рухнул в сугроб, так как Сеул впервые за всю зиму засыпало крупными снежными хлопьями. Пальто он оставил ещё на входе, поэтому бежать по минусовой температуре пришлось в одном лишь смокинге и тоненьких брюках. Несмотря на это, Мин холода не ощущал ни единой клеточкой организма — адреналин перемещался по венам вместе с разгорячённой бурлящей кровью. Он мчался в параллель оставленным кроссовками следам, всё увереннее набирая скорость и догоняя приближающиеся от горизонта фигуры. Паре танцоров только сейчас стало известно, что за ними идёт погоня — тогда, когда руки Хосока уже готовы были сбросить тяжёлого Ви в ближайший ледяной сугроб. Но парню такой возможности попросту не предоставлялось. Если отпустит, то потеряет. Чон зверски прорывался сквозь бьющую в лицо метель, борясь с невыносимой усталостью в мышцах и адским морозом. Он поворачивал с переулка в переулок, надеясь, что их преследователь отстанет и потеряет их отпечатанный на белоснежной поверхности след, но выпавший за вечер снег оказался тем ещё предателем. Как-бы Джей-Хоуп не маневрировал, уйти от хитрого и полного энергией Юнги ему не удавалось. — Не двигаться! Мин несколько раз выстрелил в небо из пневматического оружия, выданного шефом, с желанием испугать и остановить Хоупа, что, собственно, и удалось. Танцор резко дёрнулся и поскользнулся за замёрзшем участке асфальта, роняя Ви, который также с грохотом приземлился на твёрдую бетонную поверхность, цепляя спиной бордюр. Юнги победно выдохнул, убирая пистолет в кобуру и доставая спрятанные под пиджаком две пары наручников. Приблизившись к пытающемуся встать Чону, он заломил его руки за спиной, застегивая наручники, и надавил вверх, доставляя лишнюю дозу ноющей боли. — Должен признать, ты здорово бегаешь, — Юнги поставил упавшего на колени, игнорируя поток ругательств, направленных в его адрес. Губа и надбровная дуга Хосока кровоточили после неудачного столкновения его лица с заледеневшей лужей, поэтому выглядел парень весьма и весьма помято. Мин лишь ухмыльнулся, представляя, насколько будет рад шеф увидеть перед собой успешно скрывающегося в течении семи лет преступника. Он чётко видел, как усаживается на другое кресло в уже собственный кабинет, достаёт скучные дела и читает их, как утреннюю газету. Ставит печати, иногда ездит проводить допросы, берёт на стажировку только выпущенных студентов юридического факультета, даёт советы и, возможно, когда-нибудь в будущем занимает место прославившегося Бан Шихёка. Мечты складывались в красивую идеализированную картинку успешного молодого человека, занимающегося любимым делом, борющегося с преступностью и помогающего стране. Только вот Ви, кажется, так это себе не представлял. Мин внезапно почувствовал сильный удар по затылку и, не успевая предпринять ничего в ответ, свалился возле обездвиженного ранее Хосока.***
Очнулся Юнги в больнице, с перевязанной головой и недовольным надзирательным взглядом старшего напарника. — Совсем страх потерял? Почему рация не работала? Юнги, не успевая сообразить, что к чему, был весьма озадачен вопросом Намджуна. Чувство было сродни с ранним пробуждением и резкими просьбами, которые сыплются на ещё не проснувшегося тебя. Потеря сознания — не самая приятная вещь, которую можно ощутить. Что ещё более не приятно, так это потерять то, что было уже почти у тебя в руках и осознать это лишь в чёртовом травмпункте. — Я гнался за ними и отключил рацию, чтобы меня не было слышно, — Юнги привстал с постели и схватился руками за голову. Его волновала вовсе не мигрень, которая, безусловно, мешала сосредоточиться и войти в прежнюю колею. Его беспокоил откровенный провал, который можно было предотвратить, если бы не его излишняя самоуверенность и наивная беспечность. — Чёрт. — Ну что, провалил стажировку? Мне освобождать твоё рабочее место? — Намджун откровенно издевался над Юнги, улыбаясь и демонстрируя белоснежный оскал. — Тебе