Неразменное песо

22 февраля Вашингтон, Гувер-Билдинг (16:40)

      - …Поэтому агент Скалли была вынуждена применить оружие. Благодаря ее своевременной реакции, преступника удалось вовремя обезвредить. В настоящее время он находится в госпитале под охраной, и уже пришел в себя, так что обвинение ему предъявлено, - монотонно бубнил Малдер тоном школьника, вынужденного отвечать навязший в зубах урок. - Хотя «пришел в себя» - громко сказано: состояние его психики все еще крайне нестабильно. Он не отрицает обвинений, но в остальном… получить от него что-то хотя бы отдаленно похожее на связные показания не представляется возможным. Но кое-что прояснить удалось.       - Да, я в курсе этих деталей, агент Малдер, - хмуро отрезал Скиннер. – Вчера утром полиция отправила мне документы по делу.       «Утром?! Так какого черта вы потребовали от нас подробный рапорт после обеда?» – мысленно возмутился Малдер. Но от комментариев воздержался. Во-первых, такие вопросы действовали на помощника директора Скиннера как красная тряпка на быка. А во-вторых, их начальник не был сторонником подхода «завали своих подчиненных бумажной работой по самое горло». Что выгодно отличало его от заместителя директора Керша, память о котором была еще свежа.       Но уж если Скиннер в ультимативной форме требует от вас срочный развернутый доклад по делу, да еще и накануне большой конференции работников административного звена, то остается только засучить рукава и написать его без проволочек. Вчера Малдеру пришлось посвятить проклятой штуке не только вечер, но и изрядную часть ночи. Никакой возможности отложить нудную работу на потом не было: с утра пораньше им предстояло несколько часов тащиться домой на машине, а встречу с боссом (с предъявлением многострадального отчета) назначили на вторую половину дня.       С надеждой убраться из Ньюарка самолетом пришлось распроститься: из-за снегопада местные аэропорты превратились в филиал ада на земле еще к моменту их прибытия. Наземный транспорт в этой ситуации казался (да в итоге и оказался) единственно верным выбором. Поэтому еще вечером было решено, что один из них немедленно отправится в постель и хорошенько выспится, чтобы быть в хорошей водительской форме. Ну а другой… другой будет сражаться с отчетом до победного конца. Судьба и жребий распорядились так, что «другим» стал Малдер. И нынешние откровения начальства его ничуть не обрадовали. - Тогда вы должны знать, сэр, - невозмутимо вступила в разговор Скалли, - что показаний Кревана Гринлифа и улик с места преступления в любом случае более чем достаточно для обвинения. Дело можно считать закрытым.       - Хотя в нем остались некоторые странности, с которыми следствию предстоит разобраться, - немедленно вмешался Малдер. Энтузиазм в его голосе не оставлял никаких сомнений в том, что разобраться с пресловутыми странностями он намерен самолично и не откладывая в долгий ящик. Поймав хмурый взгляд начальника, Малдер несколько умерил свой пыл и уже более спокойно подтвердил: - Но в целом дело можно считать закрытым, сэр.       - Очень рад это слышать. - В тоне заместителя директора, однако, не чувствовалось особой – да и вообще какой-либо – радости.       Недовольно сдвинув брови, он покосился на лежащую перед ним папку. Тихий голосок, зовущийся «интуиция», тут же злорадно шепнул Малдеру, что содержимое этой самой папки имеет к ним со Скалли самое непосредственное отношение. И традиционно не сулит ничего хорошего.       - Поздравляю с успешным завершением дела, агенты, - отрывисто бросил Скиннер. – А вас, агент Малдер, могу поздравить еще и с умением отыскать «секретные материалы» даже в самых, казалось бы, заурядных расследованиях.       С этими словами он придвинул к себе злополучную папку, открыл ее и начал перебирать лежащие внутри бумаги с совершенно излишней энергией. Напарники удивленно переглянулись. Малдер вдруг весело подмигнул Скалли, словно озорной ученик, уже предчувствующий, что сейчас ему снова влетит неизвестно за что. «Ну что, убедилась? – читалось в его взгляде. - Не видать нам с тобой благодарности как своих ушей».       