29 апреля 1995 года
Еще в марте Япония, Бразилия и США заявили о своем желании участвовать в следующем Триволшебном турнире. Примерно тогда же в чью-то умную голову пришла мысль, что смотреть на то, как команды возятся с пробирками и рассчитывают на пергаменте рунные цепочки — не самое увлекательное в мире зрелище. В результате за несколько дней до четвертого испытания Хогвартс принял гостей из школ Кастелобрушу, Махотокоро и Ильверморни, которые во время испытания дали на стадионе короткие представления для развлечения публики. Приз зрительских симпатий достался японцам — их команда разыграла настоящее шоу, в котором сексуальные, но отважные девушки в матросках сразились с кланом злобных (но тоже сексуальных) темных демонов. К сожалению, трое ребят на это зрелище полюбоваться не могли. Они были заняты гораздо более важным делом — гипнотизировали взглядами стоящую посреди комнаты большую, в половину человеческого роста, каменную чашу, до краев наполненную мутной ядовито-синей жидкостью. Окон в комнате не было, о внешнем мире напоминал лишь плавающий под потолком черный шар маговизора, при помощи которого за происходящим наблюдали зрители на стадионе. В одной стене находилась дверь, через которую команда вошла внутрь и через которую ребят вынесли бы, если бы Элин и Драко не успели за десять минут сварить противоядие от исходящих от жидкости ядовитых испарений. Дверь в противоположной стене надо было открыть, отомкнув три замка, для которых надо было найти три ключа, и один из этих ключей, скорее всего, находился на дне чаши под толстым слоем жидкости. Во всяком случае Драко уверял, что успел наткнуться на что-то тяжелое, когда опускал в чашу железный щуп. К сожалению, железо растворялось в жидкости так же быстро, как и любой другой материал, который ребята пробовали в нее опустить. Надпись на чаше гласила: «Надежный, словно камень, Опасный, словно змей, Откроет двери имя Хранителя ключей» — Мы тупые, — мрачно произнес Драко, разглядывая чашу. — Мы что-то упускаем, — также мрачно отозвалась Элин. — Жаль, что с нами нет Гермионы, — в который раз повторил Гарри. — Да уж, загадки — это по ее части, — согласилась Элин. — А мы тупые. — Эй, это моя реплика! — Извини. В комнате воцарилось молчание. Гарри перевел взгляд на стоящий у стены стол с лабораторной посудой и инструментами, назначение половины которых он не знал. Элин и Драко разбирались в этом намного лучше него, но и они не могли понять, как можно проанализировать состав жидкости, которую нельзя даже набрать в пробирку. — Может, просто вылить содержимое чаши на дверь? — предложил Гарри. — Раз уж оно все растворяет... — ...то и нас самих оно растворит вместе с дверью, — закончил Драко. — А если удержать жидкость волшебством... — С сильными растворителями так нельзя, они... — Элин задумалась, пытаясь подобрать нужные слова. — Ну, в общем, растворяют. Сложно описать, Гарри, просто поверь на слово. Это проходят в продвинутом зельеварении, я читала. — И вылить зелье тоже некуда, — добавил Драко. — Да эта чаша еще и наверняка самопополняемая, иначе было бы слишком просто. — А как вообще работают с сильными растворителями? — продолжал настаивать Гарри. — В чем их держат, если они растворяют все подряд? — Их не хранят в готовом виде, — ответил Драко. — Компоненты смешивают непосредственно перед применением. Нам это не подходит, у нас тут уже готовый результат... — Понятно. — Гарри вдруг засмеялся. — Ребята, мы тупые! — Я же сказал, это моя реплика. — Это не реплика! Ну ладно я, но вы-то... Зельевары, тоже мне! Что не растворяет жидкость в этой чаше? Драко и Элин переглянулись. — Саму чашу! — «Надежный, словно камень!» — Элин подскочила к столу с пробирками и принялась развинчивать лабораторный штатив. — Гарри, у тебя лучше получается трансфигурация, сделай эти штуки большими и каменными. Это оказалось не так легко, каменные инструменты вышли слишком тяжелыми, а когда Драко попробовал наложить на них заклинание облегчения веса, они просто сломались. Вторая попытка оказалась более успешной, Гарри вспомнил про железобетон и сумел сделать инструменты со стальной арматурой внутри. Каменная оболочка