Сказания о подвигах Вивиан Флато, Леди Ордена Серебряных Звезд. Из личной библиотеки Опал Гланс.
Не прошло и минуты, как громко хлопнула дверь. Эдера вышла в гостиную, заглянула в комнату человечки: пусто. Открыла дверь в прихожую: у порога лежало что-то белое. Эдера подошла, провела ладонью над полом, заставив веточки мха отпустить добычу, подняла разъеденную по краям бумажку и прочитала. «Кажется, случилось что-то нехорошее», — мелькнула в ее голове мысль. Одевшись, Эдера отправилась к полигонам, но на полпути встретила княжну. — Ваше Сиятельство? Княжна подняла голову: — А, это вы. Она сбежала. — Кто? — Эдера на мгновение опешила. — То есть как, сбежала? Куда? — В Сомбрию. Ушла телепортом. — Ничего не поняла. — Эдера подхватила заплаканную альвийку под локоть. — Давайте зайдем ко мне, и вы все объясните.***
— …помогли ей сбежать. — Княжна допила вторую кружку успокоительного отвара. — И подает мне записку. — Погодите. — Эдера потерла лоб. — Что-то тут не так. Не знаю как гномка, но Фейна точно постаралась бы задержать ее до вашего прихода. А они знали, что Соня ваша амантино? — Не думаю. Она всегда прятала печать. Даже во дворце. Это Таркис ей посоветовал. — Тогда понятно. А что в записке? Альвийка покопалась в карманах и протянула листок, на котором ровными буквами было выведено: «Прости, но роль такой любовницы не для меня». Эдера вновь потерла лоб. — Ерунда какая-то. Соня же собиралась на этот бал как на свидание. Даже если она испугалась ответственности, то зачем сбегать, да еще таким опасным способом? Почему она просто не попросила вас убрать метку? — Тут Эдере вспомнился странный вопрос, после которого человечка молчала весь вечер. — Ваше Сиятельство, а Соня знает, что означает печать? Альвийка отвела глаза. — Вы что, так ей и не признались?! Княжна покачала головой и густо покраснела. Эдера чуть не выдернула незрелый шип на затылке: — И я ничего не сказала. Увидела «распускающийся цветок» и решила не лезть с вопросами, раз все так серьезно. Совсем забыла, что она ничего не знает про наши обычаи. Кажется, я догадываюсь, что случилось. Княжна подняла взгляд. — Соне передали записку с просьбой или приказом вернуться. Когда мы выходили из зала, она у меня спрашивала, правда ли, что из-за метки ее никуда не выпустят. Скорее всего ей об этом сказали на балу. — Я ничего подобного… — Альвийка сощурилась и прошипела: — Элейн. — Вот видите. — Эдера кивнула. — А Соня подумала, что метка ограничивает ее свободу. Недаром она что-то про рабский ошейник говорила. Потом вы со своим приказом… Вот все и сложилось. Княжна задумалась: — Возможно, вы правы, аст Глетчер. Недопонимание и стечение обстоятельств. Вот только мне от этого ничуть не легче.***
Успокоительное, которым напоила ее дриада, оказалось очень качественным. Даже спустя час после возвращения во дворец Опал чувствовала лишь легкую грусть. В таком состоянии она и отправилась к срочно вызвавшему ее дяде. — Опал. — В голосе князя прозвучала легкая напряженность. — Твою гостью нужно срочно переселить во дворец. — Что случилось? Дядя поморщился: — За последние полгода кто-то провел в Сомбрии не меньше двадцати ритуалов инверсии. У всех инвертированных полностью отобрали дар. А подбирал жертв студент с факультета боевой магии, которого мы отправили на Обмен. — Что?! — Удивление оказалось настолько сильным, что пробилось даже сквозь действие успокоительного. — Это точно? — К сожалению, да. Его взяли с поличным при передаче списка. Вчера прислали протоколы допроса. Сама понимаешь, оставлять подобное безнаказанным нельзя. Проблема в том, что парень из довольно влиятельной семьи. Я опасаюсь, что кто-нибудь из его родственников или друзей решит отомстить мне и темным, навредив твоей гостье. — Не волнуйся, дядя. Моя… гостья