На вверенной для проверки территории было проведено восемь ритуалов инверсии человеческих детей до года и один для двухлетнего. Один ритуал был проведен безвозмездно — семья лишилась всего имущества в результате пожара, вызванного налетом горных гарпий. Двое инвертированных были зачислены в корпус паладинов. За остальные ритуалы получена стандартная плата. Из отчета капитана двенадцатого гвардейского отряда Княжества Брило.
Хлопнула входная дверь, и в гостиную ввалилась Соня. — Эй! Куда в мокром?! — успела крикнуть ей вслед Эдера. — Потом! — Человечка юркнула в свою комнату, так и не сняв мокрого плаща. Судя по конверту в ее руке, она получила ответ на письмо, которое отправила на прошлой неделе. Минут через десять Соня вышла из комнаты и повесила мокрый плащ перед камином. Потом села на пол и уставилась на огонь. — Что-то случилось? — Она уехала. — Она, это твоя амата? — С чего ты решила?.. — вскинулась было человечка, потом опустила голову. — Так заметно, да? — Не особо. — Эдера встала с кресла и села рядом с Соней. — Но я преподаю уже десятый год — насмотрелась на страдающих студентов, и понять, с чего у тебя вечерами бывает такое лицо, несложно. Одного не пойму, почему ты ей только сейчас написала? Это тебе вечер с Наттер решимости добавил? — Нет! — Человечка вздрогнула. — Наттер тут ни при чем, просто… Неважно. Все равно она уехала в археологическую экспедицию еще в октябре. Причем про место и сроки ничего не известно, словно это разведывательный рейд. Эдера хмыкнула: — Некоторые археологические и исследовательские экспедиции скрывают получше рейдов. Мало ли чего можно найти в старых архивах или выкопать из земли. Вон ваши лет семь назад нашли в основании одной из башен связи хранилище с тремя Мостами. Так даркийцы за них золотом чуть не по весу заплатили. — Ого! Там же каждый больше тонны весит. — Вот-вот. Полтора миллиона золотых за месяц раскопок, а ты говоришь «разведывательный рейд».***
— Что скажешь? Долорон оторвалась от микроскопа: — Ерунда какая-то. Основной компонент этого «поцелуя суккубы» — пыльца от магического растения. Похожа на пыльцу солнечника, но не она. Может, близкий вид, обработанный магией? — Нет, — покачал головой Сёренсен, — их всего три, и я уже сравнивал образцы — форма зерен не совпадает. Да и усилить то, чего нет, нельзя. Ни один из видов солнечника не вызывает даже намека на эйфорию и привыкание. Разве что светлые вывели что-то новое. Жаль, нельзя попросить Мист разузнать о нем побольше. Чудо, что посылка с таким грузом вообще дошла. Насколько я знаю, каждый новый покупатель тщательно проверяется. Я потерял двух агентов при попытке просто добыть образцы. — Кстати, о «попросить». Получила на днях от нее записку… — Она что, нарушила инструкции и написала тебе лично? — Нет. Передала через бывшую однокурсницу… как же ее?.. Криссу Фазель. Интересуется, как связаться с Вирид. — Ты ей уже ответила? — Еще нет. — Это хорошо. Не нужно им пока общаться. Руби вопросительно приподняла бровь. — Даркийцы до сих пор не могут навести порядок в южной провинции. — Сёренсен нахмурился. — Они на усиление гарнизонов в портах уже три легиона пустили и еще два на патрули для побережья и границы с Бергией. Но пока все без толку: пираты и бандиты успевают сбежать. Думается мне, что это неспроста — кто-то удачно воспользовался ситуацией с отсутствием связи и потихоньку толкает провинцию к бунту. Зачем — непонятно, но с таких вещей начинались смены династий. Если я прав, то, боюсь, изысканиям Вирид могут помешать самым радикальным способом, так что ничего Мист не сообщай. Нет. Лучше передай через Фазель, что Вирид уехала в археологическую экспедицию еще в октябре. И напомни, чтоб не пыталась связываться ни с кем из нас лично. Только официальные письма в Университет. А я попробую пустить пару слухов. Теперь нахмурилась Руби. Вроде бы старый приятель прав, и это простые меры безопасности, но от его слов пахло делами тридцатилетней давности, когда перемирие со светлыми едва не рухнуло из-за восстания в Шейнте. Тогда тоже пришлось играть чужими чувствами и жизнями, чтоб помочь нынешнему князю удержать власть. — Хочешь сделать из Сони своего агента? — Нет. Пока она просто не совсем обычная студентка на Обмене, от нее больше пользы. Само существование светлой, не просто выжившей в темных землях, а окончившей Университет — это небольшое, но весомое доказательство возможности мирного сосуществования. А уж эта ее посылка… Узнаем, из чего сделан «поцелуй суккубы», и князь не останется в долгу. У него для создателя этой дряни оснащена отдельная пыточная в казематах. — А если малышка останется там? Она ведь легко пройдет поверхностную проверку на благонадежность. — Да пусть остается. Ничего в ущерб Сомбрии она делать не будет. А если станет и дальше учить их студентов, так бытовыми артефактами много не навоюешь.***