Скалли только едва заметно пожала плечами и удивленно изогнула бровь. «Ну а теперь-то что стряслось, сэр? – страдальчески подумала она. – Когда мы с вами виделись в последний раз, вы тоже были чертовски недовольны. Но тогда у вас хотя бы имелись на то причины». Тремя днями раньше, там же       - Первая жертва обнаружена патрульными полицейскими четырнадцатого февраля, на окраине Ньюарка, штат Нью-Джерси. Молодой мужчина, афроамериканец. Убит ножом, перед этим – оглушен, связан и избит. Причем убит где-то в другом месте. Затем тело упаковали в пластиковый мешок и вывезли на окраину города. Убитый опознан как ранее судимый Томми Джей, в настоящее время находящийся в розыске. Первоначально полиция списала его смерть на криминальные разборки. Но позавчера инцидент получил продолжение: патрульные Ньюарка обнаружили в том же районе еще одно тело. Погибший был опознан как Карлос Санчес, латиноамериканец, также имевший в прошлом проблемы с законом. Многие детали, касающиеся убийства, совпадают, и эксперты сочли, что оба преступления совершены одним и тем же…       - Но, сэр, какое отношение это дело имеет к «Секретным материалам»? – Несмотря на множество неприятностей, настигающих его одна за другой, Малдер так и не усвоил простой урок: даже если ты крайне раздосадован, придержи язык и дай высказаться старшему по рангу.       - Никакого, - отрезал Скиннер. – Но оно передано в ФБР, а вы оба – сотрудники Бюро и на данный момент свободны.       Малдер уже открыл рот, чтобы ехидно поинтересоваться, не придется ли им при следующем простое (раз уж они все равно свободны!) разносить более занятым коллегам кофе, подметать офисы и выпалывать сорняки на ближайших газонах, но, встретив предостерегающий взгляд напарницы, натянуто усмехнулся и промолчал.       - Вчера оба дела были объединены в одно. - В зародыше подавив намечающийся бунт, Скиннер немедля перешел к делу с неуклонностью локомотива, движущегося по уже знакомому пути. - И полиция Нью-Джерси запросила нашу помощь…       - В связи с чем? – осторожно поинтересовалась Скалли.       - В связи с тем, что мы, возможно, имеем дело с серийным убийцей. Или убийствами на почве расовой ненависти. Как вам известно, и то, и другое – в нашей юрисдикции. У меня нет сейчас времени обсуждать детали. Вся информация по делу - здесь. – Скиннер протянул Скалли довольно-таки тощую папку. – На основании имеющихся улик полиция…       - Решила подстраховаться, - саркастично усмехнулся Малдер. «И переложить с больной головы на здоровую», - добавил он. Мысленно. К чему искушать судьбу? Температура в кабинете и без того стремилась к точке замерзания.       - Полиция запросила нашу консультацию, - с ударением на каждом слове сказал Скиннер. – Потому что им требуется помощь специалистов в области профилирования и судмедэкспертизы. В ФБР было решено, что ваша команда в этом отношении представляет собой идеальный тандем.       Искусство подслащать пилюли никогда не было сильной стороной Скиннера. Члены «идеального тандема» обменялись понимающими взглядами. Обоим его представителям было очевидно: звезды на верхних этажах Бюро сошлись так, что расследование будет вести их отдел. Пусть даже оно совершенно обыденное, непаранормальное и подходит по профилю доброму десятку других подразделений.       Судя по мрачной лаконичности Скиннера, перспективы у этого дела так себе, и ему, по всей вероятности, предстоит висеть на каком-нибудь злосчастном отделе мертвым грузом до скончания века. Вряд ли в Бюро нашлись добровольно желающие портить отчетность, любовно вылизанную перед масштабным мероприятием, назначенным директором на 23 февраля. В повестке этого мероприятия, в кулуарах Бюро уже окрещенного «Судным днем», фигурировали такие наводящие ужас канцеляризмы, как «оптимизация деятельности», «урезание расходов», «уменьшение финансирования и сокращение штатов неэффективных отделов» и прочие ночные кошмары каждого работника административного звена.       - Но…       - Что именно вам непонятно в словах «приступить сегодня же», агент Малдер? Кимберли заказала вам билеты на самолет, рейс через час. Местная полиция оповещена. Они вас ждут. С нетерпением. И, кстати, агенты, точнее вы, агент Малдер. Имейте в виду, что репутация Бюро диктует определенные…       «Да-да, сэр, я обещаю вести себя прилично и ничем не подмочить репутацию Бюро. Буду заниматься делом и не стану расспрашивать полицию, не приземлялась ли у них на крыше пара-тройка летающих тарелок, ни в коем случае не забуду о протоколе, вытру ноги, прежде чем войти в участок, и прочая и прочая. Хватит уже читать мне нотации».       Малдер перестал слушать и с тоской покосился в окно. Но там тоже не наблюдалось ничего, радующего взгляд. День выдался тоскливым, сумрачным и удивительно безрадостным – как и большинство зимних дней в этом году. Казалось, что зима решила задержаться в столице надолго, если не навсегда. За последние две недели они ни разу не видели солнца, и сегодня небо по-прежнему оставалось низким и хмурым. Судя по всему, очередной снегопад не за горами. Самое времечко тащиться в аэропорт.       Кольцо лохматых туч неуклонно смыкалось, но вдруг одну из немногих оставшихся прорех прорезал неяркий луч солнца. Осторожно просочился в кабинет через полоски жалюзи, протянулся наискось через столешницу, придав темному полированному дереву неожиданную мягкость и глубину, легко коснулся волос Скалли. И на миг рыжие пряди словно вспыхнули всеми оттенками золотисто-рыжего. Эта игра красок неизменно завораживала Малдера. Живой огонь, тончайшие переливы цвета в сердцевине янтаря…       - Вы слышали меня, агент Малдер?       «Черт! Нет, не слышал ни единого слова, но что-то мне подсказывает, сэр, что вас такой ответ не порадует. Но что я мог поделать? Бывают мгновения, когда Скалли – ее интонации, ее взгляд, и даже то, как она вскидывает голову и задумчиво хмурит брови, – все это действует на меня как удар наотмашь. И единственное, на что я способен в эти секунды, – ошеломленно смотреть на нее, забыв обо всем. Если бы я знал, что очередной приступ настигнет меня в вашем кабинете, я бы принял меры. Но теперь уже поздно».       - Агент Малдер, вы меня слышали?       - Да, сэр.       - Тогда соизвольте уже ответить.       - Да, сэр.       - Это все, что вы можете сказать?       - Да. Сэр.       - Вот как? – приподнял брови Скиннер. – Вынужден просить вас выразиться яснее.       - Я обещаю не отступать от протокола без крайней на то необходимости, сэр.       - Приятно слышать, агент Малдер, но я хотел бы услышать еще и ответ на свой вопрос.       - Сэр, полагаю, что для начала агенту Малдеру, как и мне самой, необходимо детально изучить информацию. - Скалли по своему обыкновению пришла на помощь в самый критический момент. – Я пока не могу сказать, какая из версий полиции выглядит наиболее перспективной.       - Вы согласны, агент Малдер?       - Да.

- Ну что ж, агенты. В таком случае не стану дальше отвлекать вас – и особенно агента Малдера – от детального изучения информации. Можете быть свободны. Чуть позже. Лифт Гувер-Билдинг       Двери захлопнулись, и лифт начал свой неспешный спуск, методично останавливаясь на каждом этаже. И плевать, что в коридорах сейчас было хоть шаром покати. Поток изголодавшихся, спешащих на обед, давно схлынул, а до возвращения насытившихся и отдохнувших агентов в родные пенаты оставалось еще добрых полчаса. Но программу, управлявшую лифтом, это не смущало: кабинка тащилась вниз с медлительностью почтенной престарелой черепахи.       Ничто не скрашивает нудные поездки любой продолжительности лучше, чем общество человека, с которым ты настроен на одну волну. Ну а если у вас за плечами уже целых две совершенно головокружительных недели романтических отношений, то, казалось бы, можно рассчитывать на кое-какие дополнительные приятные бонусы. Когда в прошлом Малдер изредка позволял себе помечтать о том, как изменились бы их рабочие будни, «если бы однажды они со Скалли…», воображение услужливо рисовало ему картины разной степени пикантности: начиная от рискованных шуточек на грани фола и заканчивая поцелуями в пустом лифте.       