уже позаботилась о своей безопасности. Сегодня утром она отбыла в Сомбрию телепортом. — Вот как… Во взгляде дяди промелькнуло сочувствие, а Опал вдруг вспомнила, что Ренорис Гланс принял княжескую корону на следующий день после подавления бунта, в котором потерял половину родных. Она помнила лишь смутные обрывки тех событий: Таркиса с окровавленным мечом, крики из-за дверей и громкие хлопки, фигуру в плаще и странной, покрытой узорами из мифрила броне серого цвета, сияющие красным глаза и похороны. Ей тогда было всего три года, и погибших родителей она почти не помнила. Но дядя, Таркис и даже Элейн были намного старше, а видели и осознали куда больше. Не поэтому ли Таркис ведет себя так несерьезно, а дядя, выглядящий куда старше своих ста шестидесяти двух, до сих пор не отправил внучку в ссылку. И не поэтому ли Опал воспитывали в куда меньшей строгости, чем наследниц в других странах. Что ж, пусть ее амантино не с ней, зато жива и даже в безопасности, а значит, не все еще потеряно. — Опал? — В голосе дяди прозвучало беспокойство. Она покачала головой: — Все в порядке, дядя.***
— На счет три. — Соня опустила забрало и сосредоточилась на татуировке с ключом. — Один. Два. Три! Боль от ударившей в тело магии была ослепляющей. Лишь отозвавшийся на заклинание поиска далекий огонек, вспыхнувший перед мысленным взором тьмой и зеленью, не позволил ей потерять сознание. Соня потянулась к нему как учила Глори — всей той силой, что сейчас бурлила в ауре, и легонько притопнула левой ногой. Вокруг вспыхнули яркие искры. Тело словно сдавило и растянуло одновременно. Хлопок, искры опали и перед глазами сперва возникли стены большой незнакомой комнаты, а потом стремительно приближающийся паркет. «Дубовый», — успела подумать Соня перед тем, как перед глазами вновь вспыхнули искры. Очнулась она от боли. На этот раз в груди, которую обжигали горячие доспехи. «Кажется, поддоспешник прогорел. Не стоило использовать файерболлы», — пробормотала она и попыталась подняться. Заметив краем глаза движение, Соня повернула голову: знакомая фигура, темно-каштановые волосы и ярко-зеленые глаза без зрачков. — Ви… Затылок взорвался болью.***
Сомбрийское королевство. Этела. Особняк Вирид Мирк. Двенадцатое февраля. Утро. Вирид захлопнула книгу и потянулась к миске. Поворошила кристаллы и, так и не найдя полного накопителя, поднялась из-за стола. Придется идти наверх. С тех пор, как она написала записку, работа встала окончательно. Все мысли вертелись вокруг уехавшей полгода назад человечки. Как бы Вирид не убеждала себя, что поступила правильно, что Соня, скорее всего не вернется, что ей будет лучше у светлых, но чувства и тело никак не желали успокаиваться. Поднявшись по лестнице, она приоткрыла дверь и кивнула сидевшей у стены Норд: — Я в кабинет за накопителями. Сержант молча поднялась, но стоило им обеим выйти в холл, как раздался громкий хлопок, глаза на мгновение ослепила яркая вспышка, а по телу прошлась волна светлой магии. Что-то громко загремело, в ноздри ударил запах горелого. Сержант среагировала быстрее. Не успела Вирид проморгаться, как ее втолкнули обратно в дверной проем. Норд опустила забрало, по броне побежала темная дымка, а автомат тихо зашипел. Вирид осторожно выглянула из-за стены. На полу холла лицом вниз лежала дымящаяся фигура в серебристых доспехах. Вирид прищурилась — подобная броня была ей знакома, как и то, что найти такую можно было разве что в музеях или частных коллекциях. Она тронула сержанта за плечо и передала жестами: «альвийка», «не убивать». Женщина кивнула и осторожно двинулась в холл, обходя нежданную гостью слева. Вирид создала кнут и скользнула вправо. Альвийка дернулась, уперлась руками в пол и приподнялась, закашлялась, что-то прошипела, повернула голову и посмотрела прямо на Вирид. — Ви… — донеслось из-под шлема. Голос показался знакомым, но тут Норд врезала гостье кулаком по затылку. Та обмякла и рухнула на пол. Вирид подскочила к девушке, перевернула на спину и подняла забрало. — Соня?! — воскликнули они с Норд одновременно.***