— Где хозяйка? — Ирвин бросил плащ в руки служанке. — Сола Наттер на втором этаже, сол Аргило, в музыкальном зале. Я вас про… — Я знаю, где это, — перебил ее Ирвин и мысленно поморщился: грубить слугам он не любил, но такие поручения всегда заставляли его волноваться. Поднявшись на второй этаж, он без стука вошел в небольшой зал. Дэва, одетая в одно из своих любимых платьев с разрезами едва не до поясницы, играла на виолончели. Ирвин замер. Обнаженные бедра, сжимающие инструмент, изящные пальцы, скользящие по струнам, и глубокое декольте его давно уже не впечатляли, но играла Наттер чудесно, этого у нее было не отнять. Музыка немного смягчила привычное раздражение от необходимости видеть хозяйку ненавистного салона лично. Увы, возможности послушать хотя бы десять минут не было. — Наттер. Дэва открыла глаза: — Сол Аргило, светлого дня. Чему обязана? — Новая партия. — Ирвин приподнял небольшой саквояж, который принес с собой. — Опять дела. — Наттер вздохнула, встала со стула и, прислонив к нему виолончель, пошла к выходу из зала. До кабинета дэвы они шли молча, и лишь когда дверь была заперта и наложены два заклятия тишины, Ирвин окончательно расслабился. И саквояж поставил на стол аккуратно, не поцарапав лак, как в прошлый раз. Наттер даже не стала открывать шкатулки просто переложила их из саквояжа в ящик стола и отдала Ирвину две такие же, только с золотом. Уже подойдя к двери кабинета, Ирвин все же не удержался: — Давненько я не слышал твоей виолончели. Никак влюбилась? — Нет, — рассмеялась дэва, — просто я недавно проиграла. Представляешь? Причем даже не опытному мужчине, а молодой девчонке. Ирвин усмехнулся. Этой девчонке можно было только позавидовать. На его памяти всего трое разумных, включая княжича, смогли устоять перед чарами Наттер. Но если в то время проигрыш грозил всего лишь занесением в список личных побед дэвы и головной болью из-за последствий, то сейчас проигравший вместо ночи любви мог получить порцию «поцелуя», став, как когда-то и он сам, полностью зависимым от дэвы и ее Господина. — И кто же это такая талантливая? — Некая Соня Мист — артефактор. Приехала на Обмен и преподает у нас в Академии. — Ты что, пыталась совратить темную? Наттер, это даже для тебя слишком! — Я не настолько неразборчива, как ты обо мне думаешь. — Дэва проигнорировала шпильку. — Она светлая. А уж как приятно выкрутилась. М-м-м. Я бы даже повторила приглашение, но это будет против правил. Разве что она сама заглянет. — Погоди… Светлая из Сомбрии… Зовут Соня… — Имя показалось знакомым, и в голове Ирвина мелькнуло нехорошее подозрение. — Она, случайно, не с суккубой живет?***
— Значит, она выжила? — Гость чуть склонил голову, и серебряная маска тускло блеснула в свете магических светильников. Ирвин опустил глаза: — Да, Господин. Я виноват. Но торговцы раньше никогда не врали… — А тебе и не соврали, — перебил его гость. — Просто выдали правду кусочками, основательно их перемешав. А выводы ты сделал сам. Что еще оказалось не совсем правдой? — Только это, Господин. После инверсии она действительно попала в рабство к суккубе. Почему суккуба не выпила ее за все это время, я не знаю. Может, пожалела, а может, использовала как личного репетитора. Девчонка действительно хороший артефактор и, по слухам, неплохо подтянула хозяйку в учебе. — Опять слухи… Ты выяснил, почему сюда отправили ее? — Да. Она сирота и училась за счет казны, а после инверсии оказалась самой бесполезной из всего выпуска — устроить ее на государственную службу почти невозможно. Поэтому, когда Академия запросила артефактора, девчонку выкупили из рабства и отправили