вышла не слишком прочной и растрескалась, но все же при помощи модифицированного зажима ребятам удалось вытащить на свет окруженную слабым магическим сиянием малахитовую шкатулку. Открыть шкатулку труда не составило (Драко совершенно случайно знал мощное отпирающее заклинание, которого не было в учебниках), извлеченный из нее ключ подошел к одному из трех замков, но на этом дело снова застопорилось. Никаких идей о том, где взять два других ключа, у ребят не было. — Мы тупые? — осторожно произнес Драко спустя какое-то время. Ничего не произошло. — Похоже, волшебная сила этой фразы исчерпана, — заметила Элин. — Надо подыскать новую. — Как насчет «мы что-то упустили»? — предложил Гарри. — Или лучше... Не договорив, он поднял шкатулку и принялся вертеть ее в руках, пытаясь рассмотреть внутреннюю поверхность стенок. — Ха! Смотрите, тут руны. — Ну да, шкатулка-то магическая, — согласилась Элин. — Что тебя удивляет? — Может, это подсказка? — предположил Драко. — «Ключом» может быть решение какой-то логической задачи. Дай-ка лупу... ага, спасибо. Записывай: ансуз, каунан, уруз, ансуз... хм, какая-то неправильная цепочка... каунан, ансуз, вуньо, ансуз, тиваз... пробел... лагуз, ансуз, перз, исаз, дагаз, эхваз, манназ... Теперь с другой стороны... — Эти руны имеют какой-то смысл? — спросил Гарри, когда Драко закончил читать. — Каждая из них имеет смысл, — задумчиво ответила Элин, — но последовательность странная. Каунан используется для обращения к стихии огня, а уруз — воды, если поставить их одну за другой, они нейтрализуются... А ансуз в цепочках вообще никогда не ставят первой, эта руна используется только как связка... — Это не цепочка, — засмеялся Драко, — это латинская пословица, записанная германскими рунами. «Aqua cavat lapidem non vi, sed saepe cadendo» — «Вода точит камень не силой, но многократными ударами». То есть, терпение и труд все перетрут. Или, если понимать буквально... Элин вскочила на ноги и бросилась к двери. — Так я и думала! — воскликнула она. — На втором замке руны, нам нужно начертить нейтрализующую цепочку вот тут, где пустое место. Я справлюсь, только инструменты нужны. Чернила на двери не держались, но Драко вовремя пришла в голову идея вытравить нужные знаки при помощи все того же растворителя. Гарри после нескольких неудачных попыток удалось сделать некое подобие рейсфедера,[38] который он видел в старой готовальне отца. Это был первый раз, когда ему удалось трансфигурировать железо в заранее неизвестный материал с заданными свойствами, Драко и Элин при этом лишь уважительно переглянулись: ни один из них на трансфигурацию подобного уровня способен не был. Убедившись, что материал сочетает в себе гибкость стали и прочность камня и не собирается растворяться у нее в руке, Элин медленно и осторожно принялась наносить на дверь одну руну за другой. Стоящий рядом Драко время от времени давал подсказки, которые для Гарри звучали, как китайская грамота. Единственное, что он смог понять, — значение некоторых рун зависело от положения планет на небосводе и могло меняться чуть ли не на противоположное. Наконец, Элин начертила последнюю руну, замок щелкнул и ребята облегченно вздохнули. — Остался последний, — произнес Гарри. — И у нас еще десять минут до конца задания. Третий замок располагался в самом верху двери. Элин не могла дотянуться до него из-за своего роста, но Гарри и Драко, внимательно осмотрев замок, обнаружили на нем какой-то сложный герб. — Это не герб древнейшего дома, — сказал Драко. — Я бы знал. — Как он выглядит? — спросила Элин. — Геральдический щит, два ключа и какой-то торт сверху, — ответил Гарри. — Ну-ка, ну-ка... Элин огляделась вокруг, ища, на что бы ей встать, но парни просто подхватили ее под мышки и подняли наверх, давая рассмотреть рисунок. — Торт, тоже мне, — засмеялась она. — Так Папу Римского еще никто не оскорблял! — При чем тут Папа? — При том, что это его тиара, балда! — ответила Элин. — «Откроет двери имя хранителя ключей». Святой Петр хранит ключи от врат рая, а Папа Римский — его наместник. И учитывая историю отношений волшебников с церковью, это наверняка проходят в курсе магловедения... Держите