Сомбрийское королевство. Этела. Особняк Руби Долорон. Двенадцатое февраля. Полдень. В следующий раз в чувство ее привело легкое похлопывание по щекам. Кое-как открыв глаза, Соня увидела над собой лицо наставницы. — Пей. В нос ударил почти забытый запах обезболивающего зелья. Соня сделала пару глотков. Через какое-то время боль в груди и затылке утихла, и она смогла оглядеться. Знакомый каменный потолок. Под спиной не менее знакомый алтарь, накрытый тонкой шерстяной подстилкой. Стена справа скрыта широкими шкафами. Новыми. Сама она прикована к алтарю, а из одежды на ней лишь повязка на груди. — Рад видеть вас, наставница. Я смотрю, здесь почти ничего и не изменилось. — Соня улыбнулась. — А чем вам не угодили старые шкафы? — Шутишь, значит? — Руби прищурилась. Ее глаза сверкнули красным. — Рассказывай! Навалилось знакомое чувство неподчинения собственного тела: — С чего начать? Спустя три часа Соня окончательно охрипла, и наставница прекратила допрос. — Скажи мне, ученица, — Руби выделила последнее слово, — чем ты думала, когда выбрала такой способ побега? Твое счастье, что это был особняк Вирид и кроме нее и Норд там никого не было. Откройся телепорт где-нибудь на улице, тебя бы сперва пристрелили и только потом стали разбираться, кто ты такая. Хотя переполох все равно был знатный. Оковы раскрылись, и Соня с трудом села — ожоги под повязкой припекало, а тело затекло. Наставница бросила ей на колени накопитель. Благодарно кивнув, Соня сжала кристалл в кулаке и облегченно вздохнула, чувствуя, как по телу струятся ручейки светлой магии облегчая боль и исцеляя мелкие ранки. — Наставница, а где сейчас Вирид? — Где-то в доме. Приведешь себя и стол в порядок и можешь сходить поискать ее. — Что-то случилось? — На душе стало тревожно. Руби молча постучала пальцем по метке на ее руке.***
Вирид сидела за кухонным столом и смотрела в чашку с кофе. Соня вернулась. Не просто вернулась, а именно к ней: Руби объяснила, что это был за телепорт и чего стоило его создать. Да и повязку с мазью от ожогов она сама накладывала. Вот только на Соне были альвийские доспехи и знак принадлежности к светлому Ордену. Но самое главное — печать на руке, одна мысль о которой приводила в бешенство. Где-то в глубине души Вирид понимала, что суккубе злиться на подобное глупо. Даже ей, но… Позади послышался шорох. — Вирид? — На плечо легла ладонь. — Уйди. — Это из-за метки? Но это просто… Вирид вскочила со стула, развернулась и влепила человечке пощечину. На мгновение опешила, увидев четыре наливающиеся кровью царапины: создавать когти она не собиралась, но тут Соня поднесла к щеке руку, блеснула серебром печать, и вновь накатившая ярость смыла стыд и жалость. Обойдя человечку, Вирид вышла из кухни. В тренировочном зале ее нашла Руби: — Злишься? — А ты как думаешь? — Думаю, ты опять спотыкаешься о тот же камень. Какая разница, что и с кем у нее там было в княжестве? — Руби!.. — Вирид глубоко вздохнула и уже спокойным голосом попросила: — Уйди. — Как знаешь.***