к нам. Это проверенная информация. — Хм. Логично. В любом случае, трогать мы ее пока не будем — твой протеже отлично справляется, и будет плохо, если из-за смерти девчонки темные его вышлют или устранят. Что еще интересного о ней расскажешь? — Перед отъездом ей дали титул риттера. Скорее всего, чтоб было проще выкупить из рабства. Хотя формально: «за вклад в поддержание мира». Она была практиканткой в отряде, отбившим нападение на княжну. — То есть у нас сейчас преподает одна из тех, кому княжна обязана жизнями своего отряда. Интересно, почему ректор ей об этом не сообщил? Не знает или побоялся, что слухи о ее ранении подтвердятся и рыцари поведут свои отряды в горы? — Гость постучал пальцем по нижнему краю маски. — В этом году княжна должна ехать в Грено — проводить ритуалы инверсии для новорожденных с темным даром. Не хотелось бы устраивать новое покушение, если на обратном пути ей вздумается опять сунуться в серые земли. Ирвин, пусть Наттер передаст княжне сведения об этой девчонке. Если повезет, то встреча с артефактором займет княжну на какое-то время, и вместо нее поедет кто-нибудь другой. Но на всякий случай будь готов перенести склады из баронского замка. — Да, Господин. — Ирвин тихо выдохнул — промах оказался незначительным, и даже может принести какую-нибудь пользу. — Другие плохие новости есть? — Есть подозрение, что сомбрийцы отправили в Империю историка, проводившего раскопки у восточной башни. — А вот это действительно плохая новость. Кто это и когда он выехал? — Простите, Господин, но этого я не знаю. Я даже не уверен, что эти сведения правдивы. Один из осведомителей слышал, как кто-то из клерков в трактире жаловался товарищу на кучу бумаг, которые пришлось оформлять, чтоб магистр истории заработал себе еще одну кучу денег на раскопках. Но лица этого клерка он не видел. — Жаль. Напряги всех агентов, пусть постараются выяснить: кто этот историк и когда начнутся раскопки.***
— Подожди, Элейн. — Княжич задумался на пару секунд. — Темные прислали к нам на Обмен светлую магичку, которая отучилась в их Университете? — Да, Ваше Сиятельство, — кивнула Элейн. — Ты с ней встречалась? — Таркис чуть подался вперед, его серебристые глаза сузились. — Она была у меня в гостях примерно неделю назад. — И? — С виду обычная человеческая девушка. Очень слабая, я бы даже сказала, что и не маг совсем, но у темных свои правила. В артефактах она действительно разбирается, по крайней мере — куда лучше меня. А еще утверждает, что пережила поцелуй суккубы, хотя мне кажется, что она пережила не только поцелуй и не один раз… — Элейн, я надеюсь, ты ничего с ней не сделала? — Глаза альва сверкнули, и Элейн едва не вздрогнула. — Н-нет. — Хорошо. Потому что если это та девушка, о которой я думаю, то Опал в долгу перед ней лично. Если бы наша гостья пострадала, то, боюсь, кузина разнесла бы твой салон по камешку. И ни я, ни дядя ее бы не остановили.***
Опал сбросила одежду и рухнула на кровать. Полежав с минуту лицом вниз, она перевернулась на спину и тяжело вздохнула. Осень не задалась с самого лета. Мало того, что после ранения она провалялась в постели до середины августа, так еще все это время пришлось выслушивать нотации от дяди и, что самое удивительное, от Таркиса. Как он потом объяснил, сопровождавшая Опал целительница сказала, что не окажись рядом отряда темных с той самой студенткой, наследником пришлось бы становиться ему. «Ты посмотри, что наделала, — нарочито громко возмущался кузен, тыча пальцем в прядь волос, — мне всего семьдесят три, а у меня седина в волосах. Да как я теперь на публике покажусь?!» Никаких седых волос у него, естественно, не было, зато новая седая прядка появилась в волосах дяди. Поэтому, когда, несмотря на все извинения, ее отправили в загородное поместье на месяц: «поправить здоровье», а проще говоря — под домашний арест, Опал не стала возмущаться. Вот только радости подобное наказание ей не прибавило, и уже на третью неделю она едва не лезла на стены, да и то лишь потому, что эти самые стены, как и окружавшие поместье трехсотлетние дубы, успела облазить еще на второй, когда приводила себя в форму. А когда она вернулась, Харальд рассказал ей о Камилле. Известие о том, что их предала одна из ее