меня крепче. Она нанесла на замок четыре руны: Перз, эхваз, тиваз, и райдо. Замок щелкнул, дверь открылась и в тот же момент в комнату ворвался радостный вопль Людо Бэгмена: — И это, дорогие зрители, был правильный ответ! Наша команда демонстрирует отличное знание алхимии, рунологии, трансфигурации и магловедения! К сожалению, с заданием ребята справились медленнее шармбатонцев, что стоило им пяти штрафных очков. Шармбатон взял все пятьдесят, а вот Дурмстрангу не повезло — его команда не учла противостояние Марса с Юпитером и открыть рунный замок так и не смогла. Йохан не был освобожден, и подопечные Каркарова откатились на последнее место в общем зачете. — Но не стоит унывать! — разорялся с дикторского кресла Бэгмен. — Ведь первого июля состоится последнее и самое захватывающее испытание: участникам предстоит добраться до Кубка огня,[39] установленного в центре лабиринта. В соответствии с заработанными очками, первой в лабиринт войдет команда Хогвартса, затем — Шармбатона, и последней — команда Дурмстранга. Но помните, победителем Триволшебного турнира станет не тот, кто первым войдет в лабиринт, а тот, кто первым из него выйдет! Только очень внимательный наблюдатель мог заметить, каким лихорадочным блеском загорелись при этих словах глаза Бартемиуса Крауча. ---------- [38] Рейсфедер — инструмент для черчения тушью, состоит из двух заостренных на концах пластин, сведенных вместе наподобие пинцета и закрепленных в рукоятке. Наши родители пользовались такими инструментами для обводки тушью карандашных линий на чертежах. [39] Моя ошибка. В комментариях справедливо указали, что в каноне Кубок огня, выбравший чемпионов, и Кубок турнира, установленный в лабиринте – это два разных кубка. Но чтобы не запутаться, будем считать, что он один и тот же. -----------* * *
Пуффендуйский дом встретил своих героев приветственными криками. — Мы же еще не выиграли, — засмеялась Элин. — Или кто-то из вас свистнул хроноворот и смотался в будущее? — Ха! После финала мы еще и не так отмечать будем! — Седрик сунул ей в руку кружку. — Пей до дна! — Пей, пей, пей, пей! — заскандировали окружающие. Приняв вид заправского выпивохи, Элин запрокинула голову, сделала несколько мощных глотков и закашлялась, из ее ушей повалил пар, а изо рта вырвалась струя пламени. Послышались смешки. — Сколько же там градусов? — спросил Гарри. — Когда делал, не считал, — подмигнул ему Седрик, вручая кружку. — Твоя очередь. Отказаться было, разумеется, невозможно. Огненная жидкость прокатилась по пищеводу и, дойдя до желудка, словно прыгнула ему в мозг. В ушах зашумело, мир перед глазами поплыл, Гарри выдохнул огонь, отставил кружку и, не давая себе времени, чтобы опомниться, быстро повернулся к стоящей рядом Луне и поцеловал ее прямо в губы. Разумеется, в следующий же момент ему в голову пришла мысль, что он слишком торопится и правильный момент для первого поцелуя был бы после победы в финале... И лучше бы это делать не в общей гостиной, а наедине, например, при свете звезд на астрономической башне... И перед этим надо было сказать что-то романтическое... И желательно, чтобы у тебя во время поцелуя не шел дым из ушей... Луна обняла Гарри за шею, притянула к себе, и все посторонние мысли тут же вылетели у него из головы. — Правильно то, что здесь и сейчас, — шепнула Луна, когда они наконец-то оторвались друг от друга. — Точно. С сожалением отстранившись от девушки, Гарри обвел взглядом опешивших от неожиданности однокашников. — Ну что смотрите? — сказал он с вызовом. — Могу я поцеловать свою девушку или нет? Притихшая было толпа взорвалась аплодисментами и приветственными криками. Гарри протянул Луне руку. — Пойдем, — сказал он. — Признаваться тебе в любви я намерен строго по правилам — на башне, под звездами и без посторонних комментаторов. Направляясь к выходу, он на секунду встретился взглядом с сестрой. Та улыбнулась и подняла кружку в приветственном жесте, вот только взгляд у нее был почему-то совсем не веселый.26 мая 1995 года