Ученицу Руби отыскала на кухне. Та сидела за столом и разглядывала испачканную кровью печать на руке. — Любуешься? — Руби плеснула в бокал немного вина. — Скажите, наставница, а можно как-то ее снять? — В твоем случае разве что вместе с рукой. — Это потому, что метка княжеская? Руби хмыкнула. — Нет. Не в этом дело. Ты вообще знаешь, как «амантино» переводится на общий? — Любовница. Или это неправильный перевод? — Нет. — Руби подняла бокал, оценила вино на просвет и отпила пару глотков. — Точный перевод — «желанная», «та, к которой влечет». — И в чем разница? — Любовницам не дарят аллод. Соня на мгновение нахмурилась, потом вскинулась: — Вирид не любовница! —Но ведь началось у вас все с постели. Разве не так? Соня едва заметно кивнула. — Вот и амантино — не любовница, а возлюбленная. Как и «амата». Но если любовь к амате вызвана влечением души, то к амантино сперва влечет телом. Такая любовь не хуже. Просто другая. Чуть более зависимая от постели, более эгоистичная, более… ревнивая. Но это все равно любовь. Если бы твоя княжна… — Она не моя! — Не перебивай. — Руби нахмурилась. — Так вот, если бы она просто хотела покувыркаться в постели, то могла бы назвать тебя своей амантино, но не стала бы ставить печать. Магия этой печати завязана на чувства. Если они есть, то на коже избранницы проявляется узор, а если нет, то простая клякса, которая сходит на второй-третий день. Подобная ошибка — позор для альвийки. Поэтому печати ставят редко, а малообразованные разумные из других рас свели «амантино» к обычной «любовнице». — Но зачем она сказала, что это пропуск. — Так и сказала? Соня задумалась. — Не совсем. Она назвала ее меткой доверия или как-то так. — Поставить такую печать — это все равно что сделать предложение. Следующий шаг — брачный союз. Разве можно не доверять собственной избраннице? Я не знаю почему она сразу не призналась тебе, но ты, ученица, дала свое согласие на помолвку. — Что? Когда? — Когда вот здесь, — Руби ткнула пальцем на узор в центре метки, — у тебя появился «распускающийся цветок» — знак ответных чувств. Щеки Сони полыхнули, но взгляд она не отвела. Руби улыбнулась: ученица не стала отпираться или оправдываться. — Если бы ты испытывала к ней обычное влечение, то даже после бурной ночи спираль так и осталась бы ровной. Именно поэтому Вирид так на тебя разозлилась. Поэтому тебя и не выпустили бы за пределы княжества, по крайней мере, без разрешения княжны и соответствующего эскорта. И именно поэтому твоя амантино может потребовать твоей выдачи. И Его Величество, скорее всего, согласится на подобное требование. — Потребовать выдачи? — Соня зло прищурилась. — После того, как она выставила меня с бала как провинившуюся служанку? — Ну что за бестолковка? — Руби покачала головой. — Что ты почувствовала во время разговора с Наттер? Только честно. — Возбуждение. У нее же духи с приворотным эликсиром. — А теперь представь, что ты переместилась не в холл, а в спальню к Вирид, когда к ней прислали на казнь преступника, оплатившего ночь любви? Ведь ей, как и любой суккубе, жизненно необходима чужая сила. — Но Вирид же?.. — Голос ученицы дрогнул. — Не участвует в казнях и может позволить себе накопители. — Руби кивнула. — Ты это знаешь, но все равно ревнуешь даже от простой мысли, что что-то могло быть. А теперь скажи, как должна была почувствовать себя княжна, увидев, что ее возлюбленная готова отдаться другой? — Мы просто разговаривали. — Об удовольствии от общения? — Руби хмыкнула. — Княжна наверняка услышала часть разговора, да еще и прочла твои эмоции через печать. И, заметь, не устроила скандал, а всего лишь отправила тебя домой — подальше от Наттер, а заодно проветрить голову. Пусть это и было немного грубо, но чего ты хочешь от ревнующей солдафонки. И вместо того, чтоб спокойно ее дождаться и поговорить, ты состроила из себя униженную и оскорбленную и сбежала, оставив какую-то невнятную записку. Соня замерла. Посмотрела на печать: — То есть как… прочла эмоции? Княжич говорил, что метка позволяет почувствовать не находится ли носитель под воздействием на разум и запрещает причинять прямой вред. — Ты меня разочаровываешь. Поехала к светлым, не зная их культуры и обычаев, и ни разу не проверила чужие