Реальность, как это обычно и бывает, в очередной раз доказала справедливость утверждения «за все надо платить», «не знаешь, где найдешь, где потеряешь» и прочих затасканных клише. Если бы их роман начался не так стремительно, в стиле «уж если нырять, то сразу в омут, на глубину», если бы этот шаг был сделан взвешенно и обдуманно, а не стихийно и спонтанно, если бы события последних месяцев не напоминали американские горки, если бы все, что случилось, так чертовски не походило на прогулку по тонкому льду… Если бы, если бы…       Засыпая в тот вечер, Малдер никак не мог отделаться от опасения, что проснется в одиночестве. Потом, как обычно, поедет на работу. И там его встретит Скалли – собранная, невозмутимая, такая отстраненно-холодная, словно ничего не случилось. Но утром Скалли по-прежнему мирно спала в его объятиях, а когда он разбудил ее, она медленно открыла глаза и улыбнулась – искренне, без малейшего смущения и неловкости. Эта улыбка сказала все, что ему требовалось знать: Скалли никуда не уйдет. Та страница их отношений была перевернута, начиналась новая глава. И то, какой она будет, в равной степени зависело от них обоих.       На работу они поехали вместе.       И только там, в стенах Бюро, стало ясно, что судьба решила-таки предъявить им счет: за роскошь личных отношений пришлось заплатить спокойствием и комфортом в делах служебных. Еще пять минут назад, в машине, они чувствовали себя вполне непринужденно, но стоило им очутиться в вестибюле Гувер-Билдинг, как все изменилось.       Их первый день «после» навсегда остался для него чем-то размытым и хаотичным – сплошные осколки и обрывки. Они разбирали документы, приводили в порядок каталоги и занимались прочей рутиной – важной и не очень, - но все это было словно в тумане. Лишь одно событие по-настоящему четко врезалось ему в память: он протягивает Скалли папку с каким-то отчетом, и их пальцы соприкасаются. Всего на мгновенье, но этого оказывается достаточно. Именно в тот момент он с болезненной остротой осознал, что прошлая ночь реальна и его напарница Дана Скалли – та же самая женщина, которая всего несколько часов назад самозабвенно целовала его и шептала на ухо слова, кажущиеся абсолютно невозможными, немыслимыми сейчас, в этом захламленном офисе при свете дня. Должно быть, Скалли подумала о том же, потому что она вдруг покраснела, одернула руку и в замешательстве отступила на шаг назад.       Территория дружбы была знакома им до мелочей. Но эта новая земля пока что представляла собой белое пятно без конца и края. Терра инкогнита. И даже Малдер, быть может, впервые в жизни, не готов был ринуться туда очертя голову.       Романтические отношения с напарниками негласно считались в Бюро не самой лучшей идеей в первую очередь потому, что не у всех получается удачно совместить рабочие обязанности со всем прочим. «Не спи там, где работаешь, и не работай там, где спишь» и так далее и тому подобное. Но было бы желание – а выход найдется.       Как и многие, кому пришлось столкнуться со схожими проблемами, они выбрали вариант «разграничить профессиональное и личное».       Выходя вдвоем за порог его или ее квартиры, оба нацепляли на лица маску «напарники», а долгие взгляды, откровенные разговоры, объятия и поцелуи, оставались там – за закрытой дверью - в ожидании вечера.       Не самое идеальное, но вполне приемлемое решение из серии «поживем-увидим, как там дальше». Даже неугомонному Малдеру было очевидно: на то, чтобы органично совместить их новые отношения и огромную устоявшуюся вселенную под названием «работа», потребуется не один день. И даже не одна неделя.       А пока идет эта масштабная стыковка, держать небольшую дистанцию было во всех отношениях проще. Что они и делали. Стороннему наблюдателю их взаимоотношения в этот период казались весьма и весьма прохладными. Даже заглянувший в подвальный офис Скиннер решил, что его агенты не иначе как все еще на ножах после той истории в Эль-Рико.       