Звук гонга, оповещающий об окончании рабочего дня, прокатился по Министерству, и коридоры тут же наполнились спешащими домой служащими, словно те специально караулили нужный момент, стоя на низком старте у дверей своих кабинетов. Собственно, почти так оно и было — потерпев поражение в Визенгамоте, Корнелиус Фадж отыгрывался на подчиненных, в очередной раз усилив контроль за соблюдением трудовой дисциплины. Опоздание или уход с работы даже на минуту раньше срока грозили выговором, при этом ранний приход на работу оправданием не являлся. Столпотворение же в каминном зале и очередь на проходной, в которой служащие теперь теряли по полчаса своего времени, министра не волновали. Впрочем, нормированный рабочий день с девяти до пяти был привилегией лишь младших служащих, не мечтающих о повышении. В Министерстве ходила шутка, что усердно работая по десять часов в день, можно получить новую должность, новую язву и новые обязанности, которые будут отнимать уже двенадцать часов в день. Амелия Боунс над этой шуткой не смеялась, потому что знала, что это чистая правда. Три года в школе авроров, семь лет работы следователем и двенадцать лет на административной должности были вознаграждены: в сорок лет она стала самой молодой начальницей Департамента магического правопорядка, сменив на этом посту самого Барти Крауча. Конечно, тут не обошлось без случайности — Августа Лонгботтом после трагического происшествия с ее семьей решила заняться воспитанием внука и ушла из Министерства, освободив дорогу молодой сопернице. Но с другой стороны, если бы Амелия не работала, как вол, и не распихивала конкурентов локтями, она бы и мечтать не смела о таком шансе. Даже сейчас кое-кто из старшего поколения считал, что она слишком молода для такой должности.[40] Проблемой при таком быстром взлете было то, что ей уже некуда было стремиться. Выше главы ДМП стояли только министр и глава Визенгамота, но чтобы претендовать на их место, надо было связываться с политиками, а Амелия Боунс предпочитала иметь дело с более честной публикой — мошенниками, ворами, убийцами и черными магами. К сожалению, кроме всех перечисленных, время от времени ей приходилось иметь дело еще и с кровососущими паразитами. И говоря о паразитах, мадам Боунс имела в виду отнюдь не комаров и не вампиров. — Что привело вас ко мне в столь неурочный час, мистер Огден? — спросила она своего гостя. — Интересы клиента, разумеется, — ответил тот. Судя по виду произнесшего это маленького горбатого старичка, первым его клиентом вполне мог быть и сам Каин. — Я думала, вы уже давно ушли на пенсию. — Не дождетесь, — адвокат ухмыльнулся. — Я редко берусь за дело, но иногда попадаются настолько любопытные случаи, что удержаться просто невозможно. Как, например, случай моего нынешнего клиента. — И чьи же интересы вы представляете? — Позвольте пока сохранить его имя в тайне. Мой клиент, видите ли, не совсем в ладах с законом... — Ну разумеется, — кивнула Боунс. — Других у вас нет. — Моя дорогая Амелия, — осклабился адвокат, — вы таки будете смеяться, но на этот раз я действительно защищаю невиновного. Ну, почти. Кое-какие мелкие грешки он готов признать... При условии, что вы согласитесь встретиться и поговорить, не пытаясь его арестовать, а в случае заключения сделки — оставите его на свободе до суда. Собственно, ради этого я и пришел именно к вам, а не к одному из ваших подчиненных. Только у вас есть подобные полномочия. — Я не могу ничего обещать, пока не узнаю, о ком конкретно идет речь, — решительно сказала Боунс. — С вас станется и самого Волдеморта защищать, знаете ли. — О... — мистер Огден аж зажмурился от удовольствия, — о таком клиенте адвокат может только мечтать... Но нет, речь идет о более скромной персоне. — Но я не могу... — Скажем так, — прервал ее адвокат. — Моему клиенту грозит обвинение по четырем статьям, две из которых весьма серьезные, вплоть до поцелуя. Однако я уверен, что при должном рассмотрении оба обвинения будут сняты. Тут мой клиент на самом деле невиновен, и я могу это доказать. Два других обвинения — менее значительные, максимальное наказание за первое — два года Азкабана, за второе теоретически можно получить все десять, но с учетом обстоятельств я рассчитываю на намного более мягкий приговор... Хотя это уже вопрос торговли. Боунс