слова. Тем более альвов. — Да как-то повода не было… — Серьезно? То есть то, что ритуал инверсии не провести без присутствия альва для тебя не повод? Соня опустила глаза. — Молчишь? Выпороть бы тебя, бестолковую, и выслать в княжество. С извинениями. Но, боюсь, Вирид меня не поймет. Слишком ты ей дорога. Она бы даже простила тебя за эту «измену». Все же нам, суккубам, отлично известно, что такое влечение. Тем более, ты бросила ради нее не кого-нибудь, а целую княжну. Но Вирид еще слишком молодая, и переступить через свою природу ей нелегко. — И как теперь быть? — Вирид сейчас в тренировочном зале. Иди и докажи, что достойна встать рядом. Тогда она тебя хотя бы выслушает. Рискнешь? Соня сжала чуть побледневшие губы и кивнула. — Лоза и запасной накопитель в твоей комнате. Слова помнишь?***
— …рекони мин инда! — произносит человечка ритуальную фразу. — Ты?! — Вирид едва не задыхается от ярости. На ладони клубится проклятие, ногти на пальцах превращаются в длинные когти. — Ты требуешь признать себя достойной?! Человечка вздрагивает, но упрямо повторяет: — Да, требую! — Хорошо… Взмах, и проклятие срывается с ладони, разделяясь в полете на три сгустка. Уже знакомым приемом человечка сбивает своим кнутом один, уклоняется от двух других. Ярость на мгновение сменяется разочарованием и злостью. «Вот ты и попалась!» Но боевой кнут бьет в пустоту — вместо того, чтобы выпрямиться, человечка перекатывается в сторону, взмахивает рукой, сбивая своим крохотным щитом еще одно тройное проклятие и вскакивает на ноги. Вирид щурится: «Хм. Ловкая». Кнут сменяется двумя плетьми. Плавный шаг вперед, черные жгуты на долгую минуту сплетаются в паутину вокруг человечки и бессильно опадают, так ее и не задев. «Быстрая». Шаг назад — разорвать дистанцию и чуть отдышаться. Человечка взмахивает рукой, и в Вирид летит три файерболла. Нет. Два светляка и файерболл, но разбираться что где некогда. «Хитрая!» Щит вздрагивает от взрыва и разлетается от… удара кулаком?! Ошеломленная Вирид отмахивается от наседающей девушки — когти скользят по свернутому в наруч кнуту — и отлетает назад. «Сильная!» От удара спиной о стену на мгновение темнеет в глазах. Руки стягивает лоза. Прямо перед ней лицо Сони: свежие царапины на щеке сочатся кровью, светло-карие глаза полыхают гневом и страстью. «Моя!» Вирид подается вперед и жадно целует… возлюбленную.***
Руби приоткрыла дверь в тренировочный зал, осторожно заглянула и хмыкнула: «Одной проблемой меньше». Закрыв дверь плотнее, она пошла обратно на кухню. Где-то в дальнем углу шкафчика была припрятана бутылка отличного ферсийского коньяка. Кажется, ближе к вечеру будет повод ее открыть.***
— Уже успокоились? — Руби с ехидной усмешкой посмотрела на вошедших. — Не совсем. — Голос у Вирид был недовольным, но это было уже совсем другое недовольство. — Нам нужен накопитель. А лучше два. И еда. Эти звуки постоянно отвлекают. Руби приподняла бровь: — Звуки? Ответом ей был громко забурчавший живот Сони. — Я весь день ничего не ел, — смущенно пояснила та. — Правила, — напомнила Руби. — Не ела, — поправилась девушка. — Где кладовая ты знаешь. Хотя… Я, пожалуй, тоже не откажусь перекусить. Чем ты там баловала свою дриаду? Мясо в продуктовом шкафу свежее, вино возьмешь с верхней полки. И готовь сразу на шестерых. — Мы ждем кого-то еще? — Часа через полтора придет Никлас. А вы с Вирид наверняка съедите по две порции. Тяжело вздохнув Соня отправилась в кладовую. — Что еще за «своя дриада»? — спросила Вирид. — Эдера Глетчер. Мастер-целитель и ее куратор. Малышка готовила ей мясо, а та обучала, защищала и выхаживала. — Выхаживала? — За эти полгода она многое успела. Ее пытался сперва приворожить, а потом вызвал на дуэль преподаватель боевой магии, отравила приворотными эликсирами