реально смешно? — Мин презрительно окинул уже, наверное, бывшего напарника пренебрежительным взглядом. — Неужели я настолько тебе насолил, что ты в первых рядах будешь праздновать мою неудачу? — Я шучу, Юнги-я, тише. Без нервных срывов и агрессии. Лучше включи телевизор. Мин недоверчиво потянулся к пульту и щёлкнул на зелёную кнопочку «on». Какого же было его удивление, когда по одному из новостных каналов начали крутить его фотографию из рабочего портфолио с достаточно знакомыми локациями рядом. На них был изображён тот же злосчастный ангар и те же самые окрестности с толпой переодетых полицейских. — Операция была успешно проведена под руководством начинающего следователя службы по уничтожению богемы и искусства Мин Юнги, — голос накладывался на видеоматериалы, снятые уже после завершения операции. На них были задержаны многие выступающие на этом вечере. Те люди, которым Юнги лицемерно аплодировал в тот день. — Выдающийся следователь блестяще провёл оцепление, взяв под стражу более десяти ранее разыскиваемых лиц, принадлежащих к хип-хоп культуре. — Намджун, что за херня? — Мин непонимающе вслушивался в сладенький голос дикторши, не припоминая того, что был зачинщиком такого масштабного плана. — Мне память отшибло или это всё откровенная ложь? — Второе, конечно, — Киму нравилось наблюдать за растерянным Юнги, поэтому все карты на стол он сразу не выбрасывал, давая Мину ещё немножко времени позалипать в потолок и попытаться сложить не складываемое. Чудесная картина. — Объяснишь? — голова Юнги откровенно не варила после того, как по ней стукнули чем-то увесистым. Он даже не знал, сколько пролежал без сознания, а тут какие-то сенсационные новости о его достижениях, о которых он, к слову, ни слухом ни духом. — Ну, Хосока с этим расфуфыренным парнем ты действительно упустил, кто-то из них неплохо так уложил тебя, — Намджун то и дело бросал взгляд на перевязанную бинтами макушку стажёра. — Тебе бы взять уроки самообороны и вообще походить в спортзал. Ты очень хиленький. — Ближе к делу, — Юнги хоть и привык к тому, что Ким легко мог увести тему в противоположное русло, но всё ещё не терпел это. — Сейчас речь не об этом. — Ладно-ладно. Чтобы хоть как-то сгладить твой косяк, я сказал Шихёку, что остальная операция — твоих рук дело. Что именно ты заправлял большей частью людей и именно ты их координировал. Отдельный кабинет тебе не выдали, но стажировку ты успешно прошёл, поздравляю. Если бы Юнги мог более эмоционально выражать собственные чувства, то, скорее всего, у него бы отвисла челюсть или он бы полез обниматься. Однако вместо этого он выдал лишь сухое, но действительно искреннее «спасибо». Хоть Мин и знал, что Ким сделал это лишь только из-за его симпатии к нему, но получать такую помощь — невероятно приятно. — Намджун, ты не представляешь, как выручил меня. — Представляю, поверь, — Ким всё же похлопал теперь уже официально действующего следователя по плечу и слегка приобнял, не получая какого-либо сопротивления. — Только ты не расслабляйся. Как только пройдешь реабилитацию, тебя ждёт пара допросов у схваченных. — У кого именно? — У пары ребят, которые тебя не сильно заинтересуют. Всё как обычно: допросы, суд и там уже как пойдёт. Скорее всего приговорят к смертельному. Разве что Чонгука тщательнее допроси и протестируй. У босса на него большие планы. — У меня кроме этого осталось ещё одно не законченное дело, которое мне бы хотелось довести до ума, — Намджун на эти слова понимающе кивнул и удалился. Оставшись в палате наедине со своим смартфоном, Юнги открыл закаченное Кимом отслеживающее приложение необходимых точек геолокации. Недавно появившийся благодаря находчивости Мина красный кружочек мигал красным, сообщая Юнги точные координаты местонахождения жучка. — Чёртов вогер, — Юнги плюхнулся на мягкую подушку, пробивая в базе одну единственную и надолго отпечатавшуюся в мыслях латинскую букву «V».