задумалась, пытаясь вспомнить, кто из разыскиваемых преступников попадает под описание. — Ваш клиент — Сириус Блэк? — спросила она наугад. — Его дело тоже довольно любопытное, — улыбнулся Огден. — Но, к сожалению, мой клиент не убивал двенадцать маглов. И предвосхищая следующий вопрос — нет, он не пожиратель смерти и не темный маг. Это все, что я могу вам сказать. — Так не пойдет, — глава ДМП покачала головой. — Я слишком хорошо вас знаю, мистер Огден. Вы наверняка прячете в рукаве пять тузов. — Гораздо больше, мадам, гораздо больше, — сухо рассмеялся тот. — Но можете ли вы припомнить хоть один случай, когда я прямо вас обманывал? — Разумеется нет, — фыркнула Боунс. — Вы слишком умны для этого. — Благодарю за комплимент. Так чего вы боитесь? Вы же ничего не теряете. Все, что я прошу, — встретиться с моим клиентом на нейтральной территории и выслушать его историю. Если вы ему не поверите — вы дадите ему спокойно уйти и останетесь в том же положении, что и до этой встречи. Сейчас-то вы не знаете, где его искать, и уверяю вас, не узнаете еще долго, он отлично умеет прятаться. Ну а если сделка состоится... О, тут вы окажетесь только в выигрыше! Потому что в обмен на то, что вы оставите его на свободе до суда, мой клиент выдаст вам на блюдечке шикарнейший заговор. Там и тайные пожиратели, и темные ритуалы, и парочка убийств... Уверяю вас, вы придете в ужас, когда узнаете, что творится под самым носом у Министерства! — Ну хорошо... — Амелия Боунс тяжело вздохнула и встала из-за стола. — Вы и мертвую черепаху сможете уговорить на ночь любви, мистер Огден. — Только если мне за это заплатят, — засмеялся тот. ---------- [40] Судя по тому, что ее племянница — ровесница Гарри Поттера, Амелия Боунс вряд ли может быть той старой леди, какой ее иногда изображают в фанфиках. ----------* * *
— Визжащая хижина? — Амелия Боунс недоуменно посмотрела на покосившееся строение, к которому их перенес портал. — Вы что, взялись представлять интересы местных привидений? — Терпение, дорогая, только терпение, — Клавдий Огден с неожиданной для него ловкостью проскользнул вперед и открыл дверь. — Мой клиент считает, и я с ним полностью согласен, что это отличное место для встречи. Никаких призраков тут, разумеется, отродясь не водилось... не считая той бедной леди, что повесилась в подвале двести лет назад, но о ней мы уже позаботились. Вот сюда, прошу. Следуя за адвокатом, Амелия Боунс вошла в полутемный холл и направилась к лестнице. — Ее звали Мэри Сью, — говорил адвокат, поднимаясь на второй этаж. — Чрезвычайно красивая девушка, и крайне амбициозная к тому же, но, к сожалению, не слишком умная. Маглорожденная, она почему-то решила, что ее место среди чистокровных аристократов, и уговорила шляпу распределить ее на Слизерин. Там она влюбилась в наследника одного древнего рода, который, как казалось, ответил ей взаимностью, хотя выносить свои чувства на публику и не спешил. Лично я считаю, что он лишь развлекался, но Мэри, увы, полагала иначе. Она позволила соблазнить себя и, к ее несчастью, понесла. Ее возлюбленный признавать ребенка наотрез отказался, заявив, что отец за такое изгонит его из рода. Он был из Гонтов, знаете ли, те всегда относились слишком серьезно к чистоте крови... Будь Мэри чуть циничнее и умнее, она, возможно, смогла бы шантажом добиться своего, но увы... Вместо этого она попыталась опоить молодого человека любовным зельем. Затем, когда ее план провалился, Мэри попыталась избавиться от плода, но и это ей не удалось, срок был уже слишком большим. К тому же ее попытка не осталась незамеченной, и так как нравы тогда были намного более строгими, опозоренную девицу выгнали из школы. Магловская семья тоже отказалась принять Мэри, и ей не оставалось ничего иного, кроме как зарабатывать на жизнь древнейшим ремеслом... Вы ведь знаете, что за заведение находилось в Визжащей хижине раньше? Мадам Боунс кивнула. — Вот тут ее и приняли, — продолжал Клавдий Огден. — Ее красота и молодость, поначалу дававшие определенные преимущества, постепенно увядали, и бедняжка уже не надеялась изменить свою жизнь к лучшему, но однажды в Визжащую хижину заявилась компания