Элейн Наттер и пытались украсть ферсийцы. — Н-да. — Вирид с сочувствием поглядела на нарезающую мясо Соню. — Досталось ей. — Не стоит ее недооценивать. — Руби улыбнулась. — Она победила в дуэли, на Наттер испытала допрос с пристрастием и стащила важные образцы, за которыми безуспешно охотилась наша разведка, организовала захват и допрос посланных за ней наемников, в результате ферсийцы провалили переговоры с Ренорисом. Ну и по мелочи: научила дриаду пользоваться темной магией, побыла наставницей у дочери Адмирала Бланка-Рандо, захватила телепортационную площадку в княжеском дворце и завалила на экзамене трех будущих магистров боевой магии, причем одного буквально. Так что кольцо риттера и медальон милитиссы малышка получила вполне заслуженно. — Я думала, Орден Серебряных звезд распустили. — Как видишь, нет. Орден действует и даже принимает пополнение. — Руби кивнула на Соню, держащую в одной руке здоровенный бутерброд, а другой размешивающей соус.***
— Проходи. — Руби посторонилась, впуская Никласа в прихожую, заперла за ним двери и развеяла кнут. — Мне доложили, что Мист вернулась телепортом. Это так? Руби кивнула. — Могу я ее увидеть? — Не сегодня. — Пострадала во время телепортации? По дому пробежала легкая волна темной магии — аура Вирид все-таки переполнилась, и она сбросила излишки. Руби усмехнулась, глядя, как на лице старого приятеля проступает понимание. — Нет. Они с Вирид мирятся. — Так… бурно? — А чего ты хотел? Малышка Соня умудрилась очаровать княжну Гланс настолько, что та поставила ей печать амантино. — Руби со смешком похлопала по спине подавившегося воздухом Никласа. — За подобное Вирид будет ее до утра… мирить. Идем на кухню. Перекусишь и посмотришь запись допроса.***
— Что скажешь? — спросила Руби, когда Сёренсен наконец отложил в сторону шар с образами и взялся за нож и вилку. — С княжной нехорошо вышло. Ты ведь понимаешь, что, если она потребует выдачи Мист, мы не сможем ей отказать. Хотя может статься, что Мист ушла оттуда очень вовремя. А уж способ… — Никлас замер, перестав жевать. — Никлас, — позвала его Руби. — Да. — Тот отвлекся от размышлений. — Раз уж Мист здесь, то можно спокойно вернуть Ренорису «подарок». И постарайся как-то донести до Вирид, что ее пассия должна попасть ко мне до полудня живой и относительно здоровой. Нужно разобраться с тем, как она смогла создать телепорт. Заодно составим отчет для Канцелярии и Управления. И следилку на ее спине заблокируй, на всякий случай.***
Княжество Брило. Шейнт. Особняк семьи Аргило. Тринадцатое февраля. Полдень. — Итак, нашего студента взяли живьем. Всего он, конечно, не знал, а из того, что знал, многого не смог рассказать из-за клятвы. Но даже этого хватит как минимум на пожизненное для него и огромный штраф для всей его семьи. — Гость откинулся в кресле. — Но ты ведь именно на это рассчитывал Ирвин, не так ли? — Я надеялся, что он отработает как положено, а перед самым отъездом его устранят, — не стал врать Ирвин. — Вот и замечательно, — кивнул гость. — Он не должен вернуться в Брило. Что по историку? — Это была дезинформация. Если историк и существует, то в Империю он не выезжал. — Вот как. Тогда выясни мне адрес суккубы, с которой жила наша гостья, и купи в Теоре дом с хорошим подвалом.***
Ранним утром пассажиров торгового поезда, следовавшего из Сомбрии в Брило, разбудил звон разбитого стекла. Через пару мгновений в конце вагона прогремело несколько взрывов. К счастью, один из пассажиров предпоследнего купе оказался бывшим гвардейцем и успел создать щит, задержавший большую часть осколков. Он и его попутчик отделались ранениями средней тяжести. Последнее купе, где перевозили опасного преступника, было полностью уничтожено. Ни сам преступник, ни охранявшие его паладины не выжили.