Но время шло, напряжение спадало, и товарищеская атмосфера, прежде царившая в их офисе, постепенно возвращалась. Шутки, мимолетные прикосновения и долгие взгляды перестали казаться искрами на пороховом складе. Настал день, когда Скалли непринужденно рассмеялась в ответ на весьма двусмысленную подначку и столь же непринужденно отплатила Малдеру той же монетой. Скалли, как он успел узнать, вовсе не была таким уж рьяным поборником неукоснительного соблюдения служебной дисциплины. Во всяком случае, когда дело касалось шуточных словесных дуэлей тет-а-тет.       Но и рецидивы вроде недавнего казуса в кабинете Скиннера еще случались. С ним. А вот Скалли ни разу не теряла головы. Во всяком случае, ему ни разу не удалось поймать ее на чем-то эдаком. И это даже немного уязвляло. Но ведь с другой стороны, он ни разу ее не провоцировал, ведь так? А если попробовать, то?.. Развить эту мысль дальше Малдеру не пришлось. Скалли многозначительно изогнула бровь, как умела только она, и в ее глазах загорелся насмешливый огонек.       - Малдер?       - Да?       - Какого черта?       - Просто задумался, Скалли. Не уверяй меня, что никогда не отвлекалась, когда тебе читали нотации.       - Малдер, ты выглядел перед Скиннером… - Скалли фыркнула и замолчала, подыскивая подходящий эпитет.       - Круглым идиотом? Не сомневайся, чувствовал я себя точно так же.       - А твоя единственная фраза, состоящая более чем из одного слова, пришлась удивительно к месту.       - Ну… я думал, что речь все еще о том, чтобы не уронить незапятнанную репутацию Бюро.       - Жаль тебя разочаровывать, но Скиннер рассчитывал услышать, какая из озвученных им версий кажется нам наиболее перспективной.       - Откуда мне было знать? Как видишь, я избегал конкретики так долго, как мог. Но спасибо, что не оставила меня в беде, - усмехнулся Малдер. И, заметив, как глаза Скалли вдруг опасно сверкнули, поторопился, выражаясь образно, отвести свою утлую лодочку от замаячивших впереди рифов, а проще говоря – немедленно сменить тему. – Кстати, Скалли, готов держать пари на последнее пенни, что от этого дела уже успела откреститься половина Бюро. А нам с тобой оно досталась, благодаря особому расположению одного нашего общего знакомого. Что скажешь?       - Я бы назвала это «отфутболь бесперспективный запрос своим коллегам». Но соглашусь: Скиннер не зря оказался крайним в этой игре. Кстати, Малдер, - в свою очередь усмехнулась она, - не пытайся заговаривать мне зубы. Думаешь, я ничего не заметила?       - О чем ты? – Он попытался придать своему лицу выражение искреннего недоумения.       «Неплохо, Малдер, неплохо», - подумала Скалли. Точно такой же преувеличенно-невинный взгляд был у бедняги Квиквега, когда он уволок из холодильника под кровать кусок лучшего сыра, и за те блаженные полчаса, пока она была в душе, разделался с ним по-свойски.       - Ты знаешь, о чем я, Малдер. Имей в виду: еще одна такая выходка в кабинете Скиннера, и я без угрызений совести брошу тебя на произвол судьбы. Будешь отвечать на его коварные вопросы без моей помощи.       - А как насчет кабинета Керша? Кстати, мы только-только проехали его этаж. Еще можем вернуться и заглянуть к нему… – Малдер по обыкновению попытался оставить за собой последнее слово. Не так-то просто привыкнуть к тому, что теперь за каждую шуточку и двусмысленность тебе воздается сторицей.       - Малдер?       - Да?       - Нам некогда навещать Керша. Ты не забыл, что у нас билеты на самолет и что сегодня мы должны быть в Нью-Джерси? Чем быстрее мы разберемся с этим делом, тем быстрее вернемся.       - Ты так торопишься вернуться? Где твоя страсть к приключениям, Скалли?       - Я, в отличие от тебя, предпочитаю по возможности спать не в очередном дрянном мотеле, а в своей постели.       - Скажу тебе по секрету, Скалли: ты здорово ошибаешься на мой счет. Я тоже предпочел бы твою постель. И, между прочим, мы можем выбрать хороший мотель. С удобными кроватями и смежной дверью между номе…       - Еще одно слово, Малдер, и я выберу для себя номер, который будет отделять от твоего не смежная дверь, а пара-тройка этажей. Или пара-тройка кварталов.       Остаток пути в лифте царила подчеркнуто кроткая и благонравная тишина. Все-таки приятно иметь дело с мужчиной, который так хорошо знает пределы твоего терпения и умеет вовремя остановиться.