молодых людей, человек пять или шесть, все с родословными длиннее, чем моя история болезни. Они отмечали вступление своего товарища в права главы рода Гонтов... Да, вы правильно поняли, виновником торжества был ее бывший возлюбленный, чей суровый отец скончался слишком рано. Молодой лорд увидел среди встречающих его куртизанок знакомое лицо, взял ее к себе в номер, начал расспрашивать о ее жизни, о ребенке и, наконец, признался, что безумно жалеет о своем решении и хочет все исправить. Дескать, теперь, когда он стал полноценным лордом, никто не может ему помешать жениться на той, кого он любит... — Лорд захотел жениться на проститутке? — расхохоталась Боунс. — Что за нелепая история! — Вы совершенно правы, Амелия, — вздохнул Огден. — Но несчастная Мэри, к сожалению, оказалась слишком наивной. Она поверила своему любимому и позволила ему овладеть ей прямо на столе. В момент ее наивысшего блаженства двери распахнулись и в номер ввалилась вся компания, подслушивавшая под дверью... Молодой лорд Гонт, как оказалось, поспорил с друзьями, что сумеет обмануть несчастную девушку во второй раз и развести шлюху на бесплатный секс. Но и этого ему показалось мало... — Дайте угадаю, — мрачно произнесла Боунс. — Его друзья изнасиловали Мэри, и она повесилась от горя? — Что вы, нет, конечно, — удивился Огден. — Такое поведение в Визжащей хижине не приветствовалось! Нет, Гонт просто достал кошель с золотом и заявил, что заплатит по галлеону за каждую минуту, что Мэри будет удовлетворять его друзей у него на глазах. Мэри честно отработала свою плату, обслужив молодых людей сперва поочередно, а затем и всех вместе. Клиенты остались довольны и щедро вознаградили ее, за эту ночь она заработала больше, чем любая другая девушка за всю историю Хижины. Пожалуй, этих денег хватило бы, чтобы уехать в другую страну и начать новую жизнь... Но Мэри поступила по-другому. Утром она отдала все золото хозяйке, взяв с той клятву, что она позаботится о ее ребенке. Затем Мэри спустилась в подвал... Несчастная девушка, как оказалось, все же была знакома с кое-какой магией и знала, что предсмертные проклятия обладают огромной силой. Когда петля сдавила ее шею, Мэри прокляла Гонта и весь его род до седьмого колена. И, совершенно очевидно, ее проклятие сработало. К сожалению, Мэри упустила из вида один момент: дух волшебника, произнесшего предсмертное проклятие, не сможет успокоиться, пока не узнает о его исполнении. А поскольку летающий по заведению призрак с петлей на шее не способствовал бизнесу, хозяйка Хижины наняла некроманта, который привязал Мэри к месту ее гибели. Потом вход в подвал заложили кирпичом, и о несчастной девушке забыли вплоть до того момента, как мой клиент по случайности не наткнулся на это место. — И как же вы упокоили ее дух? — спросила Боунс. — Вы вроде бы законник, а не экзорцист. — Очень просто, — усмехнулся Огден. — Я просто рассказал бедняжке, что семейство Гонтов разорилось и зачахло еще сто лет назад, последний его представитель, всеми забытый, недавно умер в Азкабане. Когда я зачитал ей постановление Визенгамота, официально объявившее род Гонтов пресекшимся, Мэри Сью смогла, наконец, обрести покой... — Интересно, как она с вами расплатилась? — пробормотала Боунс. — Не натурой же... — О нет, я уже давно не в том возрасте, — засмеялся адвокат. — Мэри всего лишь указала мне место, где одна из ее товарок когда-то зарыла свои скромные сбережения... Ну вот мы и пришли. С этими словами он распахнул дверь в дальнюю от лестницы комнату. Общая картина запустения здесь была нарушена — пыль вытерта, окно чуть приоткрыто, впуская внутрь немного света и свежего воздуха. На полу же, на сорванном с полуразвалившейся кровати балдахине спал человек, показавшийся Амелии Боунс смутно знакомым. — Мистер Крауч? — воскликнула она, приглядевшись. Это был действительно он, только выглядел так, как будто провел последнюю неделю валяясь в канаве или бродя по непролазному лесу. Вся одежда Крауча была изорвана и испачкана в грязи, волосы давно не стрижены, а лицо не брито целую неделю, что было довольно странно. Амелия вспомнила, что видела Крауча всего пару дней назад — столкнулась с ним в коридоре перед Отделом тайн, и в тот момент он выглядел как обычно, разве что был немного бледен и постоянно облизывал губы, словно мучаясь от жажды. Амелия еще подумала, что Крауч, должно быть, не вполне оправился от болезни, но, в общем-то, ей было не до того. — Мой клиент наткнулся на него вчера утром в лесу, — пояснил Огден. — Совсем недалеко от школы. — И что он там делал, позвольте спросить? — поинтересовалась Боунс. — Охранял своего крестника, — произнес из-за ее спины Сириус Блэк. Боунс круто развернулась, выхватывая палочку, но адвокат успел ухватить ее за руку. — Вы обещали, Амелия, — напомнил он. — Вы сказали, что ваш клиент — не Сириус Блэк! — Нет, я сказал, что мой клиент не пожиратель смерти и не убивал двенадцать маглов, — ответил Огден. — И это чистая правда, Сириус Блэк действительно не совершал того, в чем его обвиняют, и доказательство этому лежит у вас перед носом. — Вы хотите сказать, что на самом деле Бартемиус Крауч убил этих маглов? — подняла брови Боунс. — Я хочу сказать, что присутствующий здесь Бартемиус Крауч-старший своими глазами видел истинного преступника: живого и здорового Питера Петтигрю, — ответил Огден. — Это он предал Поттеров и подделал свою смерть, скрываясь от правосудия. Затем... Впрочем, сейчас это не важно. Главное, что вскоре после Чемпионата мира Петтигрю вместе с другим пожирателем напал на Крауча и подчинил его Империусом... — ...что, полагаю, объясняет странности в поведении Барти, — произнес появившийся в дверях Дамблдор. — Альбус, мальчик мой, здравствуй! — воскликнул Огден, широко улыбаясь. — Какой удачный случай привел тебя сюда? — В целях безопасности это место под особым контролем, — ответил Дамблдор, скривившись, как будто ему в рот запихнули целый лимон. — И я сотню раз просил вас не называть меня мальчиком! Стоящий позади директора Снейп, которого Дамблдор прихватил с собой в качестве огневой поддержки, удовлетворенно вздохнул. Ради таких моментов стоило жить. — В любом случае, это большая удача, — продолжал адвокат, — ведь дело касается и Визенгамота тоже. Мой клиент, видите ли, был заключен в Азкабан по законам, принятым с подачи присутствующего здесь Бартемиуса Крауча-старшего. И он не может быть оправдан, пока оные законы не будут отменены. А их, думаю, придется отменять, в свете ставших известными событий... В этот момент лежащий на полу Крауч завозился и открыл глаза. — Дамблдор? — просипел он. — Наконец-то! Я совершил ужасную ошибку... Я должен признаться... он бежал... все моя вина... на чемпионате... метка... турнир... двенадцать человек от Дурмстранга и столько же от Шармбатона, запишите это, Уизли... ваш доклад о котлах неприемлем... замечательная работа... отлично справился, сынок... сын... предатель! У меня нет сына! Но он есть... бежал... моя вина... на чемпионате... — Очень похоже на последствия ментального вмешательства и неудачно снятого Империуса, — произнес Дамблдор. — Где ты его нашел, маль... гхм, Сириус? — В лесу, вчера утром, — ответил тот. — Если на Гарри идет охота, то кто-то, возможно, пытался подойти к школе, поэтому я искал какие-то следы. Ничего подозрительного не нашел, только в одном месте были остатки старого лагеря, похоже, браконьеры. Я уже собирался возвращаться, когда заметил Крауча. Он не мог сказать ничего внятного, только твердил, что ищет вас, потому что совершил ужасную ошибку... Ну, вы сами слышали. Я хотел отвести его поближе к школе и отпустить там, где на него наткнулся бы Хагрид или кто-нибудь из преподавателей, но по дороге услышал кое-что интересное, что заставило меня передумать. — Вот как... — Дамблдор нахмурился, о чем-то размышляя. Тем временем Амелия Боунс, осматривавшая Крауча, удовлетворенно кивнула и взмахнула палочкой, погрузив того в глубокий сон. — Вы правы, господин директор, очень похоже, что его долго держали под Империусом, — сказала она. — И он действительно смог его преодолеть... Но не только. Специалисты скажут точнее, но на первый взгляд, кто-то здорово покопался у него в мозгах. — Позвольте взглянуть? — Дамблдор подошел к Краучу, оттянул ему веко и некоторое время смотрел в глаза. — Да, я так и думал. Вы узнали почерк? — Если бы это происходило лет тринадцать назад, — Боунс нахмурилась и удивленно посмотрела на Дамблдора. — Нет... Нет, это невозможно... — Боюсь, что возможно, — вздохнул Дамблдор. — Если помните, я давно высказывал такое предположение. — Ну и что я вам говорил, дорогая Амелия? — усмехнулся Огден. — Готовы вы пойти на поблажки для того, кто предоставил вам такую информацию?28 мая 1995 года