отряда, вогнало сперва в ступор, а потом в недельную меланхолию. Из меланхолии ее вытащил Таркис, предложив сходить в салон к Наттер, за что был немедленно послан к этой самой Наттер, а Опал взялась за тренировки с удвоенной силой. К началу октября она нашла новую целительницу в отряд и еще месяц на пару с Харальдом тренировала новенькую, и когда они признали ее подготовку достаточной, дядя заявил, что никаких патрулей и вылазок в горы не будет. Самое большее на что она может рассчитывать — поездка в Грено. Ездить по приграничным деревням союзного баронства и проводить не самые приятные ритуалы над детьми, родившимися с темным даром, не хотелось, но если начать с востока, то на обратном пути можно будет «случайно» отклониться от маршрута и заехать в серые земли. Непонятно почему, но хотелось вновь посмотреть на те места, где ее ранили и где она встретила ту человеческую девушку, поэтому, поворчав для вида, она согласилась. И спокойно дождалась бы начала декабря, если бы не Таркис, заявивший, что теперь его очередь отдыхать. Пока вредный кузен целыми днями пропадал непонятно где, Опал приходилось таскаться на все эти нудные приемы и советы. Но если с необходимостью перенимать опыт у дяди еще можно было смириться, то расшаркивания и полная непонятных намеков болтовня нагоняли такую тоску, что Опал уже через неделю отловила Таркиса и попросила о помощи, на что тот припомнил ей и бегство в патруль, и лечение, и «это очень важные тренировки». Дверь распахнулась, отвлекая от воспоминаний, и в комнату ввалился альв. — Таркис! Ты бы хоть постучал! — Опал спешно прикрылась одеялом. — Ой, да чего я там не видел? — махнул рукой кузен и уселся на край кровати. — Я же с тобой возился еще тогда, когда ты ходить не умела. — Я, вообще-то, выросла. — Все равно смотреть там не на что. Ты же плоская и тощая, как и все альвийки. — А ты, значит, предпочитаешь толстых? Вот уж не думала. — Не толстых, но и не набор для бульона. — Ах ты! — Опал сложила пальцы горстью и в плечо кузена ударила крохотная молния. — Ай! — Таркис потер плечо. — Я к тебе, между прочим, с интересной новостью пришел, а ты… — С какой еще новостью? — Я был сегодня у Элейн… — Замечательная новость, — пробурчала Опал. — Ты сперва дослушай. Так вот, я был у Элейн, и она рассказала, что к нам на Обмен прислали артефактора из Сомбрии. — Это не новость. — И артефактор этот — слабая светлая магичка, утверждающая, что пережила поцелуй суккубы. Никого не напоминает? — Ты думаешь?! — Опал села. — Скорее всего, — кивнул кузен. — Но почему тогда?.. — Опал переплела пальцы и порывисто вздохнула: метка, которую она когда-то поставила на ту девушку, отозвалась. Слабо и без указания направления, но явно откуда-то из Этелы. — Да! Это она! — Опал? — Я поставила на ней метку. Еще тогда, в серых землях. Потом она исчезла. А сейчас отзывается. Очень слабо, но она точно где-то недалеко. — Ты не ошибаешься? — В голосе кузена проскользнуло ехидство. — Я больше ни на кого своих меток не ставила, если ты об этом, — смутилась Опал. — Ну мало ли. Ты же только что уверяла меня, что выросла. — Я не твоя Элейн. — Да-да. У тебя… Погоди-ка, а у тебя вообще хоть кто-то был? — Таркис! — Ах да, припоминаю. Ты еще тогда в Академии училась. Как же звали ту забавную альвиечку-целительницу… — Таркис! — На ладони Опал зашипел фаерболл. — Да ладно тебе, — поднял руки кузен. — Я же шучу. Раз ты точно уверена, что это она, то сходи завтра в Академию и официально поблагодари. Все же она тебе жизнь спасла… — Он внезапно замолк, потом с подозрением прищурился. — Опал, а как ты поставила на нее метку? Ты ведь тогда была без сознания. — Я поставила ее раньше. Когда мы их в первый раз встретили. — Та-а-ак. А зачем? — Она показалась мне необычной и… э-э-э… — Не может быть?! Ты что, влюбилась в человечку? Тут Опал не сдержалась и швырнула в кузена сперва молнией, а потом и фаерболлом. Оба заклинания разбились о выставленный щит, а секунду спустя хохочущий Таркис выскочил из комнаты. Сопя от стыда и злости, Опал подошла к дверям, заперла их на ключ, добавила для верности пару заклинаний, а потом вернулась в кровать и снова откинулась на подушки. Злость постепенно проходила, уступая место любопытству и ожиданию. Завтра…