— Долорес, какой приятный сюрприз! — стоящий у лифта Хамфри Эпплби поклонился подошедшей к нему Амбридж. — Рада вас видеть, мистер Эпплби, — растянула рот в улыбке та. Двери лифта с лязгом распахнулись, Хамфри учтиво пропустил даму вперед, зашел в кабину вслед за ней и нажал кнопку с цифрой «девять». Стоявший позади него курьер с пачкой огнедышащих пергаментов под мышкой наткнулся на холодный взгляд и решил, что лучше воспользуется лестницей. — Слышал о вашем новом назначении, — сказал Хамфри, когда двери лифта с лязгом захлопнулись. — Поздравляю! — Благодарю, — кивнула Амбридж. — Это большая честь для меня... И ответственность, конечно же. Но позвольте спросить, откуда вы?.. — Ну, вы же знаете, что мы с министром добрые друзья, — улыбнулся Хамфри. — Мы еще вчера обсуждали идею назначить в дело Крауча специального представителя, и скажу вам по секрету, вы были первой и единственной кандидатурой на эту роль. — Ох, вы мне льстите, — кокетливо улыбнулась Амбридж. — Что вы, просто констатирую факт, — ответил Хамфри. — Вы ведь работали прежде в ДМП и как никто другой знаете их внутреннюю кухню. И уж если речь зашла о... — он понизил голос, — обо всех этих слухах... вы знаете, каких... — Я приложу все силы, чтобы их пресечь! — решительно заявила Амбридж. — Министр совершенно ясно дал понять, что ни о каком возрождении Сами-Знаете-Кого не может быть и речи. И он очень разочарован тем, что эти непроверенные слухи просочились в прессу. — Разумеется, разумеется, — закивал Хамфри. — Мне-то вы можете это не говорить. Я, как и министр, совершенно уверен, что сплетни распускают некоторые недобросовестные персоны для того, чтобы усилить собственную власть, а то и вовсе... вы понимаете... после той неприятной истории с налогами... Оба чиновника переглянулись и согласно закивали. — Я, конечно, не могу ничего комментировать, — сказала после некоторой паузы Амбридж. — Но... вы работаете в Визенгамоте уже много лет. Возможно, вы что-то слышали... какие-нибудь неподтвержденные подозрения в отношении Амелии Боунс? — Увы, — развел руками Хамфри. — Все, что знаю я, знает и министр... А теперь и вы, как я понимаю. И как это ни прискорбно, но нынешняя шеф ДМП со всех сторон достойная и крайне положительная особа. «Потому что водись за ней хоть какой-то грешок, она бы давным-давно стала бывшим шефом ДМП, — мысленно добавил он. — Фадж с самого вступления в должность спит и видит, как бы сковырнуть ее с теплого места, да только этой паучихе, пожалуй, и сам Волдеморт нипочем». — Кстати, Долорес, позвольте чисто теоретический вопрос, — сказал он после паузы. — Представьте, что в ходе своего расследования вы случайно выясните, что Сами-Знаете-Кто на самом деле возрождается... — Вы что, верите в эти слухи? — удивленно уставилась на него Амбридж. — О, что вы, что вы, конечно же нет, — поспешно успокоил ее Хамфри. — Но чисто теоретически... — И думать не хочу! — отрезала Амбридж. — Министр ясно дал понять, что слухи следует считать провокацией и ничем иным. — Но все же, теоретически... — предпринял еще одну попытку Хамфри. — Тот-Кого-Нельзя-Называть был очень сильным волшебником, кое-кто думает, что к моменту своего падения он уже перестал быть обычным человеком... И если некоторые недобитые пожиратели попытаются его возродить... — И теоретически, и практически, мистер Эпплби, я выполню волю министра, — отчеканила Амбридж. — Ни минуты в этом не сомневался, Долорес, — вздохнул Хамфри. Лифт со скрипом остановился, двери распахнулись и Хамфри, приподняв шляпу, вышел наружу. Он, в общем-то и не сомневался, что первая помощница Фаджа пробилась на свое место отнюдь не благодаря гибкости ума и способности к самостоятельным действиям, но попытаться все же стоило.